Мертвые часы-2: Клубок Ариадны

Огорченный тем, что вызов прервался, Томми решил все же, что перезвонит Адаму позднее, когда уже совсем закончит беседовать с этой нервной Флорой. — Мисс Флора, — постаравшись придать голосу максимум дружелюбия, продолжил он разговор. — Пожалуйста, давайте вы мне расскажете сейчас все, что помните о событиях той ночи. Я уверен, что такое не забывается, тем более, что ваше прошлое столь жестоко вас преследовало, что причинило вам горя, пожалуй, даже больше, чем если бы отвечали за свои деяния перед лицом закона. Женщина упрямо молчала, глядя в сад через полуоткрытое окно гостиной. — Мисс Флора… — опять попробовал Рэтлифф. — Я не хотел вам об этом говорить, но вы же все равно узнаете. Ариадна была убита в своем собственном доме, вместе со своей матерью, с Айрис. Флора медленно перевела глаза на криминалиста. — Убита? — Да, — кивком подтвердил свои слова Том, — Ее застрелили, практически в упор, разрядив в нее всю обойму пистолета. — И Айрис… тоже? — Едва слышно прошелестел вопрос. — Ей проломили череп. — Томми специально не старался сгладить картину убийства, чтобы Флора не успела собраться с мыслями и утаить все, что знает. — Орудие убийства мы не нашли. — А говорили, что не из полиции, — укоризненно покачала головой бывшая сестра Изида. — Вы сейчас говорите, словно опытный следователь со стажем. — Я иногда сотрудничаю с криминальным отделом, — признался Рэтлифф, — как консультант по делам, которые как-то связаны с магическими ритуалами, обрядами или еще каким-то колдовством. — Ариадна всегда хвасталась, что мать ее выпросила у дьявола. — Флора придвинула к себе большую деревянную шкатулку, украшенную витиеватой резьбой, словно кружевами, откинула крышку — это оказалась сигаретница, вытащила длинную тонкую сигарету и закурила, выпустив облако сизоватого табачного дыма. — Айрис же, напротив, никогда такого не утверждала и всегда останавливала дочкины россказни про всякого рода оккультные дела. — Айрис ведь была гадалкой? — Спросил Томми. — Поговаривали, что даже ведьмой. — Ответила Флора. — Но, сейчас, столько лет прошло, я не думаю, что там был оккультизм чистой воды, так по мелочи. — А сама Ариадна? С ее культом? Флора вновь окутала себя облаком дыма. — Ариадна сама по себе уж и подавно была никто. Вы спрашиваете про тот день, вернее, ночь… Нас тогда было трое, со мной была еще одна девушка, но, увы, сейчас она вам уже ничего не расскажет. — Да, — Отозвался Томми. — Я читал в материалах, она умерла почти три года назад. Инфаркт. — Именно. — Согласилась мадам. — Инфаркт. — Зачем вы тогда поехали в эти дебри, да еще и ночью? — Да, это не важно… — Флора пожала плечами. — Я вам еще раз повторяю, в наших… мистериях не было ничего предосудительного, мы даже не прибегали к жертвоприношениям, как это обычно бывает, ни петухи, ни овцы, мы ни у кого не отнимали жизни. — А дети? — А дети, тем более! — горячась, воскликнула Флора. — Я тогда из нас была самая молоденькая, ну и соответственно, и та адская смесь, которую нам велела принимать Ариадна, подействовала на меня быстрее и сильнее. — Наркотики? — Дернул бровью Томми. — Да, алкоголь еще… Я почти уже отключилась. Последнее, что мне запомнилось из той ночи, так это то, как Ариадна собралась продемонстрировать нам свои … ну скажем так, свои женские чары, или свою женскую силу или могущество, не знаю, как это сказать… Томми оторопел. — Она вас еще и в сексуальную оргию втянула? — Ну, надо же было нам проверить, как все это работает. — Снова пожала плечами дама. — А иначе, какой был смысл во всем этом? — И что, — заинтересовался Рэтлифф, — Сработало? Мадам огорченно вздохнула. — Я дальше ничего не помню. Вот Ариадна она помнила, но сколько я у нее не выспрашивала, она не сказала ничего. Ничего не было, говорила она, вам обеим все приснилось, этого ничего не было, просто текила и ЛСД, а все остальное — бред пьяного воображения. — А вы сами как думаете? — Не знаю. Иногда мне кажется, что я помню отрывки — что мы были голые, звериные шкуры под ногами, вода в реке так плескалась, громко, словно это была не река, а огромный океан, костер, отблески огня на наших телах, которые блестели от пота… — Но дети, там точно были! — Нет, детей, не было… — Упорно твердила Флора. — Ни в одном из проблесков моей памяти, нет, никаких детей. Это уже потом, когда нас привезли в полицию, следователи начали наперебой нам предъявлять страшные обвинения, но нет, никаких детей, нет… — Ну, допустим. — Томми помолчал, вслушиваясь в эмоциональное состояние женщины, — А почему вас так резко перестали во всем этом подозревать? — А, — махнула рукой Флора. — Это вот как раз Айрис подсуетилась. Несмотря на свои постоянные распри с дочкой, Ариадну она любила. А кто-то из полицейских боссов тогда был ее то ли любовник, то ли клиент… Не знаю. Ну вот он и распорядился нас выпустить, с условием, чтобы мы молчали и не болтали об этом деле. Я уехала домой, в Атланту, а Ариадна надолго присмирела, это она уже потом пить начала сильно, ну и мужчины… Словно напоминание о тех временах, когда она могла заполучить любого мужчину, только мигнув ему глазом. — А имя Хильф Вагнер, вам знакомо? — предпринял последнюю попытку Рэтлифф. — Да, — не удивившись, ответила мадам. — Конечно. Это тот мальчик, брат тех утонувших детишек, который по лесу блуждал. Он ничего не помнил. — А что он тогда сказал про дьяволицу? — Нет, — покачала головой Флора. — Вы думаете, что он тогда нас видел, нас всех троих? — Флора, — медленно сказал Томми. — Не лгите мне. Вы там были не одни, с вами был еще один человек. — На мороженое? — Адам в нерешительности топтался возле «Мазератти». Феникс вышел из своей роскошной машины, блестящей, словно новенькая монетка. — Адам. — Все-таки, он был красив, вызывающе-порочной красотой, которая способна затуманить мозги и даже шефу полиции, а почему бы и нет? — Адам, мне хотелось бы познакомиться с тобой поближе. — И перевел свой взгляд, медленно, будто лаская, с глаз на губы Ламберта. — На сколько поближе? — Все чувства в Адаме взболтались, как в шейкере. Было ли это все игрой — опасной и дерзкой, когда не понятно, кто охотник, да и есть ли он? Но остановиться уже не было никакой возможности — азарт горячил кровь, а адреналин наполнял эту кровь пузыриками, выбулькивающими на поверхность аромат… да, несомненно, аромат желания и жажды обладания этой тайной, этой загадкой — Фениксом. — Поехали, — Феникс властно кивнул на вторую дверцу автомобиля, — Не разговаривать же возле отделения полиции. Мне неуютно. — Это что, музей? — осматриваясь по сторонам, спросил Адам. — Экспонаты? Феникс остановился за его спиной так близко, что Ламберт почувствовал его дыхание на своем затылке, все-таки, Феникс был высокий, почти с него ростом. Они были в «Аркадии». Адам отказался от ужина в местном ресторане, с любопытством посмотрев на костюмированный бал, который проходил немного поодаль от спортивных площадок и зала — возле бассейна. Там зажгли газовые горелки, персонажи средневековья в причудливых темных плащах и венецианских масках разбрелись по аллеям и дорожкам, от бассейна до главного корпуса. Они сами прошли мимо ресторана, где уже зажигались круглые шары-светильники на столиках и вошли в зал для фехтования. Это было не совсем обычный спортивный зал, а тоже стилизованный под эпоху, давно канувшую в вечность — и обстановка здесь тоже была особенная, камерная, или даже, элитная. На стенах — глянцевые постеры со старинных гравюр, сцены дуэлей, турниры, конные рыцари с алебардами наперевес. Балки из темного дерева на потолке. Небольшие колонны, тоже темные, они отделяли площадку для поединков от основного тренировочного пространства. И все это несло отпечаток причастности к чему-то такому, что бывает дано не каждому, не для богатых бездельников, не для любителей считать калории и бегать на тренажерной дорожке, а для истинных ценителей остроты момента. И вот — все это холодное оружие, развешанное по стенам и стоящее в специальных деревянных стойках. — Коллекция. — Не торопясь отозвался Феникс. — Боевое оружие. Клинки, боевые сабли, шпаги, все дышало силой и спокойствием. — Здесь иногда проводятся поединки. — Осторожно проговорил Феникс, по-прежнему стоя в опасной близости от Адама, а тот не торопился от него отодвинуться, так и чувствуя, как от дыхания мушкетера шевелятся волосы на его собственной шее. — Так что, все эти клинки побывали в настоящих боях. — В настоящих? — Все же переспросил нейтральным тоном Адам и обернулся, отодвигаясь. — Надеюсь, без кровопролития? — Всякое бывает. Это же тотализатор, ставки разных толстосумов, больших боссов, и, кстати, не только из Нового Орлеана. Иногда и из столицы прилетают, да откуда только их не собирается. Привозят с собой своих спортсменов. Делают ставки. — Голос Феникса сделался прерывистым, взгляд его подернулся поволокой, словно пеплом присыпался. — А в азарте, в бою, сам понимаешь, бывают и травмы, которые оставляют после себя шрамы и рубцы. — Те, которые украшают мужчину, — Адам смотрел на Феникса в упор, не мигая. — Да, — слегка усмехнулся Феникс, — Некоторым мужчинам и никаких украшений не нужно, они и так настоящие мужчины, мужчины чьей-то мечты… — Чего ты хочешь от меня? — Прямо спросил Адам. — Неужели, любви? — Любовь… — Феникс тоже почти не мигал. — Да. Знаешь, как это? Это — плотское, острое, раздражающее, пьянящее, почти животное чувство притяжения, страсти и желания, — оно есть и его никуда не убрать. Видишь человека, мужчину и это чувство начинает расти, созревать, как плод, внутри, оно жжет, как огонь. А ему нет выхода… — Нет? — Адам едва слышно шептал. — Потому что этот мужчина не принадлежит тебе. И можно дрочить сколько угодно, дрочить, как пацан… можно рычать в постели, перекатываясь с подушки на подушку, лупить кулаками по стене, но… — Но… ? — Но невозможно получить его, прямо сейчас, когда только и жаждешь, как взять его, обладать им, утопить его в своей страсти и не отпускать, не отдавать его никому… Феникс обнял Адама с этими словами, приник к нему, притянул его за шею и поцеловал. Адам сразу почувствовал этот необычный вкус его поцелуя. Он был словно настоян на чем-то терпком, запретном и вдруг… Под его закрытыми веками словно вспыхнула картинка и детского проектора: два обнаженных, сплетенных мужских тела в кровати, среди смятых простыней, разбросанных подушек, игра света от неяркой лампы на влажных телах. В нос ударил острый резкий запах — смесь пота, секса, каких-то еще ароматов, словно от ароматических свечей или парфюма. Даже звуки почудились ошеломленному Адаму — хриплые вздохи и прерывистое дыхание, невнятные шорохи и приглушенные стоны. Ламберт прервал поцелуй, судорожно ища в своих легких хотя бы каплю кислорода, чтобы сделать вздох и в это время у него зазвонил айфон мягкой, ненавязчивой трелью. Феникс тут же выпустил его из объятий, а Адаму пришлось еще сделать несколько глубоких вздохов, восстанавливая дыхание перед тем, как он сказал: — Извини, Томми, я не смог перезвонить тебе сразу.