***
— О! Кажется, началось. Натянув капюшон зеленого плаща, Гет младший спрятался за мраморной колонной. Все прошло необычайно просто. Как по маслу! Стоило лишь уверить простачка Амико в том, что никто толком не пострадает, и вот — король Джентинии отравлен, могучее войско осталось без своего предводителя, а раз так... Гет младший, как минимум, оттянул время для короля Геттариона, устранив возможного противника. Как максимум — выиграл войну за трон. Отравленного Дженнарио Гет младший не видел. Зрелище, конечно, занимательное, но консул позволил возобладать осторожности над любопытством. Едва представилась возможность, он сказал своим людям собираться без промедления, но не суетиться понапрасну. Увы, бестолковая суета могла привлечь к себе лишнее внимание, а Гет младший планировал уйти незамеченным. И чего только не сделаешь по долгу службы? Отравление короля — преступление ужасное. Романту за тот случай наказали изгнанием из Джентинии, и Гет младший подозревал, что над ней попросту сжалились. Врожденная тяга к рыцарству вряд ли позволила бы Дженнарио быть жестоким с леди. Да. Вот он, Гет младший, не леди. Что сотворят с консулом, если поймают? Гет дал своей ядовито-зеленой крови не каплю, как это сделала Романта. Он расщедрился. Цели-то у них были разные. Кровь леди Романты обладала большей силой из-за статуса леди, но она хотела лишь совратить, а Гет младший — устранить. Это существенно меняло дело. Почувствовав скребущиеся угрызения совести, консул нервно выдохнул. Видимо, странное первобытное раболепие перед Великим принцем давало о себе знать. Он, Гет младший, подчинялся лишь одному принцу, единственно верному королю Геттариону, и все же... С Дженнарио у них было очень много фиков, подумалось консул, и от мысли этой чувство вины лишь усилилось. Звук скрежещущего железа раздался под сводами портика, и Гет младший в испуге огляделся. Его слуга — фик с меткой короля Геттариона — неосторожно налетел на жаровню, всколыхнув столп непослушных искр. — Тихо ты, дурень! Гет младший жестом приказал пригнуться. Неподалеку послышались голоса. Неизвестный фик, пробегавший через двор, бросил немым колоннам «кто здесь» и, к неописуемой радости Гета младшего, удалился. Зашипев, консул набросился на слугу. — Смотри, куда прешь! Главное теперь, никому не попасться на глаза. Экшн не дурак. Он быстро поймет, что к чему, а тогда прихватят и тебя, и меня. Мало нам не покажется. — Простите, консул. — «Простите»... — перекривлял Гет младший. — Ты уверен, что западные ворота там? Качнув головой, слуга уверенно поманил за собой, выдав странное, торопливое нетерпение. Гет младший осторожно перебежал следом за ним между колоннами, с опаской думая об одном: находясь в шаге от успеха, главное не оступиться. Оголтелые солдаты Джентинии были очень опасны. Новость о походе и так взбудоражила воинственных фиков донельзя, а тут по всем углам гремела ужасающая новость: король отравлен. Свет от расставленных под анфиладами огней рассеялся, и Гет младший очутился в саду. Кривившиеся стволы олив походили на застывших от ужаса фиков. Под ногами чувствовались упругие оливки, осыпавшиеся с раскидистых ветвей. Громко стрекотали цикады, заглушая крики со стороны дворца. Душный воздух першил в горле, но Гет младший с довольством провалился в ночную духоту. Слуга вел его к замковым стенам, обратившись серой тенью, а за стенами ждали единороги. Они, конечно, медленнее пегасов, но если повезет, то к утру Гет младший и его свита преодолеют половину пути до Захватыющей реки. Если к вечеру они окажутся в Долине Романов, то там им ничто не угрожает. Убитые горем по своему королю, фики Джентинии дальше реки не сунутся. Без Дженнарио они — что колосс без головы. Посреди олив возникла мраморная статуя. Лунный свет серебрил складки каменной одежды, и от бликов, будораживших воображение, казалось, что одежда эта колышется на ветру. Сжимая в одной руке меч, в другой — весы, статуя сердито поджимала губы и клонила голову, будто надеялась сбросить покрывавшую глаза повязку. У подножия статуи, терявшегося в высокой траве, слуга резко остановился. Задумавшийся Гет младший едва не налетел на него, цыкнул, но, на свое замечание, получил не извинения, а увесистую оплеуху. Предательская олива будто специально вывернула корень коленцем, и оступившийся консул упал к мраморному постаменту. — Олух! Ты совсем страх потерял? — Здравствуй, консул, — раздались размеренные слова, мгновенно усмирившие гнев Гета младшего. Говорил не слуга. Смутно-знакомый голос раздался в голове, и консул изумился еще больше, лишь предположив: — Теле... Услышав зов, его степенство Телепат появился из-за статуи. За ним появились и остальные. Марки! Слуга скинул с себя плащ и вдруг преобразился, явив юношу с пестрой кожей. По белым пятнам, кропившим лицо, Гет Младший признал марку Мимикра. — Хорошая работа, Мимикр, — прорычала Псионика, и Гета младшего придавило к земле невидимой силой. Не сильно. Марка была слабее рыцаря, а Гет младший был к тому же в целом статусе консула. Предчувствуя нехорошее, он попытался избавиться от невидимых пут, но его схватили под руки и, не дав опомниться, поставили на колени. Окружившие марки смотрели на консула с упреком и ненавистью. Кудрявый Хэппиэнд будто улыбался, но, приглядевшись, Гет младший понял: то не улыбка, а оскал, вызванный отчаянием и болью. — Что... Что происходит? Что вы себе позволяете... — Ты еще спрашиваешь? Ты — жалкая собачонка деспота-короля! — вспыхнувшая Псионика окатила Гета младшего невидимой волной, от которой кровь забилась в висках. Ему до боли вывернули руки, и ощерившийся консул все понял — это из-за сожжения Гильдии. Мельпомена говорила о спасшихся марках, прибывших в Сагу, и вот тебе на — теперь эти марки схватили его, Гета младшего, подленько скрутив по рукам и ногам. Что делать? Объяснить всем, что он ни в чем не виноват? Его ведь даже не было в столице, когда Геттарион решил сжечь Гильдию. В сапоге был спрятан кинжал. В рукаве — маленький ножичек. Еще можно было применить свою силу, дотронувшись до изумрудной броши, подколотой на груди. Стоило лишь улучить момент. Отвлечь. Заболтать, а там можно и сбежать. Гет младший широко распахнул глаза. Поочередно из сапога был вызволен нож. Из рукава — маленький ножичек. Со скрипом от зеленого шелка оторвалась брошь с изумрудом. Перед лицом возник ухмыляющийся Телепат. — Ах ты ж! — Ах я, — раздался голос Телепата в голове, и Гет младший от отчаяния бросился вперед. Увы. На него обрушилась сила марок. — Что будем делать? — поинтересовался Мимикр. — Нужно сказать Мельпомене. Она во дворце. — Займись этим, Телепат. Найди и сообщи. А я... Шагнув к Гету младшему, Хэппиэнд замахнулся. На глазах его проступили слезы, в которых все еще виделись искры огня, поглотившего Гильдию, а еще смиренный лик Бэденда, решившего пожертвовать собой ради общего блага. Злость. Отчаяние. Истерика. Хэппиэнд завел руку, зарычал, но ударить так и не смог. Слишком он был Хэппи. Даже в пору страдания и злости. — Позволь мне. — Вперед вышел Эмпат. По ладоням его пронеслись молочные всполохи, вынудившие Гета младшего насторожиться. Эмпат шагнул к консулу и крепко обхватил его голову. — Знаешь, консул, каково это — отчаяние и безнадежность? — Посто... Постой. Что ты... По... По виску скатилась капля пота. Вспыхнул свет и пронзительный крик пронесся над оливковыми деревьями. Его степенство Эмпат отдал Гету младшему все, что чувствовал — все, что пережили спасшиеся марки.***
Грозные проклятья прекратил удар. В свете огней блеснул чешуйчатый костюм Экшна и доспехи фиков, удерживавших лорда Амико мертвой хваткой. Хлопнув дверью, в королевские покои влетела Фекла, и истеричные проклятья полились с новой силой: — Это все из-за тебя! Из-за тебя, дрянная девка. Это ты вскружила ему голову. Су... Лорд Амико дернулся в сторону. Очередной удар заставил его замолчать. Фекла даже не услышала, что ей прокричали. Оглядевшись, она увидела короля. Обложенный подушками Дженнарио лежал в тени золотого балдахина. Оголенный по пояс, он лоснился от испарины, что-то бормотал себе под нос, то вовсе замирал. Губы его были перепачканы зеленым. Под глазами залегли темные круги, а кожа приобрела пугающе мертвенно-бледный оттенок. Подле короля хлопотали слуги. Донельзя трагичная Мельпомена старалась напоить Дженнарио из маленькой пиалы каким-то снадобьем, но тот провалился в безнадежное беспамятство и никак не отвечал на ее воззвания. Оторопевшая Фекла медленно приблизилась к королю. Присев на край кровати, она нерешительно коснулась его руки и ужаснулась. Горячая! Слишком горячая. От жалости ком встал поперек горла, но ладонь короля вдруг шевельнулась. Дженнарио на мгновение приоткрыл глаза и крепко, насколько это было возможным, сжал руку Феклы в своей. — Дженнарио! Джена... — Король вновь провалился в безрассудство, и голос Феклы сник. — Что с ним? — Ему дали испить крови Гета младшего, — услужливо объяснила Мельпомена. Фыркнувший Экшн с укоризной посмотрел на лорда Амико. Тот кривил лицо, шипел и больше походил на безумца, чем на лорда. Из настоящего друга он превратился в настоящего врага. Столь разительная перемена обескураживала даже Экшна. — Это все из-за тебя! — воскликнул лорд Амико, встретившись взглядом с Феклой. Она удивленно посмотрела на присутствовавших вельмож. — В замке завелись крысы, посчитавшие внимание короля к вашей особе оскорбительным. Ревность — жестокий удел великой дружбы, — произнесла Мельпомена. О какой ревности она говорила? Фекла отупело смотрела то на Дженнарио, то на марку, потом переводила взгляд на лорда Амико и вновь на короля. Один из слуг дал Дженнарио какое-то снадобье, и он заметался. Вскочив, Фекла уложила свою ладонь ему на щеку, и Дженнарио присмирел. — Посмотрите, принцесса Фекла. — Мельпомена осторожно оттянула верхнее веко короля. — Его глаза. — Они зеленые! — искренне удивилась Фекла, прекрасно помня, что глаза у Дженнарио голубые, даже... Бирюзовые. — Все из-за ядовитой крови. — Но... Почему? Я не понимаю... Как кровь может быть столь опасной? Нет, Фекла, конечно, вспомнила некоторые учебники и справочники по зоологии, прочитанные на Великом древе, в которых говорилось о ядовитых змеях, пауках, даже рыбах, но... Гет младший скорее всего походил на человека. Конечно, Фекла его не видела, но, например, Слэш младший выглядел как обычный юноша. И как его кровь могла отравить Дженнарио? Кажется, Восьмая принцесса опять чего-то не понимала, столкнувшись с чем-то по-эфнетски необъяснимым. — В крови содержится квинтэссенция силы лорда или рыцаря, ваше величество. Такое уже было, — услужливо пробубнил фик, корпевший над королем. — Когда-то леди Романта дала испить его величеству Дженнарио своей крови... — Для чего? — Миледи рассчитывала совратить его величество. — А он не поддался. Не поддался! — донеслись вскрики лорда Амико. — Я был рядом. Я видел! Его рвало от одной мысли об этой рыжей шлюхе, а ты... Ты... Он мой друг. Мой! — лорд попытался двинуться в сторону кровати, но ему не позволили. Очередному выпаду Фекла удивилась. И почему лорд Амико ревновал к ней короля? Из-за того, что они проводили время вместе? Фекла отвлеклась. — Как же Дженнарио излечился? — Его величество просто отлежались. Тогда все было иначе. Дженнарио был в сознании, но будто... Пьяный. Он хотел петь, писать стихи, срывал цветы в саду. Вел себя как многие при леде Романте... — Романтично... — задумчиво проговорила Фекла. Мысли завертелись в безудержном хороводе. — А в чем заключается сила Гета младшего? — Сложный вопрос. Отчасти у него должны быть силы короля Геттариона, но в более слабом проявлении... Неужели вы не чувствуете влияния консула, принцесса? — спросил лорд Экшн, и Фекла нахмурилась. — Нет. Я бесчувственна, как мои адепты. Дженнарио сказал, что это одна из моих способностей. Кажется, ее ответ всех обескуражил. — Я могу сказать... — пожал плечами лорд Экшн. — В наших общих с ним фиках есть одна черта. Они... Гетеросексуальны и тяготеют к отношениям. В их историях обязательно присутствуют... Отношения. — Все из-за Гета младшего. Он дурно на него влияет. Дурно. Из-за этого Дженнарио смотрел на тебя так. Из-за этого! О мой король, мой король... Закрывшись руками, лорд Амико вдруг разрыдался. Лорд Экшн приказал увести его прочь. Обезумевший Амико кричал и брыкался, но его проклятья становились все тише, пока окончательно не стихли в коридорах дворца. Экшн поклонился Фекле и вдруг выпрямился. — Король повелел сражаться с врагами Эфнета. Войско практически собрано, Восьмая принцесса. — Но Дженнарио не может вести солдат, — Фекла прикусила губу от безнадежности. Глядя на слабого Дженнарио, она в последнюю очередь думала о войне с тьмой Эфнета. Она отчаянно хотела помочь Дженнарио, но толком ничего не знала. Будто вся мудрость Великого древа покинула ее. Да и смысл в тех премудростях? В Эфнете были свои правила, о которых Восьмая принцесса знала слишком мало. — Войско можете повести вы, ваше величество, — сказал рвавшийся в бой лорд Экшн. В королевских покоях повисла гробовая тишина. Взгляды устремились на удивленную Феклу. Лорд Экшн покорно склонил голову. Поклонилась Восьмой принцессе и Мельпомена, и даже фики-слуги Дженнарио. Все они смотрели на нее с благоговением и решительностью, выражая готовность следовать любым приказам. Ее приказам. — Король выразил свое желание участвовать в битве рука об руку с вами, ваше величество. А раз так... Мы можем пойти за вами. За ней? Да кого она поведет? Она ведь и с мечом едва управляется, не до конца знает о своих способностях. И все же... Она была одной из Восьми принцев, сердцевиной заветного цветка. Той, от которой зависела участь Эфнета и многих фиков. Тьма грозила королевствам. Я-Ша наступали с западной стороны. Нельзя было медлить ни дня, ни минуты, но... Фекла снова посмотрела на короля — на Дженнарио, что стал для нее другом, соратником, одним из тех, что показали Эфнет с лучшей стороны. Бросил бы Дженнарио ее в таком состоянии? Какое решение принял бы он? Подчинился голосу долга или тому голосу, что твердил начхать на этот долг? Они ведь об этом говорили на балконе считанные часы назад? О поддержке, о союзе, о доверии и... О сокровенном. — Я не могу бросить его в таком состоянии. Не хочу, — Фекла тяжело вздохнула. — Я должна помочь. Хотя бы попытаться. Дженнарио согласился помочь мне, и я... Мне нужно подумать. Если его состояние улучшится... — А если не улучшится? Фекла ничего не ответила, доверившись вере в лучший исход. Неуверенность пронеслась тенью по ее лицу. — Долг и чувство вечно раздирают монарха на части. Трагично, — сказала Мельпомена и вдруг вскинулась. — Марки! — воскликнула она, прижав к уху ладонь. — Они схватили Гета младшего. В саду. — Ни слова больше. Я допрошу его, ваше величество, — сказал Экшн и побежал за Мельпоменой. Лишь и сверкнула его чешуя напоследок. Погодя удалились и слуги: королю нужен был отдых. Ничем больше они помочь не могли. В покоях стало донельзя тихо. Лишь трещали разожженные свечи и огонь в камине. Доносилось прерывистое дыхание отравленного короля. Фекла едва сдерживала слезы. Ей вдруг захотелось убежать за Экшном и вытрясти из Гета младшего всю душу за то, что он сотворил с Дженнарио. Она даже вскочила на ноги, но оставить короля одного не решилась. Кто-то должен был позаботиться о нем. Впервые Восьмой принцессе было плевать на тьму Эфнета, на Я-Ша. Ей хотелось видеть Дженнарио таким как прежде: мудрым, сильным, здоровым. Сердце вопило от несправедливости, заглушая голос рассудка, и Фекла вновь и вновь повторяла один и тот же вопрос: Что делать? Что делать? Что делать?***
Просторная каюта принцессы Фемены оказалась вдруг маленькой и необычайно тесной. На ладье собрались лорды и рыцари, а также встретившиеся впервые за долгое время принцы. Небольшая комнатка окрасилась пестротой цветов: синий, зеленый, голубой, желтый, розовый. Каждый из принцев душился недоверием, тревогой и горячной нервозностью. Больше всего — О'Слэш и Геттарион. И тан, и король были необычайно злы, а вместе с тем вымотаны. Сказывался долгий поединок, прерванный так некстати. Настроение принцев передавалось их лордам, и те, встав друг напротив друга, порой позволяли себе замечания хлесткие и злые. — Никогда и на за что! — выкрикнул О'Слэш. Взъерошенный тан походил на волка. Он нервно ходил кругами, грозясь вот-вот броситься на заклятого врага. Геттарион молча сжимал кулаки, играл желваками, буравя О'Слэша взглядом в ответ. И его нервы были на пределе, но от очередного поединка принцев удерживали всполохи розового эфира, парившие поблизости — и тан, и король вынуждены были терпеть надзирательство Фемены, словно сопливые мальчишки. Уязвленные, они хмурились и фырчали, будто жеребцы в конюшне, и при этом опасливо поглядывали на широкое кресло, в котором восседала принцесса Блаженных островов. — Приди в мой лагерь, Фемена, и посмотри, что он сделал с Соулмейтом! — Я ничего с ним не делал, но если бы мог... За все то, что сделали ты и Романта с Драмой, за то, что заставили ее страдать... — не выдержал Геттарион. Нахмурившись, он едва подался вперед. В изумрудах его короны предупредительно сверкнул розовый отсвет, и король цыкнул: — Я не знаю, что стало с Соулмейтом, но я бы сделал с ним вещи худшие, чтобы хоть как-то отплатить за боль моей женщины. — Очередной соблазненной дурочки? — До твоих соблазненных дурачков я еще доберусь. Уж поверь мне! Омега уже схвачен. — Фемена! Помоги... Над ухом у принцессы испуганно зашипело. Золотистые волосы Микса встали дыбом, уподобившись натянутым веревкам. На его нервозность Фемена лишь развела руками и откинулась на спинку кресла. — С чем? Мальчики по обыкновению мерятся пи... Размерами эго. Ах! Есть вещи, которые не меняются. — Но Эфнет! Твари... — Ах да, — опомнившись, Фемена хлопнула в ладоши, и принцев окружило розовой дымкой. На недовольное роптание прищелкнули пальцами. — Тихо, мальчики! Дважды я повторять не буду. Как парламентарий парламентариев (на эту должность я назначила себя сама и спорить с этим бесполезно) я заявляю, что нам необходимо перемирие. Это из-за монстров, но о них, насколько я знаю, вы уже слышали. Поэтому... Все! — принцесса радостно подалась вперед. — Время примирения. Обнимемся, выговоримся, сточим острые углы вином или чем покрепче и... — Чтобы я мирился с этим уродом?! — Странно это слышать от тебя, О'Слэш... Ты же вроде по мальчикам, а Геттарион не такой уж и страшила, — намотав прядь светлых волос на палец, Фемена игриво качнула головой. — Будь он, конечно, женщиной, был бы... — Фемена! — Ну что! Знаешь, иногда я думаю, какие бы чудные девочки из вас вышли. При ваших характерах-то. О'Слэшу даже переодеваться не нужно. Он уже в юбке. — Это килт! — шикнул О'Слэш, шумно выдохнув на ехидную улыбку Фемены и Геттариона. Уязвленный тан приготовился ответить каждому из них, но вмешался Микс, вставший прямо в центре небольшой каюты. — Твари! — прокричал он во всеуслышание, активно жестикулируя руками. На него уставились изумленные принцы и лорды. — Да не вы. А те. Из Пустыни! — Ах да... — Фемена приставила палец к губам, а король Геттарион едва прищурился. — Кажется, о каких-то тварях говорила та девушка... — А... Та дурочка с мечом-пером? — договорил О'Слэш и в лицо ему влетело розовое облачко. — Ту девушку зовут Фекла, — Фемена даже вскочила с кресла. От ее былого парламентарского добродушия не осталось и следа. Сжав руку в кулак, она выставила указательный палец и грозно потрясла им в сторону тана. — Она — одна из Великих принцев. И если ты скажешь еще что-то плохое в ее адрес, я хорошенько припомню тебе то, что ты отдал ее говнюку Рэйписту! — Что это за твари? — поинтересовалась леди Ангст, и принц Миксимилиан быстро затараторил: — Монстры! Чудища! — А еще среди них встречаются тролли! — добавил Альтер. — А еще они регенерируют. — Регенерируют? — удивилась Фемена. — Да. Мы положили добрую сотню под стенами Другого замка. Они напали на нас со стороны гор. В ночи не приметили, а на утро — фьють! И никого. Хуже то, что их много! Очень много. Тьма, тьма и тьма, — Микс выпучил глаза от страха. — Подтверждаю! — бросила Фемена. И король Геттарион, и тан, не сговариваясь, ухмыльнулись. — А ты видела тех тварей, чтобы подтверждать? — Я видела то, что видела Фекла! Геттарион склонил голову, вежливо отвернувшись. Обижать прекрасную принцессу Фемену ему не хотелось. Тан оказался куда менее воспитанным и прыснул со смеху. — Тебе, как я погляжу, очень смешно? — Не обижайся, Фемена. Но это звучит нелепо. — К своему неудовольствию, вынужден согласиться. Я, конечно, очень рад, что вы с этой Феклой стали столь близки, но... — Геттарион украдкой посмотрел на О'Слэша. Как это ни странно, сейчас они думали об одном и том же: уж не отвлекли ли их от сражения один на один из-за какой-то глупой выдумки какой-то там Феклы. — Нужны доказательства. Ваша Фекла могла приврать с три короба, а у того же Микса страсть все преувеличивать... За троих, — шепотом добавил король. — Я не вру! — Микс... Никто не говорит, что ты врешь. Но ты мог... — О'Слэш вздохнул. Готовый вот-вот обидеться Микс смотрел на него будто беспомощный зверек, и тан смягчился. — Как выглядят эти твари? — спросил он больше из вежливости. — Они походят на существ, сотворенных из разных частей. При этом очень уродливых! Будто кто-то взял горстку фиков и перемешал их, приделав руки, ноги и головы самым странным образом. Ну... Например, — Микс прикусил губу и оглянулся на Альтера, будто искал у него подсказки. — У одного могут быть руки вместо ног, несколько хвостов. Клыки. Склизкая кожа... А еще они шипят, будто разговаривают, но при этом ничего не понятно. А еще... Они очень агрессивны! — Микс, покажи... Покажи руку! — подал голос Альтер, и Микс наспех закатал рукав золотистого камзола. Провернувшись на пятках, всем и каждому он показал рубец, оставленный явно зубами. — Эти твари регенерируют, некоторые из них умеют летать, плавать, а еще они опасны. Посмотрите на рану. Меня укусили давно. Очень давно, а рана не прошла. Точнее... Затянулась, но... Я чувствую зуд и иногда боль. — Но ведь у принцев быстрая регенерация? — настороженно протянула леди Ангст, и присутствовавшие лорды вопросительно посмотрели на принцев, ожидая от них какого-то разъяснения. Больше Фемена не шутила. Смолк Геттарион, задумчиво щурясь от самых разных мыслей. О'Слэш подошел к Миксу и пригляделся к его ране. От неровного рубца тянулись черные прожилки, которые, как показалось тану, он уже где-то видел. От внезапного озарения О'Слэш широко раскрыл глаза. Яд! Будто яд... Херткамфорт еще сказал, что в кровь Соулмейта и Истори, возможно, попало нечто вроде яда. Именно поэтому их раны долго не проходили. Именно поэтому рана на теле принца не зажила, а превратилась в рубец. Но ведь это значило... — Будто кто-то перемешал десяток фиков, — сказал про себя О'Слэш, вспомнив о ночной атаке на свой лагерь. Напали на него... Твари. — Я видел... Видел этих тварей. Я решил, что это твои люди, — тан обернулся на короля Геттариона, и тот скептически повел бровью. — Я не держу в своем стане тварей. Они все перебрались к тебе. — Попрошу без перехода на личности! — с легкой ноткой недовольства цыкнула леди Луссурия, но от очередной перепалки всех отвлекла Фемена. — Что ты видел, О'Слэш? — На нас напали. В ночи. Шторко сказал, что... Тогда на отряд... Ничего не понимаю, — О'Слэш накрыл ладонью подбородок и поочередно посмотрел на Микса и Геттариона. — Поклянись, что не посылал отряд наперерез моему авангарду! — Так вот в чем дело... А я-то думал, что ты так быстро решился драться один на один. Даже Луссурию заслал ко мне. Твой авангард разбили. И сколько же ты войска потерял? От самодовольной догадливости Геттарион приосанился и победоносно расправил плечи. Кто-то услужил ему великую службу, да вот только в шаге от победы все пошло кубарем — из-за Фемены и этих россказней о монстрах. — Поклянись, что это был не ты! — О'Слэш едва не закричал. — Ты не в том положении, чтобы требовать от меня каких-либо клятв! — вспыхнул Геттарион, но чуть тише добавил: — Посуди сам. Я не дурак, чтобы посылать армию за брод Синтаксиса. Мне достаточно было сесть на берегу и удерживать тебя по другую сторону Смешанной реки. — Логично, — сказала Фемена и задумалась, как все остальные. — Где твой лагерь, О'Слэш? — Недалеко. — Недалеко? — Близко! Твари уже в Эфнете. Сев на корточки, Микс обнял себя руками. Золотистые волосы-косы пали на плечи, враз притихнув, и Фемена прекрасно его поняла. Твари вышли из Пустыни. Хуже того — они практически добрались до Смешанной реки, а они, принцы, тратили время на пустую болтовню. — Нужно примириться... Срочно! — Примириться? — Геттарион поглядел на принцессу с неистовой злостью, будто она предлагала совершить величайшее преступление на свете. — Он и Романта едва не вонзили в мою грудь шпиль руками моей королевы. — А ты распял своих фиков с меткой Слэша младшего на берегу. — А ты послал своих фиков с меткой Гета младшего на верную погибель в битве на Эпопейных берегах! — Мальчики! Мальчики... От обвинений всех отвлек яркий свет. В этот раз это был не розовый эфир Фемены, а молочное свечение принца Альтера, вышедшего из угла. — Хватит! Довольно обвинять друг друга. Мы должны решить: что делать! Сейчас у нас общий враг, и пока вы препираетесь, этот враг приближается к нам всем. Ты, О'Слэш, уже пострадал. Мой замок выдержал битву чисто случайно, но пострадали многие фики! Кто следующий? Ты, Геттарион? Ты, Фемена? Эти твари рано или поздно перейдут реку и сметут все на своем пути. Им все равно на боль и на чувства. Они — погибель всех нас! Если мы позволим перейти им брод Синтаксиса, будут жертвы... Жертвы. Жертвы! — повторил Альтер. О'Слэш и Геттарион посмотрели друг на друга. Каждый старался подметить малейший намек на предательство, на ложь, но вместо этого и тан, и король видели тень сожаления. Жертвы... Начиная войну друг с другом, каждый из них не мог и предположить, что таится за этим пространным словом. Жертвы необходимы. Жертвы сопровождают каждое решение короля, и все же... Увидев своими глазами страдания фиков — своих, чужих, — и тан, и король нынче терялись. Они хотели прекратить свою войну, а их намеревались втянуть в какую-то другую, стараясь убедить, что есть общая эфнетская опасность. — И откуда же мне знать, что это правда, а не какой-то хитрый трюк, в котором вы все заодно? — Я понимаю твои опасения, Геттарион. Но неужели ты не веришь даже мне? — с нескрываемым упреком произнесла Фемена, и Геттарион будто устыдился сам себе. Как это ни странно Фемену остальные принцы любили, будто старшую или младшую сестру. Она всегда держалась особняком, облюбовав Блаженные острова подальше от остальных. Никогда не вмешивалась в конфликты, предпочитая наслаждение дрязгам и ссорам. Нынче Фемена была здесь — на Смешанной реке. И что заставило ее выползти из своего Нежного палаццо? Искреннее беспокойство об участи Эфнета или же... — В условиях войны бывший друг может оказаться нынешним врагом. Принцесса уязвленно фыркнула. — Но у тебя же есть «нынешние друзья»? Те, кому ты доверяешь? Геттарион поджал губы и посмотрел на преданных себе лордов. Ангст, Эстеблишд и Лавхейт глядели на него в ответ с благоговейным почтением. Да. У него были друзья, которым он доверял, и Фемена угадавшая ход мыслей короля Геттариона, просияла от улыбки. — Знаете, что, мальчики... Я предлагаю выслать разведчиков. По одному из лордов или рыцарей от каждой стороны. Для пущей убедительности... Желательно тех, кто может передвигаться по воздуху. Так будет быстрее. Я останусь здесь, чтобы вы не перегрызли друг другу глотки. Фем младшая, увы, не летает, так что... От нейтральной стороны, отправится мой фик. — Фик? — наперебой переспросили лорды. — От вашего имени? — Уж не собираетесь ли вы, ваше величество, поставить над разведкой простого фика? — Фик, командующий лордом. Да как после такого в Заглавном дворце появляться? — Полечу я! Как нейтральный принц от нейтральной стороны, — вдруг выступил Альтер, и недовольство лордов сошло на нет. — Я никогда никого не поддерживал. Никогда не выступал в роли лидера, но именно на мой замок эти твари напали первыми! Именно мои фики больше всех пострадали от них. Так что я больше всех знаю об этих тварях! — Альтер... А ты летать-то умеешь? — озвучила всеобщее сомнение Фемена. — Я смогу принять нужную форму. Ну... Я так думаю. — Представитель нейтральной стороны есть. Осталось взять по представителю от каждого из вас, — принцесса обратилась к королю и тану. Геттарион явно сомневался, подозревая во всей этой шумихе заговор. Как ни странно, в обратном его убеждал О'Слэш. Тот выглядел очень потерянным, и не из-за поражения. Некто разбил его авангард. Некто ранил лорда Соулмейта. Некто... Но кто? Неужели эти таинственные монстры-твари-чудища? В конце концов король посудил так: он ничего не потеряет, если отправит одного из лордов в разведку. — Ангст, — Геттарион полуобернулся, и белая миледи вышла на шаг вперед, продемонстрировав всем полупрозрачные крылья. — Да, мой король. — Тан... Из-за спины О'Слэша выступил лорд Террор, прошелестев черными крыльями. Милорд едва склонил голову, выказывая явное желание отправиться от имени тана, и О'Слэш согласился. — Хорошо. От меня в разведку отправится лорд Террор. — Вот и договорились! — поддавшись небывалому энтузиазму, Фемена довольно уперла руки в боки и оглядела всех присутствовавших. — В наших отношениях наметился очевидный прогресс! Увы, остальные принцы, подозрительно приглядывавшиеся друг к дружке, ее воодушевления не разделили.***
Фекла поднесла разрисованную пиалу к губам Дженнарио. Вода каплей стекла по подбородку, побежала по шее, к ключицам. Едва дрогнули веки, и король сделал глоток. Улыбнувшейся Фекле это показалось добрым знаком, однако едва она опустила темную голову Дженнарио на подушку, король обмяк, провалившись в забытье. Без доспехов, без шлема. Беззащитный, немощный. Дженнарио дышал то редко и глубоко, то прерывисто и скоро, и одним своим видом источал слабость. Фекла все еще не могла поверить, что все это — отравление какой-то кровью какого-то лорда, рыцаря... Не важно. Увы, ее глаза видели все сами. Простой водой тут было не помочь, но противоядия, видимо, не существовало. Оставалось уповать на бессмертие Великого принца и скорейшее выздоровление. Фекла места себе не находила. Дженнарио поправится, повторяла она. Обязательно. Но когда? Может, стоило согласится на предложение лорда Экшна и повести могучую армию Джентинии за собой? Фекла лишь помотала головой и сокрушенно посмотрела на Дженнарио. Возможно, она совершала великую ошибку, ну не могла она бросить его в таком состоянии. Не хотела. Сердце сжималось от этой болезненной бледности и пересохших губ. Не сдержавшись, Фекла протянула руку и приложила ладонь ко лбу Дженнарио. Неужели нет какого-то способа вывести яд из организма, прежде чем он выветрится сам по себе? Может... Она могла применить одно из своих особенных заклинаний? Amoveo исключалось, как слишком опасное. Не хватало еще удалить Дженнарио. Этого Фекла себе никогда не простила бы. Может... Creo? Она могла что-нибудь создать. Противоядие, к примеру? Как это логично: пользоваться тем, чем никогда прежде не пользовался! И все же Фекла шепнула заветное слово в надежде, что некая сила поможет. Неожиданного чуда ожидаемо не произошло. Может... Frigeo? Способность плохо изучена, но вдруг. И что она собралась морозить? Кровь, яд в этой крови, самого Дженнарио? Если бы она только знала какое-нибудь другое слово. Нужное, подходящее. От отчаяния Фекла стала перебирать всю латынь, жонглируя теми словами, что помнила, но ни одно из них не помогало. Вскочив с кровати, она вся вскинулась, всплеснула руками и, услышав звон, внимательно посмотрела на свое запястье. Два золотых браслета — два звена с Великого древа у нее на руке. Бука! Ученый кот мог помочь. Фекла сжала пальцами одно из звеньев, когда от кровати раздался слабый стон. Дженнарио прошептал ее имя. — Я здесь! Я здесь, — залепетала Фекла, враз оказавшись у короля. — Посмотри на меня. — Она сжала его голову в ладонях, и король едва приоткрыл глаза. В прежде бирюзовых радужках сверкали зеленые искры. Блуждающий взгляд вдруг остановился на Фекле и даже сфокусировался. Дженнарио будто пришел в себя. Одолев слабость, король вдруг поднялся и потянулся к ней, но тут же повалился на руки изумленной Фекле. — Что ты... Не двигайся! Тебе нужен покой. Она постаралась вернуть Дженнарио на подушки, но король оказался куда тяжелее, чем она ожидала. Поскользнувшись на простыне, Фекла повалилась вместе с ним на постель и случайно оказалась под королем. Сильные руки вдруг сжались на талии, крепко обняли. Губы прижались к губам, и Фекла оторопела. Нечаянный из нежного стал пылким и уверенным. Покраснев, Фекла сначала ответила на поцелуй, а потом несколько раз переменилась в лице. С одной стороны, Дженнарио вдруг оживился, и это было хорошо. С другой стороны, он теперь ее целовал, что тоже было хорошо... То есть неплохо. Или плохо. Фекла будто вспомнила, что в таких моментах героиня обязательно должна возмутиться вопреки самым сокровенным желаниям, и едва взбрыкнулась. — Что ты... Что ты творишь! — сердито прошептала она, едва отстранившись. — Мне нужна ты, — четко проговорил король и вдруг уронил голову. — Дже... Эй! Вновь обмякнув, Дженнарио придавил ее всем телом. Шею обдало горячим дыханием, и Фекла томно полуприкрыла глаза, едва прикусив губу. Было в этом моменте что-то необычайно волнительное, пускай и пошлое — в стиле рассказов с ветви эротического романа, но прерывать все это пошлое безобразие совершенно не хотелось. Разом вспомнился сир Рэйпист, едва не изнасиловавший ее, и Фекла дернулась. От неприятной мысли отвлекли поцелуи в шею. Нежные, но настойчивые. Дженнарио снова пришел в себя, и в глазах короля Фекла разглядела зеленый свет. Сила Гета младшего, консула короля Геттариона, а его цвет — зеленый. Отравление кровью. Сила. Яд... Вспомнилась леди Романта, попытавшаяся совратить Дженнарио. Провалившись в томительную негу, Фекла чуяла: где-то здесь кроется разгадка, но вместо верной мысли она как-то довольно и одновременно ревниво улыбнулась — Романте задуманное не удалось, а вот ее, Феклу, почему-то нынче целовали. Из-за яда? Зашелестели бумажные доспехи. От прикосновения к бедру по телу прошлась истома. Одновременно настойчивый и нежный Дженнарио не походил на Рэйписта. Он был совершенно другим. Достаточно забавным, мечтательным и серьезным. Практически идеальным принцем на пегасе, пускай и не белом. — Так... — Фекла настороженно сжалась. — Так... Без рук! Постой... Это не рука. Что?! Отпихнув короля, Фекла отползла на другой край кровати. Приготовилась бежать, но гнаться за ней никто и не собирался. Дженнарио весь дрожал. Опершись рукой на кровать, он будто боролся с непонятным мороком. От поцелуев ему будто стало легче. И почему? Она, принцесса Модерато, сумела усмирить силу яда или... Поцелуй. Поцелуй... Их поцелуй. — Сила Гета младшего... — сказала Фекла вслух. — Гетеросексуальные отношения! Точно... Отношения между мной и тобой. Ты говорил, что из-за него ты будто сам не свой. Рыцарь или лорд усиливает определенные качества принца. Вот оно что! Он усилил твое... Влечение к противоположному полу! — К тебе, — шепнул Дженнарио и вдруг зажмурился. Он просительно протянул к ней руку, и Фекла оказалась рядом. — Прости... Я... Я справлюсь. Просто не уходи. Прошу тебя. — Не уйду! Ты знаешь, как вывести эту заразу? Король вновь забылся, и Фекла тряхнула его за плечи. Дженнарио с потугой обратил на нее взгляд, полный зеленых искр, и прижался к ней. Мысли вконец спутались, но она послушно дала поцеловать себя в плечо. Дженнарио становилось лучше. Становилось лучше от прикосновений, поцелуев. Кровь Гета младшего действовала как афродизиак, если находила выход в виде чувств, а если не находила — то отравляла. Придя к такому выводу, Фекла зарылась рукой в волосах короля и внимательно посмотрела ему лицо. Наверное, это все было неправильно, и все же грубые руки воина сжимали волнительно крепко. От низа живота разливалось парализующее, трепетное чувство, которому хотелось дать волю. Резью отдавалось неприятное воспоминание о сире Рэйписте, но Дженнарио затмевал его. Тот самый король, тот самый принц из сказки, о котором мечталось на ветви Преданий и легенд. Ее просили остаться. Просили не уходить. В ней отчаянно нуждались, напоминая о разговоре на балконе. Она обещала быть рядом. Она должна была быть рядом, и не как воин, соратник по битве, одна из принцесс, а как женщина. И сколько его целовать? Внезапно Фекле подумалось о том, что за поцелуями следует нечто большее, и она прикусила губу. Может, сила Гета младшего действовала и на нее? Или же она как-то поглощала эту силу? Может, она могла поглотить весь яд и излечить Дженнарио вовсе? Что делать-то?! — Ты похожа на богиню войны, на отважную валькирию... Я так и подумал, когда ты пришла во дворец. Яд... Он... Я... Я не должен... Не так... — с придыханием проговорил Дженнарио, вновь теряясь в забытье, и Фекла уверенно притянула его к себе. — Иди-ка сюда, твое величество.***
Леди Ангст и принц Альтер постоянно ускальзывали из виду, сливаясь с облаками. Альтера даже не было слышно. Иногда доносился легкий стрекот полупрозрачных крыльев леди Ангст, исчезавший из-за сильных порывов ветра, а больше ничего. Отчаявшись, небольшой отряд фиков позабыл напрочь, за каким принцем или лордом каждый из них числился. Устремив взгляды вперед, все они летели за лордом Террором. Рассекая небо взмахом могучего крыла, милорд походил на огромную черную птицу. Уж такого ни облака, ни ветер не скроют. — Внизу! С громким выкриком у правого крыла милорда возникла леди Ангст. Прострекотав, она бросилась вперед, и Террор резко сменил направление. Небольшой отряд разведчиков вылетел из облаков и закружился над пологими Холмами правок, будто стая хищных птиц. Альтер, обретший форму светящегося шара, ждал их, переливаясь от пугливо-лилового к сердито-сизому. Отчаянно он старался совладать с ветром, неуклюже барахтаясь на воздушных потоках. Завидев фиков и лордов, принц взволнованно выпустил то ли луч, то ли щупальце, и указал вниз. По земле, среди охрово-зеленых склонов, расползались черные точки. Маленькие. Будто муравьи. Только безумно суетливые. Отряду пришлось спуститься еще ниже, чтобы убедиться — это не фики, не лорды и даже не дикие звери. Черные точки обретали причудливые формы, никогда не виданные прежде, и лорд Террор махнул когтистой рукой на крутой склон одного из холмов. Отряд приземлился. Отсюда стало видно еще отчетливей. — Похоже на химер Мифи... — протянула леди Ангст, едва прищурившись. — Но это не химеры Мифи! Это те самые чудища, — воскликнул принц Альтер, и будто в ответ ему раздался грозный рык. — Можно возвращаться. — Террор едва повернул голову на фиков. Те приготовились взлететь ввысь. — Мы все увидели. Нужно сообщить остальным. — Нет! Мы должны подлететь к Пустыне изгнанников. Я хочу, чтобы вы увидели, сколько их всего. На принца Альтера посмотрели с удивлением и недовольством. Долгий путь порядком вымотал и фиков, и лордов, а ведь ветер услужливо дул в спину. Сколько потребуется времени и сил, чтобы добраться до брода Синтаксиса, можно было лишь предположить. Вспыхнув на всеобщее нежелание лететь дальше, Альтер вновь повторился: — Это необходимо! — Мы узнали положение врага. — Это еще не все! Их очень много. Тогда с Феклой мы видели... — Может, вы, ваше величество, попали под влияние некоторых личностей? — леди Ангст едва покосилась на Террора, обвиняя его в возбужденном состоянии принца. Террор умел вселять ужас, а Альтер был напуган донельзя. — Не буду показывать пальцем на этих личностей, — сердито проворчал Террор, и Ангст ухмыльнулась. — Да брось. Дуешься, что продул мне битву? — Я не продул. В битве один на один я бы... — Прекратите! — прервал их препирательства принц Альтер. — Мы должны подлететь к Пустыне. Это займет время, но это необходимо. — Зачем? Мы и так все выяснили. — Затем, что я так сказал! Паривший над землей Альтер весь горел, пылал. В середине его зияла дыра, вокруг которой пробегали сизые пятна, придавая принцу вид дырявого облака. Ни Ангст, ни Террор никогда такого прежде не видели. По обыкновению тихий и трусливый Альтер казался разозлившимся, а того пуще — разъяренным. — Я тоже ваш принц! Вы — мои лорды. Кто бы не сражался за трон Заглавного дворца, я — принц. Разве нет? Разве вы не должны слушать и меня? Лорды переглянулись. Ангст потупила взгляд. Террор склонил рогатую голову. Стыдливо присмирели и фики. Быть может, принц Альтер насчитывал самую скромную армию во всем Эфнете, но он все же был принцем — одним из Великих принцев, а они разом об этом как-то позабыли. — Простите... Ваше величество... — Мы позволили себе забыться. — Я хочу, чтобы вы увидели... Я хочу, чтобы потом О'Слэш и Геттарион поняли, чтобы вы все — от фика до принца — поняли: Эфнет в ужасной опасности! Цыкнув, Альтер взмыл ввысь. Перед его злостью даже ветер присмирел, и принц взлетел куда увереннее чем прежде. Разведчики полетели следом. Холмогорье переросло в горы, нарезанные ровными пластинами. Горы Ошибок забугрились колючими вершинами. Вскоре на горизонте показалась ярко-желтая полоса — Пустыня. От неба ее отделала тоненькая темная кромка, очерчивавшая горизонт особенно ярко, но чем ближе приближались разведчики, тем темнее, тем толще она становилась. Вскоре чернота отделилась от желтой линии Пустыни, и превратилась в чернильное пятно, разлившееся до самого горизонта. Приземлившись, Альтер уселся на выступ одной из гор. Остальные приземлились рядом. Ни Террор, ни Ангст не проронили ни слова. Молча они вглядывались в огромное пятно, кишевшее и рычавшее. Пятно неумолимо приближалось к горам. От него то и дело отделялись сгустки, в которых можно было различить живых существ — страшных и несуразных. Некоторые взмывали в небо, другие стремглав бежали по земле, куда быстрее основной массы. Тонкими потоками тьма подступала к горам и выискивала малейшее отверстие, чтобы просочиться в Эфнет. — У нас гости. — Террор неспешно достал меч и указал в сторону летевших на них чудищ. Подскочившая леди Ангст взмахнула катаной. На острие лезвия вспыхнул свет, грозивший перерасти в огромный белый луч, но Террор внезапно сорвал атаку, отбив катану своим мечом. — Привлечешь внимание, а нам оно не нужно. — От Террора поползли черные всполохи. — Ваше величество, позвольте... Мы сможем уйти, как полагается разведке, — незамеченными. — Д-да. Уходим! Отряд стал подниматься в небо. В глазницах черепа, венчавшего голову лорда Террора, вспыхнули огни. Громко хлопнули крылья, и с перьев слетела черная пыль. Разрастаясь, она понеслась на тварей и, достигнув, скрыла их в черных клубах неподдельного ужаса. Ошарашенные и испуганные чудища смешались, враз позабыв о лордах и принце. Когда черная дымка развеялась, разведчики исчезли из Пустыни изгнанников, будто их там никогда и не было. До брода Синтаксиса лорд Террор, леди Ангст и принц Альтер добирались молча. Каждый из них убедился в ужасающей правде: чудища существовали, и что самое неприятное, в самых огромных количествах. Ни Ангст, ни Террор никогда такого прежде не видели. Страх. Страх чувствовался в каждом неуверенном взгляде, в каждом взмахе крыла, в каждом вздохе. Страх и неопределенность, заключавшаяся в столь простом и одновременно сложном вопросе: Что теперь делать?