***
Мохноногий вороной конь клацал зубами и недовольно прижимал уши к шее. Косясь на плетущуюся следом толпу, он повелительно отбивал копытом ритм и бойко щелкал хвостом. Тревога. Тревога в каждом шаге. В каждом взгляде, в каждом вздохе, и сосредоточенный наездник неустанно одергивал повод. Наездник, сир Виоленто, под стать своему коню, скрежетал зубами и внимательно вглядывался вперед, стараясь увидеть малейший намек на присутствие таинственных чудищ из Пустыни изгнанников. После донесений леди Ангст, принцы приняли решение разведать территорию от берега Смешанной реки до самых Гор ошибок. Судя по всему, большая часть тварей пребывала в Пустыне, но были и те, что выбрались в Эфнет. Глупо было сражаться с врагом, не убедившись, что тот самый враг не заключит в клещи объединенную армию принцев. Решение о разведке сир Виоленто находил более чем разумным, и все же то и дело прикусывал иссохшие губы. Они дошли до южных границ Заброшенного леса, а могли бы разведать территорию намного большую. Увы, некоторые «попутчики», которых только черт знает зачем направили с ним в отряд, отвлекали и так некстати замедляли ход. — И зачем понадобилось тащиться в такую даль? — леди Луссурия сладко простонала и, расправив веер, обмахнулась от дорожной пыли. — Ангст с Террором уже обо всем доложили! Томно вздохнув, Луссурия демонстративно выпятила пышную грудь вперед. На свету полуденного солнца золотая сетка, покрывавшая ее тело, сверкала особенно ярко, привлекая внимание к бессовестно манящим изгибам. Смуглая кожа лоснилась от ароматных масел. За собой миледи тащила будоражащий шлейф корицы, меда и каких-то бессовестно дразнящих цитрусовых. Луссурия улыбалась, беспардонно кокетничала. Очарованные фики едва волочили ноги, забывая о миссии разведчика, и пока сир Юст сдержанно отвечал на пошлые шутки миледи, Сир Виоленто то и дело прикрикивал на нерасторопных фиков. На Луссурию он смотрел с неподдельной злобой. Еще недавно они были врагами, а в статусе союзников как-то не находили точек соприкосновения. И почему из всех лордов и леди в компанию ему попалась именно развратная Луссурия? Толку от нее было немного. Миледи то и дело томно вздыхала и всяческим жеманством пыталась привлечь к себе внимание. Летать, как леди Ангст или же сир Метаморфозис, она не умела. Владела ли она мечом? Кажется, умела пользоваться плетью, а еще какими-то чарами, не более. Сир Виоленто радовался лишь одному: в его отряд не попалась какая-нибудь Романта или сира Сью. От одной толку с гулькин нос, от второй слишком много шума. — Мы прошли уже достаточно и ничего не нашли. Можно и вернуться. — Мы не на прогулке, миледи. У нас миссия, и пока она не будет выполнена, возвращаться не имеет смысла, — процедил сквозь зубы сир Виоленто. — А ты бука. Впрочем, я знаю почему, — от очередных вздохов у Виоленто задергался глаз, но Луссурия, видимо, решилась довести его окончательно. — Если долго держать меч в ножнах, его тяжесть становится нестерпимой. — Я не держу меч в ножнах, — бросил через плечо Виоленто. — Благодаря вашему тану, миледи, Эфнет погряз в войне. Теперь объявились чудища. Нас ждут великие битвы, а это означает непрестанный труд на поле боя. — Я говорила не о том «мече», — Луссурия прыснула со смеху и тут же скрылась за веером от тяжелого гневного взгляда. — Ах, Виоленто, а ты забавный. И главное, такой напряженный, сосредоточенный и наверняка любишь «пожестче». Тебе не помешало бы расслабиться. Вы, сир Юст, тоже могли бы присоединиться. — Что бы это не значило, мой ответ «воздержусь». Луссурия пожала плечами и даже смолкла. Ненадолго. Под аккомпанемент очередных сальностей отряд добрался до еловой чащи и остановился. Сир Виоленто поднял сжатую в кулак руку. На пушистой ветви висел крупный клочок шерсти. Конечно, то мог быть простой лесной зверь. Такие в Эфнете тоже обитали, но Виоленто подозрительно прищурился. Один из фиков подал ему заветный клок, и, разглядев в шерсти неестественно зеленый волос, Виоленто жестом отправил пару разведчиков вперед. — Южная граница Заброшенного леса... А еще берег Смешанной реки, — задумчиво протянул он. — Эти твари забрались в Эфнет слишком глубоко. — Про «глубоко» ты очень точно подметил, — вновь хихикнула Луссурия, вызвав приступ ярости. — Вы можете думать о чем-то другом, миледи, кроме как о «глубоко» и о «мечах в ножнах»? Или другие мысли вас не посещают по определению? — Я — леди Луссурия, или ты забыл? — ответила едва рассерженная миледи. — Ты ведь ни о чем другом думать не можешь, кроме того, как снести кому-нибудь голову, а мне, значит, о своем, о девичьем, и подумать нельзя?.. — надув губы, Луссурия отвернулась. — Мы все равно ничего не обнаружили. Могли бы отправить летающих фиков и лордов. Виоленто крепко зажмурил глаза. Ей было прекрасно известно о том, что всех летающих фиков, лордов и рыцарей отправили куда подальше. Точнее просто «дальше». По воздуху можно добраться и до гор, и до холмов, минуя леса, рвы и бездорожье. В плане мобильности пешие отряды проигрывали, но все же у них было одно неотъемлемое преимущество: с земли можно увидеть то, что с воздуха увидеть не получится. Например, следы. Луссурия обиженно прикрылась концом хламиды, прикрывавшей плечо, и Виоленто вновь посетовал на превратную судьбу, объединившую их воедино. Луссурия пыталась его то ли соблазнить, то ли довести до белого каления, то ли все сразу. При других обстоятельствах, Виоленто поговорил бы с ней иначе. Впрочем, поговорить иначе можно было и сейчас. Рассудок услужливо нарисовал сцены, одна другой «пожестче», отчего Виоленто до боли сжал повод в руке. От внутренней борьбы его отвлек отпечаток копыта, замеченный в тени высокой ели. Все бы ничего, но... Копыто было не цельным, не раздвоенным, а рас... Расстроенным? — Скажи на милость, когда мы повернем наза... — Тихо! — сир Виоленто прищурился, почуяв неладное. Вдали послышался шорох, и рука сама легла на рукоять верного меча. — Ты забыл, как нужно обращаться с леди, Виоленто? Люблю грубость, но... — Миледи, не были бы вы так любезны помолчать хотя бы мгнове... — договорить Виоленто не успел. Из зарослей ельника вылетело нечто огромное, рогатое и рокочущее. Если бы не жгуты сира Юста, изменившие траекторию чудовища, большую часть отряда снесло бы мощной тушей. — Чудовище! Чудовище! — закричали фики, готовясь к бою. Из плотно стоявших елей к ним устремились другие монстры, и отряд ринулся в битву. Сир Виоленто отдал приказы. Сир Юст применил все свои орудия, уподобившись пауку, выпустившему паутину. Отчаянно сражаясь, фики кричали от ярости, боли, страха, но шли вперед. В общей суматохе лошадь леди Луссурии встала на дыбы, и миледи повалилась наземь. Застонав от боли, она ухватилась за ушибленное плечо и испуганно посмотрела перед собой. Всего в шаге стоял монстр. Высокий, горбатый, тощий. У него не было клыков, шерсти. Походил он на уродливого фика, а того пуще, будто бы пытался заговорить. — Лу... Лу... — провыло чудище, сорвавшись на горловой клекот, и поползшая прочь Луссурия замерла на месте. Чудище опустилось на колени. Вглядываясь в лицо миледи, оно протянуло к ней изуродованную руку и покорно замерло в ожидании. Рядом происходило самое настоящее сражение, но этот монстр, разглядывая леди Луссурию разными по размеру глазами, чего-то просил. — Миледи! — закричал бегущий сир Юст. Его опередила алая вспышка, пущенная клинком Виоленто. От полууродливого чудища осталось лишь мокрое место, а еще ладонь, упавшая к ногам леди Луссурии. Поддавшись порыву, она коснулась пальцев, изуродованных огромными шишками, и дернулась, будто ошпаренная. — Держать строй! — Виоленто расправился еще с одним чудовищем, когда задрожала земля. Из-за небольшой насыпи вывалился восьмилапый боров. Огромные клыки топорщились из пасти и переходили в странные наросты на морде. Из-за спины торчали многочисленные иглы, а ноги напоминали паучьи лапы. Завидев отряд фиков, боров прищурил все свои три глаза и неожиданно свернулся в шар. Иглы растопырились. Раздалось частое щелканье, и боров кубарем покатился вперед. — Жгуты! — прокричал сир Юст, и между фиками протянулись струны. Несколько солдат затянуло под игольчатую сферу, но чудовище удалось остановить. Вспыхнуло алым. Клинок сира Виоленто увеличился в размерах. От алого луча раскалился сам воздух, и завизжавший боров раскрыл иголки, подставившись под удар. Виоленто вонзил клинок в глазницу, продырявив череп у основания, и чудище, рухнуло наземь. Бой завершился. — Не терять бдительности! Юст, свяжи их, запечатай. Сделай что-нибудь! Помогите раненым! Следить за ельником! — Виоленто прикрикнул на солдат и подошел к перепуганной леди Луссурии. Подогнув под себя ноги, она беспомощно хлопала глазами и все глядела на отсеченную ладонь у своих ног. — Миледи... Вы в порядке? — Я... Виоленто, оно... Он... — Чудовище напало на вас. — Нет! — Луссурия перевела рассеянный взгляд на сира Виоленто и еле слышно прошептала то, во что сама толком не верила: — Оно... Говорило со мной. Через касание. Как... Как фик. Как мой фик.***
Сознание завело ее в подземелье, окутанное мягким полумраком. Она долго смотрела на свет воткнутого в держатель факела, пока не почувствовала — тело принадлежит ей, тело слушается ее. Фекла сделала шаг. Неуверенный. Маленький. Она будто заново училась ходить, покоряя ватные непослушные ноги, а тут вспомнила о руках. Из разжатой ладони выпало копье, увенчанное золотистым перышком, и стены задребезжали от звонкого эха. — Эй! Можно там потише? Геттарион, скотина такая, конечно, кормит нас на убой, но мог бы переселить этажами повыше. Там потише! — И почище! Фекла огляделась и пошла на звук голосов. За решеткой обнаруженной темницы показались эльф, вампир, гном, какая-то божественная сущность о четырех руках и радостно фыркнувший единорог. От всех них исходила энергия, похожая на энергию Мельпомены, и Фекла догадалась: перед ней марки, а сама она — в Заглавном дворце, куда несчастных заключили по приказу короля Геттариона. — А! Это гребанный адепт, — шикнул гном, спрыгнув с подвесной койки. — Скажи-ка мне, вот с какого вы защищаете принцев, но не защищаете нас, а? Это все потому что я гном, да? Между прочим, жизни гномов важны! — Утихомирь свой пыл, Цверг*. — Из-за прутьев в конце коридора вытянулись худые старческие руки. — Адептам нет до нас никакого дела. Никому до нас нет дела. Почти никому. Фекла направилась дальше по коридору. Небольшая камера, из которой раздавался старческий голос, оказалась одиночной. Перед дверью решетки лежали фрукты, мясо и питье, но пленник их отвергал. Почти отвергал. Половина была надкушена, чем несчастный очень мучился. — Что смотришь, адепт? — устало проговорил пленник. — Я так старался не принимать подачки врага, но моя дурацкая натура не может. Квазиканон всегда «квази». Раньше я думал: как же я являюсь главой гильдии марок без этого «квази»? Посмотри... Вот моя гильдия. — Старик развел руки в стороны, и Фекла поняла: перед ней не просто марка, а сам глава. — Сидит в подвалах Заглавного дворца, как и ее предводитель... Без слез не взглянешь. — Гл...Гл... Глава... — раздалось натуженное мычание, и Квазиканон прищурился. Неспешно он поднялся на ноги и, сверкнув глазом, изумился. — Ты не адепт. Ты что-то другое! — воскликнул он, взглянув на адепта иным взглядом. — Я вижу. Почти вижу. Увы, и здесь я «квази». — Мель... Мель... Мельп... Мельп... — попыталась выговорить Фекла, но чужое тело поддавалось ее порывам без какой-либо охоты. — Мельпомена?! — У Дж-дж... Помощь. Нуж-на по-мощь. Враг. Общий враг, — отчеканили чужие губы. Контроль над телом стал лучше, и Фекла оглядела свои ладони. Сила наполняла каждую частичку ее тела. Нового тела! И почувствовав себя всесильной, Фекла подошла к решетке. — Геттарион... — Нет! — замотала Фекла головой. — Опасность. Общая опасность. Нужно помочь. Всем нужно помочь, иначе Эфнет падет!.. Тьма. Пустыня. Чудища. Я — Фекла, Восьмая принцесса, принцесса адептов. Я по-м-могу... Отойди. — Фекла вскинула головой, и Квазиканон отступил вглубь темницы. Вцепившись в прутья, Восьмая принцесса рявкнула: — Amo... Amo... Amoveo... Amoveo! — произнесла она громко и четко, но заклинание не подействовало. Неизведанная сила будто схватила ее за шкирку и вытащила из чужого тела в свое. Пролетев расстояние от Заглавного дворца до дворца Саги в мгновение, Фекла очнулась на раскиданных подушках. Кто-то тряс ее за плечо и, раскрыв глаза, Восьмая принцесса увидела склонившегося над собой Дженнарио, лохматого и удивленного. — Фекла! Фекла. Что ты делаешь в моей постели? — спросил король. Глаза его снова были бирюзовыми. Взгляду вернулась былая уверенность и сосредоточенность. Больше короля не лихорадило, а значило это одно: — Ты... Ты в порядке! Ты... Ты вылечился. Вскочив, радостная Фекла бросилась Дженнарио на шею и прижалась губами к щеке. Король изумился еще больше. — Что случилось? Что все это значит? — спросил он, едва отстранившись. Подобрав покрывало, он обернул им Феклу. Восьмая принцесса не просто оказалась в его постели, но по каким-то причинам оказалась еще и нагой. — Гет младший отравил тебя своей кровью. Ты слег с лихорадкой. Я так волновалась! Ты был сам не свой, — лепетала Фекла, приглаживая растрепанные волосы Дженнарио. В глазах ее горела неподдельная радость, и король поддался странному ощущению, позволив себя поцеловать. — Это по-прежнему не объясняет, почему ты... В таком виде, — вырвавшись из объятий, Дженнарио кивнул на нее, и Фекла как-то сдулась. — Ты шутишь? — спросила она. Удивление отпечаталось на лице Дженнарио также четко, как след на сырой земле. Никакого намека на шутку. Одно сплошное непонимание, и ничего более. — Нет. — Ты не помнишь? — ужаснулась Фекла и, сжавшись, прижала к груди покрывало. — О чем? — Об отравлении! И о том, что было... После? — В прошлый раз медики отпаивали меня отварами... Одетыми, — добавил король, пожав плечами, и Фекла окончательно сникла. Новый день начался как-то неожиданно скверно. В дверь постучались. Не дожидаясь ответа, в королевские покои влетел лорд Экшн. Оглядев обнаженных Феклу и Дженнарио, он ничуть не удивился. Решив что-то про себя, милорд тут же произнес: — Ваше величество, я допросил Гета младшего. Он сказал, что эффект воздействия спадет спустя две луны, но как вижу, вы в норме. Не тратя время даром, скажу. Солдаты готовы отправиться в поход немедля под командованием вашего величества и принцессы Феклы. Мне достаточно одного вашего приказа. Дженнарио помотал головой. Зажмурился. — Так меня и вправду отравили. Как долго я спал? — спросил он погодя, и сбоку зашипели. — А спал ли? Наденьте штаны, ваше величество. На поле боя они вам понадобятся, — сказала Фекла и, утянув с собой покрывало, вышла вон. Ее выходку Дженнарио оставил без внимания. Сперва король удивился своей наготе, обнаруженной лишь сейчас, но еще больше удивился кровавым пятнам на простыне. В рассеянном взгляде зародилось подозрение, и внезапная догадка обрушилась на его величество лавиной. Король вскочил с постели. Попытался броситься вдогонку, а потом сел на перину. Вслед за догадкой пришли воспоминания, и обескураженный Дженнарио утонул в них, захлебнувшись изумлением окончательно.***
От пестроты нарядов рябило в глазах. Все смешалось в единую суетливую, а главное, порядком напуганную толпу. И лорды, и рыцари были озадачены появлением странных, прежде невиданных существ, и их волнение, раздутое и хаотичное, передавалось и фикам. Неизвестный враг куда страшнее врага известного. Принцы до последнего старались не подавать виду. О'Слэш и Геттарион заделались отчаянными храбрецами, будто сражались с неизвестными чудищами с первых времен. Фемена напустила на себя еще большую деловитость, хотя от рассказа лорда Террора и леди Ангст, сделалась бледнее бледного. Микс переживал за троих, уподобившись клубку шипящих змей, а Альтер, не находивший должной опоры в других, задумчиво переливался всеми оттенками голубого. Собравшись в огромном шатре, все пытались найти ту соломинку, что спасет их от врага. «Тьма» идет с запада. Движется быстро. Передвигается по воздуху, по земле и, судя по всему, по воде. Уродливые существа поддаются силе лорда. Ранения от них тяжелые и угрожают даже принцу. Чудища умеют регенерировать, а еще принцы едва не замучили леди Луссурию допросом. — Что оно говорило? — спрашивали они на перебой озадаченную миледи. — Я... Я н-не могу вспомнить ничего определенного. Все так смазано, нечетко, но... — лепетала Луссурия. — Оно говорило. Оно звало меня. — Луссурия... Ты уверена? — обеспокоенная Фемена протянула миледи кубок наполненный до краев вином. — Уж не приняла ли ты простые вздохи или рычание за... — Нет! Оно однозначно говорило со мной. Оно не нападало. Оно ждало моего согласия и... Говорило, — уверенно повторила леди Луссурия. — Но что именно, вы не помните, — уточнил лорд Херткамфорт. — Блядь, выблядки, мы проебываем время. Одна охуевшая манда что-то наблядовала, другая охуевшая манда теперь в таком ахуе, что я опиздоумел нахуй. Невъебу, че делать! — Сир Мат! — послышались осуждения с разных углов шатра. — Че? Все пиздят, а мне и слова блядского не въебнуть? — Как давно они попали в Эфнет? — поинтересовался лорд Попаданко. — Пустыня Изгнанников — это тоже Эфнет. — Леди Скул, я очень ценю ваш педантизм, но сейчас он не уместен, — сдержанно процедил сквозь зубы сир Юст. — Ваше величество, — Де Тективо по привычке обратился к Геттариону и тут же потупил взгляд. Величеств-то нынче было целых пять, а лорды и рыцари как-то отвыкли от единовременного присутствия всех Великих принцев разом. — Полагаю, лорд Попаданко подразумевает границу между Пустыней и населенным Эфнетом — то есть Горы Ошибок и Холмы правок. — Вы попали в цель, милорд! — хлопнул в ладоши Попаданко. — Простая дедукция, — ответил Де Тективо, улыбнувшись краешком губ. — Где бы ни проходила граница, разве это играет такую уж роль? — Играет! Пустыня обширна. Нужно понимать, откуда именно появляются чудища. Вся драма заключается в том, что они могут появиться с любой стороны, — ответила Драма Романте. Поймав одобрительный взгляд короля Геттариона, миледи украдкой коснулась украшения на шее. Нынче на золотой цепочке цвел тюльпан, усыпанный сапфирами и изумрудами — подарок короля, неожиданный, а оттого особенно дорогой. — Мы можем оказаться в клещах. — Нужно избежать возможной ловушки, — сказал Геттарион, и лорды обратились к карте Эфнета. Вооружившись указкой, король прочертил дугу, повторив линию Гор и Холмов. — Перекроем возможные выходы из холмогорья, а там сосредоточим внимание врага на одной точке, где и дадим бой! — Пограничные врата... — О'Слэш прочел практически стершуюся надпись, и по шатру пронесся потаенный вздох. Многие и забыли. Многие никогда не знали. Даже сама карта, казалось, пыталась избавиться от золотистой надписи, напоминавшей о некогда существовавшей границе. Пограничные врата — широкий проход между гор и холмов. Когда-то адепты Модерато стояли на страже этих врат, и многие задавались вопросом «для чего». После стража самораспустилась. Отчего — никто не знал. Адепты разбрелись по углам Эфнета, значительно проредили ряды, а теперь, когда опасность была близка, никто из принцев толком и не знал, будут ли адепты помогать им в борьбе со всеобщей напастью. Будут! Ведь адепты должны следить за порядком в Эфнете. Разве нет? Пока адепты привычно слонялись среди фиков, лордов и рыцарей. Равнодушно. Безучастно. Без толку. — И как мы сосредоточим внимание врага на Пограничных вратах? — спросил кто-то из лордов. — Сомневаюсь, чтобы все монстры решили разом пойти в одну сторону по одному лишь приглашению. — Может, устроить психическую атаку? — предложил лорд Психо. — Я могу спеть! Они выйдут на мой голос, — выступил лорд Сонгфик. Предложения посыпались одно за другим. Рыцарь пытался перекричать лорда. Лорд — рыцаря, а порой даже принца. Сидевшая в кресле леди Луссурия вдруг подалась вперед, поигралась кубком в руке и разом осушила его до дна. — Соблазним их! — прокричала она, едва зажмурившись от терпкого вина, обжегшего горло. — Леди Луссурия... Я прекрасно понимаю все ваши особенности и ваше состояние, но... — О нет, Виоленто, — ответила Луссурия, поднявшись с кресла. — Ты очень плохо понимаешь мою особенность. Точнее... Как и многие мужчины, ты видишь лишь то, что на поверхности. — Миледи провела руками по своим изгибам и щелкнула пальцами. — Я же зрю в самый корень. Я и мои мальчики справимся. Не так ли? — Призванные братья Сессо* закивали головами. — Сир Юст и Бедесмо... Ваша помощь может пригодиться. — И моя... — протянул лорд Омега, недавно выпущенный из плена. — Что? Я не совсем обычный мужчина, Луссурия, и я также «зрю в корень». Если я тебя правильно понял, от моих феромонов может быть толк. — И как много ты сможешь их сделать? — Возьмем в помощь сира Сью. С его мегаудачей и молитвой читерства у нас проблем не возникнет. — Помощь с воздуха? — Будет! — хором ответили леди Ангст, Террор, Дарк и сир Метаморфозис. — Кажется, мы договорились! Ваше величество... Принцы и принцессы... — Ступайте, — по привычке Геттарион ответил за всех. — Мы соберем войска у Пограничных врат, — добавил О'Слэш. На том собрание закончилось. Шатер быстро опустел. Лагерь огласили приказы, и суета накрыла фиков новой волной. Переведя дух, Фемена опустилась в кресло и улыбнулась. Плеснуло вино. — Лорды и рыцари работают куда слаженнее нас. У нас есть, с кого брать пример! Возможно, к бою явится и Дженнарио, и Артикль, и... Фекла... — Опять эта Фекла! С чего ты вообще решила, что эта Фекла нам в чем-то поможет? — подал голос Геттарион, порядком устав от упоминаний какой-то там кудесницы, вестницы, принцессы. Феклу он видел один раз, и верить в то, что она — одна из них, не торопился, даже если помнил: от той самой Феклы исходила энергия принца. — Надеюсь, не из-за того, что на ней юбка? — присоединился к скепсису О'Слэш, и Геттарион не преминул добавить: — На тебе тоже юбка. — Это килт! — фыркнул тан. — Мог бы придумать что-нибудь новое. Твои шутки про мой наряд стары, как твоя мозоль на правой руке. — Это от копья. — И я знаю, от какого именно. — Вы можете хоть какое-то время не грызться! — взмолилась Фемена и для пущей убедительности сбросила с рук пару предупредительных вспышек розового эфира. — Мы должны держаться вместе! Неужели вы не помните... Когда-то в Созидательном зале не было трона. И у каждого из нас была своя ложа. Как у лордов и рыцарей. — Тогда у нас не было своих замков, дворцов, — добавил Микс и впервые за долгое время улыбнулся. — А еще... Мы были вместе, — договорила Фемена. — Сейчас мы нужны друг другу. Мы встретим врага у Пограничных врат. Вместе. Рука об руку! Восторженная принцесса поднялась и едва не бросилась на остальных с объятиями. Каждый был ей дорог, и сейчас ей очень хотелось всеобщего примирения. Увы, ни Геттарион, ни О'Слэш ее энтузиазма не разделили. — А что дальше? — спросил один из них. — Битва! — ответила Фемена, и тогда спросил другой: — А дальше? — Разве чудища отступят? Разве их можно уничтожить одной битвой? — Они срегенерируют, и что тогда? Опять битва? — Луссурия, Омега и остальные так и будут призывать их к Пограничным вратам, а мы так и будем биться до скончания веков? Принцы и принцесса смолкли, склонившись над картой. Зародившаяся было надежда угасла, будто сиротливая свеча на сильном ветру. Принцы могли дать бой, могли изгнать монстров в пустыню, но именно сейчас каждый из них понял: никакая битва, никакая война не уничтожат монстров окончательно. Это было лишь под силу адептам, а те... Бездействовали. — Кажется, мы обделались задолго до битвы, — сказал Геттарион, и О'Слэш с ним всецело согласился.***
Фекла набрала теплой воды в чашу и в последний раз облила себя с ног до головы. Побежавшие струйки иссякли, оставив лишь блестящую россыпь капель на коже. Пар взмыл клубами под самый потолок и осел на прогретом мраморе. От влажного воздуха стало тяжело дышать, и Фекла прислонилась к стене. В купальне воцарилась тишина. На улице же ликовали. Фики Джентинии скандировали имя вернувшегося к жизни короля, и от их радостных возгласов, казалось, содрогались сами стены дворца. Поход должен был состояться. Хорошая новость, однако Фекла была бледна, грустна и как-то растерянна. Внизу живота едва саднило — в первый раз так должно было быть. Она помнила об этом еще по ветви Медицины, однако закономерность произошедшего нисколько не утешала. Глубоко внутри поселился червь то ли сожаления, то ли обиды, и Фекла не знала как изгнать странное неприятное ощущение. Будто саднило не внизу живота, а в самом сердце. Она-то все помнила. Помнила слова, прикосновения. Помнила поцелуи и смесь стыда с пылкостью. Ей хотелось. Хотелось, чтобы первым был Дженнарио. Будто иначе и быть не могло. Искры, безумие. Какое-то сплошное сумасшествие, которому оба поддались, окончательно потеряв голову. Сплетенные тела, сплетенные чувства. Чужие руки на теле, ощущения, прежде неизведанные, а еще что-то, чего Фекла не могла объяснить. Слияние, единение, наполнение... И какая теперь разница? Ночью все было так, как должно было быть, а утром сладкий сон обернулся жестокой реальностью. Фекла до боли ущипнула себя за предплечье. Дура! Она ведь понимала, что Дженнарио находится под воздействием крови Гета младшего, и все же надеялась, что все случилось по доброй воле. С ее стороны-то да, но со стороны короля? Неужели он совсем ничего не помнил... Это и обижало больше всего. К чему все эти сожаления, обиды?! Она ведь хотела, чтобы Дженнарио поправился, так чем же она была недовольна? Тем, что Дженнарио все забыл, а ей ой как не хотелось, чтобы он забывал? Обмотавшись простыней, Фекла вышла из купальни. На огромных подушках дивана лежали приготовленные слугами доспехи, птерюгес, сапоги с наручами, меч с браслетами и серебристая диадема — все, с чем она пришла в Джентинию. Не хватало лишь золотистого плаща, подаренного Феменой. Фекла сбросила простыню и, услышав кашель за спиной, обернулась. В углу стоял Дженнарио. Одетый. Даже в шлеме. Судя по всему, он ждал ее и ждал долго. Замеченный король не сразу отвернулся, пробурчав неловкие извинения, и Фекла вопреки должному стыду почувствовала лютую злобу. — Ночью ты не отворачивался. — Я думал... — Ночью ты не думал. — Фекла... — Ночью ты... — Нам нужно поговорить, — сказал его величество, и это на мгновение прервало череду злобных обвинений. — Нам нужно к Артиклю, — бросила через плечо отвернувшаяся Фекла. Рьяно она расправила птерюгес и обкрутила его вкруг бедер. Прошелестели бумажные доспехи. Плюхнувшись на подушку, Фекла вцепилась в сапоги. — Мне нужно к Артиклю. Я и так долго проторчала у тебя в гостях. И к чему это привело? — вопрос остался без ответа. Дженнарио виновато потер шею. Попытался что-то сказать, но Фекла его мгновенно перебила: — Я тебя вылечила. И ладно. Надеюсь этого достаточно за проявленное гостеприимство. Теперь мне пора подумать об Эфнете. И все же интересно, — протянула Фекла, застегивая наручи, — ты со всеми гостями... — Нет, не со всеми. — Ну да. Гет младший ведь не каждый раз подливает тебе своей крови в чай. Подхватив меч, Фекла устремилась к двери. Дорогу ей перекрыл король, и она со злостью толкнула его плечом. Вот только Дженнарио даже с места не сдвинулся. — Выслушай меня... — Я достаточно выслушала! — едва не прокричала Фекла. — Мне нужно идти к Артиклю пока не поздно. А тебе, если ты наконец в состоянии, нужно вести армию к броду Синтаксиса. Впрочем... Мне все равно, что ты будешь делать. Можешь сидеть в своей Саге и любоваться спектаклями в Сфере, а можешь летать на своем пегасе и... И... — Фекла... — Ее резко схватили за плечи, сбив начинающуюся истерику. Казалось, принцессу вот-вот обнимут, и, наверное, она была не против, но не вышло. Король лишь распрямил спину и как-то виновато убрал руки в сторону. — То что произошло ночью... Я видел кровь. Твою. — Может, прокричишь об этом на всю Джентинию? Или вывесишь простыню на окно? С какой стати великого воина Эфнета испугала кровь? — зашипела Фекла. — Нам нужно это обсудить. — Мы уже дообсуждались. — Ты из-за этого так злишься? Из-за того, что произошло? — Нет. Не из-за этого! — крикнула Фекла и отвернулась. Не сдержавшись, она всхлипнула, выдав все свои обиды, и Дженнарио сжал ее плечо в ладони. На что-то большее он был попросту не способен. Наверное... Дали бы ему меч в руку, и он знал бы наверняка, как с ним поступить. Перед ним же стояла принцесса, обидевшаяся, готовая расплакаться, и Дженнарио никак не мог найти себе должного применения. — Ты спасла меня от яда, а я ничего не помню... — Не это хочется слышать после.... После. — Мне жаль, что так вышло. — И не это. Забудь. — Фекла утерла слезы и попыталась улыбнуться. В ней все еще клокотала обида из-за случившегося, но винить во всем Дженнарио было попросту неправильным. — Что случилось, то случилось. Мы должны... Я должна идти к Артиклю. Грядет битва, и мы не можем тратить время на пустые разговоры. Потом поговорим. — Но это не пустой разговор. О таком нельзя забыть просто так. — А разве ты уже не забыл? — воскликнула она, и Дженнарио отступился. — Ты хоть что-то помнишь? Да какая разница! Разве Эфнет не то место, где нет сожалений и порицания? Случилось и случилось! Все! Я на тебя не злюсь, не обижаюсь. Это в конце концов был и мой выбор, — убрав прядь за ухо, Фекла до боли прикусила губу. Она врала самой себе. — Я живу другими принципами... — В твои принципы вмешался Гет младший. И моя... Глупость, — ответила она, шмыгнув носом. «Гет младший мог просто подтолкнуть», — подумал Дженнарио, но вслух этого так и не сказал. Король сам ничего толком не понимал. Сознание выхватывало обрывочные воспоминания о сплетенных телах, чувствах, мыслях. Местами произошедшее напоминало битву, порой — долгожданный отдых после. К этому сражению хотелось даже вернуться, но именно сейчас великий король Джентинии почувствовал себя неопытным юнцом, незнающим куда деть самого себя. Чувства были для него второстепенны. Так повелось с самого начала. Простые страсти не могли увлечь его просто так. Лишь что-то грандиозное, великое, увлекательное и явно долгоиграющее, но... Чувство могло быть где-то рядом. Не так как у Геттариона, О'Слэша или Фемены, но... В любом приключении есть место тому, кто по-особенному дорог, ради кого ты идешь на подвиг или же... Дженнарио путался. Ведь были какие-то принципы? Рыцарский принцип твердил, что подле рыцаря должна быть дама сердца. Так часто бывало в историях его фиков. Уж раз подобное было дозволено рыцарю, то... Другое дело, что с Феклой вышло как-то не по-рыцарски. Дженнарио оплошал и исправиться теперь мог лишь поступком. Подвигом. Чем-то грандиозным. — Мне нужно к Артиклю. — Фекла прикрепила меч к спине и вздохнула. — Я, кажется, научилась контролировать тело адепта Модерато. Почти. А еще я выяснила пару магических заклинаний. Да и мечом теперь орудую куда лучше после той тренировки. Ты меня слышишь? — Извини. Я немного... — Немного? — переспросила Фекла задумавшегося короля, оправляя пару браслетов на запястье. — Знаешь, если это немного, то я — королева Джентинии. — Может быть. — Что? — Идем... — Дженнарио схватил ее за руку и резко потащил на выход. — Я обо всем позаботился. Экшн поведет войска через Захватывающую реку. Мельпомена возьмет Гета младшего и лорда Амико. Они займутся вызволением марок. — А ты? — Подкину тебя к Артиклю, а затем ринусь к броду. — Обойдусь без твоей помощи. Фекла попыталась вырваться, но ее никуда не отпустили, и погодя, она покорно дала вывести себя на улицу. Во дворе стояли ровные ряды кавалерии. Завидев короля и принцессу, фики заверещали на разный лад. Завыли горны. Дробью рассыпались барабаны, и будто призванный гомоном ветер расправил стяги со знаменем Джентинии. Раскрыв крылья, к Дженнарио прогарцевал Аргус, и король махнул Фекле рукой. — А мне не выдадут своего пегаса? — спросила она, надувшись. — Пока нет. Слишком опасно. Да и... — И что? Я быстро учусь и могу справиться без такого опытного наездника, как ты. Фекла вцепилась в холку. Подпрыгнула. Попыталась подтянуться, но не вышло. Аргус окатил ее насмешливым фырканьем, и принцесса разозлилась. Стиснув зубы, она снова оттолкнулась от земли и с успехом уселась в седло. Благодаря Дженнарио, подсадившему ее. — Эй! Без рук. — Ночью тебя мои руки не смущали, — бросил король, оказавшись в мгновение на спине Аргуса. — Держись крепче. — Держись подальше. Вдруг кровь Гета младшего еще не выветрилась, а я не хочу повторения, тем более, в экстремальных условиях. Аргус встал на дыбы, отсалютовав золотистыми копытами. Фекла рухнула в объятия короля, но ее наигранно обиженное ворчание утонуло в криках и громком ржании. За королем в небо взмыла могучая кавалерия Джентинии, и свой великий поход каждый из фиков огласил взмахом верного меча. Вперед! Вперед! Твердило сердце каждого, и от всеобщего воодушевления захватывало дух.***
Каменный мешок. Сырой и мрачный. Ссадины, отзывающиеся болью. Неимоверная усталость. Гет младший явно не ожидал, что у его степенства Эмпата настолько неприятные способности. Растирая заледеневшие пальцы, Гет младший корил себя за неосторожность. Оступился, ошибся. Попытался обмануть и сам пал жертвой обмана. Иронично. Рядом тяжело вздохнули, и Гет младший еле слышно чертыхнулся. Только нытиков ему не хватало. — Амико, друг мой... — Я тебе не друг. Ты обманул меня! — Разве? Ты же хотел, чтобы его величество Дженнарио остался в Джентинии, с тобой? Я исполнил твое желание. Впрочем, я тебя не осуждаю. Сильное желание всегда сводит с ума! — Гет младший аккуратно ощупал разбитую скулу и недовольно цыкнул. — Экшн, скотина. Не рука, а отбойный молот! — Если он — скотина, то кто ты? — бросил обиженный Амико. — Введенный в заблуждение рыцарь. И ведь кем? Какими-то марками! — без промедления ответил Гет младший соседней камере. Свой разговор с милордом он расценивал как акт милосердия. Как бы Амико не злился, он все же был «друг» и в каждом видел друга, даже в предателе. Дурацкая особенность, и Гету младшему становилось искренне жаль милорда. Преданный преданный. Какая ирония! Какой-то слишком ироничный день. — И ведь, если бы не они, я бы сейчас уже был в долине Романов. Да и ты, если бы не проболтался, сейчас корпел бы над своим королем. — Гет младший охнул от резкой боли в ребре. — Ох уж эти марки! Будь они прокляты. — Твои проклятия мне не страшны, — раздался женский голос. — Какие гости! — повиснув на решетке, Гет младший улыбнулся. Из темноты к нему выплыла маска трагедии, из-под которой показалось трогательно печальное лицо Мельпомены. Оглядев пленников сверху вниз, ее степенство выпрямилась и горделиво вздернула голову. — Решила полюбоваться мной за решеткой? Чужая трагедия так и манит... — рассмеялся Гет младший, и Мельпомена уязвленно поджала губы. — Нет. У меня приказ. Его величество отправился к броду Синтаксиса... — Его или ее? — уточнил Гет младший. За решеткой соседней камеры показался взъерошенный лорд Амико. — Принцесса Фекла направляется к принцу Артиклю. Король Дженнарио здоров и невредим. Он ведет войска к Смешанной реке. — Не может быть! — вскинулся Гет младший, изменившись в лице. — Он должен был... И как он только... — прошептал консул отчеканенным словам Мельпомены. Приставив палец к губам, он провалился в себя, но тут же рассмеялся. — А. Ахаха... Глупец. Я оставил овцу рядом с волком, разбередив волку аппетит... Видимо, королю и его Восьмой овечке было не до сна сегодня ночью? — Его величество предложил вам помочь мне в одном деле, — сухо произнесла Мельпомена. В ее зажатой ладони звякнули ключи. — За выполнение приказа он забудет о случившемся инциденте. — Я — консул короля Геттариона. Я не служу другим королям! — Ты — провинившийся консул, и если не хочешь наказания под стать своей вине, то будешь служить даже марке! — напомнила Мельпомена, и Гет младший фыркнул: — И? Что мы должны делать? — Помочь маркам выйти из темниц Заглавного дворца. Для начала хватит.***
Фекла с неподдельным любопытством разглядывала чарующие эфнетские пейзажи. Зеленые долины Джентинии убегали вдаль в изумрудную равнину Романов, а чуть южнее серели и бугрились, оборачиваясь Мудрыми скалами. Порой Фекла увлекалась, наклоняясь слишком вбок, и, теряя равновесие, испуганно вжималась спиной в широкую грудь Дженнарио. Ворча напропалую, она отодвигалась вперед и пару раз даже задела короля локтем. Король не обратил на то никакого внимания. Спрятавшись под тенью шлема, он изводился воспоминаниями. Как рыбы, те покоились под прозрачной гладью памяти, но стоило к ним лишь приблизиться — уплывали. Смутно Дженнарио что-то помнил, но ему вечно не хватало какой-то малости, чтобы вспомнить все окончательно. Можно было спросить Феклу, но Дженнарио молчал, чувствуя за собой великую вину. Будто он забыл то, чего нельзя было забывать. Будто сказал то, чего нельзя было говорить, а еще эти дурацкие рыцарские принципы... Или не дурацкие? Аргус вскинул головой и озорно качнулся в воздухе. Облака огласило заливистое ржание, и от кавалерии отделился небольшой отряд королевской стражи. — Мы прилетели, — пояснил Дженнарио, направив пегаса вниз. — Разве? Но я не вижу замка или дворца, — Фекла посмотрела по обе стороны аргусовой спины. — Артикль не живет во дворце. Он живет в скале. Внизу разверзлись серые вершины, испещренные расщелинами, будто морщинами. Скалы расступились, и в их кругу засеребрились три озерка, напоминавшие по форме глаза и раскрытый рот. От них протянулись высеченные из камня мосты. Дальше взору предстала аллея опадавших на ветру сакур. За ними Фекла разглядела вход в скалу. Он, подобно мостам, был также высечен из камня и изгибался углами крыш к небу. Подобрав крылья, Аргус пролетел над озерной гладью, резво промчался через аллею и, окруженный облаком розовых лепестков, приземлился у источника. Следом приземлились кони королевской стражи, и прибытие гостей эхом отзвенело от серого камня. Во дворе, а это был именно двор, царили тишина и пустота. Вдали мелькнули златые хламиды равнодушных адептов Модерато, а больше — ничего. Не было ни фиков, ни зверей — никого живого. Фекла соскочила с Аргуса и удивленно оглядела резные колонны, барельефы и небольшой фонтанчик, изображавший огромного серого кота, подпиравшего лапой книгу. Восьмая принцесса поймала на себе чей-то взгляд. Смотрел на нее серый кот. Живой и не огромный, а маленький. Взмахнув хвостом, он радостно промурлыкал, и на его призыв явились другие. Выгнув спины, коты ринулись к гостям, окружили Феклу и принялись тереться о ее высокие сапоги. На спешившегося Дженнарио они враждебно зашипели. — Котики! Как же они похожи на Буку... Посмотри, какая прелесть! — Не люблю котов, — фыркнул Дженнарио, и подле него снова грянул недовольно-шипящий хор. — Видимо, это взаимно, — рассмеялась Фекла. Она подхватила на руки упитанную серую кошку и вдруг ахнула. Фекла увидела... Прочла кошку. Как фика. История ее была вроде как не историей. Бессюжетной, но ужасно поучительной. Мини. Книжный. Перед ней был фик? — Вообще-то это не коты, а мои верноподданные, — мгновенно подтвердилась догадка. — Пускай их внешний вид не вводит вас в заблуждение. Фекла подняла взгляд. Из-под резных колонн вышел неизвестный, обряженный в серый балахон. В тени капюшона горели два алых огня. Неизвестный держал руки за спиной и с интересом оглядывал гостей. Дженнарио пошел к нему навстречу, на ходу снимая гребниевый шлем. Неизвестный опустил капюшон, и Фекле предстал последний из Великих принцев — его величество Артикль, мудрейший из мудрейших. Он был ниже Дженнарио, но не намного. Уже в плечах, хотя серый балахон придавал его величеству Артиклю лишних объемов. Серые волосы сплетались на затылке в тоненькую косу, а за поясом балахона Фекла разглядела пару свитков. За ухом белело перо. Мелькнувшие из-под широких рукавов ладони были все покрыты чернилами, и в целом Артикль походил не на принца, а на какого-нибудь мудреца, так некстати оторванного от великой работы. — Я ждал тебя, Фекла, — вдруг сказал Артикль, в три шага оказавшись подле нее. — Давно ждал. Хорошо, что ты привез ее ко мне, Дженнарио. — Вижу, ты не один? — король кивнул на высунувшуюся из-за колонны банши, в которой Фекла узнала леди Мистик. Подходить миледи не стала, по привычке растаяв в воздухе. — Мистик появилась у меня сразу, как стало известно о прибытии «вестника». Идемте за мной! Мне просто не терпится поговорить. — Я не могу, — прервал его Дженнарио. — Фекла тебе все объяснит, но я должен вас покинуть. — Битва зовет? — поинтересовался Артикль и, получив утвердительный ответ, задумчиво протянул: — Так я и думал. Фекла... Я буду рад принять вас в своем скромном жилище. — Сочту за честь. — Постой, — Дженнарио ухватил ее за руку и попросил Артикля оставить их одних. И хотя Фекла напустила на себя самый недовольный вид, скрестив руки на груди, она все же была рада такой задержке. В глубине души она все еще надеялась, что ей скажут что-то необычайно важное и приятное. Ну хоть чуть-чуть. — Я пришлю Аргуса, как только доберусь до брода Синтаксиса. Фекла... Обещай мне. Когда все закончится, мы поговорим. — Зачем и о чем? — цыкнула языком Восьмая принцесса. — О том, что ты ничего не помнишь? — А если помню? А вот это было уже даже интересно, но где-то за спиной ждал Артикль, солдаты, а еще Я-Ша. — Ты говорил, что не поддаешься страстям... — Видимо, я... Я никогда не... Не знаю. Я впервые ничего не знаю. — Великий Дженнарио чего-то не знает? Звучит так себе. — Разве? Это же ведь ты у нас всезнайка с летающего острова. — А ты — солдафон! Грубый и неотесанный! Топнув ногой, Фекла провернулась на пятках и пошла к входу в пещеру. Серые коты окружили ее подобно свите и, задрав хвосты, повели вглубь обители мудреца Артикля. Дженнарио не улетал. Фекла чувствовала. Чувствовала, как два бирюзовых огонька жгут ей спину в странной надежде, оттого Восьмая принцесса обернулась. Нужно было что-то сказать, отшутиться, но слова так вовремя покинули и ее, и его. Фекла едва кивнула головой — пообещала. Раздался протяжный вой горна. Аргус хлопнул могучими крыльями и, обежав круг по двору, взмыл ввысь. За ним последовали остальные. Дженнарио скрылся за облаками, и Фекла долго глядела вслед, надеясь разглядеть отблеск гребниевого шлема или пегасовых крыльев. Пора было вспомнить о деле куда более важном, чем какая-то там ночь во дворце Саги, однако... Ступая за серыми котами, Фекла то и дело возвращалась мыслями в Джентинию. Точнее... К Дженнарио и к тому что случилось. Раз он так хотел поговорить, может, он все-таки не забыл? Может, случившееся что-то значило для него? — Я уж думал ты заблудилась, — раздался голос Артикля. — В лабиринтах знаний несложно потеряться. Как на ветвях древа... — бросил он, и Фекла прищурилась. — Постой... Ты знаешь о древе? — крикнула она в полумрак. — О Великом древе? Конечно. Дженнарио же рассказал, что был на летающем острове? Как думаешь, от кого он узнал о его существовании? Серые коты ускорили шаг и вдруг рассеялись по огромному холлу, окутанному тенью. Артикль стоял под конусом света, струившимся из отверстия в потолке. Перед ним на книжной подставке покоилась огромная пыльная книга, украшенная золотым тиснением. — У тебя есть вопросы ко мне, а у меня к тебе, Фекла из Лукоморья... Точнее из Эфнета, — проговорил Артикль, и вокруг Феклы вспыхнула сотня огней — кошачьи глаза горели с неподдельным любопытством, и вторило им золотое тиснение книги. Книги F.