Исповедь

Адам с некоторыми своими людьми прибыл в Девичий пруд довольно быстро. Обыкновенно дорога из столицы до его вотчины занимала дней двенадцать, но сейчас он уложился всего лишь в чуть больше недели, почти не делая передышек. Виллем Дарри встретил его там. Никакая угроза не могла омрачить дружеской встречи, да и скорая война только разжигала их интерес, ожидание лелеяло предвкушение будущей славы и распаляло их амбиции. Дарри был немногим старше Адама. Почти все детство и отрочество они провели, тесно общаясь друг с другом, не переставая переписываться даже тогда, когда лорд Мутон отправился в Королевскую гавань в качестве оруженосца короля. Виллем был таким другом, с которым можно было обсудить абсолютно все: от прекрасно проведенной ночи и душевных страданий до планов на будущее, тесно связанных с войной. Любой юноша их возраста мечтал проявить себя на поле битвы, и Адам был полностью уверен, что именно у него с братом и другом это получится лучше остальных таких же амбициозных молодых людей. Только слезши с коня, Мутон быстрым шагом приблизился к Дарри и по-мужски обнял его, хлопнув по спине. — Твою мать, Виллем, как же я рад тебя видеть! И как же рад, что именно в это время, — Адам широко улыбался и не намеревался идти отдыхать, пока не наговорится с другом вдоволь, хотя после столь долгого и насыщенного пути ему было бы спать и спать. Однако, он все еще был уверен, что «полон сил и энергии». — Я тебя тоже, дружище. Думаю, пара часов у нас есть, чтобы поговорить о чем-то кроме восстания. Дядя твой спит, все же поздно уже, пошли найдем Сандора, выпьем, передохнем, а завтра приступим к чему-то более серьезному. — Слава богам, я приехал в ночь, и горожане не вешаются на меня с восхищениями и расспросами, а придворные дамы не пытаются оккупировать мою спальню, — горделиво пошутил Адам, идя с Виллемом к покоям брата. — Да брось, они просто думают, что ты приедешь через пару дней. А если решишь завтра прогуляться, отбоя от них не будет, — усмехнулся Дарри. — Леди Стелла постоянно про тебя спрашивала, я ей сказал, будто бы ты захворал и долго еще не вернешься в Девичий пруд. То-то она будет удивлена, когда обнаружит тебя здорового и веселого в замке. — Скажу ей, что это не я, а она обозналась. Все же столько всяких мужчин, сколько у нее было, сложно упомнить, — прыснул Адам. — Кстати про это... Хотя, лучше вам с Сандором обоим расскажу, — они как раз подошли к комнате младшего Мутона, и старший, навалившись на дверь, открыл ее. — И что же это, интересно, Сандор Мутон не явился встречать собственного брата? — с важным-преважным, как у гуся, лицом, Адам укоряюще взглянул на брата, который, чтобы чем-то себя занять, сидел и начищал собственный меч, а после рассмеялся и тоже крепко обнял подскочившего к нему парня. — Я надеялся, что ты уже не вернешься, а Девичий пруд так и достанется мне, — лучезарно и радостно улыбаясь, ответил Сандор. — Ну кто не мечтает править Девичьим прудом! Сандор, где еда, где выпивка, почему стол пустой? Может, мне тебя не оставлять больше за главного? — Иди к черту. Шлепни служанку по заднице и сам вели ей принести что захочешь. Можешь спросить что-то на ее вкус, она себе уже все надумает, а окажется, что это всего лишь дружеские посиделки, причем не с ней, — отчасти все же Сандор заранее приготовился, поэтому огромный кувшин вина на его столе все же стоял. — Сам иди шлепай служанок, я тут сегодня гость! Или ты метишь в Королевскую гвардию, что трогать женщин нельзя, братец? — Адам вальяжно развалился в самом мягком кресле, что стояло в покоях, и закинул ногу на ногу. Виллем закатил глаза и усмехнулся: — Боги, обсуждайте пока, кому что нельзя, я вместо вас пойду шлепать служанок. Пока лорд Дарри распоряжался, чтобы все самое лучшее, что готово и что можно приготовить, сейчас же было в покоях Сандора, сам Сандор хвастался старшему брату, как он усовершенствовал свои навыки в фехтовании и успел более или менее привести в приличный вид половину солдат Девичьего пруда за то время, что Адам был в пути. — Наконец-то! Сколько ты там служанок перешлепал? — закатил глаза старший Мутон, когда Виллем вернулся. — Я уже начинать хочу вообще-то! Выпив несколько бокалов за короля, победу и прочие государственно важные дела, Адам, уже несколько нетрезвый, предложил выпить еще за кое-кого. — Давайте выпьем за прекрасного, просто неземной красоты человека! — Адам, рассмеявшись, фыркнул и даже привстал с кресла. — За лорда Кровавого ворона! — А за него-то на хрена? — икнул Сандор, но все же сделал большой глоток. — Ему очень не везет в личной жизни, братец. Ну вот пусть повезет! — А что ему не везет? У него же такая женщина, — приподнял бровь Виллем, усмехаясь. — Шира-то. Что бы она там ни делала, все равно только завидовать можно. — Да понимаешь, дружище, этой женщине я нравлюсь гора-а-аздо больше, — Адам задрал нос и осушил свой бокал. — Что?! — хором воскликнули Сандор и Дарри. — Ну сами посудите. Белоснежный дрищ с красным пятном на пол-лица или сам красавец-лорд Девичьего пруда? — старший Мутон расхохотался. — Я надеюсь, ни один из вас тут на него не работает? — С этого момента поподробнее, — Виллем приготовился внимать. — Да ничего особенного, на самом деле. Просто так вышло, что я попал к леди Шире в постоянные любовники, а Риверса она уж и позабыла. И член у меня больше. — Ты проверял? Не стоило, может, в столицу тебя отпускать? — Фу, боги упаси, нет, только не у Бриндена, — Адам прыснул и поморщился. — Вот вы думаете, он некрасивый, а он в сотню раз страхолюднее, чем вы себе представляете. А меня называет лордом Болтуном. — Да неинтересно нам про него слушать! Давай про Ширу! — осадил его богатый на воображение Сандор, который уже успел представить самое ужасное, что только мог. — Про Ширу так про Ширу. Здесь точно наоборот: изобразите в голове самую прекрасную женщину с идеальной фигурой, страстным взглядом и насмешливым мягким голосом. Так вот она будет как раз в сотню раз лучше. Видели бы вы ее глаза, руки, ступни, бедра, сиськи... Это просто нечто. У нас с ней было что-то еще давненько несколько раз, но она меня уже успела позабыть. Поэтому пришлось напомнить о себе, и я ни разу об этом не пожалел. Теперь мне никакие служанки и леди Стеллы не нужны. Клянусь, я женюсь на ней когда-нибудь! — Ага, если Кровавый ворон тебя раньше не прикончит, — фыркнул Виллем. — Не прикончит. Мы с ним сотрудничаем. Я ему пообещал не дать Бракенам заблокировать Блэквудов взамен на полезную информацию. Черт подери, а вот по Шире я уже соскучился. — Я ее как представил, так тоже уже соскучился, — раздосадованно пошутил Дарри. — И как она? — Будет тебе, Виллем. Вообще-то просто восхитительно. Ей очень сложно доставить то удовольствие, которое она желает, но лорду Мутону по силам все, сами понимаете. — Ой-ой-ой, а Кровавому ворону по силам ее приворожить, — пожал плечами Сандор. — Да я не заметил, чтобы он особенно колдовал. И если бы мог приворожить, давно бы это сделал. — Разве не колдун? А я думал, будто он только этим и занимается. Ну, странно же, что он знает все. Да и такой молодой, а уже на такой должности. Не иначе, магия какая. — Это называется профессионализм, а не магия, — скептично пожал плечами Адам. Еще немного обсудив достоинства леди Ширы, в голову старшего Мутона пришла невероятная идея. — Пойдемте-ка со мной, — он уже был очень навеселе, поэтому ни позднее время, ни что-либо еще его не смущало, так что они втроем отправились в сторону предоставленных самим лордом Мутоном покоев леди Стеллы, дочери одного из придворных рыцарей, которая мечтала удачно выйти замуж и считала себя чуть ли не невестой лорда Адама — а женихом он и вправду был довольно завидным. Хихикая, лорд Мутон постучался к ней в дверь, и та без задней мысли открыла. Виллем с Сандором стояли чуть поодаль, в темноте их не было заметно, что и требовалось для роли наблюдателей. — Лорд Адам! — восхищенно и вожделенно вздохнула леди Стелла и растянула на своем лице благоговейную улыбку. Не сказать, что она была некрасивой. Ее почти черные волосы ниспадали на ее бледные плечи, укутанные ночным платьем, а темные глаза уже игриво блестели в блеклом свете, падавшем из окна. Правда, она была глуповата, но для женщины это уже второе дело. — Я совсем не ожидала вас увидеть. — Ну что вы, сразу по прибытии я решил навестить вас. Знаете, я в Красном замке со столькими людьми познакомился... — Заходите ко мне, расскажете, — она кокетливо поправила подол платья и слегка закусила губу. — Да вы подождите! Что ж вы торопитесь так! Я познакомился с таким мужчиной, вам понравится точно. — Да мне вы нравитесь вообще-то, лорд Адам. Даже не знаю, по ком бы я скучала больше и кого бы так ждала... — А я вам скажу. Лорд Кровавый ворон. Очень вам понравится, руку на отсечение даю. Давайте я вас с ним познакомлю, а то вот как раз у него в личной жизни не ладится.., — лорд Мутон говорил это с таким искренним соболезнованием в голосе, что Виллем и Сандор едва могли сдерживать хихикания. — Зачем мне лорд Кровавый ворон? — она подняла густую правую бровь, с недоумением глядя на пьяного Адама. — Ну вот вы подумайте. Такой влиятельный мужчина! Ну да, он Риверс, ну и что с того? Зато он мастер над шептунами! А я кто? Вот кто я? Я всего лишь... Всего лишь Мутон, — лорд Девичьего пруда так разыгрался, что был чуть ли не готов расплакаться. Сандор, слушая его излияния, был тоже близок к этому, разве что от смеха. Они с Виллемом кусали губы, чтобы не выдать себя. — Ну что вы! — разволновалась непонятливая дама. — Не всего лишь лорд Мутон, а самый красивый, привлекательный и мудрый мужчина! Чем вас так лорд Кровавый ворон расстроил?.. — А вот взял и расстроил! До свидания! — чуть не разрыдался Адам и торопливо ушел. Наблюдатели на цыпочках последовали за ним, и когда трое отошли довольно далеко, они наконец расхохотались в голос. Настроение у всех них было как нельзя чудесное, как раз подходящее для того, чтобы творить подобную чушь. Однако времени прожигать дни в пьяных шутках над леди Стеллой более не оставалось. К тому же, терпеть у деятельных речноземельных юнцов сил тоже не было. В кратчайшие сроки собрав войска лорда Дарри, лорда Рута, чьей женой была младшая сестра Адама, и свои собственные, Мутон в роли основного полководца направился в сторону Харренхолла — самого крупного замка Речных земель и всего Вестероса. Построивший его Харрен Черный, тогдашний король Железных островов, был сожжен драконом Эйгона Завоевателя в одном из помещений невероятных размеров строения, и с тех пор замок, славно простояв относительно недолгое время, так и не принял привлекательного облика ни снаружи, ни внутри. Харренхолл жаловался многим лордам, и все они пытались привести его в сносный вид, однако ни одному из них не довелось достичь желаемого. Все или почти все они погибли дурной смертью, отчего громадина считалась проклятой. Теперь Харренхоллом владели Лотстоны. Лорду вздумалось поддержать изменников, и проклятие замка обещало в скором времени настигнуть опрометчивых, небогатых на воинов владельцев в гораздо более реальном лице полутора тысяч людей Дарри и Мутонов. Лорд Манфред Лотстон был не совсем дурак. Поэтому, только заслышав о скором приближении армии втрое больше собственной к замку, он собрал свои пять сотен человек и в спешке направился прочь. Когда Адам подошел к замку, тот был уже пуст и выглядел еще более угнетающе. Но такого «приветствия» по приезде лорд Мутон ожидал, а потому план в его голове не заставил себя долго ждать. Сразу по прибытии в Харренхолл Адам отписался о положении дел Бриндену. Ожидая ответа, лорд Мутон успел сделать следующее: он отделил почти всю конницу от их общего с Виллемом войска и взял ее под свое частное командование, чтобы иметь возможность отправиться в погоню за бежавшими, а Дарри оказался ответственным за оставшуюся пехоту. Ворон с ответом прилетел довольно быстро. В принесенной почтовой птицей записке Риверс мелким, трудночитаемым почерком, исполняя договоренность, сообщил Адаму, что Эйгор, как только Ланнистеры объявили о преданности короне, принял решение не доезжать до Утеса Кастерли, чтобы «познакомиться с невестой». Он обогнул замок с востока, не доезжая его около тридцати миль, и направился на северо-восток, в Речные земли. Теперь Жгучий клинок был в семи-восьми днях пути до Риверрана и в десятке – от Стоунхеджа или Рэйвентри, в зависимости от того, куда блажь, жажда мести или здравый смысл поведут Эйгора с его людьми. Также Бринден предложил пойти на сделку с Лотстонами после победы над ними. Еще более ослабленным, им можно оставить Харренхолл после восстания, но на некоторых условиях. Во-первых, конечно, заложники и новая присяга настоящему королю. Во-вторых, хитрость: будучи якобы не в состоянии вернуться в Харренхолл, лорд Лотстон со своими людьми примкнут к одному из войск мятежников, а в решающий момент внезапно выступят на стороне короны. Письмо, кстати, по прочтении полагалось сжечь. Лорд Мутон выдумывать своего не захотел, в конце концов, такие мелочи, как отход Харренхолла короне или же оставление его Лотстонам, его мало волновали. Поэтому он послушно сжег записку и очень скоро, как только несколько разведчиков, посланных им, сообщили, куда направились беглецы, поскакал за ними, прихватив с собой около ста пятидесяти воинов конницы. Тех было пять сотен, но плотное, громоздкое тело их войска было слишком неизворотливым, чтобы не дать Адаму себя перехитрить. Дождавшись одного из расслабленных ночных привалов людей Лотстонов, Мутон грамотно распределил нападение на лагерь. Поняв, что выбор сейчас стоит между проигрышем и смертью, лорду Манфреду не оставалось ничего, кроме как объявить о сдаче Харренхолла. — Вы уж не волнуйтесь так, замок за вами еще может остаться, милорд, — кисло-сладким, издевательски тягучим тоном подал надежду Адам. — Неужели? – басисто фыркнул лорд Манфред Лотстон. — Все верно, замок может быть вашим еще какое-то время после восстания. Разве дурная перспектива? А вам, милорд, всего лишь нужно присягнуть Его величеству, представить лояльной короне стороне заложников да присоединиться к мятежному отряду, а в решающий момент (не переживайте, сигнал я дам) объявить о преданности короне. Однако пока что можете рассказывать своим товарищам и соратникам, что вы просто сами покинули Харренхолл, желая как можно скорее объединиться с армией Блэйфайра. Предложение было и вправду выгодным, особенно учитывая то, что отказ тоже, скорее всего, означал смерть, по крайней мере, смерть заложников, поэтому Лотстон не раздумывая согласился. Со своей стороны главный шпион государства условиям договоренности исправно следовал, да и Адам ни о чем не позабыл, пускай Бринден и не торопил его, понимая, что войны не проводятся в сутки. Даже Кровавого ворона судьба дома Блэквудов волновала гораздо меньше, чем то, что недавно прибывшего в Хайгарден Деймона Блэкфайра уже успели там же и короновать. Новоявленный самозваный владыка даже собрал собственный Малый совет и принялся править, одновременно с делами насущными решая вопросы касаемо увеличения численности армии мятежников за счет армии самого простора. Тиреллы с удовольствием собирали для желанного Величества воинов по всем своим и косвенно своим владениям, обещая что-то около десятка тысяч человек. Еще одной из наглостей Деймона стала чеканка монет с его изображением, будто бы он уже сидит на Железном троне, помазанный на царствование великим септоном. Также изменники вновь пустили слух о том, что Дейрон Добрый — точно такой же, как и Деймон, бастард, зачатый младшим братом Эйгона Недостойного Эймоном. Апеллировали они тем, что Эймон, прославленный рыцарь, служил лордом-командующим Королевской гвардии и официальных детей иметь не мог, но Нейрис, жену предыдущего короля, вопреки данной клятве любил, причем взаимно. Сам Эйгон пытался уличить бедную жену в измене и говаривал, будто Дейрон ему никакой не сын. Бриндена и эти слухи волновали, ведь он смутно, но помнил вечно плачущую Нейрис, которая никогда не преступила бы закона брака, пускай сердце ее, возможно, вправду принадлежало совсем не ее кобелю-мужу, который вечно унижал ее и причинял ей боль. Удивительно, но Риверс ей тогда даже немного сочувствовал. Сейчас Кровавый ворон в основном сопереживал своему любимому венценосному брату, для которого мать была оплотом любви, доброты и безвинности, поэтому находил эти слухи особенно оскорбительными для короны, несмотря на то, что сам был бастардом и этого не стеснялся. Обо всем этом лорд Мутон узнал одним из первых, благодаря более или менее, в меру «общительности» Риверса, активной переписке с ним. Поэтому вскоре настал момент возвращать долги. С той же самой конницей Адам направился в сторону Рэйвентри и за пару десятков миль от Стоунхеджа свернул на запад, по значительной окружности обогнув замок Бракенов и подъехав к Блэквудам с северо-запада. Лорд хворал, поэтому встретить союзников в борьбе с ненавистными соседями-изменниками вышла его сестра. — Миледи, — приветливо улыбнулся Адам, слезая с коня с намерением передохнуть хотя бы до завтра. Эти погони за Лотстонами и не такой уж и близкий путь до Рэйвентри порядком и его, и его брата, и всех других воинов утомили. Спустившись на землю, лорд Мутон не преминул поцеловать руку пока незнакомой ему, но все же невероятно красивой женщине, пускай и гораздо старше его. – Лорд Кровавый ворон печется о благополучии этого прекраснейшего места, а короне не помешают преданные сторонники, поэтому я здесь. Да и вообще, давно хотел взглянуть на то, как на ваше чардрево слетаются стаи воронов. Мечта детства! Жаль, раньше не довелось у вас побывать. — Рада вас встретить здесь, лорд Мутон. Что ж, сумерки близко, так что на птиц полюбоваться сумеете, — то ли грустно, то ли равнодушно улыбаясь, леди Блэквуд повела Адама с Сандором за собой, распорядившись перед тем расположить в строениях неподалеку остальных рыцарей. — А где же лорд Блэквуд, миледи? Что-то его не видно. Я бы хотел обсудить с ним кое-что… Если вам интересно, ни в коем случае не секретничаю, но все же поймите, привычнее беседовать о войне с лордом, чем с леди, — Адам старался разговорить выглядевшую довольно печально даму, а усталый Сандор просто шел рядом, почти даже не слушая треп старшего брата. — Он простудился, судя по всему. Лежал в бреду пару дней, теперь просто с трудом встает с постели. Но, я полагаю, скоро поправится. Сейчас, вероятно, он спит, но с утра я проведу вас к нему. Говорите, Кровавый ворон позаботился, чтобы вы сюда прибыли? – заинтересованно обернулась женщина на Адама, проходя вглубь замка по мрачному коридору. — В общем и целом, так. Но отчасти и я подал ему эту идею. Мне нужна была от него кое-какая информация, взамен на которую я предложил ему пару секретов и защиту Рэйвентри от Бракенов. Тем это более выгодно, что если Бракены вас не перекроют, ваше солидное войско вполне сможет сыграть свою роль в подавлении мятежа. В конце концов, не думаю, что лордом Бринденом руководили бы исключительно теплые чувства. Я вот смотрел на него и ума не мог приложить, а есть ли они у него вообще. — У каждого из нас есть чувства, лорд Мутон. Но не все станут проявлять их. Однако я слышала, у него есть женщина, которую он не гнушается любить, — пожала узкими плечами, укутанными в нежную шаль, леди. — Быть может, и не гнушается, миледи, но она-то вряд ли разделяет его любовь. Я не раз, кхм, становился невольным свидетелем ее ему отказов, — в родовом замке, где сейчас находилась сама мать Бриндена, во всеуслышание рассказывать о развлечениях, связанных с подшучиванием над ним, было бы глупо. — Лорд Кровавый ворон – несчастнейший человек во всех Семи королевствах, лорд Мутон. Оттого он и жесток. — Я, конечно, ему не близкий друг и не кровный враг, чтобы знать его достаточно хорошо, но все же мне кажется, что не в несчастье дело, миледи. Иногда бывает, что с собственной сущностью невозможно бороться. А он и не борется: совершенствует, — рассуждал Адам, заходя в более или менее светлые покои, куда провела их с Сандором леди Блэквуд. Рэйвентри, по сравнению с Харренхоллом, замок был совсем крохотный; уютно и нежило одновременно обставленные покои казались соразмерными чулану. Адам сам себе в мыслях удивился, как за пару ночей его успели избаловать спальни, по площади, как ему чудилось, сравнимые с Тронным залом Красного замка. — Пожалуй, я здесь останусь, — подал утомленный голос Сандор. — Прекрасно, доброй вам ночи, — снова холодно улыбнулась дама. – Милорд, — она повернула голову на Адама и кивнула в сторону выхода. — Я вас не затрудняю? Если вас в моей компании удерживают лишь рамки приличия, будьте уверены, что я не посмею обидеться на вас, объясни вы мне, куда идти. Авось не потеряюсь, — попытался вновь заговорить старший Мутон. – И почему мы сначала проводили Сандора на третий этаж, а теперь спускаемся? — Вы сами сказали, что желаете посмотреть на воронов, — вздохнула леди. — Да, но… Я не хочу утомить вас. Это чардрево отовсюду видно, я прекрасно взгляну и из окна, вам не стоит утруждать себя такой экскурсией, — Адам даже немного замялся. Женщина выглядела такой усталой и удрученной каким-то горем, что даже ему несколько стыдно было устраивать с ней такую прогулку. — Лорд Мутон, я и сама хочу посетить богорощу. За меня беспокоиться вам не следует, — стужа в ее голосе была такой знакомой. На улице тоже постепенно холодало. По приезде в крепость Адам опрометчиво скинул с себя утепленный плащ, и теперь об этом горько жалел. Местное чардрево действительно было гигантским. Мутон даже предполагать не хотел, сколько рослых мужчин нужно поставить друг на друга, чтобы добраться до его верхушки. Можно было бы разыграть Фреда и пообещать ему серебряного оленя за то, что он взберется на самый верх… Впрочем, затея эта была идиотской даже по адамовским меркам. На случай, если Фред свалится, такого же преданного мальчика на побегушках у него нет. — Надо же! И вправду, ни листочка, — с любопытством отметил Адам. Он представлял себе деревья с недавно опавшей кроной, а здесь будто бы никогда не было ничего, кроме ствола. Оно было мертвым, будто бы наспех слепленным из камня великаном-недоумком. На мощном стволе чардрева было давным-давно вырезано печальное лицо, которое своим на удивление почти живым взглядом осуждало любого посетителя за все его провинности. — Молчите и наблюдайте, — властным шепотом приказала леди Блэквуд. Адам не посмел ослушаться, хотя страха и трепета он почти не испытывал. Так они простояли пять, десять минут, и лорду Мутону почти наскучило неподвижно мерзнуть в тени колоссального дерева, как вдруг издалека послышалось отдающееся в ушах зловещим эхом карканье, и через несколько секунд первый грозный угольно-черный ворон вцепился когтями в толстую ветвь. Он будто бы проверил, все ли ладно с излюбленным ими чардревом, и дал одобрительный сигнал, потому как сразу за ним места и выше, и ниже начали занимать новые и новые птицы. Этих воронов было то ли сто, то ли двести, а то и вся тысяча. Столько, сколько было бастардов у Эйгона Недостойного, столько, сколько мужчин было у леди Ширы, столько, сколько глаз было у Кровавого ворона. Один из этих стражей чардрева был белым, и, упрятанный соратниками в самую глубь ветвей, был еле заметен среди суетящихся черных воронов. Он сразу обратил на себя внимание Адама, и тот, приглядевшись, заметил, что грудка у белого была покрыта такими же угольными перьями, как и у остальных. — Иногда мне кажется, что он наблюдает за мной и корит, — вздохнула женщина, смело глядя на того же ворона, что и Мутон. — Почему же, миледи? – приподнял бровь Адам. – Делать пташке больше нечего! – попытался он отшутиться. — Однажды вина будет сгрызать вас до самых костей, и вам будет чудиться, что к этому причастен весь мир вокруг. Со всеми это рано или поздно случается, лорд Мутон. Мне и повезло, и не повезло одновременно. С одной стороны, я не думаю, будто бы за мои грехи на меня ополчился весь свет. С другой – мой наблюдатель все же самый зоркий из всех. Вороны укутывали своими теплыми крыльями и грудками давно погибшее чардрево, будто бы жар их птичьих телец мог заставить его вновь расцвести. И казалось, они были правы: поднимающаяся луна заставляла их перья блестеть; птицы шевелились, шуршали, шелестели, словно настоящие листья, разве что черные. Каждую ночь дерево оживало, и каждое утро жизнь снова покидала его. В леди Блэквуд тоже было и цветущее, и давно увядшее сразу. Ее теплого каштанового цвета волосы никак не сочетались с блеклым цветом мягких губ, глубокие карие глаза были настолько пронзительны, что казалось, будто можно буквально почувствовать их укол, стоит ей только перевести взгляд. Она не отрывалась от одного вида зрелища, а Адам вертелся, стараясь то посчитать, сколько еще воронов подлетает с востока, то снова посмотреть на кишащее жизнью чардрево, то будто невзначай уронить взор на таинственную леди. Глаза ее на Адама не были устремлены, так что тот безбоязненно разглядывал правую половину ее лица. Некогда на этом самом лице играла страсть и пряталась любовь, а теперь единственной отрадой для него – быть направленным на это еженощное представление. Пока Адам со своей спутницей наблюдал за этим загадочным ритуалом, прошло невесть сколько времени. В небе цвета морской бездны стыдливо мерцали звезды, боясь хоть как-то помешать будто бы направленному прямо на дерево свету луны. Облака тоже покорно обходили ночное светило стороной. Ветер затих, чтобы дать воронам сделать всю работу самим. — Вы вряд ли придали этому то значение, которое следовало бы, лорд Мутон. Впрочем, в этом нет вашей вины. Но… Помните, что если светят звезды – значит, и вам это нужно, чтобы разглядеть дорогу. Если вас омывает морская волна – значит, вас это сделало чище. Если вороны еженощно дают жизнь чардреву – это нужно ради всех нас, и вас в том числе. Никто не знает, зачем и почему они стали прилетать сюда. Но я уверена, что без этого никак нельзя. Леди Блэквуд звучала странно: и печально, и торжественно; и стыдливо, и гордо; и любовно, и ненавидяще. Адам не согласился с ней, но решил не спорить. Ее гложет непонятное чувство вины, и она ищет утешения, оправдывая себя тем, что все так и должно было случиться. Хотя, в чем-то она была права. Все делается не потому, что это нужно каждому из нас, а затем, чтобы каждый мог попытаться это использовать в своих целях, думалось Адаму. «Чтобы добиться счастья, нужно работать,» — градом по ушам отдалось у него в голове слово матери. И верно. Без труда, даже видя дорогу, правильного пути не сыщешь, просто идя по освещенной тропе. Без терпения в муке не промоешь испачканную рану соленой водой. Значит, и в этом птичьем обряде найдется смысл только тот, который нужен ищущему и стремящемуся.