***
Возгласы, приказы и оружейный лязг прокатывались от мыса до мыса будто раскаты грома. Сага не утихала ни на мгновение — Восьмая принцесса призвала на ратный подвиг. Сам король повелел поднять мечи, и покорные фики носились, как оголтелые, собираясь в великий поход. Нервное ржание накрывало дворцовые конюшни. Пегасы хлопали крыльями и в нетерпеливом предвкушении пританцовывали по вымощенному двору. Вновь раздавался приказ командиров, прорезая суетливый хор, а после Сага опять утопала в воодушевленном гомоне. В покоях короля было куда спокойнее. Высокие золоченые двери укрывали военный совет от лишнего шума. Вокруг Дженнарио собрались редкие вельможи. За исключением Амико и Гета младшего, отсутствовавших по непонятным причинам, вокруг короля и Феклы собрались лорд Экшн, Ау и О'ос, а также ее степенство Мельпомена. — Сколько времени потребуется на полные сборы? — властно спросил Дженнарио, и Экшн не преминул доложить: — Под моим чутким руководством — не более суток. — Так быстро? — удивилась Фекла. Дженнарио располагал огромным количеством фиков, и ей не очень-то верилось, что столь огромной армии хватит суток, чтобы собраться. — Я предполагал, что его величество ответит согласием на вашу просьбу, принцесса Фекла, — спокойно ответил Экшн и горделиво выставил грудь колесом, перелившись серебристым нагрудником. — Воины Джентинии дисциплинированы и под моим надзором не потеряют ни одной минуты. Подумав об особенных способностях милорда, Фекла пожала плечами. Меньше слов, больше действий — кредо Экшна. Даже принцы попадают под воздействие лордов, что уж говорить о простых фиках. — Как мы вызволим остальных марок? — напомнила о себе выплывшая из тени Мельпомена. От ужасных вестей она стала еще бледней, и темные круги под глазами превратили марку в измученного призрака. Среди ужасных новостей о надвигающихся Я-Ша новость о заключенных марках терялась, и Мельпомена боялась, как бы о ее товарищах не позабыли вовсе. — Ваше величество... — обратилась она к Дженнарио. — Прикажите схватить Гета младшего. Со мной в Саге несколько марок. Им удалось бежать из столицы. Дайте мне людей, и я освобожу остальных. Только помогите... — Хороший план, Мельпомена, но консул очень вовремя испарился. — Я чувствую его энергию. Он все еще во дворце, — проговорил Дженнарио и, предвосхищая возможную просьбу, ответил: — У меня нет времени его искать. Прости, Мельпомена. Тебе придется взять все на себя. Помрачнев, марка едва покачнулась, и Фекла с укоризной посмотрела на короля. Его ответ показался ей слишком уж грубым. Я-Ша наступали, но ведь схваченные марки страдали и нуждались в помощи. Они также могли оказаться полезными в битве. Вспоминая увиденное, — опаленные развалины Гильдии, сидящих в камерах заключенных, — Фекла сочувствовала Мельпомене всем сердцем и старалась придумать, как помочь. — Я могу наладить связь с адептами и разыскать Гета младшего через них! — Было бы разумнее сосредоточиться на том, как избавиться от Я-Ша, — перебил ее король, напомнив о куда более страшной и неприятной проблеме. — Я-Ша бессмертны. Я даже не могу предположить, что их остановит, а без этого битва может затянуться на долгое и бесполезное кровопролитие. Тебе нужно отбыть к Артиклю, — напомнил король, полыхнув огнями из-под шлема, и, хоть и хотела поспорить, Фекла согласилась. Мельпомене пообещали лошадей и людей, переложив спасение марок на ее хрупкие плечи. Про себя Фекла решила попробовать войти в сознание столичных адептов, но тут же задумалась о Я-Ша. Мудрый Дженнарио был прав. Я-Ша регенерировали, как и простые фики, как все в Эфнете. И как с ними справиться, если их нельзя убить? — Я хочу, чтобы вы отправились с нами, — сказал Дженнарио лорду Ау и О'осу. — Не-е-е, твое величество. Без нас давай, — фыркнул Ау, и король мгновенно ответил не приемлеющим возражений тоном: — Вы должны. Это приказ. — Вот ты ж... И Ау, и О'ос, недовольно скривившись, переглянулись, но приказ короля явно обязывал подчиниться. Цыкнув и тяжело вздохнув, оба покорились участи идти в бой вместе со всеми, хоть «со всеми» шло вразрез с их характерами. — Как будем готовы, выдвигаемся немедля. Где лорд Амико? — Не вернулся, — доложил лорд Экшн. — Можете идти, — распустил всех король, отвернувшись к балкону. Довольные и недовольные лорды, рыцарь и ее степенство Мельпомена направились к выходу. Фекла шла последней и, оглянувшись на короля, нарочно отстала от группки растерянных вельмож. Ухватившись за золоченную ручку, она тихо прикрыла дверь и двинулась к королю. Что-то с ним было не так. Дженнарио сделался необычайно отстраненным, грубым и даже не в меру расчетливым. Наверное, грядущий поход накладывал свой отпечаток, но... Дженнарио будто заполз в раковину, спрятался ото всех в тени шлема, и самое неприятное — спрятался от нее. Будто не было той тренировки во дворе зверинца Мифи, будто не было похода в «Сферу», будто... — Я сказал: можете идти, — повторил Дженнарио, заметив образовавшуюся за спиной тень, и Фекла вспыхнула. — Да что с тобой? — Я готовлюсь к походу и к битве. Не видишь? — Дженнарио избавился от висевшего на поясе меча и раздраженно отбросил ножны в сторону. — Днем ты был другим. — Днем я не знал ни о сгоревшей Гильдии, ни о марках, ни о нападении на Другой замок. — Но ты знал о Я-Ша! Знал, что они готовятся напасть на Эфнет. От меня... А теперь будто впервые об этом услышал. Что с тобой? Испугался? — Я?! Испугался? — переспросил король, и Фекла виновато потупила голову. — Прости... — Уж больно яростно полыхнули на нее бирюзовые огни-глаза короля. — Сказала глупость, — добавила она, и Дженнарио тяжело вздохнул. Пнув подвернувшуюся под ноги подушку, король яростно вцепился в гребниевый шлем и, высвободив голову, едва ли не со злостью отшвырнул его в сторону. Звеня о белоснежный мрамор, шлем обиженно укатился прочь, и Дженнарио вышел на балкон. Ссутулив плечи, его величество оперся о парапет и устремил взгляд на бухту Саги. Последние лучи солнца золотили ряб волн, распадаясь на крупные блики-мазки. Сага переливалась огнями — фики собирались на великую битву и метались, распадаясь на одиночных светлячков, а то обращаясь огромной горящей тучей. Фекла... Фекла никуда не ушла и теперь стояла прямо за спиной. Она вопросительно смотрела, требовала пояснений странному поведению и будто бы старалась залезть в душу. Она — заботящаяся об участи Эфнета. Она — заставившая принцев выползти из своих замков. Она — явившаяся к нему с просьбой о помощи. Она — случайно угадавшая о его страхе. И куда Амико подевался? А может, и хорошо, что рядом был кто-то другой. — Ты не поймешь, — выдохнул король. — Однозначно нет, если ты мне ничего не скажешь. Карие глаза Восьмой принцессы горели с вызовом, и сам не понимая почему, Дженнарио вдруг решил признаться. Хотя бы кому-нибудь, кто его сможет понять ввиду особенного статуса. — О'Слэш, Геттарион, Фемена, Микс и Альтер — они все поддаются одной страсти, — начал вполголоса Дженнарио. — Это чувства. Порой они привязываются так сильно, что сходят с ума. Артикль зависим от знаний. Он просто не может без этого. Когда мы шли по Пустыне Изгнанников, не видя ничего кроме песков, он... Не важно. Отмахнувшись, Дженнарио снова отвернулся к бухте. Замолчал, прикрыв глаза, но Фекла задала вопрос, которого он одновременно и боялся, и ожидал: — А ты?.. От какой «страсти» зависишь ты? От чего ты прячешься, Дженнарио? — Прячусь? — уязвленный король резко выпрямился, но в этот раз Фекла извиняться не стала и гневную атаку встретила с должным упрямством. — Да. Прячешься, — повторила она. — Ты носишь шлем и прячешь свое лицо, стараясь казаться безликим... Беспристрастным. Почему? — потребовала Фекла и, приблизившись, облокотилась на парапет. Махнув крылом каштановых волос, она мягко улыбнулась, сменив требование на располагающую просьбу. — Ты можешь мне доверять, Дженнарио... Разве не это ты почувствовал, когда мы скрестили клинки? Это. Именно это. В тишине полилось признание: — Я боюсь не удержаться. — Дженнарио хищно вцепился в парапет, да так, что костяшки побелели. — Я до дрожи люблю войну, сражения, битву. Я люблю интриги, перевороты, власть и смену этой чертовой власти, — с придыханием выговорил король и облизнул враз пересохшие губы. Глаза его блеснули лихорадочным блеском, и он пристально посмотрел на Феклу. — Знала бы ты сколько раз я изнывал от мыслей в шаге от трона Заглавного дворца. Сколько раз воображал себя в Созидательном зале, окруженным пестрым отблеском витражей и ложами рыцарей и лордов, восхваляющих меня, как единовластного правителя... А в итоге... Я убежал. От самого себя. Нашел отдушину в путешествиях, а затем осел здесь, понимая, что у Эфнета есть край, и куда бы я ни шел — от себя не спрячешься. Ты права. Шлем прячет меня. Шлем — символ. Шлем — скоба, что удерживает мою проклятую тягу к власти. Шлем, а не корона, напоминает — я всего лишь воин, что должен защищать. Не более... — Ты поэтому хотел «два дня», чтобы подумать? — спросила Фекла, и Дженнарио кивнул. — Думал, смогу найти то, что меня удержит в Джентинии. Надеялся, что и ты попросту останешься здесь — забудешь о Я-Ша, об этой войне, а там... Увы, все слишком серьезно. Я боюсь этой войны. Я, великий воин всея Эфнета, боюсь, — король горько ухмыльнулся. — Война зовет меня. Сердце с ума сходит и бьется, как походные барабаны. Если бы ты только могла почувствовать, как все ноет внутри. Я боюсь не совладать с собой. Там, на поле боя. — Что же тебя останавливает? Тоже шлем? — Нет, — король мотнул головой. — Фики... Они не должны страдать из-за моих неправильных желаний. Я-Ша нужно остановить, но... Я боюсь, что меня остановить никто не сможет. Дженнарио пытливо посмотрел Фекле в лицо, ожидая увидеть тень разочарования, но вместо этого заметил растерянность. Таких признаний она явно не ожидала. Украдкой Фекла поглядывала на короля, на мужественный профиль, выразительные голубые глаза, благородное лицо, обрамленное шапкой прямых каштановых волос, и чувствовала, как к горлу подступает ком. От воодушевления и... Восхищения. Премудрый и всесильный Дженнарио оказался не без изъяна, однако именно этот изъян придавал ему еще большее очарование и влекущую трагичность. Разве не таким должен быть настоящий король, жертвующий своими желаниями во благо своих людей? И ведь как он мучился. От жалостливого порыва сдавило в груди. — Тяга к власти, к битвам, к интригам — мое проклятье, Фекла. Все монархи прокляты, и корона — символ их проклятья, — обреченно сказал Дженнарио. — Мне жаль, что я дал повод разочароваться в себе. — Не говори так! — Фекла шагнула к недоверчиво оглядевшему ее королю. — Правда за правду... Знаешь... Когда я покидала Лукоморье... Я... Я не хотела спасать Эфнет. Точнее... Я думала и об этом, но на самом деле... — Фекла потерялась на мгновение. Ей тоже было в чем признаться, хотя разочаровывать ей тоже ой как не хотелось. Отступать было поздно. Нервно она пригладила волосы, оправила юбку и разом выдохнула: — Когда я услышала зов Эфнета, я вцепилась в эту возможность, чтобы сбежать из Лукоморья, чтобы показать — я способна на нечто большее, чем просто сидеть на ветвях Великого древа. Меня вело любопытство, тяга к приключениям, желание избавиться от скуки... Я до конца не понимала, насколько все серьезно. Даже когда очутилась здесь. Конечно, потом все изменилось, но... Я тоже боялась. Мне было страшно, когда я впервые встретилась с Я-Ша и впервые стала биться. Мне было страшно, когда Рэйпист едва не... — Фекла осеклась, судорожно вздохнув. — Мне и сейчас страшно. Я не очень хорошо владею своими способностями. Многого не знаю, тогда как верила, что знаю все. А еще я знаю, что одна я ничего не смогу. Но я не одна. Есть ты... Вы. — Фекла едва покраснела. — Ты — хороший король. Из Великих принцев я не видела лишь Артикля, и мне есть с чем сравнивать. Ты заботишься о своих подопечных, и они любят тебя. Ты знаешь о своей силе, а того больше — знаешь о своих слабостях. Опасаешься их, потому что понимаешь, что ты ответственен за других. Не это ли признак настоящего правителя? — Дженнарио приоткрыл рот от удивления, и Фекла вдруг уложила свою руку на его ладонь. — Я... Тебе нечего бояться. Там, на поле боя ты будешь не один. Я буду рядом. Остальные тоже. Ты, конечно, невысокого мнения о моих способностях бойца, но... Знаешь, как переводится Moderato? «Умеренный». Я буду рядом, чтобы умерить тебя, если ты вдруг разойдешься. Как верный друг и соратник, как Восьмая принцесса, у которой тоже есть свои изъяны. Фекла стихла. Дженнарио смотрел прямо на нее, и от этого пристального взгляда хотелось провалиться сквозь землю. Король, кажется, улыбнулся, и щеки Феклы залило румянцем. Она покраснела еще больше, услышав тихое, но оттого не менее вредное: — Ты права: я невысокого мнения о твоих способностях бойца. — Что?! Былое смущение вылилось в возмущение, и Фекла шутливо замахнулась кулаком, намереваясь стукнуть короля по предплечью. Дженнарио ловко перехватил ее руку, позволив себе все же пропустить пинок под колено. От искренних признаний стало по-особенному радостно, и окружающий мир окружил неидеальных принца и принцессу вереницей запахов и звуков. Из сада доносился истеричный треск цикад и упоительные ароматы цветов. На налившемся синевой небе зажглись первые звезды, будто кто-то рассыпал блесток по темному покрывалу. — Я рад, что ты оказалась в Саге, — сказал Дженнарио погодя, так и не выпустив сжатой в кулачок ладони, и Фекла улыбнулась. — Ладно. — Она смущенно заложила прядь волос за ухо. — Раз ты перестал хандрить, то я пойду, — сказала Фекла, желая напротив остаться подольше, а лучше навсегда. Увы, обязанности Восьмой принцессы настойчиво призывали вспомнить о насущном. — Нужно потренировать свои способности. — Есть что-то еще помимо твоих трюков в бою? — спросил король, нехотя выпуская ее руку. — Многого ты обо мне не знаешь, твое величество. — Ай-яй. Где же субординация? — Уснула на трехсотой ночи, — сказала Фекла и, оглянувшись, ушла. Золоченая дверь королевских покоев скрипнула с неимоверной тоской, мгновенно отдавшись внутри. Звук этот заглушил призывный рокот барабанов войны, и его величество Дженнарио еще долго глядел ушедшей Фекле во след, теряясь в приятных и непривычных мыслях. От случившейся исповеди стало необычайно легко. Легкость та растекалась в груди сладкой патокой, и Дженнарио вновь и вновь повторял слова Феклы: он — хороший король, заботящийся о своих людях, и он — не один. Приятные слова. Еще приятнее, что сказаны именно ею.***
Лорд Амико нервно оправлял ворот, задыхаясь от душных запахов кухни. Стайка кухарок носилась между вертелами и столами, гремя поварешками подобно рыцарским мечам во время битвы. Бились кухарки Саги славно, и на блюда сраженные огнем и приправами падали многочисленные хлеба и дичь — ужин для армии Джентинии. Фик расы мини прикатил поднос — уже для короля. Ловко фик расставил пиалы с сухофруктами и налил в грушевидный стеклянный стакан крепко заваренный чай. В темно-янтарной жидкости утонула веточка мяты, и лорд Амико вышел из тени, сказав, что чай отнесет королю сам. С кухни Амико вышел с дымящимся подносом и тяжелым сердцем. В одном из коридоров его подловил Гет младший. — Я... Я боюсь. Вдруг что-то пойдет не так! Скажи, что твой план сработает! — едва не набросился на него Амико, и Гет укрыл его за ближайшей дверью. — Тщ! Ты вносишь ненужную суету, мой друг. Нужно успокоиться. Похлопав милорда по плечу, Гет младший достал украшенный изумрудами кинжал и, высвободив его из ножен, надавил на подушечку пальца. Проступила кровь. Зеленая кровь. Такого же цвета сделался и лорд Амико. — Что это? — Основная часть нашего плана, — ответил Гет и направил палец к стакану с чаем. Зеленые разводы оброненных капель растворились в янтаре и смешались с тенью мяты. Увидевший все Амико мгновенно догадался о плане, о котором до последнего ничего не знал. — Н-но... В прошлый раз, когда леди Романта дала королю своей крови... — Он пролежал несколько дней в беспамятстве, — договорил Гет младший, скривившись в полуулыбке. Как бы леди Романта ни старалась скрыть тот забавный случай, судачили о нем во всем Эфнете. Уж тем более в самой Джентинии. — Спокойно, мой друг. Поверь, это неопасно. А нам — даже полезно. Заверениям Гета младшего милорд не поверил и, прикрыв рот влажной ладонью, шагнул в сторону двери. Амико походил на перепуганного мышонка, зажатого в углу, который трясется, боится и вот-вот отважится на отчаянный шаг. Возможно, губительный. Истерику стоило свести на нет, и, зажав порез на руке шелковым платком, Гет младший принял самый дружелюбный вид. — Послушай, Амико! — Неспешно Гет приблизился к перепуганному мышонку и, чтобы хоть как-то отвлечь, попросил перевязать рану. — Подумай, как следует. Испив моей крови, Дженнарио сляжет и не сможет повести свое войско на войну. Фекла здесь не останется. Она отправится к броду Синтаксиса и оставит короля здесь. Ты же, как настоящий друг, будешь заботиться о нем, оберегать и выхаживать. Только ты и он, и никаких Восьмых принцесс. Ну?! Разве я плохо придумал?.. — заискивающе спросил Гет младший, утаив, какую выгоду поимеет сам. Беспомощный король — неопасный король. Вряд ли войска отправятся без Дженнарио куда-либо. Относительно Феклы Гет младший уверен не был и о ней говорил лишь для того, чтобы разбередить эту забавную ревность лорда Амико. Остальное было неважным. Устранить Дженнарио, посеять хаос и, главное, — унести ноги самому, прежде чем кинуться искать отравителя. Покидать теплую Джентинию не очень-то и хотелось. На мгновение в силу собственной природы Гет задумался о печальных глазах Мельпомены и стройных ногах Восьмой принцессы, но тут же выкинул прелестных дам из головы. Чего не сделаешь ради преданной службы и короля Геттариона? — Он точно не пострадает? — спросил лорд Амико, отлепив влажную ладонь от трясущихся губ, и Гет младший привел последний довод, упавший зеленой каплей в чашу с чаем: — Разве ты забыл? Принца нельзя убить. А вот отравить — вполне.***
Спотыкаясь о пороги, река бугрилась, волновалась и, мельчая, разливалась вширь. То был брод Синтаксиса. Берега по обе стороны щерились копьями и поднятыми ввысь стягами. Похожие на чешую дракона разноцветные щиты плотно примыкали к друг другу. Уставшие от напряжения лошади переступали с ноги на ногу, дремали, но вдруг вскидывали головы, и стройные ряды оглашало тоскливое ржание. Изредка раздавались крики, восславляющие величайшего короля Геттариона или же наимудрейшего тана О'Слэша. Раскатистая похвала доходила до середины реки, бравурно схлестывалась с похвалой противников, и стихала. Солдаты-фики недоверчиво вглядывались во врага, ожидая приказа, чтобы броситься в пыл сражения. Увы, именно приказ удерживал их на месте, как буйных коней под уздцы. Завыл горн, и солдаты радостно встрепенулись. Над рядами пронесся королевский стяг. Сверкнул рог единорога, и его величество Геттарион показался на берегу под радостные возгласы своих людей. Зеленые доспехи бликовали в лучах заходящего солнца. Мерцали изумруды остроконечной короны. На поясе висел искусно выделанный меч, а над локтем близстоящие солдаты увидели синюю ленту — знак леди Драмы, взявшей с короля обещание вернуться победителем. По другую сторону от брода также воодушевились. Рогатая голова рассекла ряды, и на берегу показался тан О'Слэш, правивший синего мархура прямиком к броду. Волчью шкуру, покрывавшую по обыкновению острые плечи тана, сменили кованные пластины. Поверх килта опустилась кольчуга. Перемазанный синей краской О'Слэш воинственно поднял кулак кверху, и многочисленная армия загудела приветствием. Принцы вступили в воды реки, и берега затаили дыхание. В последний раз тан и король виделись в Созидательном зале, когда один из них бросил вызов, а другой этот вызов принял. Хмурые, уставшие, злые, они буравили друг друга взглядами. По приказу сира Виоленто авангард приготовился стрелять. По приказу Слэша младшего приготовились стрелять и фики Голубого полуострова. С обеих сторон ожидалась подлость. Готовые начать поединок командиры ждали лишь малейшего намека на предательство со стороны противника, но ничего не случилось. Битве принцев суждено было состояться. — А вот и он — король Геттарион. Единственный правитель, от синей напасти избавитель. Наш... — Сонгфик, не был бы так любезен заткнуться. Лорд Сонгфик обиженно фыркнул на грубость леди Ангст и едва не подскользнулся на илистом булыжнике. Это, как и то, что навстречу к ним шли Херткамфорт и Попаданко, отвлекло от пышных восхвалений. Геттарион шел на шаг впереди своих лордов. Сосредоточенный и напряженный. Ощерившийся О'Слэш натянулся, как струна. Когда расстояние значительно уменьшилось, король и тан остановились. Пристальные зловещие взгляды вылились в сардонические приветствия: — Геттарион... Какая встреча. — О'Слэш... Давно не виделись. — Неужели соскучился? — Ты себе льстишь. — Не думал, что ты примешь вызов. Такие трусы, как ты, только и умеют, что нападать со спины, когда противник ничего не ожидает. — Такие бахвалы, как ты, лишь и умеют, что раскидываться громкими словами, — не преминул ответить Геттарион и с издевкой цыкнул языком. — Кажется, тебя загнали в угол? Ты можешь сдаться прямо сейчас. Преклони колено, выдай мне леди Романту, и я даже пощажу тебя и твоих людей. — Я позвал тебя не для того, чтобы сдаваться. — Тогда окончим этот спор раз и навсегда, — рявкнул Геттарион. — Проигравший отступит. — Проигравший потеряет все. Лорды и леди, взявшие на себя роль секундантов, отошли в стороны, очертив собой углы невидимого ристалища. Биться решили на мечах, и оруженосцы поднесли принцам щиты, украшенные пестрыми гербами. Взвизгнула сталь, и над стройными рядами армий раздался утробный звук трубы. Поединок начался внезапно. Солнце отразилось в гладкой стали и заискрило от первого удара. Второй, третий. Скрежет и лязг. Поворот, удар локтем, пинок. После первой атаки принцы разошлись по сторонам. — Он еле дышит! — прокричал О'Слэш, замахнувшись мечом. — А знаешь, что стало с Истори? — Не имею ни малейшего представления, — равнодушно процедил сквозь зубы Геттарион и вновь бросился в атаку. Повязка леди Драмы жгла плечо, напоминая об обещании. Геттарион должен был победить. Должен был отомстить за пролитые своей королевой слезы, и жажда мести придавала сил. Принцы скрестили клинки. Скрежет разнесся эхом над журчащими водами брода, и сталь запела. — Знаешь, о чем я подумал, когда увидел разбитое войско? — цыкнул тан, увернувшись от косого удара. Геттарион толком и не слушал его слова, стараясь задеть мечом. — Ты, видимо, порой заглядываешься и на мужские зады. Оттого и решил зайти сзади? Бедная Драма. Такого предательства она наверняка не... — Не смей произносить ее имени, — вспыхнул Геттарион, и от ярости заставил отступить О'Слэша на несколько шагов назад. Проигрывать тан не собирался. И он дал обещание — обещание Соулмейту, едва пришедшему в себя. Воодушевившись, О'Слэш сделал выпад, выманил противника и даже задел острием плечо. В долгу Геттарион не остался — лезвие его меча рассекло О'Слэшу скулу. Принцы бились долго — до самой темноты. Ангст и Херткамфорту даже пришлось разжечь огни, и укрытые тьмой берега вглядывались в окруженных факелами короля и тана. Удар за ударом. Атака и контратака. Нескончаемый лязг сменялся звоном и наоборот. Редкие фразы перерастали в обвинения, подпитываемые злостью и обидой, и никто не собирался уступать. Царапины, раны, а еще усталость. От войны, от поединка, от предательств и вечной напряженности. Удары становились рассеянней и слабее. В ход шли кулаки и даже нечестность — кто-то из принцев плеснул водой, вроде как случайно. Кто-то толкнул на глубину. Подскользнувшись на булыжниках, принцы едва не повалились в воду, но снова скрестили клинки и... Разомкнуть их не сумели. — Что?! Мечи будто приклеились друг к другу. Пытавшиеся расцепиться О'Слэш и Геттарион беспомощно дергались, стараясь выхватить оружие, пока клинки не отбросило в сторону. Вода плотно обхватила ноги принцев. На шее вспыхнули розовые ободки-ошейники. Леди Ангст попыталась броситься к королю, но и ее нечто приковало ко дну. Овеянный паникой берег огласил перепуганный приказ стрелять по предателям, и в воздух взмыла добрая сотня стрел. Они мгновенно утонули в розовой дымке, разлившейся над бродом Синтаксиса. — Всем стоять на месте! — раздался повелительный женский голос. В небе вспыхнула розовая дымка, и догадавшиеся о ее создательнице принцы едва не зарычали с досады. Геттарион выхватил кинжал из-за пазухи, приготовившись биться. На руках тана вспыхнул синий огонь. Розовые ошейники угрожающе запылали, кожу обожгло, и, разгадав угрозу, принцы послушно притихли. — Дьявол... — шикнул О'Слэш, не сумевший сделать и шага, и из воды на него воззрился глаз. — Ничего я не дьявол, — вякнула материализовавшаяся голова. — Альтер?! — нахмурился тан. — Эй! Эй... Вдали показалась огненная туча. Размахивая золотыми и голубыми знаменами, на берегу появился Микс, возглавлявший небольшой отряд. Остальная армия шла следом. — Значит... Переманил всех на свою сторону?! — едва не одновременно сказали О'Слэш и Геттарион, посмотрев друг на друга. Заметив розовые ошейники, оба фыркнули. Нет. Кажется, их обоих обманули. Рядом плеснула вода — в реку рухнула ладья, и уставшие крылатые фики Фемены. Вспыхнуло ярко-розовым, и оправив растрепавшиеся волосы, принцесса деловито подбоченилась, оглядев принцев с носа ладьи. — Притихните, милые. Отзовите людей. Живо. Ну-ка! Давайте. Хлопнув в ладоши, Фемена шикнула на Виоленто, Ангст, на Херткамфорта и прилетевшего Террора. Сердито она посмотрела на короля и тана, вновь потребовав исполнения приказа. Не понимавшие, что происходит, Геттарион и О'Слэш все же послушались и наконец-то освободились от невидимых пут. На шеях по-прежнему горели розовые ошейники — как издевка. О'Слэш коснулся дымки и его обожгло. — Фемена!.. На принцессу набросился счастливый Микс. Альтер принял привычную форму, воспарив над бродом. — А где Фекла и Дженнарио? — Микс огляделся по сторонам, и Фемена лишь пожала плечами. — Думаю, они немного припозднятся. А пока нам нужно сесть за стол переговоров и хорошенько поговорить, — сказала принцесса, вызволив Геттариона и О'Слэша из розовой западни.***
До королевских покоев Амико шел на трясущихся ногах, в любой момент готовый отбросить поднос с отравленным чаем в сторону и признаться в попытке предательства. Он в ужасе оглядывался по сторонам. В ужасе дрожал подле беспристрастных адептов Модерато. В каждом шорохе слышал укор, но, вспоминая об обещании Гета младшего, все же шел вперед. До заветной двери, до короля, до дорогого друга, который променял его на Восьмую принцессу. — Ваше величество! — тихо прошептал лорд Амико, едва не споткнувшись о разбросанные по покоям подушки. Скинувший бумажные доспехи король грелся у огня, щедро подкидывая поленья. Завидев милорда, Дженнарио радостно улыбнулся. — Амико. Где ты потерялся? — едва пожурил его король, и ничего не ответив, лорд поставил на низенький столик поднос с чаем и сухофруктами. — Наверное, все эти мысли о войне для тебя пытке подобны. — Д-да... — Амико нервно растер затылок и очень удивился словам короля: — Я всегда ценил в тебе это. Твоя сила дружелюбия успокаивает. Увы, мне придется просить тебя об одолжении и пойти со мной на восток. Когда мы остановим Я-Ша, тебе придется помирить О'Слэша и Геттариона. Как думаешь, ты справишься? Амико согласно кивнул, хотя толком и не слышал, о чем просил король. Дженнарио уселся на подушку и придвинул к себе пиалу с изюмом. Тоненькой ложкой размешал чай в стакане и немедля отпил. Дженнарио казался уставшим, но одновременно счастливым. Счастлив был и Амико. Вновь король беседовал с милордом, как со своим лучшим другом, а иного Амико было и не нужно. — Возможно, мне придется попросить тебя остаться с кем-нибудь из них. Ненадолго. — Остаться?! Я чем-то прогневал вас, ваше величество?! Это... Из-за Восьмой принцессы?! Из-за нее?! — испуганно воскликнул Амико. — Нет. Ты ничем меня не прогневал, и Фекла здесь не причем... Хотя, — Дженнарио задумался о случившемся разговоре и сделал еще один глоток. — Знаешь, Амико. Сегодня мне напомнили об одной важной вещи. О том, как важно иметь кого-то рядом. Спасибо, что был со мной. Спасибо за твою дружбу, — сказал Дженнарио, и Амико прослезился. — Вы всегда можете рассчитывать на меня. Я всегда буду рядом. — Ты — настоящий друг. Какой странный вкус. — Король удивленно оглядел стакан. — Я... Я попросил добавить немного мяты, — отозвался Амико, сказав так, как его научили. — Вам не нравится? — Да... Нет. Нра... Дженнарио вдруг переменился в лице. Повалившись на стол, король тяжело задышал и как-то беспомощно посмотрел на Амико. Нутро скрутило, с губ сорвался сип и король поморщился. Тело его пронзила странная истома. Стакан выпал из рук, и глаза заволокло дымкой. Попытавшись избавиться от наваждения, король вскинулся, запрокинул голову и сраженный неизвестным недугом повалился на пол. Последнее, что он видел — склонившегося лорда Амико, неустанно твердившего: — Я всегда буду рядом. Всегда.***
Усевшись к маленькому столику, стоявшему аккурат посреди выделенных ей покоев, Фекла подпирала голову рукой и задумчиво вглядывалась в огонь небольшой жаровни. В извивавшихся языках мерещился Дженнарио. Память услужливо воскрешала случившийся разговор на балконе, и Фекла снова и снова убеждала себя в том, что Дженнарио — идеальный правитель. Мудрый, сильный, красивый, с бирюзовыми глазами, мощными плечами и даже чувством юмора. Как последние три факта соотносились с «идеальным правителем» было неясным, но Фекла об этом старалась не думать, вновь и вновь растягиваясь в глупой и счастливой улыбке. — Так! Ладно. Она несильно хлестнула себя по щеке, и удар ненадолго отрезвил от пьянящих мыслей. Восьмая принцесса придвинула к себе серебряный поднос, испещренный причудливой вязью. Звякнул кувшин с лебедино-длинным горлышком и стаканы. С плеском в один из них налилась вода, и Фекла вспомнила о виденном накануне сне. Бука снился неспроста. Он хотел ей о чем-то сказать, и теперь Фекла старалась вспомнить сновидение до мельчайших подробностей. — Что я делаю? — повторила она вопрос Буки и вспомнила, как Ученый кот создал сферу из вод Омута истин. — Создаю... Создаю, замораживаю, удаляю — именно это проделывал Бука. Удалять Фекла умела, и благо отработанное заклинание срабатывала безотказно. Одного слова было достаточно, чтобы удалить фика, предмет, даже Теневой клинок Дженнарио. Феклу поразила нечаянная, но оттого не менее интересная мысль: что если она смогла бы удалить всю тьму, что грозила Эфнету?! Хм... Испробовать теорию на практике можно было лишь во время битвы, но сама идея Фекле понравилась. Но как быть с «создаю-замораживаю»? Неужели Бука подсказывал ей возможные слова-заклинания? Создаю-замораживаю-удаляю. Удаляю-замораживаю-создаю. Какая-то бессмыслица и вся — на латыни. — Создаю... Это достаточно легко. In principio cravit Deus caelum et terram — в начале сотворил Бог небо и землю... — монотонно протянула Фекла, даже расставив руки в стороны. В мыслях всплыло латинское creo. Увы, предстояло еще выяснить один немало важный факт: что «создаю»? Сферу из воды? Вряд ли. На всякий случай, Фекла произнесла новое заклинание, но ничего не произошло. Ничего удивительного. Управляться с amoveo она научилась, направляя заклинание на конкретный предмет. А на что направить creo? — С заморозкой должно быть легче, — проговорила Фекла и поставила перед собой стакан с водой. — Замораживаю? И что это может быть? — Фекла простучала пальцами по столешнице. — Frigidus? — осенила ее идея, но принцесса тут же надулась. — Нет. Это «холодный». Замораживаю... Холодить... Останавливать... Кажется, нужно было проводить больше времени на ветви мертвых языков. Хорошо! — Она хлопнула себя по колену. — Пойдем от обратного. Холодильник-рефрижератор. Название холодильника происходит точно от латыни. Латынь-латынь. Нужное окончание. Мне нужно нужное окончание. Creo-amoveo... Фри-фри... Frigeo! FRIGEO! Кверху взмыл указательный палец. По покоям пронесся легкий ветерок. Раздался треск. От грушевидного стакана внезапно заклубился пар — вода заморозилась, и по запотевшему стеклу сбежала капля. Заморозилась! Фекла подскочила на ноги. Значит, frigeo! Значит... Еще одно заклинание. В ход пошел еще один стакан. Повторить трюк оказалось непросто, но Фекла вспомнила тренировки с Феменой, и раз от разу старалась сконцентрировать энергию на одной точке. Последующие емкости заморозились лишь на половину, но Фекла была собой довольна. И что же будет, если применить это заклинание на чем-то живом? Для начала стоило научиться замораживать что-то крупнее стакана! Фекла улыбнулась и с тоской подумала об изумрудных кошачьих глазах и серебристом мехе. Бука все же решил помочь, пускай и столь замысловатым способом. И как это Ученый кот решился выдать страшный секрет о заклинаниях? Ведь наверняка то было «не по уставу». Слишком откровенная помощь от культурного героя, но ведь так вовремя. В дверь постучались, оторвав от игр с водой и мыслей об Ученом коте. — Принцесса! — В чем дело? — ответила Фекла, заподозрив неладное. Как-то испуганно ее окликнули. Дверь раскрылась, и в проеме показался Мини-фик с змеевидными глазами. Моргнув третьим веком, он утер проступившую на лбу испарину и тут же вывалил: — Его величество Д-дженнарио... Он... Он отравлен.