По ту сторону кожи

Тириону было достаточно только взгляда, чтобы Санса забыла, как дышать. Чтобы вновь оказалась на целые годы (целую жизнь) назад, раздираемая этими глазами, как было на их свадьбе, было в их первую брачную ночь и все последующие, стыдливые, удушливые и липкие, когда Санса дрожала и боялась всей кожей, когда еще не обросла волчьей шкурой и не научилась выпускать когти; между ними повисают годы. - Леди Винтерфелла, - Тирион даже улыбается, а Санса крепче кутается в мех, пережеванная этим кровяным потоком воспоминаний и образов, оживших в морозном воздухе. – Ты прячешься за учтивостью, как за крепостной стеной. – Учтивость – доспехи дамы. – Я твой муж – со мной тебе доспехи не нужны. - Мы не виделись со свадьбы Джоффри, - Тирион изучал ее взглядом, а Санса стояла, напряженная до судороги в пальцах, и между ними расстилалась вечность, наполненная пылью, теплом и вином, вечность, которую они обещали друг другу перед богами и прожили порознь. - Ужасная история. - В ней было и хорошее, - Санса улыбнулась изъеденными губами, бросая негромкие слова в стылый воздух, послушно льнущий к ее коже. - Простите, что ушла тогда. Она смотрит на него, ощупывая глазами новые шрамы, рубцы и ожоги, незнакомые, которые она не знает на ощупь, и жалость внутри Сансы разрасталась, затапливая болезненными толчками в сокращающемся горле. - Тебе... могло бы быть хорошо со мной. - Мы оба выжили, - Санса пережевывает и давит на корню языка все, что могла бы сказать. Любые слова повисли бы между ними, раздираемые северным ветром, нашедшие бы отклик где-то под слоями мышц и костей - но что потом? Они никогда не любили друг друга, но Санса уже знала, что браки строятся не на любви - (вы были моим лучшим мужем) - Тирион был единственным, за что она благодарила бы Юг и Серсею, разодравшие ее на куски мяса и шкуры. Молчание между ними звенело льдом, но Сансе было тепло - Тирион был Ланнистером, с которого войны и битвы ободрали всю позолоту, в волосы вплелась седина, а одежда была черной, как у самой Сансы - на Севере все облачались в темноту. - Многие недооценивали вас, - Тирион прикипает взглядом к ее лицу, избледненному, костистому, и Санса вскидывает подбородок. Его голос хриплый, негромкий, но пробирает где-то на уровне внутренностей, завязанных узлом, - Большинство из них мертвы. И Санса позволяет себе улыбнуться, когда уходит. Между ними всегда лежали годы.

_____

- Мне казалось, мы были близки к соглашению. Её голос звенит серебром и пеплом, Дейнерис - хрусталь и жемчуг, совсем не северная красота, затянутая в кожу и шерсть. - Тирион хороший человек, - невпопад откликается Санса, пережимая раздражение и злость горловым спазмом. Дейнерис зыбливо звенит своими косами и своей короной, разливает почти лунный, болезненный свет, а рубцы между ними двумя заострялись, раздирая внутренности до кровавых ошметков мяса. - Зря он доверился Серсее. Она стекленеет искривлением губ, вцепляясь взглядом в Сансу, пока та откладывает пергаменты, но после поднимает голову и встречает Дейнерис сквозным ударом холодных глаз. - В таком случае, вы тоже, - и задумчиво тянет, обгладывая свои слова, - В семьях все непросто (особенно если ты хочешь своего брата). Дейнерис не слышит штормящий ветер, сквозивший между прогнивших рёбер Сансы, но откликается на него внутревывернутыми судорогами в белых пальцах, интуитивно, безошибочно. - У нас с вами много общего. Мы обе знаем, какого править теми, кто не склонен принимать главенство женщин. И, насколько я вижу, мы неплохо справляемся. Но мы с вами не в ладах. Почему так? Санса вскинулась, раздираемая всем этим теплом, жаром, который оставляла Дейнерис на ее теле. Она сама была огнем - но северным, затянутым морозью кожи, облаченным в снег и бури. Ей здесь не место, - думала Санса, а слова Дейнерис вскровенялись на ее пальцах, - она уничтожит Север. Уничтожит меня. Дейнерис оцарапала Сансу взглядом, влезшим под своды реберной клети. - Ваш брат. И Сансу выворачивает пережеванными внутренностями, свернувшимися в застывший кровавый поток. Огонь и кровь. Санса давится словами: - Он любит вас, вы знаете (и отдает вам мой дом и меня, мои куски и мой прах, и вы оставите руины на моих костях, потому что Джон любит меня, всегда только меня). Мужчины творят глупости ради женщин. Ими легко манипулировать (я знаю как, и ты тоже знаешь). Дейнерис могла быть драконом, огнем и пламенем, но на Севере им не было места - здесь была Санса и ее личный, влившийся в прохудившиеся легкие холод, схватившийся наледью в глубинах хлипкого горла - на Севере всегда были только Старки. И Дейнерис чувствовала это, пряча теплый, мягких страх в обожженных складках век - и вгрызалась в Сансу клыками. - Я воевала за престол, пока не встретила Джона. И вот сейчас я здесь, за полмира от своего дома, сражаюсь рядом с Джоном в его войне. Скажите, - и Сансу пережевывает обезображенными образами, скалящимися ей в лицо, - кто кем манипулировал? Я, - думала Санса, выжимаемая внутриутробными хрипами и стонами, - его война - всегда за меня. Ее улыбка разливается кровоподтеком по белому лицу неловкими штрихами - внутри поднималось что-то мутное, гадкое, словно бы оставленное пальцами Рамси, раздвигающими гнилые кости - Санса знала, что это - Джон. - Надо было поблагодарить вас, когда вы прибыли на Север. Я тогда ошиблась. И с ужасом давит тревожную пляску ознобливых пальцев, по верх которых Дейнерис стелет тепло своих рук, вгрызшееся огнем в переплетение сухожилий. Санса вбивается в ее глаза опаленной густотой мороза и все же говорит: - Что будем потом? Дальше. Что будет с Севером? Его отняли у нас и мы вернули свое. Мы сказали, что больше не склоним колено ни перед кем. Что будет с Севером? И когда Дейнерис молчит, Санса стынет новой, промерзшей уверенностью - Север останется с ней. Как и Джон.