Bring me to life

POV Густав. Nov 11 2017 08:36 am «Зачем я проснулся? Ради чего»? — первое, о чем я спрашиваю себя, когда открываю глаза утром. Все эти годы я скитаюсь туда-сюда, впустую прожигая жизнь. Многое сломало меня, я повидал дохуя различной херни и оказался слишком слаб для этого мира. Кто-то скажет: «Хуйня, ты просто нытик, люди и не через такое проходят» — детка, да, я — плакса. Видишь, у меня это на лице написано? Наркотики заполняют пустоту внутри, помогая мне чувствовать себя живым. По крайней мере, на некоторое время. А потом все по новой. Мне не жаль себя, ведь моя жизнь ничего не стоит, поэтому я так легкомысленно поступаю. Тело ломит, как после упорных физических упражнений. Спорт — не мое, я давным-давно занимался им, еще в детстве, но потом интерес пропал, и я начал увлекаться панк-музыкой, скейтом и видеоиграми. Чуть позже, уже повзрослев, друзья начали угощать меня таблетками, на которые я и подсел. В то время я курил травку, и употреблял ксанакс. Может что-то еще, но я не помню. Сейчас наркотики — неотъемлемая часть моей жизни, как глоток свежего воздуха. Без них мне хуево, но и с ними — тоже. Как быть? Дерьмо. Сижу с закрытыми глазами на краю кровати, склонив голову вниз и переминаю пальцами волосы. Многое изменилось так быстро. В голове круговорот мыслей, одна другую перебивает. Я думаю обо всем и сразу. Только проснулся, а уже загружен. Блядство. Медленно оборачиваюсь назад — на второй половине кровати спит Арзалия, одеялом прикрыв лицо. Как она тут оказалась? Хуй знает, я не помню, что было вчера. Набираюсь сил и поднимаюсь, пытаясь держать равновесие. Мое тело встало, но голова, кажется, осталась на подушке. Стою на месте, потирая глаза и хрипло ворчу себе что-то под нос, выражая недовольство. Тащу свой зад по направлению в ванную. — Обезьянка, ты куда? — зевнув, сонно промычала девушка. — А? — мне так хуево, зачем задавать вопросы. — Вернись обратно, мне холодно без тебя, — она надула губки, и поманила рукой к себе. Игнорирую и иду дальше. С каждым днем волнение усиливается. День «моей смерти» уже близок, если верить словам Соф. Я должен всячески избегать Мекнеда и не брать ничего из его рук. The Parish. Austin, TX, US Через пару часов я буду на месте. Сегодня очередной концерт. Как продержаться до вечера? До окончания тура? Меня уже начинает ломать — появилась раздражительность, агрессия. Я сгрыз весь лак на ногтях и искусал всю нижнюю губу до крови, напившись её сполна. Поддерживать чьи-то разговоры у меня нет желания да и сил тоже, так что я молча сижу в машине, дергая ногами, которая везет мой зад в Остин. Проверяю телефон — от малышки ничего нет. Что за фигня? Она не могла вот так легко исчезнуть, не могла. Я знаю о ее чувствах ко мне, я думаю, что испытываю к ней то же самое. Набираюсь смелости, чтобы позвонить. Сейчас – она единственная, с кем я хочу поговорить, чей голос хочется услышать. Телефон абонента недоступен — блядь, это куда хуже, чем если бы она взяла трубку. По неизвестным причинам я боялся с ней говорить, но и одновременно хотел этого. Волнение еще больше возросло. Звоню в отель, в котором регистрировал Софи, мне отвечают, что этот гость не ночевал в номере. Прошу их до последнего не снимать бронь, на случай, если она вернется. Мне сообщают, что бронь можно держать не более трех дней, после чего она автоматически снимается. Может, малышка решила погулять? Она запросто могла поехать на экскурсию в другой штат и остаться там, только странно, что мне ничего не сказала. А телефон мог всего-навсего разрядиться, может, она скоро вернется и мы поговорим с ней? По приезду в Остин, перед выступлением, я отдыхал со своими ребятами в салоне автобуса. Концерт прошел как обычно — все билеты распроданы, зал полон, но мои силы на исходе. Мне не хочется подводить своих фанатов, они любят и верят в меня. Так что, я должен, просто обязан, выкладываться по полной. Выжимаю из себя все соки, что есть. После — возвращаюсь с парнями обратно в тур-бас, увы, очередной вечер прожит в умате. Да, сорвался. Все по новой. Так и закончился этот убогий день. Nov 12 2017 Bronze Peacock At The House Of Blues - Houston, TX, US Снова под кайфом — очередной день, прожитый впустую. Сил все меньше, и меньше. Как будто однажды в меня вставили батарейки, и они вот-вот разрядятся. Настроение очень переменчивое — в один момент мне грустно, а в следующий — я самый счастливый человек на Земле: смеюсь, шучу, курю. Затем агрессия, тревога и суицидальные мысли — закидываюсь зэнни, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Он давно перестал помогать мне, поэтому в последнее время я подсел на кетамин. От него я вообще теряю себя, отделяюсь грешной душой от полуживого тела — руки и ноги немеют, а мозг под его воздействием на некоторое время теряет способность анализировать поступающую информацию, так что я чувствую себя мумией в гробнице. Лица и голоса людей искажаются, я не понимаю, где нахожусь, кем являюсь. Способность двигаться частично сохраняется, но несколько раз я провально падаю, когда пытаюсь встать с дивана и дойти до туалета. Парни поднимают меня и говорят, что концерт стоит отменить. «Нет, я справлюсь» — уперто отвечаю им. «Пип, ты не в состоянии» — настаивает чей-то голос. Я человек упрямый. С горем пополам выхожу на сцену и провожу дохлое выступление, периодически путая слова. Радует, что мои поклонники меня прекрасно понимают и подхватывают момент, начиная петь хором. В этот момент я стою с закрытыми глазами, держась за голову, вытянув руку с микрофоном к толпе. Это все ощущается как сон, будто я — оболочка, застрявшая в собственных воспоминаниях, а не живой человек, здесь и сейчас. Исполняю последнюю песню и вяло попрощавшись, благодарю всех и ухожу. Сплю некоторое время в автобусе, и в этот же вечер делаю новое совместное тату. «Lilpeep and Jody got bff rice tats» Помню: алкоголь. Мои ребята. Арзалия. Дальше: слышу голоса, но не различаю. Все размыто. Не врубаюсь. Непрекращающаяся, пульсирующая головная боль, разрывающая черепную коробку. Все происходит рывками. Кто-то тащит меня в уборную. Открываю глаза — я блюю в унитаз. Следующий кадр — некто пытается привести меня в чувства, хлопая по щекам. Закрываю глаза и отключаюсь. Господи, что я творю? Я жив или уже умер? Nov 13 2017 Этот день в моем расписании свободен, так что я провожу его с Арзалией, лежа в постели. У меня нет сил двигаться, еле языком плету. Она что-то рассказывает мне, но я не выкупаю. Тошнит от нее. Пичкаюсь кетамином, чтобы отлететь отсюда и не слушать воду, которую она льет мне в уши. Кажется, я в бреду. Мечусь между небом и землей, ощущение сонного паралича. Страшно. Я все еще жив? Увы, да. Nov 15 2017 Tricky Falls. El Paso, TX, US Очнувшись утром, немного относительно придя в себя, я попытался собраться с мыслями. Было трудно, но я справился, кое-как. Сегодня, как никогда волнительно. Выпил воды, съел яблоко — все как мне советовала мама, и снова вырубился. До полудня я спал, потому что обычно ночью я бодрствую, а днем отдыхаю. Я привык к такому режиму, но последние месяцы я практически не сплю — ни днем, ни ночью. Бывает, что по несколько суток не смыкаю глаз. Только когда убиваюсь до смерти. Тому пример — последние два-три дня. Примерно за пять часов до концерта я сидел в хвосте своего автобуса с двумя молодыми фанатами. Я курил травку, а ребята выпаривали, потом выдыхали концентрат наркотика. Предлагали мне, но я отказался. В Тусоне стояла 26-ти градусная жара, а в салоне кондиционер был выключен. Черт его знает, почему. Сломался, что-ли. Я одет в черный жилет с шипами и разноцветные клетчатые штаны. Развалившись на сидении с мягкой обивкой, я общался с парнем. Ник — мой фанат. Он был чертовски рад сидеть рядом со мной — своим кумиром. Так он называл меня. Я говорил ему вещи, которые, как он сказал: «Сам никогда не смог бы выразить словами. Я чувствую, что ты меня понимаешь, Пип». Как ни странно, но его компания была мне приятна. Обстановка была тихой, ничего не предвещало беды. Но вот только я знал, что должно случиться позже. Мы болтали о шмотках, музыке, видеоиграх. Сложилось впечатление, что мы давние друзья, и вот так просто сидим и непринужденно общаемся. Я чувствовал себя вполне спокойно, но иногда появлялись тревожные мысли и я с головой погружался в них. Мэрайя заметила это, и сказала, что у нее есть для меня «Xanax». — Пип, это для тебя. Я вижу, как ты неспокоен, прими и полегчает, это бесплатно, — она улыбнулась и протянула мне упаковку. Я взял, но не открывал, сжав в руке подарок. Покурил еще травки и все. Затем встал с дивана и подошел к раковине, вскрыв блистер с таблетками, имитируя их проглатывание. В этот момент те двое смотрели что-то в телефоне, так что они толком не обращали внимания на меня. Через время я включил актера и стал притворяться, что меня вставило. Кому, как не мне знать, как действуют эти таблы. Чуть позже я выглянул в окно автобуса, отодвинув пальцами жалюзи и увидел ясное вечернее небо Аризоны. «Сегодня хороший день», — сказал я им. «Не каждый день хороший, а сегодня — да. Я прекрасно себя чувствую», — так оно и было на самом деле. Этот день казался мне особенным, ведь я должен умереть сегодня. Полнейшее умиротворение и спокойствие внутри себя… Мне так хорошо. Говорят, перед смертью люди испытывают облегчение. Обиды, проблемы — все растворяется. Больше ничего не тревожит. Вот только я не собирался умирать. Дурь была мощной, к тому же на улице стояла жара, а в салоне было еще хуже — меня разморило и начало мазать после нескольких выкуренных косяков, так что я просто отключился. Сквозь сон слышу, как ребята уходят и вновь вырубаюсь. Еще спустя время, кто-то заходит ко мне. Я насторожился, но глаз не открывал, да и они не открылись бы так просто. Продолжаю делать вид, что сплю — задрав голову и приоткрыв рот, подделывая храп, для правдоподобности. Это был чертов Мэкнед. Пришел убедиться, что я подыхаю? А может, это все чушь, и он не поступит со мной так? Может, он зашел разбудить меня перед выступлением? Я до последнего надеялся, что он не убийца, что он не окажется предателем. Тот подошел ко мне и проверил пульс на шее, я все ещё оставался неподвижным. Я слышал его диалог с кем-то. — Ну че, жив еще? — тихим женским голосом прозвучал вопрос. — Пульс на месте, но он учащен. Я слышу, как Пип храпит. Ты уверена, что он не спит? Он точно съел то, что ты ему дала? — нервно шептал Мэк. — Конечно. Он при нас закинул горсть таблеток. Не переживай, через пару часов он умрет. Если ты слышишь, как он храпит, значит началось угнетение дыхания — процесс пошел. Все под контролем. Поверь, ему хватило бы и одной такой таблетки, а он целую пластинку съел! Если что – говори остальным, что он просто крепко спит на отходах. — Все, проваливай. Деньги будут позже. И никого не впускай сюда раньше, чем через четыре часа. Сюда никто не должен заходить. От слов «СОВСЕМ». — Поняла. До встречи, Мэк. Надеюсь, все конфидециально, как и договаривались. Дверь тихо закрылась. «Ну что, малыш Пип, наслаждайся вечным сном» — язвительно прошептал Мэк, гладя меня по голове. В сердце больно екнуло, словно завязали тугой узелок. Я бы ни за что в жизни не подумал, что мой друг способен на такое. Он ушел. Меня начало колотить, я открыл глаза. В салоне никого, я был один. Это потрясло меня, я начал плакать и дрожать. Разочарование. Я верил людям, которые были рядом все это время. Мэк постоянно приносил мне наркоту, мы юзали ее вместе. Наша компания часто отдыхала у меня на квартире, потому что я чувствовал угрызение совести, потому что я смог подняться так высоко. Мне казалось, что я виноват в этом. Я просто не мог не принимать гостей, я всегда отдавал друзьям последнее. Мои двери всегда были открыты для всех. Я никогда не причинял вреда своим братьям и ни при каких обстоятельствах не предал их и не променял ни на что. А теперь, они ждут моей смерти. Сейчас я понятия не имею, кому верить, а кому — нет. Каким же будет их удивление, когда они увидят меня на сцене – целым и невредимым. Сквозь слезы я начал смеяться. Истерика. Набираю номер мамы, хочу услышать ее нежный голос. — Господи, Густав. Солнце… — мама начинает плакать. — С тобой все в порядке? Ты жив... — сквозь слезы шептала она. — Мама, я люблю тебя. Слышишь? Прости за все, я такой ублюдок. Ты не заслуживаешь такой боли, как я, — хрипел я, теребя волосы в руке, слизывая с губ слезы. — Сынок, малыш, ты лучшее, что могла подарить мне жизнь. Я так счастлива... Ты и Оскар — самое ценное, что есть у меня. — Ну все-все, тише. Я в полном порядке. Я не умру. Все обошлось. Мам, я перезвоню тебе позже, все расскажу. Сейчас происходит что-то странное. Скажи брату, что я люблю его тоже, — сказал я напоследок и сбросил, закинув голову к потолку. Все дерьмо, что творится вокруг меня последние месяцы… Я не буду вдаваться в подробности. Мой менеджер давит на меня, люди хотят, чтобы я плясал под их дудку. Да пошли они нахуй. Я хочу закончить тур и уехать в Лондон. Там моя квартира, в которой я займусь собой и своим творчеством. Буду работать на себя, а не на кого-то. У меня есть планы на будущее, я многое хочу попробовать. Возможно, я посещу реабилитационный центр. Когда я нахожусь дома — в Лонг Айленде, то я не теряю голову, я знаю, что не стоит так баловаться. Но возвращаясь сюда — я превращаюсь в другого человека. «Двуличность» – скажут многие. Возможно, а может быть мой круг общения вынуждает меня делать это, а я просто слабак, который поддается чужому влиянию. — Пип! — воскликнул Бекси, который зашел ко мне с какой-то девушкой. — Я думал, ты тут мышцы качаешь! — смеялся парень. Дежавю не покидало меня, черт возьми, я и в правду будто переживал это однажды, но не мог шевельнуться. — Конечно, уже накачал! Зацени! — показываю бицуху, смеясь в ответ. Бекси продолжает смеяться и подходит ко мне, выключая трансляцию. — Я всегда знал, что ты качок, Гас, бро, ты что, плакал? — он обеспокоенно всматривается мне в лицо. — Да это я перетрудился с упражнениями, вспотел немного и кровь начала приливать к лицу. — Ты идиот, — смеялся Бекси. — У тебя скоро выступление, пора собираться. Надеюсь, ты в порядке? — В полном. Я чувствую себя живее всех живых, Бекс! — сделав акцент на последних словах, умиротворенно ответил я. — Это радует, бро. Тогда мы ждем тебя, я пошел на разогрев. А ты приводи себя в порядок и выходи. Там уже все пищат, — уходя, сказал парень, имитируя рожицы фанаток. Мне стало смешно. Я глянул на себя в зеркало, умылся холодной водой и направился к выходу. Когда я открыл дверь, то столкнулся с Мэком. Я встал в ступор, я должен сделать вид, что ничего не слышал и ничего не знаю. Его лицо надо было видеть. — Пип?! — с растерянным лицом, пытаясь улыбаться, воскликнул Мэк. Его глаза бегали, рот открылся от удивления. Бу, бля. Я привидение. — Бро? Я так выспался, чувствую себя про-осто охуенно! — я похлопал его по плечу, сверкая глазами. Парень молчал в ответ, было видно, что он ожидал увидеть меня уже мертвым, а я такой бац — и ожил. Ха-ха. Вот досада. Тот сглотнул слюну, и сказал: — Что-ж… Пора… Пип, тебя все ждут? — он не мог собраться с мыслями, слишком растерялся, а его сигарета так и застыла меж пальцев. — Спасибо, брат, — сделав акцент на последнем слове, я кивнул, посмотрев ему глубоко в глаза и и вразвалку пошел в здание, быстро скурив сигарету по пути. Я сильно, очень сильно нервничал. Меня колотило изнутри. Выйдя на сцену, я чувствовал себя Воскресшим Иисусом. Я безумно счастлив был видеть лица своих поклонников. Они ничего не знают о том, что я был на волоске от смерти. Я прижал микрофон к груди и излучал улыбку толпе. «Люблю вас, ребята» — сказал я в микрофон, когда началась песня «Belgium». Они закричали, а я вновь расплылся в улыбке. По-моему, нет, точно — слезы пустил. Я отдавался по полной, отдавая всего себя сквозь крики своих текстов. Их глаза горели, все снимали меня на телефоны и подпевали, срывая голоса. После выступления я поблагодарил всех, еще раз сказав, что люблю каждого. Мне даже захотелось сделать фото с некоторыми из желающих, они подходили, говорили, что любят. Что я спас чью-то жизнь, помог выбраться из дерьма. Это трогало мое сердце, я чувствовал себя нужным и важным. Я действительно способен спасти чью-то жизнь? Почему раньше я не осознавал этого? Я обнимал по возможности каждого, делал совместные фото, оставлял рисунки на их телефонах, фотографиях со мной, на их телах. Я был счастлив в этот момент. Вернувшись к себе, я уселся на том же диване. В салоне стояла полнейшая тишина, и лишь гул от включенных бытовых приборов нарушал ее. Арзалии не было, Мэкнеда не было. Все исчезли, даже чертов Бекси куда-то делся. Я сидел один, курил сигарету и смотрел в пустоту, улыбаясь сам себе. Я набираю цифры своей малышки, но она до сих пор недоступна. Прошло уже столько дней, но она не вышла на связь. Неужто она вернулась в Россию? Я так благодарен ей… Выхожу на улицу: горячий воздух Тусона моментально бьет в лицо, на улице вечереет. Солнце стремительно исчезает за горизонтом, подсвечивая небо: его цвета переливаются оранжево-розовым градиентом, а звезды постепенно проявляются на небе... Они так похожи на маленькие небесные фонарики, которые вскоре будут светиться уже в ночи, как мотыльки. Я наслаждаюсь этой привычной красотой, с самым что ни на есть умиротворенным лицом, вдыхая ядовитый дым крепких сигарет. — Г-гас…? — раздался голос позади меня. Я поворачиваю голову: ну надо же, кто пришел! Самое время делать вид, что я ни о чем не подозреваю. Я точно пойду в актеры. — Детка? Я думал, ты уехала на работу? — смачно затягиваюсь табаком, втянув щеки и прищурив глаза. — Вот уж не ожидал... Тебя здесь увидеть, — шмыгнув носом, я выпустил дым в охуевшее лицо Арзалии - точно как у Мэка. — Да, я поехала… Но… — она не знала, что сказать. Она смотрела на меня, будто самого Христа увидела, хлопая ресницами. Кажется, ей поплохело. — Ты в порядке? Что с твоим лицом? — мне хотелось смеяться, но я сдерживал себя, продолжая нервно втягивать никотин. Она начала моргать, ее выражение лица менялось каждую минуту — ее брови то поднимались, то опускались. А рот открывался, и закрывался. Че-е-рт, можно я сниму это на видео? (мысленно ухмыляюсь) — Да, да, да! Все хорошо. Я рада видеть тебя, Гас! — лживая сука, я отчетливо слышу вранье в ее голосе. Это начинает меня выводить из себя, долго я не смогу себя сдерживать. — Серьезно? — я поднял одну бровь, доставая очередную сигарету из пачки. Подкуриваю, по привычке прищурив глаза, уставившись на «свою лживую девочку» — Любимый! Если честно, то я так испугалась! — она включила актрису, имитируя слезы. Любимый? Хах, я никогда и не любил ее, а она меня – это легко почувствовать, когда тебя любят, но я этого не ощущал. — Правда, чего же, малышка? — я подошел к ней и дотронулся до ее лица. Как смешно слушать весь пиздеж. Смотрю ей в глаза. Ее лицо бессовестно краснеет. — Мэкнед! Он, он позвонил мне! Он сказал, что ты мертв! Я так испугалась и сразу же ринулась сюда, к тебе! Я так переживала, моя маленькая обезьянка! — она обняла меня, спрятав свое бесстыжее лицо мне в грудь. Я стоял молча, курил и продолжал смотреть вдаль, издавая смешки. Сколько предателей было рядом. — Проваливай, дрянь, — шепнул я ей на ухо, не моргнув и глазом, продолжая смотреть вдаль. Она медленно отстранилась от меня и уставилась. — Что?! Я, я не понимаю… Пип? Причем здесь я? Я ведь на помощь приехала! — Причем здесь ты? — я медленно перевел взгляд на нее, смеясь глазами. — Я не желаю видеть тебя, А р з а л и я. Я не люблю тебя, и никогда не любил. Я использовал тебя, как всех тех шлюх, что проводили со мной не больше, чем одну ночь. Но тебе повезло, ты задержалась надольше. Но лишь потому, что я позволил. А теперь убирайся, пока я не разозлился, знаешь, я могу стать очень злым. Кажется, у нее отвисла челюсть. Она еще пару минут стояла напротив, округлив глаза. Я все также курил, меня потряхивало, и сильно тошнило, но я стойко держался. Ответа от нее не последовало, да и действий тоже. — Чего ты ждешь? — прищурив глаза и нахмурив брови, я развел руками, резко повысив тон. Злой Пип уже здесь. — Пошел ты, Лил Пип. Лучше бы и правда сдох, — она тыкнула мне средний палец в лицо, прошипев злорадные слова. Развернулась и быстро скрылась из виду. Я хотел было крикнуть в след все, что думаю, но просто упал на асфальт, приземлив задницу на него. Переваривая все, что произошло. Достав телефон, я в сотый раз проверил, не появилась ли в сети моя малышка. Я ломал голову над тем, куда она могла исчезнуть. Заказав такси, я отправился в ближайший паб. Просто хотел выпить сейчас. В одиночку я выжрал примерно около двух бутылок коньяка. Осознание предательства никого не оставит равнодушным. Почему, когда человеку плохо, он залечивает раны алкоголем или еще хуже, как я — наркотиками? Неужели нет других способов пережить это? Я засыпал прямо за барной стойкой, в помещении было от силы человек десять. Встаю. Шатаясь, с трудом передвигаюсь по периметру паба, ища выход на улицу. Теплый ночной ветер приятно обдувает лицо. В Тусоне весь день стояла жара, и даже вечером ничуть не легче находиться на улице. Опускаюсь на корточки, пошатываясь, и поджигаю сигарету. Гребу бабло, но все еще грущу. Разве счастье в деньгах? Да, они открывают все дороги — ты можешь позволить себе все, что захочешь. Но они не делают меня счастливым. Ведь любовь не купишь, а ради нее только и стоит жить. Зато легко можно купить смерть, а еще ее могут принести и угостить тебя твои друзья. По крайней мере, я их так называл. А кем они мне теперь приходятся — я не знаю. Еду в отель, чтобы завалиться спать. Завтра последний день — и тур окончен. Мне нужно многое обдумать, принять сложные решения, сделать выводы и, самое главное, — найти мою спасительницу.