Мимикрия

День тренировок старших прошел для Майки, как обычно, тяжело. Чертово время постоянно сопротивлялось, не давая концентрироваться на поиске братьев и одновременном отведении их взглядов. Это раздражало больше, чем злые глаза «других» в те моменты, когда оранжевая черепашка находил их. Хотелось кричать, бить ногами и в голос рыдать. Чтобы Лео пришел и успокоил его, чтобы Раф сыграл с ним партейку, другую, чтобы Донни накричал на него за… да хоть за что-нибудь! С такими мыслями он яростно лупил братьев, когда обнаруживал их присутствие. Впрочем, обнаруживал он их всегда. Как бы старшие не старались, они не могли отвести взгляд достаточно хорошо для того, чтобы пройти мимо Майки. Разве что у Рафа это получалось немного лучше, да и желание встречаться с ним взглядом у младшего не было, поэтому большинство тумаков доставались лидеру. Донни отличился. Этот исчез из поля зрения Майки примерно к началу тренировки. Точнее владелец нунчак сказать не мог – здесь время не поддается обычному исчислению. Когда тренировка закончилась, Микеланджело, с позволения сенсея, отправился в свою комнату. Он сразу же запер дверь на замок и, повалившись на кровать, попытался уснуть. Он не спал уже двое суток. Напряженное тело требовало отдыха. И как только он закрыл глаза, темнота обволокла его и унесла куда-то прочь. Но скрежет за дверью выдернул его обратно в жестокую реальность. «Только не снова», - младший черепашка сжался клубком на кровати и закрыл голову подушкой. Каждый вечер его пребывания здесь, когда он запирался в комнате в попытке уснуть, дабы вернуться туда, в свою реальность, «другие» хотели проникнуть в его комнату и разорвать его на клочки. Он знал, что дверь сдержит их, всегда сдерживала, но мало ли вдруг в этот раз она не сработает? Вдруг они попадут в комнату и тогда… Майки не хотел представлять, что тогда произойдет. Страх окутывал его разум липкой черной тенью, натягивая нервы до пределов. Этот страх был почти так же материален, как время. Его холодные щупальца оплетали горло и сдавливали его все сильнее с каждой секундой. Тихо поскуливая, оранжевый ниндзя сжимался все сильнее, моля братьев забрать его из этого ада. Но братья не приходили. Они и не могли прийти, они же не знали, где он. От мыслей о том, что он больше никогда их не увидит, на глаза наворачивались слезы. Он пытался держать себя в руках, так, чтобы «другие» не услышали, но редкие всхлипы вырывались из его груди, нарушая мерный скрежет с той стороны. Младший так и не смог сомкнуть глаз этой ночью. И он пролежал бы так всю жизнь, если бы не внезапный стук, раздавшийся с той стороны двери. Он перебил собой весь скрежет и заставил сконцентрироваться на происходящем за дверью. - Сегодня не будет тренировки, - проговорил старый, немного хриплый голос сенсея. Майки подскочил и побежал к двери. Приникнув к деревянной поверхности, он услышал удаляющиеся шаги мастера. Когда шаги стали едва различимы, Майки отпер замок и открыл дверь прежде, чем скрежет вернулся. Было уже достаточно светло, так что мутант смог разглядеть привычные очертания убежища. Младший аккуратно вышел из комнаты, постоянно оглядываясь и шарахаясь от теней. Если бы он мог отвести взгляд, он бы сделал это, но он не знал, чей взгляд ему отводить, куда прятаться и как вообще быть. Тело почти не слушалось. Нервы были на пределе. Даже оглушающая тишина совести уже не спасала. «Другой» учитель отменил сегодня тренировку, что значило, что додзе будет свободно весь сегодняшний день. Майки рассчитывал отсидеться в нем. Может быть даже немного вздремнуть, потому что дальше так продолжаться не могло: в этом мире ему приходилось быть сильнее, использовать весь имеющийся потенциал, а это выматывало больше обычного. Тело имело свой резерв, а это означало, что с такими нагрузками и без отдыха оно запросто могло сломаться. Дело осложнялось тем, что Микеланджело не знал своего предела: в своем мире он никогда не напрягался так сильно на такой продолжительный срок. И это бесило его. Бесила беспечность, с которой он относился к своей жизни до происшествия с Доном. Ведь будь он чуть-чуть внимательнее, ничего бы не произошло. Он бы не страдал сейчас так. «Но, с другой стороны, я бы не увидел эту сторону своей жизни», - невесело усмехнулся Майки сложившейся иронии. Как бы сильно он ни ненавидел этот мир, он очень многому его научил. Дал ему осознать ценности его жизни, ее смысл в какой-то мере. И то, как сильно он любил своих братьев и хотел вернуться к ним. С этими мыслями он зашел в додзе. Он тихонечко присел рядом со стеной, откинулся на нее и закрыл глаза. - Эй, рыжий! – окликнули его, вырвав из еще не успевшего прийти сна. Майки распахнул глаза, дернулся всем телом, и собрался, напрягая мышцы, готовый к нападению. Виду, однако, что испугался, он не подал. Во всяком случае, ему так показалось. - Ты чего там сидишь? – улыбнулся Раф. Кажется, он не заметил. Оранжевый мутант выдохнул, но расслабляться не стал. - Отдыхаю, - честно ответил Майки. С красным лучше не шутить. - А что с тренировкой? «Странно, обычно об отмене тренировки сенсей предупреждает всех. Хотя логично. Их же не было в своих комнатах, когда он говорил им об этом. Они же были у моей двери», - Майки опустил уставшие глаза и спокойно ответил: - Сегодня не будет тренировки. - Понятно, - неизвестно чему улыбнулся старший. – Тогда может партейку? – его янтарные глаза пригвоздили Майки к стене, не позволяя пошевелиться, заставляя подчиниться чужой воле. Какое-то смутное предчувствие одолело младшего. Владелец нунчак знал, отказ означает смерть, но что-то было в словах брата, что-то такое забытое, но бесконечно желанное. Ностальгия? Воспоминания о том, чего может уже и не будет никогда? Майки прислушался к совести. Он, как и обычно, не услышал ничего, кроме бешено бьющегося сердца. - Почему бы и нет? – вымученно улыбнулся он. Время окутало его плотной резиной, заставляя эту пытку тянуться бесконечно. Спустя бесконечность бессмысленных действий и напряженный до предела нервов, Майки понимает, что еще немного, и он сдастся. Из-за страха бешено бьется сердце, и легкие безудержно вдыхают кислород. Гипервентиляция привела к головокружению и дезориентации в пространстве. Еще немного и он точно сойдет с ума. «Кто-нибудь, пожалуйста, помогите!» - Народ, Кейси не у нас? – послышался голос Дона. - А? Что? Не, нету! – отозвался Рафаэль, не отрываясь от игры. – Отхвати гнусная черепашка! – крикнул он, с яростью лупя по кнопкам. Глубокий вдох, попытка прийти в себя. Майки усмехнулся. На минуту ему показалось, что Донни действительно спасет его. Но он одернул себя: это же мир других. Здесь каждый сам за себя. Не можешь выжить – умирай. И Майки решил, что больше не может. Он уже собирался нарваться на красного, чтобы тот закончил все быстро, как вдруг: - Ребят, все очень плохо…

***

Краткий разговор, кажется это какая-то боевая операция. Владелец нунчак не вдавался в подробности. Его мозг отключился сразу, как почувствовал себя в меньшей опасности, чем секунду назад. «Другие» были заняты разговорами о миссии, поэтому мутант мог позволить себе немного передохнуть. Конечно, тело его по-прежнему было собранно. Если бы сейчас на него напали, он бы с вероятностью процентов семьдесят отразил бы атаку, но эта короткая передышка спасла ему жизнь… и заставляла задуматься. Майки посмотрел на Донателло. Брат стоял немного поодаль ото всех и, кажется, немного нервничал. От него просто веяло духом старших, как будто драконы всю ночь вгрызались в его тело, пытаясь порвать на куски. Майки настолько проникся этой мыслью, что на автомате встал с дивана и двинулся в сторону остальных, когда они начали движение. Внезапная команда лидера привела его в чувство: - Майки, Донни, останьтесь пока что здесь. Если потребуется ваша помощь – мы вас вызовем. – Он разворачивается и уходит к машине. Майки едва кивает и возвращается в холл. Как только он откидывается на диван, его тело отказывает. Он расслабляется настолько, что позволяет шее безвольно откинуться на спинку. Глаза закрыты, уши заложены, все чувства расслаблены, - сейчас он очень легкая мишень. Если кто-нибудь из других увидит его – ему конец. Но Майки было все равно. Его сознание занимала другая мысль: осознанно или нет, «другой» Дон помог ему. В родном мире Майки должен бы был поблагодарить его, но как быть здесь? Мир другой, а Донни вообще третий. Почему-то вспомнился последний урок мастера Сплинтера про отведение взгляда. Главная концепция приема – выход из игры. Попытка перестать подчиняться правилам соревнования охотник-дичь. Возникла забавная мысль: а если достаточно сильно сконцентрироваться, можно ли отказаться от правил игры целого мира или вообще навязать ему свои правила? Майки улыбнулся приятной мысли. Совесть неприятно кольнула, убивая радость на корню. Младший нахмурился. Элемент, который до сих пор обеспечивал выживаемость его в этом мире, сдерживает его от попыток что-то изменить. «Правильно, ведь попытка значит риск, а риск значит смерть, если ты недостаточно силен. Но у меня только два пути: смерть в ожидании и смерть в попытке что-то изменить. А если есть шанс, почему бы им не воспользоваться?». Совесть закричала, вызвав в воспоминаниях отголоски родного мира: как хорошие, так и плохие. Открыв глаза, Майки прислушался к телу. Кажется, он лежал так целую вечность, потому что расслабленные мышцы больше не ныли, а нервы не были натянуты, грозясь лопнуть каждую секунду. Под дикую истерику совести оранжевый ниндзя поднялся с дивана и пошел в лабораторию – поблагодарить своего спасителя. Но в лаборатории никого не оказалось. Тогда младший двинулся к комнате гения. Он немного притормозил рядом с ней, все еще памятуя, как «другие» гоняли его. Постучав, он не услышал ответа. Совесть орала, добавляя неуверенности, но Майки стоял на своем. Он повернул ручку, но дверь оказалась закрыта изнутри. - Донни, - тихонечко позвал он. Ответа не было. Микеланджело приложил ухо к двери и прислушался. С той стороны послышались тихие стоны боли. Сердце екнуло, рефлексы сработали раньше, чем Майки успел задуматься об этом. Он выбил дверь ударом ноги и забежал в комнату. На полу, сжавшись в клубок, лежал Донателло. Майки склонился к нему: все тело старшего свело судорогой боли. Он не замечал никого и ничего, просто лежал и тихонечко скулил. Сейчас младший мог заметить тот самый кинжал, что однажды уже проткнул тело фиолетового черепашки, только теперь их было много, они были всажены в плоть по всему телу, причиняя, наверное, дикую боль. Мир был против. И пусть лезвия эти и не были материальны, пусть владелец нунчак прекрасно осознавал, что это лишь игра его воображения, он принимал это как данность, подыгрывая этому миру. Его родной брат, Донни, который уже однажды умер из-за его неосторожности, вновь умирал у него на руках. И Майки снова был не в состоянии ему помочь. Он просто сел рядом, скрестив ноги, и стал смотреть, как корчится от боли родное ему существо. Совесть верещала, но младшему было все равно, только слезы лились из его глаз. Чувства переполнили сердце черепашки. Хотелось рвать и метать, но все, что он мог, это зарыдать в голос. Пересилив себя, он аккуратно прикоснулся к брату. Ледяная кожа скрывала напряженные мышцы, скованные судорогой боли. Хотелось обнять, согреть. Наплевав на кинжалы, торчащие по всему телу старшего, Майки сгреб владельца бо в свои объятья и крепко обнял. Растирая ледяную кожу, пытаясь согреть своего брата, он тихонечко приговаривал: - Донни, только не умирай, пожалуйста. Только не снова…

***

Чьи-то теплые руки бесцеремонно подняли его с, казавшегося таким горячим, пола. Они бережно усадили и начали настойчиво растирать затекшие и напряженные мышцы, передавая им частичку своего тепла. На ухо кто-то что-то бормотал. Донни собрал остатки своей воли и заставил себя вслушаться в то, что произносил этот постоянно всхлипывающий голос: - …не умирай… не снова… Кажется, говорил младший. Пред глазами предстала картинка улыбающегося непоседы, который вечно крушил все вокруг себя. Опять он болтает всякие глупости. Донни еще не умирал ни разу в своей жизни. Перед глазами пробежались тысячи картинок из его жизни, где он с братьями в разных опасных ситуациях, где его чуть не убивали сотни и сотни раз. Последней перед глазами появилась картинка того дурацкого случая со шкафом. Он даже испугаться не успел, как тысячи осколков вонзились в его тело. Хорошо, что умный мозг отключил все болевые рецепторы, благодаря чему фиолетовый черепашка не умер сразу от болевого шока. «Ты что же, глупыш, все еще не простил себя, что ли?». Предсмертная конвульсия пробежалась по телу, но Донателло из последних сил заставил себя поднять затекшую руку и, нащупав щеку младшего, аккуратно погладил ее: - Я еще не умирал ни разу, дурашка. Всхлипы прекратились. Теплое тело оранжевого черепашки напряглось под телом брата. - Ты нет, но вот другой ты… - с такой серьезностью, будто о судьбах мира. Донателло усмехнулся. Рука давно безвольно повисла, во всем теле была приятная истома. Говорить не хотелось, но нужно же выяснить, что за фигня творится в голове младшего. Умереть, не разгадав загадку – Дон не мог себе этого позволить. В конце концов, нахрена ему было дано такое мощное тело, если оно не может продержаться еще хотя бы пять минут, чтобы успокоить младшего в последний раз? Снова порыв, где-то в районе желудка. Гений сжался. Крепкие и теплые руки не отпускали. На шее чувствовалось теплое дыхание. - Не хочу… рас… расстраивать, но я… я один… такой. Других… таких как я, нет… - он говорил тяжело, с одышкой, пусть и пытался улыбаться через силу. Во рту пересохло. Что же за дрянь с ним случилась? Что было не правильно в формуле? Мысли вновь помутились, кружилась голова. Дон силой заставил себя остаться здесь. Младший ведь тоже здесь. - В этом мире… но есть другой, - тихий шепот куда-то в шею. Перед глазами возникла картинка прошедшей ночи. Теплые слова Рафа, нежные ласки Лео. Это было неправильно, но так чертовски приятно. - Какой другой, Майки… о… о чем ты? Не з-знаю, что в твоей… голове… но… что бы не случилось, я… Раф и… Лео. Мы… мы всегда твои братья… будем любить тебя… за все простим. Иначе просто не может быть… Снова рыдания куда-то в шею. Что же он за нытик такой? Злость подкатила к сердцу. Донателло тут умирает, а младший рыдает почем зря, заставляя себя успокаивать. Это почему-то взбесило владельца бо, он поспешил высказать свою мысль: - Слушай, Майки, заткнись уже. Если тебя что-то не устраивает, не нужно рыдать или, тем более, держать все в себе, придумывая глупые оправдания. Просто скажи, что тебе не нравится. Все на свете можно решить. Донни с такой уверенностью произнес эти слова, что сам в них поверил. Вроде бы вот сейчас должно выбить воздух из легких, оборвав стук сердца, закончив жизнь фиолетовой черепашки. Но ведь Донателло не хотел умирать, верно? Тогда какого панциря он разлегся тут? В умирающем мозге возникла совершенно бредовая идея: отвести взгляд смерти, отключиться от ее игры и спрятаться под самым ее носом. Представив, как забавно это будет выглядеть со стороны, он засмеялся в голос. А телу стало легче. Удивление вернуло мозг из эйфории, и тут же обрушило на голову суровую реальность, вместе с болью. «Это что же это получается?» - Майки, нужна помощь, - «Панцирь с ним. Сначала моя проблема, потом решим, что делать с Майки». Тело младшего вновь напряглось. - Помоги отвести взгляд смерти. Совершенно сумасшедшая идея старшего почему-то показалась самой разумной вещью на свете. Оранжевый черепашка всегда спрашивал гения о том, зачем, почему, как и о чем? Впервые в жизни он был на сто процентов уверен, что хочет от него фиолетовый мутант и как это сделать. Он и сам недавно отказался от правил этого мира, вломившись в комнату Дона. Совесть? Как и когда-то, верещит, почем зря. И он снова пойдет вопреки. И он просто возьмет и отведет взгляд. Сенсей прибежал на звук сильного удара. Войдя в комнату Донателло, он увидел двух братьев, лежащих в обнимку и не замещающих ничего вокруг. Кажется, Донни был совсем плох. Сплинтер видел изменения, что происходили с его сыном, но не думал, что все обернется так. Сейчас оба его чада лежали на полу, нуждаясь в его помощи, а он не знал, что можно сделать, чтобы помочь им. Хотя, такая формулировка не верна. Он знал, что их проблемы связаны с их внутренними цепями, которые были разорваны обстоятельствами. Теперь они должны были подстроиться под новые условия, самостоятельно справившись со своими внутренними демонами. Мастер хотел помочь им, но не мог. Это как красить крылья бабочке в цвет дерева, чтобы она сливалась с ним и стала незаметной для хищника. Поэтому все, что мог сделать старый крыс, это выйти за дверь и, прислонившись к стене, ждать. Улыбка тронула его губы, когда он перестал чувствовать их присутствие.

***

Донни на мгновение показалось, что он увидел мир, о котором говорил Майки. Наваждение постепенно прошло, как и боль во всем теле. Он был совершенно не уверен в том, о чем попросил Майки, как и в том, что тот сделал. Он просто продолжал расслаблено лежать в руках брата и наслаждаться тем, как боль медленно отпускает его. Сейчас, когда он не думал ни о чем конкретном, в голову забрела случайная мысль, о том, что все происходит именно так, как того хотел или не хотел гений. Фиолетовый черепашка, по своему обыкновению, стал сравнивать. Хотел отвести взгляд смерти – отвел. Не хотел умирать – не умер. Хотел охладиться – сделал токсин, охладился почти до нуля. Не хотел так просто отпускать болезнь – она вернулась. Хотел больше времени провести с семьей – феромоны, бешеная ночка. Из-за внезапной догадки, Донателло подскочил с теплых рук брата. Панцирь его подери, неужели вся чертова болезнь, лишь дурацкое нежелание мозга поверить в то, что происшествие могло закончиться без последствий? В этот момент он готов был самолично свернуть себе шею. Он знал, что после больших потрясений случается, что в человеческом теле открываются новые способности, порой недоступные логической оценке. Но чтобы придумать болезнь и чуть не умереть от нее. «Донателло – меньше думай!», - констатировал он себе. – «Я еще вернусь к этому, но теперь…», - он обернулся к Майки. Младший светился счастьем и широко улыбался, глядя на то, как его родной брат вновь чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы так резко дергаться. Кинжалов больше не было. Кажется, мир потерял его из виду. - Рассказывай, - строго кивнул он оранжевому мутанту, сев напротив него и скрестив ноги. Непоседливый ниндзя повторил его позу. Ни на секунду не прекращая улыбаться, он просто все рассказал. Про «смерть» Донни, про совесть, про «других», про сенсея и его просьбу, про многочасовую битву и все-все-все! Гений лишь изредка перебивал его, уточняя некоторые моменты. Они как будто целую вечность не общались. - И что намерен делать? – спросил его владелец бо, как только Майки закончил свою речь. - Пнуть совесть под панцирь и жить как жил до… - он смутился и опустил взгляд, - но потом взглянул прямо в карие глаза старшего и произнес, - до того, как чуть не угробил тебя. - А как же другой мир и «другие»? Владелец нунчак пожал плечами: - Этот мир не сильно отличается от родного, если вести себя как там. – Честно говоря, Микеланджело уже не сильно обращал внимание на идею двух миров. Он не знал почему, но этот Донни теперь действительно был его братом. Как будто его смерть там, как и Майки, перенесла его сюда, дав силы для сопротивления, открыв новые возможности тела. – А другие? Ну, как показала практика, я сильнее них. А так как теперь у меня есть ты и целая куча новых като от сенсея, мне сам Шредер не страшен! Возможно, когда-нибудь они тоже станут мне родными. - И тебе совсем-совсем не жалко того, что ты оставил в другом мире своих родных братьев? – Да, Дон подыгрывал, но ему было жутко интересно: как мозг Майки умудрился сложить такую чертовски логичную картинку? – Они одни, без тебя и меня, если верить твоим словам. - Когда-то давно, когда я был еще совсем мелким, гуляя по коллектору, разругавшись со всеми, я свалился в какую-то яму. Я не мог выбраться сам – по-моему, ногу повредил. И местность была незнакомой. Испугался, что там и помру, потому что братья искать меня все равно не пойдут. Я же всех сильно обидел. Не знаю, сколько времени прошло, «другие» уже начали рвать меня на куски, но Лео пришел. Он нашел меня и забрал домой. Ты починил мне ногу, Раф с сенсеем просто обрадовались. – Он ненадолго замолчал. – Я не могу вернуться назад. Уже поздно. Я просто верю, что сейчас случится так же. Рано или поздно Лео найдет нас. Он придет и заберет нас. Ну, или притащит сюда Рафа и сенсея. Все-таки здесь я намного сильнее, чем дома. Намного полезнее и… - он снова замолчал. Дон тепло-тепло улыбнулся и крепко обнял своего младшего братца. И они сидели так некоторое время, просто наслаждаясь теплом друг друга. Пока владельцу бо в голову вдруг не пришла запоздалая мысль: - А сколько сейчас времени? Майки пожал плечами – время было его слабым местом в этой реальности. Тогда гений поднялся с пола и вышел в холл. Младший пошел следом за ним. Донни добрался до лептопа и взглянул на время. Старшие отсутствовали вот уже четвертый час. Отсюда до моста на остров Рикерс максимум часа пол езды. Даже со всеми пробками. Слабое беспокойство заклекотало где-то внутри.