Нулевой цикл

— Взвейтесь кострами синие ночи… — нельзя сказать, что у Семёна не было голоса или слуха — точно были, тут даже Алиса могла бы подписаться, хоть кровью, но всё равно песня выходила не очень. В первую очередь из-за зевков. Но как тут выспишься, оставшись на отдыхе один на один с молодой красавицей, не признающей слова «нет»? Парень подкинул последнюю из оставшихся веток в костёр, и огонь, благосклонно приняв подношение, приступил к трапезе. Вечерняя мгла расступалась перед необузданной нахальной силой пламени. Кусты зашевелились, и оттуда выглянул в первую очередь угол охапки хвороста. — Ну, наконец-то, — улыбнулся парень. — Хороший вечер, не правда ли, Семён? Голос был на удивление знакомым, и от этого бросило в озноб. Наконец тёмная фигура целиком вышла из кустов и со вздохом облегчения бросила хворост на землю. Лица было не разглядеть, неверный свет пламени лишь то и дело выхватывал какие-то неясные детали. Чёрный человек, чёрный, чёрный! — Что… ты здесь делаешь? — наконец с запинкой выдал Семён. В ответ получил усмешку. Парень сел рядом на бревно и подбросил пару веток в костёр. — Как невежливо. Вечер-то хоть нравится? По мне так тут хорошо… — сцепив руки за головой, он чуть отклонился назад. — Хороший вечер. Пока ты не явился. — Страшные подозрения закрались в душу. В первую очередь — где Лена? — Зачем ты здесь? Пионер, а это был точно он, почесал подбородок. — Зря ты так со мной, Семён, ой, зря. Почему бы не подумать, что я могу здесь просто отдыхать? — он улыбнулся, на зубах показался отблеск пламени. — Или ты вспоминаешь мои слова, что из лагеря нельзя выбраться? — Пионер усмехнулся. Что — если уйти за флажки действительно невозможно? Сердце забилось чаще. Тени, окружавшие костёр, показались бесовским хороводом или даже сжимающимся мешком. Что — если движение невозможно? Зенон, изыди! — Да не парься ты! — Пионер хлопнул парня по плечу. — Смотришь на меня, как будто твой потерянный злой брат-близнец явился через много лет, чтобы отомстить! Семён цыкнул. — А сейчас ты и сорок твоих слонов споёте об этом песню? Короткий смешок, и тут же Пионер закрыл рот. — Это, значит, камень в мой огород? — недовольно выкрикнула девушка. Она вышла на поляну с охапкой хвороста. — А ты где нашёл ещё тридцать девять слонов, пока я отошла? Вместо глаз у девушки были два широких горящих алым круга. Семён пригляделся и понял, что она напоминает ему Женю, библиотекаршу из лагеря, и что глаз не видно из-за бликующих очков. Только эта девушка была лет на десять старше, даже вроде постарше самого Семёна. И тяжеловеснее. Вместо пионерской формы она была в зелёном платье. — Никого я не нашёл и искать не собираюсь! — тревожно отозвался Пионер. — Это наш товарищ индийские фильмы вспоминает. — Оболтусом был, оболтусом и остался. — Она обернулась в темноту и произнесла: — Может, хоть ты сделаешь из него нормального человека… Лена вышла следом в освещённый костром круг и кивнула. — Как вы тут оказались? — Семён переводил взгляд с Жени на Пионера. Он усмехнулся. — Можно было бы сказать об играх мироздания. О том, что наши судьбы связаны. Однако скажу честно: девчонки договорились. Парень подбросил ещё пару веток в костёр и придвинулся к нему, согревая пальцы: август принёс с собой вечернюю прохладу. Семён пригляделся и заметил, что нижнюю часть лица Пионера скрывала борода, не шибко густая, но она наглядно отличалась от гладко выбритой кожи самого Семёна. — Заметил наконец? Да, мы разные. А ещё, в отличие от вас, у нас обоих университет уже за плечами. Может, и жаль. Хорошее было время, особенно курсе на втором — масса надежд, тонна рвения, подготовка к семинарам в библиотеке, с дополнительной литературой. Впрочем, — он махнул рукой, — какая разница. — Пионер взял жену за руку. Тонкие обручальные кольца блеснули в свете костра. — Мы живём — и это главное. — Супруги поцеловались. И тут Женя хитро улыбнулась и обратилась к Лене: — Признай, не отличайся мы так от вас и не будь в браке, ты бы не захотела нас видеть? Как не можешь спокойно смотреть на… остальных. Лена виновато улыбнулась. — Ну, у всех есть право на своё счастье. Но не на чужое же? — она подмигнула. — Кровью росчерк: «Мы больше не волки», — отозвался Пионер. — Давайте уже печь зефирки! — нетерпеливо отозвалась Женя.