Д е т с т в о [Дастану 9 лет]
Мы оба скорбим. Ты скорбишь о прошлом, а я о будущем.
⠀⠀⠀⠀⠀— Мама, а почему у меня нет братьев и сестер? ⠀⠀⠀⠀⠀Рахшанда не ожидала, что ее милый сын Дастан будет интересоваться тонкостями истории их семьи. С тех пор, как она назвалась ему матерью, новая луна несколько раз всходила на небо, отсчитав половину года, и казалось, что за это время он уже спросил у нее обо всем на свете. Разве что кроме одного... Безобидный вопрос не должен был привести за собой боль пережитого, но та тянулась, словно охочий до крови зверь, пробиваясь из потемок души ядовитой хворью. И так тяжело переваливалась, клокотала, так жгла, точно Рахшанда несла в груди жаркие угли. ⠀⠀⠀⠀⠀Притянув к себе завернутого в банное покрывало принца, она обхватила его своими объятиями и коснулась губами встрепанной вороной макушки, направляя всю свою любовь на борьбу с лютыми призраками. Слезы украдкой мелькнули у нее на ресницах, намочив сурьму. Пусть истлеют, уйдут старые кошмары. Навеянные хаосом бездны, пусть не сжимаются вокруг шеи ослизлыми узловатыми пальцами и да не потревожат ее безгрешного мальчика… Он дом обрел, греясь у его очага, чтобы на пороге новой жизни все горести забыть, а на обугленных руинах Рахшанда остановит войну сама. Так или иначе Низам отзовется на ее призыв о мире и отбросит щит надменного молчания. ⠀⠀⠀⠀⠀— Мудрейшему богу нашему, подателю жизни и света, было угодно, чтобы ты стал нам сыном. Понимаешь, родной? Небеса избрали тебя, позволив отцу найти и спасти тебя и твоих друзей. Наш сын с нами, — радостно провозгласила госпожа, смаргивая слезы. ⠀⠀⠀⠀⠀— А до меня… — Дастан смущенно замялся, — были дети? ⠀⠀⠀⠀⠀Отведенный в сторону взгляд говорил принцу о многом, о чем своими усилиями Рахшанда из себя и полслова не вытолкнула бы при нем. Вся их с мужем боль — лишь прежних дней боль, но сколько там таилось боли, сколько, сколько… Рахшанда заслонила ее спокойной улыбкой и, наблюдая с балкона, как гаснут сумерки Вавилона и темно-синие валы теней наваливаются на ярусы храма Мардука, ответила: ⠀⠀⠀⠀⠀— Был сынишка девять лет назад. Он заболел после рождения и отправился в божественные чертоги Дома Песни. ⠀⠀⠀⠀⠀— Как его звали? — понимая, что прикасается к сокровенному, Дастан притих до благоговейного шепота. ⠀⠀⠀⠀⠀— Куруш. ⠀⠀⠀⠀⠀— Как Персидского Льва? ⠀⠀⠀⠀⠀— Как Льва. Маленький львенок с молочно-голубыми глазами, — Рахшанда зачесала вихрастую челку принца набок и, заметив его недоумение, тихим смехом донесла: — Да, так же, как у нас с тобой. Вот видишь, судьба, направленная волей Ахура-Мазды, располагает, кому из смертных утешение в его обители обрести, а кому — семью и кров. ⠀⠀⠀⠀⠀— А я бы хотел иметь брата. ⠀⠀⠀⠀⠀В тоне принца Рахшанда без труда уловила хитрые нотки. Но и то, как он взволнованно заворочался на подушках, случайно пнув низкий столик, что изнемогал под бременем пергаментов и табличек, как излилась на нее вся жадная и молящая голубизна его глаз, твердило о желании сына. Госпожа не поддалась на ухищрение, нагнулась, поцеловав Дастана в прохладный и влажный после омовения лоб, и перекинула его думки на наследников: ⠀⠀⠀⠀⠀— А как же Тас и Гарсив? Ты поладил с ними, с Гарсивом почти не дерешься, Тас тебя сердечно принял. ⠀⠀⠀⠀⠀— Но у Таса есть Гарсив, а у Гарсива — Тас, у них один отец, хоть и разные мамы, — уперся Дастан, зябко кутаясь в покрывало. — Даже щенята с львятами в питомниках держатся дружным выводком. Я же как дитя антилопы, что одно у мамы с отцом. Будь у меня младший брат, я бы любил его. Он бы забирал и портил мои вещи, был бы несмышленым и пугливым, а я бы любил его за это еще сильнее и научил бы преодолевать страхи. А Гарсив обзывает меня найденышем. Я пробовал с ним не ссориться, как просил отец, но он сам напрашивается на грубость! ⠀⠀⠀⠀⠀— И поэтому ты плевался в него гранатовыми косточками, — расстроенно уточнила Рахшанда, вытягивая вдоль столика ноги и сосредоточенно хмурясь в лиловый закат. ⠀⠀⠀⠀⠀Все сливалось, мертвело и исчезало в наступающей ночи, и ее короткие дуновения раздували головное покрывало и широкие штаны госпожи. В воздухе плавала страсть ее жасмина. Вокруг тонкого, как острие, месяца высыпала редкая звездная взвесь, вступая в бой с нечистыми духами, с безначальных, древних времен сражая тьму и охраняя сны праведников. ⠀⠀⠀⠀⠀— Гарсиву не известна жизнь за стенами дворца — он обзывается не со зла, а от незнания того, что довелось пережить тебе, мой милый. Ты же во всем его превосходишь: ловкостью, умом, светлой душой, поэтому ты можешь простить ему эту досаду. Он вымещает ее на тебе, обиженный на твои умения, на твою способность любить. ⠀⠀⠀⠀⠀— Хорошо, я постараюсь его не слушать. Но если у меня все же будет младший брат… однажды… Скажи, ты бы хотела? — Дастан взял ее руку, и почти забытые мысли овладели им вновь, забивая Рахшанду в угол испепеленных войной развалин и срываясь с конца копья. ⠀⠀⠀⠀⠀— Все возможно, родной, — отвечала улыбкой госпожа. ⠀⠀⠀⠀⠀Она понимала, что пробудило в сыне эти мечты, как понимала и чуждость для него устоев царского двора, где все, куда бы он ни пошел, внушало Дастану чувство одиночества. Жуткими кошмарами по ночам и дерзостью Гарсива, что мнил себя выше прочих детей, толками царедворцев, которые не сочли мудрым шагом со стороны Низама принятие в царский дом безродного мальчонки — всей своей властью кирпичные павильоны Персеполя отторгали юного принца. Но нынче в прекрасной столице тучи грузно опустились на скалы, бичуя землю проливным дождем, и тоска Дастана, увязавшись за их повозками, поселилась в шумливом, жарком даже в зимнюю пору Вавилоне. А Рахшанда старалась занять все время сына — все до единого мгновения заполняя уроками по арамейской письменности, прогулками по базарным улицам, показывая здешние башни, росписи и святые места, катая на ладьях, что неспешно рассекали сладкие воды Евфрата. И если бы тот ветхий, коренастый гребец, которого Дастан разговорил за поездкой, не увлек принца рассказом о себе и своих многострадальных братьях, жизнь бы шла прежним чередом. ⠀⠀⠀⠀⠀Мог ли Дастан задать тот же вопрос Низаму, Рахшанда и представить боялась. Иссечь притворно-равнодушную маску недовольными морщинами расплавленной ненависти. Заставить мужа думать, будто это нелепые выдумки, исходящие от нее и вложенные в ум маленького принца. Наверное, поэтому сегодня во дворе Низам прошел мимо, не смотря в упрямое лицо собственного самообмана — ведь проще считать ее мертвой и несуществующей наравне с малышом Курушем, чем довериться живой, стоящей бок о бок и любящей. Рухнуть в самонадеянную слабость и сгинуть в сетях той, нежели одолеть и почерпнуть из недуга силы. ⠀⠀⠀⠀⠀— Опять убегаешь от меня! — громко обронила тогда ему вслед Рахшанда — с вызовом, острым шипом оплетающего сердце чертополоха. — Знай, что бегство еще ни одного царя не прославило. ⠀⠀⠀⠀⠀Его благосклонность терялась за ускользающей чертой горизонта, и чем дальше Рахшанда устремлялась в своем поиске, тем дальше этот горизонт отступал. Но очередной бесконечный шаг вынудил Низама замереть и медленно к ней обернуться. ⠀⠀⠀⠀⠀Ме-е-едленно… ⠀⠀⠀⠀⠀Ме-е-едленно извлекая из покореженной брони ядовитый шип… ⠀⠀⠀⠀⠀Ме-е-едленно ломая его надвое… ⠀⠀⠀⠀⠀Ме-е-едленно перерезая жилу ее терпения приветливо-кривой ухмылкой и вызывая в неподвижных зрачках Рахшанды зловещие виды обрушенных и сравненных с землей стен Вавилона. ⠀⠀⠀⠀⠀«Волк персидский! — горячая брань напросилась от безысходности. — Все змея, что засел в тебе, кровью своего сердца кормишь». ⠀⠀⠀⠀⠀Когда Низам подошел к ней, весь в насыщенных трауром одеяниях, преступной тенью отгоняющий от себя свет дня, Рахшанде смертельно захотелось его обнять и уткнуться в крепкое плечо. За их сына, чью смерть приписали действию его старого недуга, за Арбел, возродивший его страхи, за самую болезнь, в которой он никому не позволяет считать себя проигравшим, и за все не прощеные богами грехи и зверства, которыми Низам выжигал из людей свои сокровенные тайны. Они уже искупили перед небом его вину, и довольно с них казней, если гибель малыша Куруша приучила быть терпеливыми и знать меру гордости. ⠀⠀⠀⠀⠀— Ты что-то хотела? — раздражение в его голосе ме-е-едленно царапало Рахшанду, но первый удар заносится слегка и только испытывает живучесть бойца внутри нее. Из всех языков, доступных человеку, неисцелимой злобе Низама понятен язык войны. ⠀⠀⠀⠀⠀— Ты помнишь, что, если встать к священному огню слишком близко, он перекинется на тебя? Людям не дано совершенство благих богов, и никакая власть, даже царская, не велика настолько, чтобы человек сравнился с ними величием. Никакая, — с нежным придыханием выдохнула Рахшанда, подступая к нему еще на полшага. — Мы не всемогущие боги, а их слуги. Нам позволены слабость, ошибки и смерть, и разрушенное нами в прошлом сейчас не поздно исправить. Вместе с Дастаном, семьей. Не предавай мою веру в тебя — я готова пойти на все ради нее. ⠀⠀⠀⠀⠀Бились они с ним, как солдаты на тлеющей пустоши, — бессмысленно долбились щитами, мечами пытаясь достать порванные в сражении тела, а дэвы над ними без умолку хохотали: «Смертные, чтоб вам до скончания века, как баранам, бодаться!» И жаждая получить от Низама нечто теплее и ярче, чем неприятно сощуренный взгляд и сдержанный кивок, она услышала: ⠀⠀⠀⠀⠀— Раз занятия с Дастаном не мешают тебе отвлекаться на вздор, значит, сегодня вечером ты сможешь отвести его на стрельбу из лука. Я надеюсь, хотя бы это тебе можно поручить? ⠀⠀⠀⠀⠀В сказанном им густился разъедающий до костей упрек. Вопрос маленького принца о братьях все-таки звучал и до того распалил Низама, что он не преминул поставить ей в вину и это. Она пропускает удар и отступает назад, открывая горло и грудь словесному мечу. Лезвие исступленно стонет о кожаные чешуи защиты, образуя на ней узкие вмятины. ⠀⠀⠀⠀⠀— То, что сказал Дастан, невинный интерес ребенка всего-навсего, — пояснила Рахшанда с беспокойной дрожью ресниц. Веки будто тяжелели в попытках поднять на него глаза, голос касался его лаской. — Но кое в чем он прав: в своем одиночестве он вовсе не один. Отчего ты не видишь то же, что видно маленькому мальчику? ⠀⠀⠀⠀⠀— Отведи Дастана на урок и больше не думай заводить с ним подобных разговоров, — холодно повторил Низам, уже разворачиваясь, чтобы уйти. ⠀⠀⠀⠀⠀— Я в состоянии сама позаниматься с сыном! — с беспомощной злостью крикнула Рахшанда. ⠀⠀⠀⠀⠀Он несогласно мотнул своей темной головой и устремился прочь из двора. ⠀⠀⠀⠀⠀Мечи сломаны, на нагрудниках зияют и сочатся крупные дыры. Безудержный гомон дэвов доносится издали. Взмахом руки Рахшанда намеревается выбить из него проклятого демона, что оживляет в Низаме ненависть и гнев. Он ловит ее кулаки, не позволяя бить, а их загнанное дыхание мешается, сливаясь в единый болезненный хрип. Где-то возле них прожорливые духи смыкают ряды и давятся визгливым смехом, почти ликуя. А они трясутся от немощи и смотрят молча, как будто пронзают взглядом один другого насквозь. В его руках находятся ее руки, и они оба в крови — в ее, в его, нет никакой разницы. ⠀⠀⠀⠀⠀«Хватит, остановись. Это зашло слишком далеко», — молит она. ⠀⠀⠀⠀⠀«Отступись, воин, и все прекратится», — приказывает он. ⠀⠀⠀⠀⠀«Нет, я не покину тебя! Только смерти под силу вложить в ножны мой меч», — с ее лица пепел войны смывают обильные слезы. ⠀⠀⠀⠀⠀«Будь посему». ⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀⠀ ⠀⠀⠀⠀⠀— Мама. ⠀⠀⠀⠀⠀— Да, мой родной? ⠀⠀⠀⠀⠀— Ты что… плачешь? ⠀⠀⠀⠀⠀Рахшанда плотнее закутала Дастана в покрывало и с трудом вдохнула пьянящий воздух улиц. Но гневу и ужасам потерь не место рядом с ее сыном. ⠀⠀⠀⠀⠀— Это от пыли. Ветер поднимается. Пойдем-ка я уложу тебя спать.