***
Фекла на ходу уплетала необычайно вкусную лепешку, присыпанную то ли кунжутом, то ли зернами льна. Утайкой она поглядывала на шедшего рядом Дженнарио. Король увлеченно рассказывал о Саге и о том, как однажды вышел из Эфнетской столицы и более туда не вернулся — ушел путешествовать. Артикль отправился вместе с ним. Они ушли на запад, прошли Пустыню Изгнанников, пока не кончилась припасы, а потом повернули в обратную сторону. У Захватывающей реки принцы разделились, и Дженнарио ушел так далеко на восток, как смог. Наверное, если на востоке не оказалось бы океана, он отправился бы и дальше, подумала про себя Фекла. — Не могу поверить, что ты не решился поплыть в открытое море, — высказала она свои мысли вслух. — Решился! — И? — Нашел край света, — признался Дженнарио, выдав некое подобие разочарования. — Только не говори, что это не фигура речи... — Я доплыл до края, — отчеканил слова король. — До края! Вода стекает в никуда, а далее — звездная бездна. Фекла смолкла от изумления, но ненадолго. Посмотрев на Дженнарио, она вдруг прыснула со смеху. — А спины трех слонов или огромной черепахи ты не заметил? — Я понимаю, что это скорее всего какая-то очередная твоя шутка, но... — дрогнули уязвленные бирюзовые огни из-под шлема, — не совсем ее понимаю. — В мире мастеров существовали самые разные поверья об устройстве мира, — радостно принялась объяснять Фекла. Вновь она могла похвастать своими знаниями, накопленными в Лукоморье. Того лучше, слушатель из Дженнарио был необычайно благодарный. — Одно из самых популярных — земля плоская и расположена на спинах трех слонов, что стоят на огромной черепахе. Но на самом деле мир мастеров круглый — шар, сфера, которая вертится вокруг солнца и своей оси. Видимо, в Эфнете все иначе. Фекла задумалась и, невесть с кем согласившись, пожала плечами. Значит, Эфнет парил в воздухе. Лукоморье тоже парило в воздухе. Почему-то в этом совпадении виделась забавная связь. Отправив последний кусок лепешки в рот, Фекла стряхнула крошки. Дворцовый лабиринт вывел ее и короля в очередное крыло. Перед ними стража расторопно раскрыла высокие ворота, и Фекла с Дженнарио вышли в огромный двор дворца. Король жестом повелел остановиться, а сам прошел в центр зеленой лужайки. — Что? — Фекла делано подозрительно вскинула бровь. — Хочу познакомить тебя. — С кем? Вместо ответа король звонко засвистел, и издалека ему отозвалось заливистое ржание. Поднялся ветер. Над Феклой пронеслась стремительная тень, всколыхнув тяжелые ленты юбки-птерюгеса, и рядом хлопнули огромные крылья пегаса. Мощного. Соловой масти, с сотней яблок на крупу и остриженной на подобие гребниевого шлема гривой. Пегас радостно фырчал, прядал ушами и, отбив по земле копытом, в припляску приблизился к Дженнарио. Цокнувший языком король потрепал его по шее. — Знакомься, это — Аргус. — Аргус? — Да. Мой верный конь. Летает выше птиц, облаков. На нем я и добрался до Лукоморья. Он меня и подхватил, когда то серое чудовище скинуло меня вниз. Ухватившись за холку, король в мгновение вскочил на спину Аргуса. Пегас встал на дыбы, грациозно выбросил копыта по очереди, зафырчал. Усмирив коня, Дженнарио подъехал к Фекле и протянул руку. — Предлагаю пролететь над Сагой, если вы, ваше Восьмое величество, конечно, не боитесь. Или же... Нахмурившаяся Фекла быстро вложила свою ладонь в руку Дженнарио. Резкий толчок, бросок, и она едва успела ухватиться за спину короля. Пришпоренный Аргус взмахнул могучими крыльями и стремительно взмыл ввысь. Дворец Саги разом уменьшился в размерах, став не более ладошки. — Держись крепче! — с азартом прокричал Дженнарио и, вцепившись в гриву, направил Аргуса вниз. Крылья рассекли облака. Пегас закрутил по спирали и, радостно заржав, вылетел в море. Отсюда и Сага, и дворец, казались еще красивее, а того пуще, Аргус полетел низко над волнами, и из воды выпрыгнули дельфины. Фекла случайно коснулась одного и, услышав возмущенный дельфиний клекот, рассмеялась. — Нужно было догадаться! — закричала она Дженнарио. — Фемена говорила о твоей крылатой кавалерии, но я не думала, что ты и сам летаешь. Дженнарио повернул голову вполоборота. Из-за тени шлема, скрывавшей лицо, сложно было сказать, о чем он думал или что чувствовал, но Фекла просто уловила в воздухе: король доволен не меньше своей гостьи. Ему тоже было чем поделиться. Знаниями, Сагой, Аргусом. — Знаешь, кто такой «Аргус»? — спросила Фекла. — В историях некоторых фиков мелькало это имя. Что-то связанное с Грецией. — А ты знаешь, что такое «Греция»? — протянула Фекла и услышала тихое ворчание. — Тебе явно доставляет удовольствие, что ты знаешь больше меня. — Да, — без какого-либо зазрения призналась Фекла и вновь засмеялась. Дженнарио снисходительно покачал головой. Пролетев над бухтой, Аргус ловко обогнул мачты кораблей. Пролетел над пристанью. С земли замеченному Дженнарио отсалютовали радостные фики, и среди толпы Фекла заметила блестящего Экшна. — Хотела тебя спросить... Почему Экшн в Саге? — А не на поле битвы? — Да! — Фекла махнула Экшну рукой. Тот даже не шевельнулся. Только перелился доспехами, словно радужная форелька в пруду. — То что Амико убежал к тебе от войны — понятно. Он же «друг», но Экшн... — Он дальновиден и не привык тратить время на глупости, — объяснил Дженнарио. — Война не всегда динамична. Длительные переходы, осады... Без этой войны он тренирует моих фиков, и сражений ему предостаточно даже в мирное время. — Предвосхищая возможные вопросы, король пояснил и о других лордах, убежавших в Сагу. — О'Ос и Ау тоже здесь — они всегда действуют всем наперекор. А для Контемпо* война слишком неповседневна. — Вижу, ты знаешь и всех лордов, как облупленных? — Я их чувствую, — Дженнарио понизил голос и направил Аргуса ввысь. — Как ни крути, они оказывают на меня влияние. Как дурман. Наваждение... Разве у тебя не также? — Хм... — Какой интересный вопрос. Фекла задумалась. Еще Фемена говорила про это роковое влияние лордов и рыцарей на принцев. Фекла тоже была принцессой, но она не могла припомнить, чтобы вблизи какого-нибудь лорда почувствовала себя как-то не так. — Нет. Я не... Не знаю, — потерявшись, залепетала Фекла. — Фемена говорила об этом, но... Я... Как-то не знаю... Скорее нет, чем да. — Наверное, ничего удивительного. — Почему? — Адепты достаточно равнодушны. — Дженнарио смолк и едва пригнулся к холке коня. Аргус пролетел мимо башенок, накрытых террактовой черепицей, и король повел его левее. — Порой, кажется, что они — живые статуи. Ты же ведь их принцесса. — Хочешь сказать, что я «бездушная»? — уязвлено цыкнула Фекла, и король добродушно рассмеялся. — Нет. Уж точно не ты... Бездушная принцесса не стала бы созывать знамена, чтобы сразиться с Я-Ша. Этот ответ Фекле понравился. Невольно она засмущалась и, сама того не заметив, уткнулась в плечо короля. Забылась от мыслей и чувств. — Хочешь, покажу зверинец лорда Мифи? — предложил Дженнарио. — Там очень много фантастических тварей. Вряд ли ты таких видела. — Хм... — Фекла вновь вздернула нос кверху. — В Лукоморье ко мне прилетали Носферату, Кощей. Русалок я тоже видела. Между прочем птерюгес мне подарили сирены! — Значит, не хочешь... — А есть выбор? — Фекла обернулась — на одной из улиц ей приметилась девушка с маской трагедии на голове. Задрав голову, незнакомка внимательно буравила королевского пегаса взглядом, пока тот не скрылся за очередной башенкой. — Ты же для этого решил подумать «два дня». Хочешь показать свои самые сокровенные сокровища? — Я редко это делаю, — буркнул король и обиженно смолк. Фекла упрекнула себя. Она была рада королевской откровенности. Как это ни странно, но с Дженнарио было почти также легко, как с Феменой. Все больше он казался таким же забавным, мудрым и умудренным, а еще не лез с шутливыми поцелуями, что также было приятно. На мгновение Фекла вспомнила, как выглядел Дженнарио без шлема. Воображение услужливо заменило в некоторых воспоминаниях Фемену на короля, и... Фекла потрясла головой, залившись краской. — Спасибо, — погодя сказала она, вернувшись к мыслям куда более серьезным. — Знаешь, после О'Слэша и Геттариона я думала, что уже и не встречу в Эфнете достойного короля. — Я польщен твоим комплиментом. — Что? — спохватилась Фекла. — Нет. Я... Ай, забудь! — Такое забыть невозможно. — Подурачиться ты тоже любишь! — заворчала Фекла, наигранно надувшись. — Не скажешь: в зверинце у Мифи есть тварь о шести лапах? — Как из пророчества? — Да! — Ты все сама увидишь... Аргус перелетел утес, огораживавший уютную бухту Саги. Перемахнул несколько холмов, пролетел через тучные облака и снова вылетел к морю. У берега Фекла увидела несколько шпилей, торчавших из зеленых зарослей, будто пики. Постепенно прочертились и зубчатые стены, и продолговатые крыши стойл, конюшен, загонов. Дженнарио вдруг закричал не своим голосом, и в ответ ему раздался хор, рычащий, лающий, воющий и шипящий.***
Геттарион соскочил на землю. Фики-конюхи приняли королевского единорога под уздцы и увели расседлывать. Короля встретил лорд Лавхейт, сиявший от радости, как его крупный александрит на груди. Погодя к королю присоединились лорд Де Тективо и Филозофо. — Позвольте поздравить вас с победой, ваше величество. — У этой победы слишком великая цена, — устало проговорил Геттарион, оглядев разбитый на берегу Смешанной реки лагерь. Воодушевленно хлопали зеленые знамена. Обряженные в зеленое солдаты сновали из угла в угол. Точили мечи, копья. Вязали стрелы, чистили лошадей. От походного чана растекались приятные ароматы горячей пищи, и обедавшие фики радостно переговаривались, с почтением приветствуя короля, если тот обращал на них внимание. Наверное, в походе и было свое очарование, но вновь и вновь перед глазами Геттариона представали Эпопейные берега, усыпанные раненными. История повторялась? Берег реки не берег моря, но... Король поджал губы, представляя последствия очередного сражения. — Какова победа — такова цена, — заметил лорд Филозофо и замер под тяжелым взглядом короля. Геттарион будто был не рад своему успеху. — Простите, мой король. — Что слышно об О'Слэше? — На том берегу неспокойно, ваше величество, — доложил Де Тективо. — Разведчики сообщили, что в лагере много раненных. — Откуда? — Об этом пока ничего не известно. — О'Слэш привел все войско? — Предположительно да, однако... — оглянувшись, Де Тективо понизил голос и едва нахлобучил ворот клетчатого плаща, — В лагере что-то происходит. — Что? — Вверенные мне фики не решились идти дальше, чтобы не обнаружить себя, ваше величество. — Хорошо, — кивнул Геттарион, задумчиво нахмурившись. И что же там случилось? — Вели, чтобы их накормили и дали отдохнуть, как следует. — Да. Милорды и его величество дошли до изумрудного шатра, золотившегося королевским гербом. Король откинул полог, приглашая остальных войти, но милорды уверенно остановились у порога. — Полагаю, вам хочется отдохнуть, ваше величество, — смущенно проговорил Лавхейт. — После. Обсудим за обедом наши... — Полагаю, мы будем там лишними, — не сдержал улыбки Де Тективо. Выпрямившись, лорд Филозофо ответил подозрительному взгляду короля. — Ваше величество... Я взял на себя смелость и... Леди Драма... Геттарион не дослушал. Понял. Почувствовал. Стремглав он ворвался в шатер и у накрытого стола увидел Драму. Миледи вскочила с кресла, вылупила перепуганные темно-синие глаза. Немое приветствие повисло в воздухе чем-то робким и неопределенным. — Что ты здесь делаешь? — строго спросил король. Пока Драма хватала губами воздух в поиске нужных слов, Геттарион мысленно выругался на Филозофо, «взявшего на себя смелость». Стараясь заглушить вспыхнувшие чувства, король прошел к умывальнику и отбросил в сторону перчатки. Налив из графина воды в таз, он сосредоточенно принялся мыть руки, лицо, шею. Неловкое молчание давило. Давила и корона, впиваясь в виски. Геттарион впервые ощутил рьяное желание отбросить ее в сторону, но вместо этого широкого жеста полуобернулся к миледи. — Я решила приехать... Не могла оставаться в столице, — залепетала она, понурив голову. — Ты мне не рад? — Здесь опасно. — Мне все равно. — А мне нет! — Ты злишься на меня, — с печалью проговорила Драма, проворачивая вновь и вновь их последний разговор в темнице Заглавного дворца. — Не отрицай. Злишься. Я думала, ты накажешь меня. Изгонишь. Запрешь... Я заслужила это... А ты просто уехал. Такая злость еще хуже, Геттарион. — Я не злюсь, — вспыхнул король и, опершись на таз умывальника, тяжело вздохнул. Он и вправду злился, но не на Драму. — Ты была права, решив меня остановить, — погодя сказал он. — Я стал монстром и сам не заметил когда. Драма сделала неуверенный шаг к королю. Еще один и еще. Ее никто не остановил, и она подошла почти вплотную. — Ты запутался. — Я уничтожил Гильдию, приказал распять фиков на берегу Смешанной реки! — Геттарион заскрежетал зубами. — Это все наше влияние. Мое. — Нет, это я. Я сам, — король прикрыл глаза, почувствовав, как обвились вкруг него руки Драмы. — Я бросил тебя в темницу. Я отдавал ужасные приказы один за одним. И лишь ты попыталась меня остановить. Король обернулся. Драма протянула руку к его лицу, и он прижался к ее ладони губами. Как же он был рад, что она приехала. Несмотря на то, что грядущая битва и вправду была опасна, Геттарион радовался этому присутствию своей королевы подле себя. Пожалуй, за что и стоило сказать спасибо О'Слэшу, так это за обретенных Драму и совесть. Великая драма — что так поздно. — Не ты начал эту войну, — проговорила миледи, сняв со светлой головы корону, и Геттарион блаженно прикрыл глаза, избавившись от столь тяжелого венца. — Но я ее продолжил. Иногда я думаю об этом всем. Если бы я спокойней относился к О'Слэшу и его предпочтениям, этой войны не было бы. Столько фиков не пострадало бы, если бы я... — Слишком много «если». Король жадно поцеловал миледи. Пережитое предательство будто связало их еще прочнее. И как он мог бросить ее в темницу? Конечно, Драма пыталась вонзить в него шпиль, но... Геттарион даже усмехнулся, вспомнив ее отчаянную борьбу. Нет. Если Драма хотела бы его предать, она бы изыскала способ куда более действенный, а так... Этой попыткой Драма просто напомнила ему о том, кто он есть, кем он стал. — Я рад, что ты здесь. Ты — моя совесть. — Ты простишь меня? Рассмеявшись, король подхватил миледи на руки, и она испуганно вскрикнула от неожиданности. Геттарион повалился с ней на устланную шкурами кровать, и длинные темные волосы красиво улеглись на подушки. Драма подставила шею поцелуям, вновь спросила о прощении, и король отшутился. Полог шатра хлопнул, заставив их разъединиться ненадолго. — Ваше величество... — Филозофо виновато клонил голову. — Простите. Прибыла леди Луссурия с посланием от тана О'Слэша. Геттарион приподнялся на руке. Кажется, в лагере тана и вправду происходила какая-то чертовщина. С чего бы О'Слэшу отправлять посланника? Да еще не какого-нибудь фика или консула, на крайний случай, а Луссурию, с которой у Геттариона была та еще история отношений. Уж не решил ли тан сдаться? В мыслях король усмехнулся своей наивности — было бы слишком просто, но... Де Тективо говорил, что в лагере тана неспокойно, много раненных, а теперь ни с того ни с сего во вражеский стан приезжает Луссурия. Предчувствие вопило о чем-то хорошем, а еще о том, что встреча с посланницей могла и подождать. — Тебе нужно идти, — прожурчал голос Драмы, прижатой к перине. Миледи оправила лиф платья, оголивший грудь чуть больше положенного, и внизу живота мгновенно заныло. Нет. После того, что случилось в столице, им просто необходимо было побыть с глазу на глаз. Сейчас. — Скажи, чтобы леди Луссурию приняли без меня. Пусть обождет, — бросил король Филозофо, и милорд благоразумно испарился, оставив после себя тихое: «как скажете, ваше величество». — Ты не пойдешь к ней? — удивилась Драма, заглядывая в зеленые глаза Геттариона. Не верила, что войне за трон вдруг предпочли ее. Не верила, что король вдруг так просто отказался от встречи с Луссурией, чтобы побыть с ней, и этому неверию Геттарион улыбнулся. Он вдруг понял: сейчас важно «сейчас», и о выборе не пожалел. — Позже. Сейчас я принимаю куда более важного гостя, миледи. Драма просияла от счастья. Улыбнувшись, полезла к многочисленным завязкам и ремням, скрывавшим от нее короля, и оба утонули в спешных ласках. На пол полетел изумрудный плащ, наплечники, зеленая рубашка и синий шелк красивого платья. Зашептав о том, как соскучилась, миледи пригладила возбужденный член, но ее разом откинули на подушку. Королевская светлая голова вдруг опустилась и скрылась между бледных бедер миледи. Ахнув, Драма сжала подвернувшуюся под руку шкуру, но возражать не стала. — Геттарион... — Ты молила о прощении... — прошептал король, и Драма подалась навстречу волне, прошедшей от низа живота. — Продолжай.***
Шелестела сама земля — так, по крайней мере, казалось. Сотни различных тварей гоготали, рычали, пищали. Мимо обескураженной Феклы пролетел яркой вспышкой феникс. Конечно, тому, что прилетал в Лукоморье, он и в подметки не годился. Был помельче, но такой же горячий, блестящий, огненный. Зашипел грифон, не поделив рыбную голову со сфинксом. Стайкой пролетели фейри. Чертыхаясь, четыре черных черта чесались в углу и чертили причудливые черточки на земле. Стоявший рядом король довольно оглядывал зверинец, приглаживая обвившуюся вокруг руки саламандру. — А драконы есть? — поинтересовалась Фекла, покормив с руки гаргулью. Ее привели к серпентарию, наполненному крыльями, лапами, хвостами разных цветов и размеров. Увы, преимущественно маленьких. — Еще пока не выросли, — Дженнарио закрыл Фекле глаза, отведя ее в сторону от маленькой змейки. — На этого не смотри. Даже от маленького Василиска неприятностей не оберешься. — Я думала... По сути у драконов шесть конечностей! — Но не лап. Дженнарио был прав. Повторяя про себя слова пророчества, Фекла вглядывалась в маленьких дракончиков. Пророчество обещало выпрыгивающего из кольца зверя. Непременно огнедышащего и непременно о шести лапах. Пока все драконы были столь малы, что с легкостью выпрыгнули бы из бочкового обода. Вряд ли бы важное пророчество говорило о столь маленьком существе. Хотя... — Как видишь, эти драконы вряд ли подходят под пророчество. Некоторые из них пока и огнем плеваться не умеют, — ввернул король, спустив саламандру на землю. Скрывшись под чьим-то крылом, она вспыхнула огоньком на прощание. — А других шестилапых в зверинце лорда Мифи нет. Поверь мне. — Значит, это не они, — с грустью протянула Фекла. Жаль. Она бы с радостью приблизилась к разгадке тайны пророчества первой страницы. Кто-то боднул ее в бок — жеребенок единорога. Фекла потрепала его по холке, и он радостно побежал к матери, стоявшей поодаль. — Неужели в зверинце нет никого крупнее лошади? — Есть. Но нужно выйти к морю. И... У той твари не шесть лап. Их куда больше. — Спрут? Кракен? — Угадала. Король и принцесса вышли на улицу. Чистивший перышки Аргус золотился на солнце и послушно ждал команды. — Когда я увидел Аргуса — он был маленьким жеребенком. Мне его Поэта подарил. — поведал Дженнарио. — Мифи вырастил для меня не одну сотню таких пегасов. Изначально здесь располагались конюшни. А потом я сказал ему: давай весь зверинец будет у меня, в Джентинии. Он согласился, чему я очень рад. Погладив Аргуса, Фекла вновь задумалась о Дженнарио. И фиков любит, и к зверюшкам страсть питает, и хозяин гостеприимный, и глаза пронзительно-голубые — и швец, и жнец. Внезапно на девичьей переносице нахмурились брови, и Фекла внимательно посмотрела на короля. — В чем дело, Фекла? — Сегодня утром ты сказал, что... Поддался. В том поединке. Это так? — Да, — признался Дженнарио. — Я такой никудышный воин? — Первый удар — как первое впечатление, — вздохнул король. — Я доверяю ему, и твой первый удар сказал, что в бою ты неопытна, хотя и сражаешься самоотверженно и искренне. — Куда уж мне до великого воина всея Эфнета! — Если хочешь, могу показать, в чем твои ошибки. Фекла думала недолго. Ухватилась рукой за рукоять и отлепила меч от спины. — Хочу... Дженнарио будто только и ждал этих слов. Прогнав со двора гревшихся на солнце мантикор, отведя Аргуса подальше, король расставил ноги на ширину плеч и менторским тоном заявил: — У тебя хороший меч, Фекла. Легкий, как перышко! Ты достаточно хорошо чувствуешь его в руке, но ты очень много времени тратишь между ударами. Ты будто ждешь ответа, хочешь покрасоваться в боевом па, а в бою нужно задавать вопросы до тех пор, пока противник не сможет отвечать. Взмахни, будто хочешь нанести удар. — Фекла махнула мечом. Король перехватил ее руку и показал нужное движение. — Чуть выше. И еще, мне кажется, тебе мешают волосы. — Мешают? — переспросила Фекла. — Чем тебе не нравятся мои волосы! — Нет. Они мне нравятся, но... Они мешают движению. И украшения в твоем наряде тоже лишние, — Дженнарио указал на два браслета, золотившихся на девичьем запястье. — Это не украшения! Это звенья золотой цепи из Лукоморья, — пояснила Фекла. — Бука дал мне их, чтобы я смогла позвать его на помощь. — Всего два браслета? Мне кажется, он тебя недолюбливает. — Их было три. Один я уже использовала, — проговорила Фекла, разом помрачнев, и Дженнарио мгновенно уловил переменившееся настроение. — В Эфнете? — ему кивнули. — Кто? — Рэйпист. — Он... — Дженнарио не договорил. Только сжал руки в кулаки. И так было ясно, что король хотел сказать в столь многозначительном «он». Фекла сосредоточенно потеребила браслеты на запястье. Те воспоминания отпечатались в ее памяти, как позорное клеймо, но она гордо вскинула голову. — Бука вовремя пришел. И спасибо, что напомнил. Подержи! Она со злостью всучила меч Дженнарио. Махнув крылом волос, Фекла принялась заплетать косу, и вскоре каштановая копна сплелась в плотный жгут. Меч вернулся хозяйке. — Теперь я готова! — Хорошо. — Дженнарио коснулся ее руки, и Фекла послушно подняла меч. Король направлял: — Да. Так. Выше. Расслабь кисть. Не зажимай. Напряги. Втянись, — король шлепнул по бедру, и Фекла возмутилась. — Эй! — Не отвлекайся. А то над тобой уже Аргус смеется... Немного правее, — вновь направил король и будто невзначай напомнил: — Вечером я должен пойти в «Сферу». — Приглашаешь? — Фекла кокетливо повела головой, но Дженнарио ничуть не смутился. — Если хочешь. Там обычно дают хорошие представления. — Хорошо! — Фекла постучала острием меча о землю. — А сейчас сразись со мной. И обещай не поддаваться. Я должна научиться хорошо владеть мечом перед сражениями с Я-Ша. Дженнарио прикрыл глаза — два огонька на мгновение потухли. Судя по звукам, раздавшимся из-под шлема, король усмехнулся. Просьбе Феклы он даже обрадовался. Принцесса-всезнайка признавала его превосходство и просила поделиться своими знаниями, чтобы стать сильнее. Король отошел на несколько шагов и достал верный гладиус из ножен. — Хорошо, Фекла. Правило первое... Сталь заскрежетала. Дженнарио вовремя блокировал резкий выпад. — Никаких правил, зануда! — заворчала Фекла. — Я их перечитала гору. Практика! Ты же сказал: меч говорит лучше своего хозяина. — Я сказал не так, но мне нравится ход твоих мыслей.***
— Здравствуй, Луссурия, — бросил Геттарион, завидев издалека давнюю знакомую. Устало он оглядел миледи с ног до головы и даже улыбнулся. На ее предательство и исход в лагерь врага он даже не злился. Луссурия всегда была ветреной особой. Ветром ее приносило к нему. Тем же ветром относило в другую гавань. Каких-то устойчивых привязанностей она не питала, и ее преданность была вопросом случайности, прихоти, минутного желания. А впрочем... Нынче Геттарион понимал, как мало знал о фиках, рыцарях и лордах. Хорош верховный король! — Здравствуй, Гетти... — пропела Луссурия низким, грудным голосом. Король жестом пригласил пройтись, и миледи послушно пошла с ним вдоль берега. — Да ты просто источаешь удовлетворенность! Времени даром не теряешь, а меня заставляешь томиться ожиданием. Попросить бы сатисфакции, но ты нынче в других руках. Драма? Верно? — Оставь игры с интуицией и угадыванием леди Мистик, — отмахнулся король, задумавшись об оставшейся в королевском шатре Драме. Искренне он понадеялся, что послание от О'Слэша и вправду стоит его времени. — Решила чуть-чуть разрядить обстановку, а подобное лучше начинать с интимных вопросов, — хмыкнула Луссурия. — Мы давно знаем друг друга, Геттарион. — Да. И тем не менее ты решила поддержать О'Слэша в нашем конфликте. — Не обижайся. Ты знаешь: я всегда была за свободу, особенно в постели, — призналась Луссурия и, провернувшись на пятках, заглянула в глаза короля. — Кстати, как поживает Фемена? Геттарион отвернулся. Едва удивился, с чего это речь зашла о Фемене, но, заподозрив скрытый смысл, решил благоразумно утаить свое недоумение. — Неплохо, — сказал он с той легкой непринужденностью, будто видел принцессу Блаженных островов вчера. — Слегка недовольна. Но ты ее знаешь, — ответил он, и Луссурия согласно качнула головой. — Что за послание? Тан решил попугать меня своими бравыми воинами? — В сложившихся условиях, — Луссурия нервно намотала локон на палец, — тан хочет поединка один на один и бросает тебе вызов. Геттарион замер на месте. Подозрительно сощурив глаза, огляделся. Нет. Луссурия не врала. Он бы понял. Тан действительно предлагал сразиться один на один? Почему? Какой-то трюк? Что за «сложившиеся условия»? Причем здесь Фемена? — Забавное предложение. — Ты просто вынудил его... Мои поздравления! Столько раненных. Опять подозрительные речи, вызывающие сплошное недоумение, но Геттарион не дрогнул. Куда больше его волновало другое. — А что мне толку в поединке один на один? Покрасоваться перед войсками? — Тан не хочет жертвовать фиками понапрасну, и рассчитывает, что ты согласишься с его предложением. Сугубо из гуманных целей, — пояснила Луссурия. — Ну... Конечно, он надеется, что ты не откажешь себе в удовольствии показать всю свою смелость. Этот поединок решит исход войны. Либо пан, либо пропал. — И никаких других битв? — Не-а... Луссурия прикусила губу. Повела плечами, соблазнительно прогнувшись, и будто специально выставила грудь вперед для пущей убедительности. Эти трюки Геттарион знал, ибо достаточно часто на них покупался. Не теперь. Отвернувшись к Смешанной реке, король думал. Какое совпадение! Он ведь и сам не хотел лишнего кровопролития, а тут так кстати сам О'Слэш предложил обойтись малой кровью. Неспроста. Что-то случилось, но что? Что вынудило тана, имевшего численное преимущество выслать посланника с подобным предложением? Одна победа, пусть и сокрушительная, на Эпопейных берегах? Луссурия ни с того ни с сего заговорила о Фемене. В любом случае, каковы бы ни были причины, король мог воспользоваться шансом завершить войну одним ударом, как он хотел. Как они оба хотели. — Хм. — Геттарион наконец отмер и внимательно посмотрел вдаль, будто видел О'Слэша на том берегу реки. — Передай тану, что через день я буду ждать его у брода. Если он только попытается провернуть что-то эдакое, воспользовавшись моим согласием, — я двину все свои силы и сотру его в порошок. — Что-то еще? — блеснула темными глазами Луссурия. — Да! — Геттарион сжал руки в кулаки. — Передай Романте: когда тан падет, ее ничто не спасет. Она поплатится за то, что сделала с Драмой. — У... — встрепенулась Луссурия. — Ты настолько ненавидишь нашу несчастную рыженькую стервочку? — Нет. На нее мне все равно. Луссурия прищурилась. Королевское «нет» было искренним. Геттарион не ненавидел Романту. Он просто любил. Драму? Неужели все так серьезно?***
«Сфера» напоминала шекспировский «Глобус» очень отдаленно и больше походила на античный колизей с колонами, с расползшимися по барельефам химерами и выложенным по полу мозаикой. По форме это все же был театр — со сценой и тремя ярусами устремленными к сцене. Крыша отсутствовала. Ее с блеском заменяло закатное небо. Встретили принцессу и короля восторженным «Ave». Фики Джентинии приветствовали своего короля, но и о Восьмой принцессе не забыли. К своему удивлению, Фекла увидела, как свое приветствие ей отбили копьями и «бездушные» адепты Модерато. Стоило узнать «своих верноподданных» получше. Фекла украдкой посмотрела на шедшего рядом короля — у нее был хороший пример перед глазами. Дженнарио прошел в центр партера. Там небольшой резной спинкой была выделена скамья короля. Деревянный помост пока пустовал. На сцене торчал воткнутый в специальное отверстие шест, украшенный золотистым перышком, в чем-то похожим на копья адептов Модерато. Фекла требовательно дернула короля за рукав, и Дженнарио склонил к ней голову. — Что это? — спросила она о шесте на сцене. — Говорильный шест. Когда он у тебя в руках, ты имеешь право голоса, — пояснил Дженнарио. — Первый артист должен обязательно поднять его над сценой — без этого представление не начнется. — Вроде трубки мира, — вспомнила Фекла, также подумав о Голдинге и розовой раковине из «Повелителя мух». — Такая была у индейцев. — Хм. — раздалось сбоку. — Что? — Иногда мне кажется, что ты знаешь больше Артикля. — Может быть, — пожала плечами Фекла. Она и вправду многое знала благодаря Лукоморью. — Но не об Эфнете. В этом плане мне далеко и до тебя, и до него. — Твое величество! — раздался радостный возглас. Лунной походкой по проходу проехал лорд, как догадалась Фекла. Наряд его отличался небрежностью и даже несуразностью. Вместо перчаток на руках милорда обнаружились чулки. Пустив воздушный поцелуй, он «тыкнул» в какой-то фразе и, подмигнув королю, отправился в свою ложу. — Разве это не нарушение субординации? — поинтересовалась Фекла. — Это Ау. Он всегда такой, — махнул ему Дженнарио, нисколько не обидевшись. Его вновь о чем-то спросили, и он с готовностью принялся отвечать. Об Эфнете, уж тем более, о Саге, он знал почти столько же сколько Артикль. Порой король спрашивал в ответ о Шекспире, Глобусе и мироустройстве мастеров, и беседа текла нескончаемым потоком. За королем и Феклой внимательно следили. За мраморной колонной притаился лорд Амико, нервно кусавший губы. Когда-то на королевской скамье было его место подле Дженнарио, теперь же это место занимала Восьмая принцесса. Повсюду она! — Посмотрите-ка, кто тут у нас! — На плечо легла рука, и рядом появился скалившийся Гет младший. Наигранно он поцокал языком. — Бедняжке Амико нашли замену. Вообще я понимаю короля. Окажись рядом гостья в короткой юбчонке, я бы тоже от нее не отходил! — Его величество не такой! — вспыхнул Амико, вновь взглянув на короля и Восьмую принцессу. — Ты забыл? — шепнул ему Гет младший. — Когда я рядом, он становится именно таким. Конечно, о сюжете и своих обязанностях он не забудет ни на миг, но... Хм-хм. Романта так старалась его соблазнить. Не знала, к кому нужно за этим обратиться, хотя, как погляжу, индивидуальные особенности тоже свое дело делают. Только погляди! Мне даже пальцем шевелить не нужно. Гет обернулся на Амико. Тот был бледнее мертвого. Дружелюбное выражение лица сменилось неподдельным страданием. Тоже ничего удивительного. В саге Мельпомена, а она из марок одна из самых сильных. Потрепав Амико по плечу, Гет сжалился. — Идем. Я взял ложу. Буду рад видеть тебя в ней, мой друг. Амико едва обрадовался неожиданному предложению и послушно побрел за Гетом младшим, напоследок бросив грустный взгляд на короля. Раздались хлопки. На сцене появилась фигура в черном, с маской трагедии на лице. За ней из-за кулис бросилась пара фиков, но фигура уверенно отмахнулась от них и, дойдя до середины, выдернула говорильный шест. — О! Греческая маска! — воскликнула Фекла, не заметив недоумения короля. — Это же... Мельпомена?.. — Кто? — Марка... — Народ Джентинии... Перед вами стою я, Мельпомена, — прокричала ее степенство, и зал смолк во внимании. — Я пришла сказать вам, что обезумевший король Геттарион уничтожил Гильдию марок! — Что?! — Это невозможно! — Не может быть... — заголосили фики с разных концов зала. Постепенно зал накрыли возмущение, неверие, недоумение. Дженнарио поднялся с места, призвав к тишине, и Мельпомена продолжила: — В Сагу прибыли марки. Им насилу удалось бежать от лорда Дистопо! Гильдия сожжена дотла! По приказу Геттариона... Фекла вспомнила медный шпиль Гильдии. С марками Восьмая принцесса ни разу не встречалась — не было возможности, но ей было жаль. Она не понимала и тоже не верила, как и многие в «Сфере». Геттарион, конечно, показался ей королем-самодуром, но не до такой же степени. — Поклянись, что не врешь! — крикнул Дженнарио. Бирюзовые глаза-огни ярко вспыхнули. Гребниевый шлем будто ощерился. Король был не в себе, поняла Фекла. Взгляд ее случайно упал на адепта Модерато, и ей в голову пришла блестящая идея. — Сейчас! — бросила она, уверенно растолкав столпившихся в проходе фиков. — Фекла... — крикнул ей вслед Дженнарио, но Восьмую принцессу было не остановить. Она уверенно вцепилась в адепта. Да не в руку, как это было на Блаженных островах, а уложила ладони ему на лицо — так делала Фемена, когда решила «посмотреть» глазами Феклы. По телу прошел уже знакомый импульс, и зал «Сферы» исчез. Мачта корабля. Палуба, а еще розовая вспышка. — Ваше величество, — раздался голос Фем младшей, и Фекла обернулась. К ней спешила Фемена. Радостно она бросилась Фекле на шею. — Я знала, что ты сможешь наладить связь! — Фемена потрясла ее руку. — Я лечу к броду Синтаксиса! Ты меня слышишь? У тебя все хорошо? К броду Синтаксиса! — последнее, что услышала Фекла. Картинка сменилась, и вместо мачты показались деревья, а вместо палубы — река. Затрещали желтые косы. — Микс? — выкрикнула Фекла. — Хм. — Рядом заголубел Альтер. Он обернулся. — Мне кажется, я слышал голос Феклы. — Альтер! — Этот адепт... — Это я! — крикнула Фекла. Видимо, ее услышали. Стремглав к ней бросился Микс, утопая по колено в воде. — Если это ты... Мы почти у брода Синтаксиса! Монстры уже в Эфнете! Ты слышишь? Они напали на Другой замок! Картинка щелкнула, и перед Феклой возник шатер и склонившийся над чьим-то телом О'Слэш. — Ты должен поправиться, Соулмейт. Прошу тебя, — шептал он, умоляя. — Очнись! Опять картинка сменилась. — Вы уверенны, ваше величество, что это не ловушка? — Уверен. Я буду сражаться один на один. Из-за этой войны больше никто не пострадает, — крикнул окруженный лордами Геттарион. Вновь картинка переменилась. Видела Фекла руины, оставшиеся от Гильдии. Видела сидящих в темнице марок. Видела забитые книжные шкафы и серых котов. Внезапно перед ней возникли два красных огня, выглядывавших из-под тени серого плаща. — Опять ты! — сказали ей. — Артикль?! — вспомнила Фекла. — Он самый... — протянул Артикль и оглядел ее с ног до головы. — Удобная способность: смотреть за всем Эфнетом глазами адептов. Они повсюду. Ох... — Фекла ощутила дрожь. Сознание словно зарябило. — Тебя явно выбрасывает из этого тела. Я жду тебя. Нам есть о чем поговорить! Фекла закрыла глаза. Открыла их уже в зале «Сферы». За плечи ее тряс Дженнарио. Едва осев, Фекла оперлась на него. — Я в порядке! Она говорит правду, — сказала Фекла, кивнув на Мельпомену. — Что ты видела? — Плохо дело... Гильдия сожжена. В темницах полно пленных, но... Хуже... — тряхнув головой, Фекла отстранилась от короля и двинулась к сцене. Вскочила на помост. — Я обращаюсь ко всем! К жителям Джентинии, к жителям Эфнета, к тебе, Дженнарио. Я видела своими глазами: Гильдии больше нет, а Я-Ша уже в Эфнете. Все принцы стекаются к броду Синтаксиса, и если мы не сделаем того же — Эфнет падет! Мне нужна твоя помощь. Ваша помощь! — Фекла взмахнула рукой, почуяв волну воодушевления. — Если все не станут плечом к плечу против общей напасти — напасть нас и погубит. Ты хотел два дня? — обратилась она к Дженнарио. — Я говорю тебе — всему Эфнету нужна помощь сейчас! Помощь каждого. Твоя помощь, Дженнарио, — Фекла от чувств выхватила говорильный шест из рук Мельпомены и направила его на ярусы театра. — Кулак нам — совесть, меч для нас — закон. Вперед, смелей! Решится все сегодня: Не внидем в рай — так сгинем в преисподней!* — прокричала она, и зал грянул одобрительными возгласами. Сотни взглядов устремились на короля. От него ждали решения, и не через день, а сейчас. Долго Дженнарио буравил взглядом Феклу. — Джентиния выступит против Я-Ша, — прокричал он. — А как же Гильдия! — напомнила о себе Мельпомена, не понимавшая, что происходит и о каких Я-Ша идет речь. — Не бойся! — обернулась к ней Фекла. — Я, Восьмая принцесса, принцесса адептов Модерато, обещаю тебе... Твои друзья выйдут из темниц! Я об этом позабочусь, — уверила Фекла, не зная правда, как бы это провернуть. — Виновные будут наказаны. Мельпомене протянули руку, и, помедлив, она сжала ее в своей. Ее степенство обдало жаром и силой. Перед ней и вправду была принцесса — никаких сомнений, и Мельпомена обрадовалась. Наконец-то! Она и все марки обрели защитников. — Сага поднимает меч, — крикнул Дженнарио. — Поднять мечи! Поднять мечи! — закричали фики, и в воздух взмыли невесть откуда взявшиеся мечи, ножи, кинжалы. Король ринулся с места, и Фекла побежала за ним. Попыталась остановить, но вместо этого ее крепко ухватили за руку и потянули за собой. — Я возвращаюсь во дворец. — Я с тобой. — Да. — О-о-о... — протянул Гет младший, стараясь скрыть свое волнение. С опаской он оглядывался по сторонам — как бы с него не спросили за сожженную Геттарионом Гильдию. Чертова Мельпомена! Чертова Восьмая принцесса. Теперь и дураку ясно, что Дженнарио ни за что не поддержит Геттариона в войне против О'Слэша. Хуже того, двинется к броду Синтаксиса со своей многочисленной армией. А что если этих Я-Ша вообще не существует? А тут еще и сожженная Гильдия. Что там вообще в столице происходит?! Вестей о долгожданной победе над Голубым полуостровом не приходило, а раз так — Дженнарио нужно было отвлечь во что бы то ни стало. Гет младший взглянул на лорда Амико, будто на спасительную соломинку. Тот едва ли не заскулил, глядя вслед уходящим королю и Фекле. — Погляди, Амико, — вздохнул Гет младший. — Они уже держатся за руку! Кажется, о тебе забудут на ближайшие месяцы. — Это все из-за тебя! — шикнул милорд, подавленный и разгоревшейся войной, и изменившим их дружбе Дженнарио. — Конечно! — Гет приобнял его за плечо. — Но... Я бы мог тебе помочь. Эта Фекла мне и самому не нравится. Мы бы могли оказать друг другу славную услугу! Амико прищурился. Засомневался, но отчаяние и разгоряченные крики о грядущей войне подстегнули его, будто удар кнута. — Что ты предлагаешь? — спросил он, и Гет младший торжественно возложил руку на грудь. — Свою дружбу... Здесь и сейчас!