В поисках тебя.

Это был тёмный коридор. Тот же самый, что и пять минут назад – в воздухе ещё витали прикосновения её тонких губ, покрытые тонкой корочкой солёных девичьих слёз. Мы сидели на полу, облокотившись костлявыми спинами о стену. Мы – это я и она. Она и я. Мы вместе, но лишь на губах. У неё в голове что-то постоянно вертится, в то время как что-то другое перестаёт работать. Не может соединить два фактора вместе. Мы вместе. Я и она. Но лишь на одном полу. На расстоянии пятнадцати сантиметров. Я не знаю, чего я хочу. Я не ведаю, чего жаждет она. Да мне и не важно, в принципе. Сейчас всё стало таким пустым… Хочется просто сидеть в темноте и слышать, как она дышит. Чуть-чуть хрипло, но сама понимает это, поэтому старается прекратить дышать. Сидит так пару секунд, а потом спохватывается, что без воздуха сердце замирает, когда лёгкие в каменный кулак сжимаются. Начинает открывать-закрывать рот, но старается делать это как можно тише. Дурёха. Наверное, тьма не видит подвоха. Не видит меня в женском платье и панталонах, а смотрит из того, из левого угла и всё-то про меня знает. И гадкое прошлое, и склизкое настоящее. Я смеюсь, а в душе плачу. Понимаю, что не может быть иначе и у чудовища никогда не будет дома, не будет веры и жены, которой могла бы стать она. Та, что сидит по левую руку и борется с глупым дыханием. Закатываю глаза к небу, но не вижу его. Там всё такой же мрак – брат-близнец темноты. Я закрываю глаза, но и здесь они меня настигают. Я прячусь, убегаю, закрываюсь на замок в собственном сердце, что когда-то было сделано из камня, но когда смотрю на лёгкую обветшавшую крышу понимаю, что и здесь не найду спасения. Останься я, таким как прежде, может, и пережил бы первую грозу, спрятался бы под воображаемым столом от гулких раскатов грома, но не спасся бы от яркой молнии, преследующей меня с самого детства. С того момента, когда я навеки потерял свою любимую женщину. Ту, что никогда любить и боготворить не перестану. Ту, что единожды подарив мне жизнь, не возродилась больше, позволив своему ребёнку рождаться там, где ему вздумается. Делать так, как он считает правильным. Мудрая женщина моя мать. Я перевёл взгляд на советницу. В кромешной темноте я лишь мог угадать её очертания и то, что она делает. По-моему, она сидела, опустив голову на колени и что-то шептала. Совсем неразборчиво и бездумно – так, как будто была в бреду. Я нерешительно протянул руку к ней и прикоснулся к её плечу. Она вздрогнула от неожиданности и даже не взглянула на меня (я не почувствовал её взгляда на себе), а всё прибывала в какой-то прострации. Я не решался что-либо сказать – не хотел разрезать заржавелыми ножницами лёгкое полотно тишины. Она тяжело выдохнула и холодными пальцами сжала мою руку. Её чуть-чуть трясло и дыхание всё никак не хотело становиться ровным. Тогда я решил успокоить её. Решил, что её смущает эта звенящая тишина и выпалил то, что первое пришло в голову: - Ты веришь в переселение душ? Повисло молчание. Я понял, что это была не самая лучшая идея. Увы, осознание этого настигло меня уже после произнесённой фразы. - Нет, - хрипло ответила она, и голос её сорвался. Я грустно улыбнулся – начал осознавать, что творится у неё в душе. Эти пять жалких минут показались ей вечностью – за это время она успела накрутить себя до невозможности и кубарем сорваться вниз, представить все самые худшие концовки с моим уходом, разбитым сердцем и обманом и полным нарушением собственных же принципов. Милая, с одним ты угадала точно. - Что же так, - усмехнулся я. - Я верю лишь тому, что доказано наукой, - как-то сконфуженно отозвалась она. - А как же любовь? – не удержался я. – И это доказано наукой? О какой-то там химической реакции говорить не нужно… Она замялась. Естественно она верила в любовь искрению и чистую, взаимную и настоящую. Между мужчиной и женщиной, а не так, как сейчас. Хао-Хао, опасно играешь, она сейчас как встанет и убежит. Что тогда делать будешь? Хоро бородку отрастит и вообще обставит тебя. - Что за идиотские вопросы? – она начинала заводиться. - Интересно же, - не унимался я. – Никогда не думала, кем бы ты могла быть в прошлой жизни? – я откровенно улыбался. - Собакой, - огрызнулась она. – А в следующей – камнем. По кругу, разве не знаешь? – ей явно не нравился этот разговор. А что же так? Мы не любим говорить о том, что нам не ведомо, особенно тогда, когда желание знать истину огромно. Вот так и здесь. Анна жила мыслью о том, какой была её родная планета. Много читала о природе и воздухе и всегда мечтала увидеть голубое небо. Но когда она оглядывалась вокруг и понимала, где она находится и что эта дрянная планета с красной, как кровь, землей – наказание для неё. Она расплачивается за грехи её предков. Единственное, чем она могла довольствоваться на поверхности, это промозглыми ветрами и красной пылью, оседающей в лёгких. За это она ненавидела свои прошлые жизни. Ненавидела за то, что сейчас расплачивалась за них. Хотя ей бы так же хотелось гулять по зелёным лугам и срывать цветы не думаю о последствиях. Но нет, она на другом месте. А она хотела что бы всё как у них было: и любовь, и жизнь, и воздух, и время… Но нет этого. Ничего нет. Есть толь я, коридор и она со своей злобой. - Ты бы хотела сбежать отсюда? – небрежно спросил я. - Да, - не задумываясь, ответила она. - Почему же? Ведь… - Чудесно, не правда ли? – она крепко сжала мою руку. – Никто тебя не любит, все только ждут правильных решений, когда Тамао в загуле. Господи, за что мне это… - она закрыла лицо руками. – Я ведь сильная, какого чёрта я открываюсь тебе?! Знаю же, что никому в этой чёртовой крепости верить нельзя, каждый так и норовит воткнуть нож в спину, но ты из меня щипцами тянешь… Я промолчал – не знал, что ответить. Понимал, что она готова взорваться, как вулкан и жертвой стану я и мне же потом не поздоровится. Я придвинулся к ней ещё ближе, отнял её руки от лица и сам взял её лицо в ладони. Что-то шепнул и прислонился своим лбом к её. Она ничего не понимала, поэтому и следовала за мной. Я взял её за руку и повёл. Поначалу мы бежали – всё то, что я оставлял позади, было ненужным, неважным и бесполезным, у меня была другая цель – я хотел показать ей то, о чём она так страстно мечтала. Я хотел показать ей Землю. Такую, какой видел её я. Я огибал ненужные повороты в лабиринте своего сознания – ей не следовало видеть ни людей, ни их грехов, ни тем более меня. Я знал, что ей понравится место, где я жил с мамой. Наш маленький дом на холме и большая поляна. Или поле, заросшее дикими маками. Мы остановились на вершине, и я дал Анне возможность обозреть всё с пригорка. Она не отпускала мою руку и нерешительно сделала несколько шагов вперёд, неотрывно наблюдая за тем, как тысячи и тысячи одинаковых красных цветков покачиваются в такт мелодии ветра, и как несколько трудолюбивых шмелей, одетых как всегда в махровые футболки старательно опыляют цветки. Она оглядела всю поляну до горизонта. Вслушивалась в шелест листьев на деревьях, в бесшумные перемещения облаков по голубому небу и в звонкие песни голосистых птиц, подбадривающих своих птенчиков. Она расправила острые плечи и вдохнула полной грудью чистый, свежий воздух, не боясь, что частички красной пыли осядут у неё в лёгких. Она сбежала вниз с холма и потянула меня за собой. Не удержавшись, она отпустила мою руку и распахнула свои белые ручки, устремилась навстречу ветру и солнцу. Когда я вновь взглянул на неё, она бежала уже босиком, чувствовала под ногами мягкую траву и холодок росы. Остановилась и закружилась на месте, запрокинув голову к небу. По поляне разнёсся звонкий смех Анны, кружившейся на месте. Не удержавшись на ногах, она упала на землю, но несколько десятков заботливых маков подхватили её лёгкое тело и мягко окутали и руки, и ноги. Она блаженно закрыла глаза и стала нежиться в окружении ветра, солнца, цветов и росы. Я бесшумно подошёл и опустился рядом с ней на колени. Сейчас, если бы она открыла глаза, то она увидела перед собой стройного мужчину, оголённого по пояс, в красных брюках и замысловатых ботинках. Его длинные волосы щекотали бы ей нос, а круглые серьги отбрасывали бы ровные тени на незагорелую кожу девушки. Он бы наклонился и нежно поцеловал её в губы, но тогда бы она открыла глаза и увидела, что перед ней по-прежнему сидела её болезненная любовь – Мейка. Я поднял глаза к небу и получил огромное удовольствие. Это то, чего мне так не хватало в крепости. То, чего мне всегда было мало даже здесь, на Земле. Я безумно любил небо. Что ночью, что днём – не важно, небо оно и есть небо во всех его проявлениях. Я медленно втянул этот свежий воздух с отчетливым запахом детства и расплылся в довольной улыбке. Знаете, ностальгия, она такая… Через мгновения я вглядывался в бескрайность звёздного неба, сидя на берегу озера, затерявшегося где-то в лесу. Анна бегала от дерева к дереву, от цветка к цветку и не знала, за что ей приняться первым – глаза разбегались от разнообразия. Она пыталась удержать себя рядом с закрывшимся на ночь цветком, чтобы разгадать его тайну. Затем подходила к столетнему дубу и оббегала его несколько раз, чтобы осознать его величину и получше разглядеть изъеденную годами кору. Бережно наклоняла ветку и жадно втягивала аромат рифленых дубовых листьев. Кивала себе, зарисовывая и запечатывая этот запах в воспоминаниях. Она металась из стороны в сторону, но больше всего её манило озеро. Она пару раз оглядывалась на меня - боялась подходить одна. Но я сидел неподвижно на месте и всматривался в ночное небо. Она опять подбегала к какому-то цветку и кидала ревностные взгляды в сторону озера. Походив около него кругами, она всё-таки срывалась с места и бежала к водной глади, оставляя глубокие рытвины в мягкой земле. Подбежав к самой кромке воды, она резко тормозила и вставала на носочки. Изумлённо изучала себя в отражении и смотрела, как от малейшего движения по гладкой поверхности бежит рябь, а когда что-то падает, то сотни кругов эхом разносятся вокруг. Она медленно наклонилась и села на корточки. Нерешительно и боязливо протянула руку к зеркальной поверхности и медленно опустила ладонь. Тут же её отдёрнула, прижала к груди. Её глаза радостно заметались, а на губах засияла улыбка. Она закусила губу и с хитро прищуренными глазами вновь опустила руку в воду, но в этот раз погружала её туда до тех пор, пока пальцы не нащупали острые камушки на дне. Она тут же подняла несколько со дна и с интересом стала их разглядывать. Прижала к лицу – холодные. Пальцами обрисовывала их форму и улыбалась, понимая, что они идеально выточены водой. Осторожно клала их на место. Поднималась и делала шаг в воду. Сначала вставала одной ногой, а потом приставляла вторую. Радостно улыбалась и смотрела на невидимые носочки, разделившие её ноги на две неравные части. Внезапно спохватившись, она начинала закатывать брюки, но было поздно – ткань уже намокла. Её это не сильно удручало – ей просто хотелось взглянуть на ноги в воде. Она осторожно ступала по дну, расставив руки в стороны, чтобы не упасть. Шла, как по канату, ручаюсь, что она чувствовала себя акробаткой. Вода уже доставала ей по пояс, а она всё не останавливалась. Она нерешительно подпрыгнула в воде и, получив прекрасные эмоции, стала повторять это снова и снова, пока, наконец, не смогла удержаться на ногах и упала в воду, подняв воздух миллионы брызг, причудливо сияющих при свете полной луны. Поднявшись, она залилась звонким и безудержным смехом – она целиком, с ног до головы была мокрая. Струи воды стекали по её лицу, волосы прилипли к телу, как и одежда. Но она стояла и смеялась. Смеялась так, как не смеялась никогда. По-моему, это дорогого стоит. Она повернулась лицом к луне и задрала голову. Стоя по пояс воде, она наблюдала за луной. Наблюдала за её невидимыми передвижениями и за лунной дорожкой, кою она оставила на поверхности озера. Анна пыталась дотронуться хоть до чего-нибудь, но всё то, что творит кудесница-ночь – недосягаемо, но этим и прекрасно. Мы можем запомнить каждый изгиб тени, отблеск луны на поверхности озера и влюбиться в это мгновение, сохранить его у себя в сердце навсегда. - Анна, - я окликнул её. – Выходи, нам пора. Она обернулась и покачала головой. Что-то прошептала одними губами и закрыла глаза. В это же мгновение её тело исчезло за столбом брызг. Я испугался и вскочил с земли. Подбежал к озеру и зашёл в воду. Каждый шаг давался мне с трудом – многослойные юбки намокали и становились ужасно тяжёлыми. Я вновь окликнул её, подбирая подол платья. Смотрел то в одну, то в другую сторону. Чувствовал, что к горлу подкатывает волнение, а из горла был готов вырваться грустный стон. Но она появилась ещё через мгновение. Уже абсолютно голая, она подплыла ко мне и не желала вылезать из воды, лишь игриво смотрела на меня. Я выдохнул и мысленно выругал себя за такую мягкосердечность. Тоже мне, поддался панике. Она не спеша поднялась из воды, и я не мог оторвать от неё заворожённого взгляда. Я всегда был уверен в женственности и красоте её фигуры, но то, что она настолько восхитительна, даже подумать не мог. Она подошла ко мне и переплела наши пальцы. Мечтательно оглянулась на луну и положила голову мне на плечо. Сказала что-то о том, что сейчас по-настоящему счастлива. Поняла, что тот идеальный мир, который она выстроила у себя в голове – всего лишь дурацкая модель и судьба ей не подвластна, как и все чувства. Сказала, что, кажется, открылась мне и впустила меня в своё сердце и значит полюбила. Пояснила, что хочет запомнить это мгновение навсегда. Я ничего не говорил, лишь стоял и слушал её мерное дыхание, разрывающее ночную тишину. Опустил голову, легко коснулся губами её влажного плеча. Она сказала, что хотела бы навсегда остаться здесь. Я молчал, вычерчивая непонятные фигуры у неё на спине: обводил острые лопатки, пробегался пальцами по выпуклому позвоночнику, поднимался к шее и забывался. Ночь, она и я. Я был согласен с ней, что я готов остаться здесь. Но это – всего лишь мои воспоминания. Мир, картинка, которую я решился показать ей. И не зря. Она оценила. Она всегда была такой. Понимающей больше, чем следовало, но знающей, что и когда необходимо сказать, какой из своих козырных карт воспользоваться. Жаль, что для того, чтобы нам понять друг друга, пришлось пережить столько страданий. Нет, я не жалею о прожитом, просто думаю о том, что счастья в наших с ней жизнях могло бы быть намного больше. Особенно, если бы мы не знали друг друга. Однако, это уже другая история. Я открыл глаза и отстранился от неё. Она сделала то же самое. Я оглядел её и не смог сдержать улыбки – она была вся мокрая и нагая. Моё платье так же было влажным и тяжёлым. Она оглядела себя и пожала плечами, мило улыбнувшись. Убрала влажные волосы с лица и потрясла головой. - Спасибо, - взяв меня за руку, искренне произнесла она. В её глазах было столько благодарности и счастья, что хватило бы на десятерых. - Мне тоже понравилось, - убрав прядь её влажных волос за ухо, кивнул я. - Повторим? – с энтузиазмом в голосе, спросила она. - Это вряд ли, - покачал я головой. – Это воспоминания, нельзя сбегать в них из реальности. Я показала их тебе, чтобы ты знала и могла помечтать о лучшем, но не сбегала туда. Это не спасительный островок, а скорее сети, тянущие тебя вглубь вновь и вновь и выбраться бывает очень не просто. Но ты же сильная, да, Анна? Ты справишься. А иногда забыться не помешает, - коснувшись её губ, закончил я. Она радостно кивнула и обняла меня. Господи, не знал бы я, кто эта девушка, принял бы её за самое милейшее существо. - Думаю, тебе следует одеться, - подмигнув ей, произнёс я. - Думаешь? – изогнув бровь, усмехнулась она. - Пойду, возьму что-нибудь у Кино, - оставив её, произнёс я. Я зашёл в тёмную комнату, где женщина всё так же сидела за ширмой. Малютка уже спала и поэтому она могла заниматься всем, чем угодно. - Попалась Анна на удочку, значит? – пробурчала она в пустоту. Я не придал её словам значения. - Какая же ты всё-таки сволочь, Хао, - тяжело вздохнув, покачала она головой. Я остановился и посмотрел на неё. - Что, простите? – зачем-то переспросил я, хотя прекрасно всё слышал. - Зачем опять вернулся? Шаманов почти не осталось, Турнира больше нет, - продолжая читать в полумраке, продолжала она. - Плевал я на Турнир, - ответил я. – У меня другие цели. - Ну, как знаешь, как знаешь, - сиплым голосом рассмеялась старушка. – Возьми вон там платье. Ей в пору будет. Я подошёл к сундуку и вынул оттуда маленькое чёрное платье. Глаза расширились от удивления. - Это… её? – прошептал я. - Нет, - перелистывая страницу, покачала Кино головой. – Новое. Но такое же. Я сшила. - Странная вы, - усмехнулся я. - Не странней некоторых мужчин, стоящих передо мной в мокром платье, - отрезала она. - Всё, понял. Удаляюсь, - я вышел из комнаты и подошёл к Анне. - Держи, - я протянул её чёрную материю. Она еле как смогла одеться – в кромешной темноте это было сделать не так-то просто. - Ну как? – зачем-то спросила она. Я ответил, что идеально, хоть и не видел ничего. Но как помнил, это платье всегда сидело на ней чудесно. - Так легко, - она покрутилась вокруг. – И откуда у Кино… - Не знаю, - тут же ответил я. Я стоял и молчал, а она стояла напротив меня. Она всё ещё была весёлой – купалась в свежих воспоминаниях и ловила незабываемые ощущения. - Спасибо, - ещё раз поблагодарила она. - Знаешь, - резко начал я. – Анна, ты будешь злиться, но я хотела бы тебе признаться. Она склонила голову набок и лукаво улыбнулась. - Давай. - Анна, я… - я опустил взгляд. Сердце стало бешено биться, кровь стучала в висках. Стал чувствовать себя, как первоклассник. А всего лишь нужно было открыться, признаться, что я не тот, а точнее та, кем кажусь. Вот и всё… - Анна, я… - ещё раз повторил я. – Я не Мейка. Но она уже не слышала меня. Она смотрела за меня, и игривое настроение было стёрто с фарфорового лица. Слух резануло, как кинжалом. Она напряглась и переспросила. - Что вы только что сказали? Повторите. - Королева погибла, - последовал сухой ответ. ___________________________ Извините за долгое ожидание, но думаю, это уже привычно. Пусть эта глава станет неким подарком от меня на восьмое марта, милые дамы :з