***
Из узкой горной расселины выскочил взволнованный розовый Микс. Оттолкнувшись от выступа искривленным копьем, он в один прыжок оказался подле своего синего и зеленого воплощений. Следом за ним на небольшое плато вышли пара мини-фиков, отправленных с принцем в разведку. — Никого! — отчитался розовый Микс. — Никого и ничего. Там ничего нет! — Ну и хорошо, — покачало шипящей головой синее воплощение. — Нет! Ты не понимаешь! Там. Ничего. Нет! Ни-че-го. — Что ты хочешь сказать? Вместо ответа три сущности в миг соединились в привычно-желтого Микса, оставив в ладони принца три маленькие сферы. Перед глазами его встала четкая картинка, и все стало понятным. Точнее, непонятным. Ущелье, в котором они вместе с Феклой сразились с чудищами и троллем, нынче пустовало. Там и вправду ничего не было. Остались лишь следы крови, вонь, а больше ничего. Ни тел, ни отрубленных частей монстров. Ничего! Будто того боя и не было вовсе. — Ваше величество! Нам бы завалить проход, как велел его величество Альтер, — проныл огромный макси-фик, накрывший принца тенью. — Да! Кивнув, Микс отступил в сторону, и группа из десяти макси принялась таскать валуны, заделывая щель в горе. Поправив перевязь на укушенной руке, Микс насупился. Зашипели его волосы-стрелы от пугающих и странных мыслей. Куда же делись все те поверженные чудища? Может, кто съел их тела? Вряд ли. Их было слишком много. Уж наверняка остались бы кости, хрящи, перья — что-нибудь в этом роде. Даже от укусившего его кентавра и то ничего не осталось! Ну не привиделись же им все те монстры?! Почесав место укуса, Микс подошел к краю плато. Там, над землей парил Альтер, разглядывавший свои владения. В лучах закатного солнца среди холмов Правок он выглядывал редкие караваны фиков. Оставляя свои игрушечные поселения, они шли в сторону Другого замка, волоча за собой многочисленные пожитки. За крепостной стеной куда безопасней, чем в маленьком увитом плющом домишке, к тому же никто не знал о том, были ли в горах другие проходы. Ведь как-то тролли проходили в Эфнет? Это еще предстояло выяснить. Отпущенные отряды разведчиков пока не вернулись, и, ничем не выказывая свою обеспокоенность, Альтер едва поводил полупрозрачными руками по воздуху. — Они исчезли! — проговорил поравнявшийся с ним Микс. — Пух и все! Словно их удалили. Странно... — Обернувшийся вполоборота Альтер ничего не ответил. — И где сейчас Фекла? Как думаешь, она уже добралась до Мудрых скал? — Нет, — бросил через плечо Альтер и вдруг закоптил голубым. — Что-то случилось. — Что? — Не знаю. Но мои фики — Така и Конец... Их удалили. — Т-ты... — Микс в мгновение опешил, отчего его волосы поднялись концами кверху. — Ты уверен? — М-м-м, — Альтер с грустью промычал в ответ. — От меня будто частичку отщипнули. Две частички, — поправил себя Альтер, легонько коснувшись круглой дыры в груди. — И что же с Феклой? — Даже не знаю. Ты ведь читал письмо от Геттариона! Он хочет, чтобы мы выдвинулись в столицу и поддержали его. — Что же делать... Что же... Тут ведь такое! — Микс вновь запричитал и от тяжелых мыслей сжал больную руку в кулак. Тупой болью отозвалась почти зажившая рана, но принц лишь самоотверженно закусил губу. Они попросту не могли оставить свои земли, свои фики, зная о надвигающейся опасности. — Ну уж дудки! Мы не поедем в столицу! Не знаю, что случилось, но Фекла наверняка что-нибудь придумает. Она умная и драться умеет. Микс и Альтер испуганно оглянулись на расселину. Оттуда донесся подозрительный зловещий гул. Видимо, сквозняк блуждал между скалами. — Ты ведь не хочешь послушать Геттариона?! — Нет, — засиял белизной Альтер. — Мы будем защищать наши фики! А вся их война с О'Слэшем — обычное дерьмо. Они всегда были баранами. — Да, дерьмо! — по-глупому ухмыльнулся Микс. Закатный луч вдруг упал на принца, и, став полупрозрачным, Альтер отбросил радужную тень на землю — семицветную, как Великий цветок. Да! Они должны были уберечь своих людей, и преисполненные воодушевления оба принца оглянулись на щель. Враг не должен был пройти и навредить их фикам, а потому, преобразившись, каждый из них принялся помогать. К черту Геттариона. К черту О'Слэша, и все же оба ненароком поглядывали на юг, вспоминая о Фекле.***
Оперевшись на парапет балкона, О'Слэш посмотрел вдаль. С мыса Стенаний ему открылся вид на бушующую морскую пучину. Черную. Едва посеребренную луной. В темноте наступившей ночи затерялись очертания, и все смешалось в одну кучу: небо, земля, замок. Соленый ветер обдувал лицо, неистово трепал темно-синие волосы тана и дергал за край килта. С ревом дробились о черные скалы волны и отступали назад. В завывании том слышался бравурный голос, призывавший на войну, и О'Слэш чувствовал томящее воодушевление. Вскоре все окончится. Когда тан Голубого полуострова провозгласит себя верховным королем Эфнета, он первым делом нарушит эту убогую традицию натуральности лишь одной направленности. Что делать с Геттарионом, тан еще не решил, но О'Слэш не сомневался в одном: его дело — правое. Справедливо ли осуждать кого-то за его природу? Нет. Безусловно нет. Какая разница кого ты любишь (тем более в Эфнете), но для кого-то разница есть, и большая. Для Геттариона. О'Слэш до сих пор помнил, как его и его фиков изгнали из Долины Романов, едва они попытались облюбовать южное побережье Проложного озера. Не в открытую, а исподтишка. Их стали клеймить позором, порицать, высмеивать. После жечь дома, красть скот. Даже колодцы — и те травили! Стоило лишь кому-то появиться из людей тана в столице — их гнали по всему городу до самых Красных ворот. И ведь, зверея, верноподданные О'Слэша отвечали тем же. Расправы становились жестче, беспринципнее. Сколько тогда препирательств и споров выслушали рыцари и лорды в Созидательном зале! И ведь Геттарион каждую стычку выворачивал в свою пользу. Зеленая глиста! Не вытерпев, великий тан увел своих людей сюда, на Голубой полуостров — край куда более суровый и непокорный, — но Геттарион не утихомирился и тогда. Он захватил столицу, стал верховным королем и даже пытался выставить патрули на Смешанную реку, чтобы никого не выпускать с полуострова. Он ведь даже запретил торговлю и перемещение лордов к своим же фикам, а все потому, что они — подчиненные О'Слэша! Война между ними могла случится уже тогда, но тогда вмешались Фемена, Артикль и Дженнарио... Дженнарио. О'Слэш вспомнил бирюзовый гребень, страсть по чаю и два вечно пылающих из-под тени шлема огня. Дженнарио... Пожалуй, единственный из Семи принцев, кто мог сокрушить их обоих. О да! Если кого Геттарион и О'Слэш и боялись, то именно его — покорителя мечей, морей и зверей. За спиной послышался шелест, прервавший тяжкую думу, и О'Слэш обернулся. Игриво покачав головой, ему улыбнулась пожаловавшая в покои тана леди Романта. Высокая, стройная. Руки ее обрамляли многочисленные браслеты, донельзя вытягивавшие изящные предплечья. Голубое атласное платье переливалось на свету, едва шебурша складками. На плечах Романты блестел расшитый серебристыми нитями наплечник-воротник, смыкавшийся на шее. Сразу под ним светились белизной аккуратные груди, едва не выпрыгивавшие из заниженного декольте. Горели медью уложенные крупной волной волосы, и тан невольно задумался: красивый цветок — все равно красивый цветок, даже если он из чужого сада. — Чудесная ночь, ваше величество! Ничего не ответив, О'Слэш вдохнул терпкий морской воздух и вернулся в покои. Огромный камин, зиявший в стене словно пасть огромного чудища, полыхал синими всполохами, отбрасывая причудливые блики на убранство покоев. Мерцали вышивкой висевшие по стенам гобелены. Приветствуя тана, закричал синий орел, вцепившийся мощными лапами в чугунную жердь-подставку. От его крыльев да человеческих фигур на резной длинный стол легли продолговатые тени, покрывшие принесенный слугами ужин: сыры, мясо, овощи и вино. Преимущественно холодное. Не спеша тан расправил плечи и сбросил на близстоящий сундук меховую накидку. Зачерпнув из огромного серебряного блюда горсть голубики, О'Слэш разом отправил ее в рот и сел в кресло. Романта уселась напротив. По обыкновению без спроса. — Что же дальше? Когда ты собираешься выступать, могучий тан? — В самом скором времени, — О'Слэш яростно провел языком по зубам, избавляясь от мякоти и мелких зерен. — Я не могу допустить, чтобы Геттарион собрал под своими знаменами остальных. Если он только объединится с Дженнарио... — тан не договорил и вновь потянулся к блюду с голубикой. И на кой черт, спрашивается, Дженнарио объединяться с Геттарионом? Кто знал! — Думаешь, почему я схватил эту девчонку? — Ах, да! Бедняжка, — ахнув, Романта наигранно потупила взгляд. — Злостная шпионка! Сир Рэйпист, наверное, вне себя от радости. Редко, когда удается выцепить такой цветочек на Голубом полуострове! — И тан, и миледи усмехнулись шутке. — Как ни крути, Рэйпист немного зеленый... В смысле предпочтений. Как-то он сказал мне: «В силе над женщиной есть что-то первобытное, да и всегда можно видеть лицо». Хм. Понятно почему он предпочитает... — Мне все равно. Сейчас он на моей стороне, как и остальные. — Еще одна горсть ягод исчезла во рту О'Слэша. — Мы должны отстоять свое право. Раз и навсегда. Мы... — Мы? Кто это мы? — прервав тана, Романта вдруг разразилась прерывистым словно струнное пиццикато смехом. Подставив руку под голову, она кокетливо покачала носком туфли, выглянувшей из-под платья. — А ты еще наивней, чем Геттарион. Как ты думаешь, почему рыцари и лорды последовали за тобой, О'Слэш, разделившись ровно пополам? — Не пополам. Некоторые скрылись в Джентинии и в Мудрых скалах, — заметил тан, но Романта лишь снисходительно прикрыла глаза. — Их можно пересчитать по пальцам, милый тан. Да и чего ты ожидал от сира Ау и О'Оса? Они всегда делают все наоборот. Экшн, Эсперименто и Контемпо* также не от мира сего. Романта раскинула руки по подлокотникам, и ее запястья перелились задорным звоном браслетов. О'Слэш так ничего и не ответил. Ухватившись за наполненный ключевой водой кубок, тан откинулся на спинку стула и, тяжело вздохнув, отпил. Пригладив волосы, Романта оглядела покои и вновь заговорила: — Каждый из лордов и рыцарей подвержен своему званию как смертному греху. Мы это не контролируем, и никто нас в этом не обвиняет. И не важно, будь то изнасилования сира Рэйписта или дурацкие шуточки Хумора. Это — правило Эфнета, — Романта улыбнулась, и в улыбке ее синими бликами отобразились мелкие зубы-жемчужины. — Так скажи мне. Если мы и так имеем все, что хотим (да еще и безнаказанно), зачем нам понадобилось следовать за королем-мятежником? Ради свободы и равенства? Правда? — Зачем же по-твоему? — Все просто: личный интерес да жажда по чему-то захватывающему! — подавшись вперед, Романта зашептала. — Всем до чертиков надоело сидеть в Созидательном зале. Каждый из нас наделен своей силой, и нынче каждому хочется себя показать. Той же леди Ангст и лорду Дарку, Виоленто и Гуро. Той же леди Истори. Уж больно скучна стала жизнь в Эфнете, и ваша заварушка — блестящая возможность размять кости. Даже для меня. Хотя... Я обычно не скучаю. Романта провела рукой по шее, спустилась к ключицам и едва коснулась ложбинки меж грудей. Жест вышел кокетливым, мягким. Словно кошачий. В светло-голубых глазах засветилась наивная романтичность. Пахнуло нежным флером — легкой примесью ландыша и цитруса, но тан остался безобразно равнодушным. Он прекрасно знал все эти уловки. О'Слэшу даже стало жаль — такой спектакль пропадал за зря! Окажись на его месте кто из «зеленых», как их назвала Романта, тот бы обязательно купился на эти женские штучки. Увы, тан Голубого полуострова был исто «голубым». — Кто бы из вас ни победил, мы все равно будем служить ему из Созидательного зала, как делали прежде. Мне жаль тебя огорчать, но не думай, что тебя поддержали ради идеи равенства, — Романта приставила палец к краю губ и похлопала пышными ресницами. — И зачем же последовала ты, Романта? — погодя усмехнулся О'Слэш. — Где твой личный интерес? Признаюсь, я очень удивился, когда Соулмейт донес мне о твоей лояльности... — Ничего удивительного. У нас с тобой много фиков, тан. — Можешь не лгать мне, — О'Слэш посмотрел на миледи исподлобья. Лицо его озарила полуулыбка. — То, что Истори и Виоленто хотят помахать мечами, мне понятно. Но твоя сила иная... Она сродни силе Драмы и лорда Амико*. Ваши силы куда действеннее в мирное время. Ну! Чего ты хочешь, Романта? Где твоя выгода? Признавайся, плутовка... Уж не собралась ли ты меня соблазнить? Ха-ха, — тан засмеялся, запрокинув голову. — Слышал, попытка очаровать короля Дженнарио вышла тебе боком. Здесь тебе тоже ловить нечего. Хотя признаюсь, твое общество вполне сносно. Леди Романта едва прищурила глаза. Слова тана, как и его самоуверенность, ее задели. Женщине неприятно слышать о своих поражениях, как свершенных, так еще и не свершившихся, а Романта была женщиной до мозга костей. Мгновенно ей припомнилось неудачное путешествие во дворец Саги, к королю Дженнарио. Она и вправду прибегла ко всем своим силам, чтобы соблазнить короля интереса ради. Миледи даже попыталась опоить его своей кровью, дабы усилить свой романтичный морок, но... Вместо страстной ночи его величество Дженнарио выставил ее вон, пригрозив в следующий раз отдать на растерзание похотливым сатирам. С тех пор принц и миледи встречались очень редко и, как правило, в присутствие кого-нибудь из трех консулов: Гета, Слэша или Фем младшей. — Дженнарио слишком принципиален, — помолчав, проговорила Романта. — Моих сил не хватило, но, говорят, он месяц пролежал в кровати, не зная, как избавится от своего недуга. Поверь, тебя соблазнить легче, тан. Если бы я этого хотела, я бы это сделала. Даже если бы мне пришлось обратиться мужчиной. — Как же Геттарион? — с вызовом спросил тан. — Что «Геттарион»? — с вызовом ответила леди. — Иногда мы спим в одной кровати. Как ты и Омега. Ты и Соулмейт? Давняя интрижка, затянувшаяся и порядком приевшаяся нам обоим. Увы, в повседневности таится смерть романтики... Поэтому мы с удовольствием ходим на сторону, — Романта пренебрежительно пожала плечами. — Уволь меня от подробностей! И кстати, на вопрос ты так и не ответила. Поджав губы, миледи дотянулась до блюда с ягодами и, окинув О'Слэша с ног до головы, задержала насмешливый взгляд на пушистом спорране. За ее спиной на жерди вдруг заходился синий орел, ударивший пару раз крыльями. От его оперения отделилось пара искр, и, лишь проводив их взглядом до потолка, Романта обернулась к тану. — Понимаешь ли, — медленно она принялась закидывать в рот по ягодке, — порой все это спокойствие, путешествие по резиденциям в поисках своих фиков надоедает. Их истории порой повторяют друг друга, да настолько, что рвать охота. Ах, простите, — Романта театрально закатила глаза. — Это было не романтично! Ты прав... Моя сила другая. Это сила влияния и настроения — сила, от которой питаюсь я сама, но и мне хочется куда более сильной подпитки! В этом вашем противостоянии я могу разыграть потрясающий спектакль, окутанный романтикой войны, разлуки. Милый Гетти явно не ожидал, что я предпочту тебя... — Жаль, что я ушел раньше, — посетовал О'Слэш. — Видеть его лицо в момент твоего предательства! У-у-у. Любо-дорого посмотреть. — Романта лишь улыбнулась. — Поддержав тебя, я выиграю в любом случае. Если Геттарион победит, я с повинной головой паду перед ним на колени и смиренно попрошу о ссылке, казни, тюремном заключении. Возможно, Геттарион даже накажет меня, а потом сам же приползет на коленях с заверениями о том, что жить без меня не может! — миледи довольно закусила нижнюю губу. — Если же победа будет на моей стороне? — Опять же, — Романта равнодушно повела плечами. — Ты же не собираешься его убивать? — Принца нельзя убить, как бы мне не хотелось. Но признаться, — О'Слэш поцокал языком, — ...на денек я бы отдал его в руки Гуро или Бе Де Смо. Конечно... Если Рэйпист окажется рядом, я бы мог унизить Геттариона еще больше, поимев его в буквальном смысле, но, боюсь, подобного надругательства Гетти точно не переживет. — Что ж... — Романта сладостно ахнула. — Я стану той, кто придет к нему в темницу и будет зализывать раны. — Думал, этим занимается лорд Херткамфорт*, — заметил О'Слэш, но леди Романта его не услышала, утонув в собственных фантазиях. — ...Возможно, я устрою ему побег, и вдвоем мы убежим на край земли. Разве это не романтично? Скажи мне? Два влюбленных странника, убегающих от опасности и скрывающихся в прибрежной лачуге! — О'Слэш безучастно поморщил нос. — Романтично. А пока с ним дорогая Драма. Поверь мне, ей сейчас тоже хорошо. — Дорогая Драма, — повторил тан, на мгновение переняв манеру Романты. — Говорят, вы с ней неплохо отдохнули на Блаженных островах? — Хм. Тебе рассказать в подробностях? — Для того, чтобы этот рассказ вышел увлекательным, мне придется позвать лорда Гендерсвитча*. Или же ты сама сменишь пол своим героиням? Не забудь о характерах! — О'Слэш назидательно поднял указательный палец. — Ласкающие друг друга девочки отличаются от ласкающих друг друга мальчиков. Наигранно вспыхнув, Романта запустила в тана оставшейся в ладони голубикой. — Ты в своем репертуаре. — Как и ты, — ухмыльнулся О'Слэш, стряхнув с себя темные ягоды. Он едва себя сдерживал, чтобы не засмеяться в голос. Прагматичность лордов и леди тана нисколько не волновала. Более — была ему на руку. Человека, ищущего выгоду, легче привлечь на свою сторону. Забавный у них вышел разговор. С Романтой всегда было легко, и все же О'Слэш отчасти посетовал — Романте ничего не стоило хоть раз обратиться рыженьким юношей и остаться на пару ночей в Вольном замке. Он бы***
Едва стихли шаги, сир Рэйпист задрал голову и улыбнулся, выставив вперед по-хищному острый подбородок. В стоявшем неподалеку корыте рыцарь зачерпнул ведро воды и прихватил кусок ткани с пола — порванное белье пленницы. Взмах. Всплеск. От холодной воды Фекла вся встрепенулась и пришла в себя. Не дав опомниться, Рэйпист запихнул ей кусок ткани поглубже в рот и потрепал за щеку. Фекла что-то замычала в протест, но довольный рыцарь лишь прижал ее голову к своей груди. — Тщ! Мы же не хотим, чтобы ты сказала что-то не то? — обхватив девушку за талию, Рэйпист крепко обнял ее и шумно втянул в себя нежный запах тела, отдавший чем-то пряным. Прикусив губу, он до боли сжал ее ягодицу. — Ах... Знаешь ли, когда я пошел за О'Слэшем, я предвидел море насилия и изнасилований. Но я даже представить не мог, что все случится так скоро. И ведь посмотри какой лакомый кусочек мне достался. Привязанный и беспомощный! Крепко ухватившись за девичьи щеки, Рэйпист медленно слизал прыснувшие из карих глаз слезы. Вспоминая, какой гордячкой выставила себя Фекла на перешейке, рыцарь блаженно заурчал. Обламывать горделивых сучек было вдвойне приятнее. Рука его исчезла между бедер Феклы и уверенно коснулась нежной плоти. Вновь раздалось мычание. В этот раз жалостливое, просительное, но рыцарь одухотворенно улыбнулся — мольбы о пощаде были для него словно музыка. Затрясшаяся Фекла попыталась отбрыкнуться, ударить его ногой, но Рэйпист лишь ухватил ее под коленом и, закинув длинную ногу себе за поясницу, притянул к себе. Рука его беспрепятственно прошлась по внутренней части бедра и коснулась лона. Рэйпист прильнул к девичьей груди и вдруг укусил. Насладившись девичьим визгом, он припал к бугорку и принялся ласкать его. Фекла взвыла. Она знала, что с ней хотят сделать. Знала и то, что ничего не может сделать в ответ. Напрасно Фекла пыталась вырваться. Ей мешали кандалы и крепкие объятия насильника. Напрасно она кричала и просила прекратить — ее никто не слышал. Ударить ногами своего мучителя у Феклы также не получалось, а от ее попыток сопротивляться издевавшийся над ней рыцарь лишь распалялся еще больше. По всему телу Фекла ощущала блуждавшие руки, оставлявшие, как ей казалось, черные следы грязи. Грубые поцелуи прожигали кожу. Невольно она старалась сжать бедра, но Рэйпист лишь довольней ласкал ее рукой, до боли сжимая молочные бедра. Выхода не было. Сопротивление сходило на нет. Фекла чувствовала себя безумно вымотавшейся. Минуты для нее обратились часами, и ей до сих пор не верилось, что изнасилуют нынче именно ее. Когда Фекла читала о подобном, будучи еще на Великом древе, ей становилось неприятно, грязно, стыдно. А тут... Фекла попыталась боднуть Рэйписта лбом, но увернувшийся рыцарь лишь усмехнулся и довольно шлепнул ее по бедру. Всхлипнув, Фекла задрала голову. Она не хотела видеть, не хотела чувствовать. От поругания ее отделяли лишь считанные секунды. Прижавшийся Рэйпист впился в ее шею и ухватился за ремни на своих черных штанах. Выпучив глаза, Фекла задергалась от испуга и вдруг заскулила. Наслаждаясь беспомощностью своей жертвы, Рэйпист вновь провел рукой меж девичьих бедер и нырнул ладонью в узкие брюки. Фекла почувствовала его возбужденную плоть. Близко. Слишком близко. Она зажмурилась. Рыцарь шептал ей какие-то сальности, а она не слышала, содрогаясь всем телом. Задрав голову, Фекла увидела три золотые звена браслетов, данные ей Букой, и вспомнила. Обхватив коленями Рэйписта за талию, она скорее подтянулась на кандалах. — Что ж... Можешь усесться на член поудобнее. Ты же девица. Да? — решив, что прав, Рэйпист шумно ахнул от удовольствия. — Что ж... Извини. Нежным я не буду. Рыцарь утянул девушку вниз, но Фекла успела ухватиться за браслет. Зажав его пальцами, она мысленно взмолилась, и от щипка золото вдруг обратилось пылью. И Феклу, и Рэйписта накрыла золотая дымка, а после... Раздался взрыв.***
Развалившись в кресле, О'Слэш запрокинул голову и прикрыл глаза. Военная кутерьма утомляла, но еще больше утомлял страх оступиться. Что если Геттарион окажется умнее, расчетливее, сильнее? Нужно было подумать о многом. Любым способом ослабить врага. Уж больно ставки были высоки. Погрузившийся в свои мысли тан не сразу заметил — в покоях он не один. В этот раз к нему пожаловал лорд Соулмейт, сменивший ушедшую Романту. Раскрывший глаза О'Слэш вяло улыбнулся и окинул милорда с ног до головы. Высокий, ладно скроенный Соулмейт улыбался ему в ответ. Весь его костюм пестрил мелкой вязью различных символов и знаков. На подбородке красовался маленький темный ромбик — необычайно ровное родимое пятно. Скулы украшали плавные вензеля, закручивавшиеся в спираль. Из-под молочной длинной челки на тана глядели красноватые глаза альбиноса, преданные и вдумчивые. Мизинцы Соулмейта опутывали красные нити, которые он часто одергивал от излишней нервозности или смущения. — Несчастный лорд Омега едва ли не слезы льет, — прошептал Соулмейт. Тан поманил его к себе рукой, и милорд наскоро припал перед ним на колено. — Мне позвать его и утешить? Соулмейт ничего не ответил. Аккуратно он коснулся руки тана и, получив разрешение, придвинулся поближе. Милорд уложил светлую голову на колючую ткань килта. Прикрыв глаза, лорд Соулмейт поцеловал благословенную ладонь и глубоко вдохнул, стараясь уловить многогранное сплетение различных ароматов. — От тебя всегда пахнет голубикой. И немного хвоей. — Когда я слышу подобное, ощущаю себя омегительно... Омежно? — переспросил сам себя тан. — Не важно. — Но это правда! — Соулмейт оперся ему на колено и взмахом, вроде случайно, сместил спорран вбок. Словно змея его рука проникла под килт, и тан ухмыльнулся. — Или мне соврать о мужицком запахане, слышном за версту? М? Ты слишком напряжен в последнее время, мой принц. — И с чего бы вдруг? Да? — насмешливо спросил О'Слэш. Соулмейт задрал край килта и коснулся губами напряженного бедра. Он поднялся выше, и, наблюдая за его уверенными движениями, тан вновь запрокинул голову на спинку резного кресла. Почувствовав приятную волну, прошедшую от низа живота, О'Слэш прикрыл глаза и поджал губы. — Расслабься. — Надеюсь, они что-то выяснят у девчонки, — помолчав, промурчал тан. — На ней особый знак, О'Слэш. Та кошачья лапа, да и... — Не отвлекайся, — не глядя, О'Слэш провел рукой по молочным волосам Соулмейта. Его языку можно было найти куда более приятное употребление, чем пустая болтовня. — Знаешь ли, с членом во рту не очень удобно разговаривать. — А ты ко мне разговаривать пришел? — усмехнулся О'Слэш. Ласково улыбнувшись, Соулмейт прильнул губами к возбужденной плоти, и тан и вправду позволил себе расслабиться. — То-то же. Голова его вдруг стала тугой. Мысли испарились. За спиной тихо трещал камин, и порядком утомившийся О'Слэш провалился вглубь себя, поддавшись приятным ощущениям. Ночь вступала в свои права, позволяя поддаться усталости и наслаждению. По коже сотней игл прошли мурашки. Стиснув зубы от мощной волны, пронесшейся по телу, тан не сразу расслышал скорый стук в дверь. — Ваше величество! — прокричал консул. Кажется, стучал он достаточно долго. Соулмейт поднял голову и, утерев губы тыльной стороной ладони, недовольно прищурился. Тан, видимо, тоже разделял его недовольство, а потому милорд пренебрежительно фыркнул. — Отошли его. Он — твой консул. Может справиться и без тебя. Хотя бы ночью... — Не изводи меня ревностью. Хоть ты... — цыкнул на него О'Слэш и, оправив килт, крикнул Слэшу младшему. — Войди! — Ваше величество... — вместе с консулом ввалились сир Гуро и Бе Де Смо. Слэш младший весь взъершился от волнения. Тан нахмурился — его консул был не из тех, кто так просто поддается истерике, а нынче на нем лица не было. — Ваше величество! — В чем дело? — Эта девушка. Фекла! Она убила фика, который был с ней. — Быть не может! — изумился так и не поднявшийся с пола лорд Соулмейт. Обескураженный О'Слэш вскочил с кресла. — Даже если она принцесса... Такое никому не под силу! — Я сам видел, — из-под белой маски сира Гуро раздался приглушенный голос. — Фик исчез на моих глазах, ваше величество. А прежде она шептала какое-то заклинание. Бе Де Смо подтвердит мои слова. Быть может, это ее особая сила? Как ваша? — Тц... — цыкнув, О'Слэш потер шею. До конца он не верил, но смысла врать своему тану ни консулу, ни Гуро и ни Бе Де Смо никакого не было. — Только этого не хватало. Где она? — С ней остался Рэйпист. — Вы — идиоты! — взорвался О'Слэш. — Приведите ее скорее сюда. Я надеюсь, он не отодрал ее во все щели! Едва тан договорил, пол и стены вдруг затряслись. От дрожжи со стола опрокинулось серебряное блюдо, и голубика высыпала на пол, забившись в щели между каменными плитами. Удержав равновесие, О'Слэш бросился на балкон. Там, в свете луны мелькнуло серебряное облако, вылетевшее из образовавшейся в стене дыры. О'Слэш ахнул. Стены Вольного замка были прочны, а тут осыпались словно песчаные. Серебристое облако ринулось в море и исчезло, засветившись под толщей воды. Тан Голубого полуострова только и видел как к горизонту под водой пронесся светящийся шар, и, догадываясь о том, что произошло, О'Слэш со злости ударил кулаком по парапету. — Фениче! — прокричал тан. Повинуясь команде, со своего насеста к О'Слэшу ринулась проснувшаяся птица. Собрав крылья, синий орел последовал вслед серебряному облаку, и тан еще долго провожал их взглядом. Потрепав волосы, отчасти обескураженный О'Слэш оглядел дыру, появившуюся в стене замка, и вернулся в покои. — Выясните, что именно произошло. Приведите ко мне Рэйписта, если она не убила и его заодно. — Д-да, ваше величество, — невпопад ответили рыцари и лорды. Переглядываясь друг с другом, они явно искали того, кто пойдет в пыточную первым, но никто из них так и не решался. — Вы еще здесь?! — рявкнул тан, и, склонив головы, консул и остальные ушли. Остался лишь Соулмейт, но и его О'Слэш выпроводил вон. Глубоко вздохнув, тан попытался успокоиться. Ему нужно было подумать, и как назло, подумать нужно было о той девушке — Фекле, восьмой принцессе, убийце фика... А что если она может убить и лордов? Принцев? Каждый из принцев был наделен своей особенной силой. Что, если ее была столь разрушительна? Как назло тан вспомнил: адепты Модерато не тронули ее. Что если Фекла не была принцессой фиков, а повелевала адептами? Да... Это бы с легкостью объяснило, почему она обладала схожей с ними силой. Тогда в бою ее меч выпустил какие-то ленты, скрутившие некоторых лордов. А теперь и заклинания... Кто знал, на что она была еще способна. Как? Как она это сделала?! Кто знал, насколько эта Фекла могла быть опасной или... Полезной? Кто знал! Блуждая из стороны в сторону, тан давил просыпанные на пол ягоды, но ему было все равно. Что это за серебряное облако? Не вытерпев, О'Слэш быстрее ринулся в пыточную. Сам.***
От рассветного солнца небо выкрасилось в розовый, и вспыхнувшие из-за горизонта лучи отбросили лиловую тень на песчаный берег. Тихо шелестели волны. Будто шептались. Загудев, одна из них вынесла на песок Ученого кота и Феклу, а также меч-перо и доспехи, прихваченные из темницы Вольного замка. Вышедший из пены морской Бука недовольно отряхнул лапы от набившегося между подушечками песка. Серебристая шерсть его слиплась от соленой воды, и кот весь встрепенулся, постаравшись разом избавиться от неугодной влаги. Золотистым ореолом его окружили мелкие как бисер капли. Песок просел под тяжестью лап. Над берегом пронесся крик, и краем глаза Бука увидел синюю птицу, парившую над ними. Синий орел решился было спикировать на кота, но взъершившийся Бука припал к земле и издал небывалой силы рык. Орла сбило потоком ветра и, хлопнув крыльями, он полетел назад, еще долго слыша за собой грозное шипение. Все стихло. Вновь над берегом повис размеренный шелест волн. Поведя ушами, Бука украдкой посмотрел на Феклу. Сжавшись, она лежала рядом на песке. Без сознания. Нагой. На спине и бедрах ее рдели косые следы от побоев, и Бука покачал головой. — Ах! Фекла. Не по уставу, — недовольно промурчал кот. — Я же сказал: использовать разумно! Почему ты не позвала меня раньше! Так ничего и не ответив, выбившаяся из сил Фекла продолжила лежать на песке. Усевшись рядом, Бука провел хвостом над ее покалеченным телом, и будто по приказу на свое место вернулись бумажные латы, птерюгес и наплечник. Море услужливо поднесло к Фекле меч-перо, крылатую диадему, сапоги и наручи, и Бука заметил как дрогнул девичий мизинец. Склонившись, кот лизнул Феклу в щеку. Толкнул холодным носом и едва прикусил за ухо. Фекла поморщилась, но глаз так и не открыла. Ничего. Теперь она была в безопасности. Вдалеке послышались голоса. Кто-то шел на берег и явно торопился. К ним. К ней. Здесь миссия Ученого кота была окончена, и, подпрыгнув, Бука растворился в воздухе. Лишь блеснул напоследок его белоснежный оскал, сверкнули на Феклу изумрудные глаза, да остались на песке крупные кошачьи следы. Вскоре их смыло морем, а над телом Феклы склонились тени.