Любимый и единственный

      С начала учебного года прошло две недели. За это время коллектив Алфеи сумел разобраться с внезапно нахлынувшим потоком бумажной работы и с чистой совестью отослал все это обратно в Крепость Света. "Фух... Вроде бы все нормально, - облегчённо вздохнули преподаватели, прождав ещё неделю и получив заветный акт из учреждения о пока что полном заполнении документации. - В ближайшее время нам не стоит беспокоиться о подобных проблемах.".       Итак, все вернулось на круги своя: учителя вновь приступили к полноценному выполнению своих прямых обязанностей. Появилось гораздо больше времени для себя любимых. Поэтому в честь такого события Гризельда и Фарагонда договорились устроить праздничное вечернее чаепитие у себя в квартире с их любимым лакомством, яблочно-персиковым пирогом, и позвали всех своих коллег к ним в гости, чтобы было веселее. Все прошло как нельзя лучше: усевшись за один круглый стол на кухне, они начали рассказывать друг другу разные истории, случившиеся в Алфее в прошлые годы работы и заставившие всех, без исключения, искренне хохотать, а иногда даже падать на пол от безудержного смеха и веселья. Однако сегодня что-то необычное произошло с Гризельдой и Уизгисом: первая так же, как и все остальные, поведала об одном весьма забавном и немного неприличном случае и сама сочла это очень смешным, что удивило преподавателей; последний же тоже повёл себя довольно странно, когда рассказал историю о невзаимной любви так, будто она очень трагична, хотя по своему содержанию та должна была быть не менее весёлой. Конечно же, они оба умолчивали о главных героях тех рассказов, потому что являлись ими и испытывали неоднозначные чувства по поводу событий того времени.       Стрелка часов незаметно приблизилась к цифре двенадцать, и учителя, заметив это, разошлись по своим квартирам, отблагодарив хозяек за чудесно проведённый вечер. Почувствовав сильную усталость, Гризельда убрала оставшуюся на столе посуду с помощью магии, а Фарагонда направилась было к себе в комнату. - Фари, прости, я могу переночевать сегодня у тебя? - поспешно окликнула завуч подругу. - Да, конечно, Гри. Нам нужно ещё кое-что обсудить перед сном, - кивнула, обернувшись к женщине, та и медленным шагом побрела в спальню, а оттуда в душ.       Так же поступила и другая фея, но только зашла к себе. Затем она, надев на себя светло-зелёную сорочку до колен и высушив волосы, пошла в комнату к Фарагонде.

***

      Наконец обе женщины улеглись под тёплое покрывало большой постели со светлым балдахином. - Что ты хотела сказать мне, Фари? - спросила Гризельда, слегка приобняв подругу. - Меня беспокоит твоё сегодняшнее состояние. Ты так раньше никогда себя не вела. Что случилось? - поинтересовалась директриса, посмотрев ей прямо в глаза. - Честно говоря, я сама не знаю, что на меня нашло. В общем я расскажу... - призналась своей собеседнице фея и начала свой рассказ.       Ещё в молодости, во время обучения в Алфее, Гризельда была влюблена в профессора Уизгиса, что тщательно скрывала даже от лучшей подруги. У неё был тайный дневник, где та записывала все, что знала об учителе, хранила его фотографию, уже пожелтевшую от времени, и писала длинное любовное письмо, в котором хотела однажды признаться лепрекону в своих чувствах. Конечно, оно давно уже было заброшено и забыто в том старом блокнотике, который и по сей день служил фее хранителем её нежной и искренней любви, так и не сумевшей раскрыться из-за скорой разлуки с любимым и свадьбы с этим злосчастным начальником стражи Эраклиона, тогда ещё простым солдатом в регулярной армии королевства.       Закончив, Гризельда неожиданно для себя заплакала и уткнулась лицом в грудь Фарагонды, прижавшись к ней. - Ах... Гри, почему же ты молчала, милая? Ну-ну, тише, тише, солнышко... - обняла та подругу, попытавшись успокоить ее. - Всё можно изменить, стоит лишь признаться. Я думаю, профессор Уизгис также к тебе неравнодушен. Да и муж должен тебя понять. - Знала бы ты, какой он... пьяница, извращенец, собственник и бабник! Тем более, я даже не могу подать на развод и отсудить свой дом, чтобы хотя бы жить спокойно. Таковы порядки на Эраклионе: в браке, доме и семье главный - муж. Святой Дракон, почему же все наши правители такие женоненавистники?! - окончательно сорвалась бедная женщина и неожиданно поцеловала Фарагонду в губы. - Что ты делаешь, Гри? - не ответила она на поцелуй и поспешила отстраниться от завуча. - Пожалуйста, позволь мне высвободить всю эту боль через страсть, Фари... Я буду нежна с тобой, не бойся... - потянулась к ней Гризельда, начав прерывисто дышать от возбуждения. - Но я ведь встречаюсь с Фори, так нельзя!.. - начала было возражать та, но у неё ничего не вышло, поскольку отчаявшаяся коллега прижала её сверху к кровати и, полностью отдавшись охватившему её порыву страсти, быстро избавила подругу и себя от мешавшейся одежды.       Удовлетворив свою потребность и излив все чувства и боль, мучившие её все эти годы, Гризельда отпустила Фарагонду и уснула, отвернувшись от неё. Директриса же не могла уснуть до утра от пережитого потрясения и с тревогой ожидала пробуждения коллеги.