Полезное приобретение

      В таверне был достаточно приглушенный свет, но Хэйтем чувствовал себя так, будто в лицо ему светили тысячи фонарей, и от этого раскалывалась голова. Он нервно крутил в пальцах бокал с виски и не знал, как успокоиться.       Пора было бы и признаться Гэну. Во всем.       Вообще-то давно было пора. Но он просто не осознавал этого, а теперь, когда осознал, произнести нужные фразы был просто не в силах. Все, что теперь ему оставалось — мрачно сидеть, пялиться куда-то в пространство, стремясь обуздать мысли, которые носились дикими жеребцами в его голове, боролись, стараясь оттеснить друг друга.       Виски не помогал.       — Эй, ты че такой кислый, а? — Всадник отлип от барной стойки, уселся на соседний стул и похлопал его по плечу. Ноздри Хэйтема втянули хорошо знакомый кисловатый запах перегара.       — Да так, ничего. Ты опять буянить будешь, да?       — Может, и буду, — пожал плечами гессенец. — Андюша, иди сюда…       — Нет, погоди. Надо поговорить. Хотя ты выпил, я боюсь, ты ничего не запомнишь, но все-таки…       — Я тебя внимательно слушаю, братец, — Всадник обнял его за плечо.       — Я очень много думал насчет того, что ты сказал, — начал он, но тут Анди, шатаясь и едва не падая, тоже отвалился от бара, и, задев ногой высокий стул, приплелся к ним. Уже у самого столика он споткнулся об собственную ногу и рухнул Гэну в объятия.       — П-п-падем сп-п-пать, — пролепетал он.       — Что-то ты рано сегодня, — прокомментировал Гэн.       — Нам еще п-п-прощаться…       Всадник рассмеялся. Хэйтем молча смотрел на парочку немцев, надеясь, что Гэн не уйдет и удастся рассказать ему хоть что-то. По нему, как ни странно, в тот момент было очень трудно понять, насколько он пьяный. Как он успел убедиться, Всадник мог выпить совсем чуть-чуть и вести себя так, будто его развезло в адовое говнище, и наоборот — выхлебать больше всех, но при этом казаться абсолютно трезвым. Видимо, это даже больше зависело от настроения самого Всадника. Сейчас он, к счастью, был относительно спокоен и не пытался орать песни и колотить мебель. Но и на откровения его тоже не тянуло, а Хэйтему они сейчас были нужнее всего.       — Ich will dich, lass uns lieben, — еле слышно пробубнил Анди и ткнулся Всаднику в грудь. Тот после этой фразы как-то подобрел, заулыбался:       — Gegenseitig.       Он снял с Анди треуголку и погладил по блестящим рыжим волосам, стянутым в хвост лентой.       — Растрепался весь, — прокомментировал он. Хэйтему до смерти хотелось попытаться еще раз вызвать Гэна на разговор, но он понимал, что тот сейчас вряд ли обратит на него внимание.       — Мы пойдем наверх, — гессенец как-то запрокинул голову, словно подстреленный, чтобы видеть магистра. — Скорее всего, сразу уснем. А ты, если хочешь… — его взгляд стал каким-то жалостливым. — Но, в общем, ладно. Извини, братец.       Они поднялись наверх. Хэйтем решил выждать еще хоть немного для приличия — он не хотел покорно плестись за ними побитой собакой, но и оставаться наедине со своими мыслями был не в силах.       Как же хочется отогнать прочь всех этих крутящихся в голове индейцев, вашингтонов, ассасинов, тамплиеров…. Но, кажется, это будет возможным только тогда, когда Гэн выйдет с ним на диалог.       Вздохнув, он решил все-таки пойти наверх.       Они сняли две комнаты — одну побольше, на двоих, где разместились гессенцы, и соседнюю, которая оставалась ему одному. На пути к своей спальне Хэйтем увидел, что одна дверь приоткрыта. Он не смог сдержать любопытства и заглянул.       Всадник закрыл собой Адлера, который обвил его шею руками и почти повис на нем.       «Ему что, плохо что ли настолько?» — подумал магистр и решил понаблюдать — вдруг понадобится его помощь.       «Что-то он как-то долго на нем висит, может, говорит что-то…»       В этот момент Анди медленно отполз от Гэна, сел на кровать и стал расстегивать мундир.       — Ich will mehr, — рыжий смотрел на друга как-то жадно.       — Nun, jetzt wirst du bekommen, — Всадник засмеялся и снова заслонил его собой.       Так, стоп! Что происходит?!       Хэйтем отпрянул от двери на мгновение, встал у стены, тяжело дыша, как ребенок, который застукал, как родители занимаются сексом. Успокоившись, он заглянул опять.       Эффект был такой, какой обычно бывает, когда смотришь на живое существо с какой-нибудь страшной раной — ты стараешься на нее не смотреть и убеждать себя, что ты ничего не видишь, но одновременно с этим не можешь отвести глаз.       Хэйтем честно попытался сфокусировать взгляд только на руках Анди, которые вцепились в плащ Всадника, но когда гессенцы развернулись, это стало нереально.       Нет, отрицать бесполезно.       Губы Адлера бережно и нежно мяли рот Гэна, который и не думал отталкивать его — напротив, он только отвечал ему, побуждая двигаться дальше.       Хэйтем увидел это на какой-то миг, а потом парочка опять развернулась спиной к нему, и пальцы Всадника стянули с волос Анди черную ленточку. Это позволило магистру наконец-то перестать пялиться, и он снова прижался к двери спиной, глядя в коридор.       — Придурки бесстыжие, — выдохнул он и тихо толкнул дверь. Потом окончательно пришел в себя и заворчал: — Еще потрахайтесь здесь…       Боясь, что услышит характерные звуки, если останется в своей комнате, Хэйтем поднялся на крышу. Столько всего предстоит обсудить, а обдумать так еще больше. Он погрузился в свои мысли. Все, что происходило, шло вразрез с его идеями, причем настолько, что в его голове начала образовываться каша.       Гэн оказался не тем, кем его малевали. Да, дерзким, ему сразу сказали, но при этом было еще в нем что-то… человечное, что ли, чего он почти ни у кого не встречал. Еще у него был колоссальный опыт, знания, так что тупым громилой Всадник точно не был.       Убеждения Хэйтема по поводу свободы и равенства, правда, в рамках некоего порядка, начали покачиваться. Ему срочно требовалось либо подтвердить их, либо, что будет явно труднее, опровергнуть. Осознав это, он грустно рисовал пальцем всякую ерунду на пыли и так увлекся, что вздрогнул от неожиданности, когда услышал за спиной знакомый голос.       — Эй, привет.       — Не пугай меня так больше, — попросил Хэйтем. Всадник усмехнулся, постоял над ним какое-то время, и сел рядом. Магистр заметил, что он какой-то очень уж помятый и взъерошенный.       — Вы там что, трахались? — недовольно спросил он.       — А ты что, жалеешь, что тебя не позвали? — тот тут же обернул все в очередной подкол и расхохотался.       — Козлина, — Хэйтем пихнул его локтем в бок.       — Ой, ой, ну не ревнуй, — Гэн продолжал веселиться. — Хочешь, можешь подключиться. Анди, правда, уже спит, так что втроем не получится. Но тебе может и меня хватить…       Хэйтем закатил глаза. Всадник поржал еще минут пять и сам успокоился.       — Я видел, как вы целовались, — осторожно начал магистр.       — Нехорошо подглядывать за взрослыми дядями, — Гэн опять начал смеяться. — Но я тебя прощаю за то, что ты мешать не стал. Хотя если это у тебя такой способ получать удовольствие, мог бы предупредить…       Он не договорил, потому что получил очередной тычок локтем и снова захихикал.       — Дурак ты, — фыркнул Хэйтем. — Значит, мне не показалось.       — Видишь, милый, — Гэн включил нежно-отеческий тон и даже слегка обнял его за плечи, имитируя заботливого родителя. — Когда папа целует другого дядю, это значит, что они с дядей любят друг друга, и им все равно, что у них одинаковые…       — Так, все, заткнись! Не хочу ничего об этом слышать, — Хэйтем отодвинулся.       — Ну раз уж ты начал, значит, пора тебе объяснить, откуда берутся дети, — Гэн все еще вдохновенно изображал папочку. — А после этого я тебе расскажу, что этим способом любящие дяди и тети, или как в нашем случае дяди…       — Фу, Гэн, — последняя попытка оборвать наглеца, но она была заведомо бесполезной, потому что Хэйтем сам уже начинал усмехаться. Всадник видел, что тот еле сдерживает хихиканье, и поэтому опять начал расходиться.       — Ну почему сразу «фу», ты же просто не пробовал, может, понравится…       Хэйтем снова хихикнул, но тут же поник:       — Нет, ну правда. Хватит.       — Сынок, лучше папа тебя научит, чем улица, — счастливо оскалился Всадник, вновь возвращая себе этот тон родителя. Хэйтем снова прыснул, но веселье тут же в нем само угасло. Как ни странно, гессенец тоже замолчал, только уставился на звезды. Видимо, его затишье было связано с тем, что у него кончились пошлые шутки в арсенале, а генерировать новые настроение как-то пропало. Магистр тоже решил сделать паузу. Они молчали минут пятнадцать прежде, чем Хэйтем осмелился снова начать диалог:       — Слушай… Ты можешь без глупостей? Скажи, ты и Анди… ну… — ему было неловко, он чувствовал себя школьником. — Зачем ты его целовал? Правда, только не шути больше, скажи, зачем?       — Видишь ли, лапонька, — мрачно и тихо сказал Всадник, все еще глядя на город. — Мы с Анди уже не в том возрасте и не в той ситуации, чтобы разбрасываться чувствами. Мы и так впустую потратили слишком много времени.       — Сколько вы знакомы?       Всадник посмотрел на него. Глаза у него были печальными, и несмотря на то, что зрачки его не стали шире от темноты, они не казались такими пугающими, как при свете.       — Где-то девять… почти десять лет, — он вздохнул.       — Солидный срок.       — Да. Особенно, когда из них пять проводишь на войне, — он отвернулся. Хэйтем почтительно замолчал, чувствуя, что Всадник больше не хочет говорить об этом. Да и ему самому было неуютно, что он начал о таком расспрашивать — это не его дело. Он снова погрузился в свои проблемы, которые грызли его с той минуты, когда гессенцы опять напились и веселились. Нет, об этом обязательно надо поговорить! Сейчас ведь такой удобный момент!       Он заглянул в лицо Гэна, и вдруг увидел столько грусти, печали, тоски и жалости, что вздрогнул и вновь ощутил прилив стыда. К его неожиданности Всадник заговорил сам:       — Я знаю, что ты злишься на меня, мальчик. Можешь всласть позлиться. Можешь стукнуть, если тебе станет легче, — он тяжело повернул к магистру голову. — Давай, всеки мне.       Хэйтем молча поднял бровь.       — Я сегодня наговорил тебе всякого, да. Но я не со зла. Я просто хочу, чтобы ты ни себя, ни меня не загонял в зеркальный лабиринт иллюзий.       Пауза.       — Иногда меня бесит твоя маска, хотя все вокруг стремятся натянуть их, и в твоем случае это естественно. Но я не хочу, чтобы ты был таким.       Он поморщился с такой болью, будто Хэйтем действительно его ударил, и отвернулся.       — Вашингтон и остальные носят маски?       — О да, еще как. А Вашингтон больше всех.       — Я хочу убедиться.       — У тебя будет возможность, лапонька. Я тебе ее предоставлю, если ты так хочешь. Иди-ка спать, ладно? — тон у него на миг сделался умоляющим, и он улыбнулся так грустно, будто только что похоронил всех близких, и теперь через боль радуется, что работа закончена. Пошуршав черепицей, он ушел. Хэйтем остался сидеть, слегка подавленный.       Чуть позже в свою комнату отправился и он.       — Холодно, — отметил Хэйтем, залезая в постель. Он настолько устал, что неожиданно для себя сразу стал засыпать. Его разбудил ритмичный скрип, который он слышал даже через стенку. Хэйтем поморщился и навострил уши: ему опять что-то кажется? К скрипам добавились стоны.       — Да вы охренели что ли?! — взорвался он, поднял с пола сапог и швырнул в стену. — Два урода!       Естественно, «Два урода» его проигнорировали. Послушав с недовольной миной характерные звуки еще минут пять, Хэйтем не придумал ничего лучше, как прикрыть уши подушкой и попытаться уснуть. Сну мешала холодная простыня в том месте, где сначала лежала подушка, а теперь его голова, и мысли о том, что именно сейчас происходит у него за стеной. Впрочем, простынь быстро нагрелась от его тепла, а сам он понял, что лучше вообще ни о чем не думать, и тогда уснешь.       Это сработало.       Утром, однако, магистр все равно чувствовал себя вялым и не выспавшимся. Он был готов проспать целый день, поэтому вяло ел йогурт, дожидаясь, пока парочка гессенцев соизволит спуститься на завтрак. Эти двое явились где-то через час: они сбежали по лестнице, топая и балагуря, как маленькие дети в рождественское утро, что идут открывать подарки под елкой.       — О, явились, охальники, — прокомментировал Хэйтем, глядя, как они наворачивают. Всадник жадно набросился на еду, Анди почему-то первым делом схватил бутылку с водой и начал пить.       — Вы вообще беспардонные, оба, — ворчал Хэйтем. Хотя, если быть честным, с ними общался не он, а его плохое настроение.       — Ой, какие мы вредные, — Гэн на миг оторвался от еды. — Ешь давай, не бухти, как старый дед.       — Чего «не бухти»? А кто мне всю ночь спать не давал?       — Тебя приглашали, так хоть с нами бы повеселился, — его глаза хитро заблестели.       — Я не буду присоединяться к вашим сомнительным развлечениям, — Хэйтем гордо задрал голову. — Тоже мне, развлечение, в жопу трахаться.       — Woher weiß er von uns? — спросил Анди у Всадника.       — Er hat uns gesehen, aber nur den Anfang, — тот засмеялся и повернулся к Хэйтему. — Расслабься, мы тебя разыграли. Точнее, я разыграл. Анди уснул, а я специально кровать шатал и орал, чтобы тебя побесить.       — Ну ты и придурок, — Хэйтем подавился йогуртом. Гессенцы захихикали.       — Я не мог сдержаться, — посмеиваясь, он откусил колбасу прямо от кольца. — Тебя подкалывать — одно удовольствие. Знаешь, этой ночью я бы отдал оставшиеся живые места на своем теле, только бы увидеть твою рожу в тот момент…       Гессенцы опять залились гоготом. Всадник почуял новую волну развлечений и издал такой правдоподобный стон, что на него оглянулись остальные гости таверны. Хэйтем пнул его под столом:       — Не позорь меня.       — Да ладно тебе, это всего лишь невинная шутка.       — Ты и так привлекаешь к себе слишком много внимания.       — Ой-ой-ой… — Всадник слопал уже почти всю колбасу и все также продолжал кусать от целого кольца.       — И прекрати жрать, как дикарь!       — И пьекьяти зьять, как дикай!       Хэйтем решил промолчать, чтобы не провоцировать этого паршивца дальше веселиться за его счет. Всадник быстро доел колбасу, так и не притронувшись ни к хлебу, ни к картошке, потребовал у разносчицы еще что-то мясное и начал возмущаться, что оленина кончилась. Магистр принялся вяло ковыряться ложкой в каше, наблюдая за гессенцами. Анди наклонился почти к самому уху своего приятеля и вполголоса пробурчал:       — Haytham wusste nicht genau, dass du lügst?       Услышав свое имя, Хэйтем насторожился и на секунду замер с ложкой в руке.       — Ich habe fast nicht gelogen. Ich habe dich mit einem Knarren geweckt, wenn du dich erinnerst. Und dann war alles echt. Aber ich weiß nicht, ob sie uns gehört haben.       — Может, хватит? — раздраженно оборвал их Хэйтем. — Вы говорите обо мне в моем присутствии, да еще и по-немецки, вам не стыдно?       — Мы хотим уберечь тебя от правды, которую ты явно не захочешь слушать, лапонька, — пожал плечами Всадник. — Когда придет время и когда ты будешь готов, я поделюсь с тобой. А пока что мы будем хранить секреты, не обижайся.       — Это не отменяет того, что вы оба — бесцеремонные придурки, особенно ты, — Хэйтем аж клацнул зубами. Всадник не отреагировал на эту реплику, поэтому остаток завтрака прошел в относительном спокойствии.       Поев, троица направилась в путь. По расчетам магистра, ехать оставалось примерно три часа езды. Это было ничто по сравнению с тем путем, что они проделали. Гессенцы мирно мурчали что-то на заднем плане, и Хэйтем мог спокойно выдохнуть — никто не бесил его ни случайно, ни тем более намеренно. Гэн пристал к нему только один раз:       — Хвостатый, хочешь еще раз посмотреть, как мы работаем?       — Что ты задумал?       — Задумал нагрести денег, — фыркнул Всадник. — Анди оплатит проезд, и у него еще останется на жратву. Часть отвезет Рене… И нам чего-нибудь перепадет.       — И где ты собираешься нагрести денег?       — Вокруг дохрена лагерей британцев. Нападем на один.       — А потом они будут бегать за нами по всей Америке? — Хэйтем поднял бровь.       — А, то есть, когда это предлагал ты, было нормально, а как я — сразу тупая идея? — Гэн усмехнулся.       — Надо просто получше это продумать, — выкрутился Хэйтем.       — Думай быстрее, а то самый ранний корабль, плывущий в Германию, свалит отсюда.       Обмен тяжелыми взглядами.       — Хэйти, я не дебил. Я не собирался нападать на те лагеря, которые в порту, а нам до него еще ехать. Давай-ка сюда свою карту, самые крупные точки наверняка отмечены. Ты же ее из форта спер?       — Да, из сундука, — тот поморщился, но карту Всаднику отдал. Тот пошуршал какое-то время, а потом вернул ее Хэйтему:       — Вот тут у них казармы. Это армейское обозначение, понятно, что ты такого не знаешь, — он тыкнул в символ. — Специально, чтобы понимали только свои.       — Я думал, это просто пометка, — Хэйтем пожал плечами. В картах его интересовала обычно местность или стрелочки, которыми иногда изображали расположение войск.       — Ну вот, лапочка. А это знак, которым британцы помечают свои халупы. Я-то шел под их флагом… Поэтому тут проехать всего ничего, отклонимся слегка на северо-запад. Это в ту же сторону, что и Нью-Йоркский порт, просто чуть левее. Мы не особенно отклонимся от пути.       — Сначала надо пойти на разведку.       — Согласен.       — Я пойду, обшарю там все, а потом подам знак, чтобы вы напали на них. Или можно просто что-то украсть, уйти тихо.       — Решим на месте, — отозвался Всадник.       Троица двинулась в путь. Дождь более-менее перестал, но из-за него все еще было холодно, а с деревьев то и дело стряхивалась вода под дуновением ветра, и попадала почему-то всегда за шиворот. Хэйтем немного расслабился: немцы не доставали его, только переглядывались. Даже ничего особенно не говорили. Всадник то и дело вставал в стременах и принюхивался, словно определял дорогу по запаху. Хэйтему было интересно, что тот пытается почуять, но он чувствовал, что сейчас не лучшее время, чтобы задавать вопросы. Гэн странный, и к этому надо было просто привыкнуть.       Что ж, он, кажется, почти привык. Если к этому вообще возможно привыкнуть. В конце концов, это самое безобидное, что Всадник вообще способен вытворить.       — Дай карту, — он протянул руку. Хэйтем выполнил просьбу.       — Совсем недолго осталось.       — Спешимся? — встрял Анди.       — Рано. Проедем еще чуть-чуть, но только шагом. Медленно и осторожно. Я скажу, когда надо будет спешиться, и пойдем на разведку.       — Раскомандовался тут, — проворчал Хэйтем.       — Не обижайся, киса, — Всадник слегка щелкнул его по носу. — Но англичан я знаю куда лучше, чем ты. Я служил под их командованием с 75го, пускай и в немецком подразделении, но их политику и особенности знаю. И примерно знаю, как они охраняют свои казармы.       — Ой, все, не буду спорить с гуру, — Хэйтем всплеснул руками. — Кто я такой-то вообще тут…       — Мальчики, — предупреждающе начал Анди, видя, что Всадник набрал побольше воздуха в легкие. — Лес не место для того, чтобы орать, тем более, когда мы собираемся на кого-то напасть.       — А че, кто-то орет, что ли? — Всадник клацнул зубами.       — Не начинай, — Анди коснулся его груди и быстро посмотрел на Хэйтема, который уже намеревался оспаривать свое лидерство.       — Между прочим…       — Хэйт! — рявкнул Анди. — Все, разошлись! Сделай, как он сказал.       Магистр скривился, но притих, злясь, что даже рыжий пытается им командовать. Он не мог отрицать его правоту — если Всадник ходил под командованием британцев, то он явно знает их ходы. Но сдаваться и позволять собой управлять ему не нравилось, и хотелось спорить чисто из принципа, вопреки здравому смыслу.       «Он делает из меня буйного подростка», — подумал Хэйтем, убирая ветвь дерева, чтобы она не хлестнула его по лицу. — «Но я ничего не могу с собой поделать. Он напоминает мне…» — магистр не мог позволить себе даже в мыслях назвать имя. — «Разница только в том, что он хотя бы не до бесящего наивный, а до бесящего умный».       Они проехали еще какое-то время, а потом Всадник остановил коня.       — Я схожу на разведку, — сообщил он. — Кто хочет идти со мной?       Анди и Хэйтем переглянулись.       — Я пойду, а то я вечно не у дел, — поморщился рыжий.       — Может, не стоит рисковать? — Всадник строго посмотрел на него. — Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.       — Заканчивайте с нежностями, решайте уже, — Хэйтем раздраженно закатил глаза.       — Ладно, я решил, — рыкнул Гэн. — Я иду на разведку, а тут остаетесь вы оба.       Он спешился, швырнул Анди поводья лошади и быстро влез на дерево. Хэйтем молча наблюдал, как он ловко перепрыгивает с ветки на ветку и удаляется.       «Как под ним деревья не ломаются, а…» — подумал магистр, а вслух сказал:       — А ты умеешь лазать, Анди?       — Не очень. Гэн умеет хорошо.       — Вот я и тоже так себе. Почему он умеет?       — Он из простой семьи. Мальчиком он часто так развлекался, — рыжий пожал плечами, а потом вдруг засмеялся: — Один раз мы с ним в голубков играли, один на дерево залетел, он так быстро его снял…       «Угу. Слышал я, как вы ночью в голубков играли», — саркастически хмыкнул Хэйтем.       — Ты говоришь так, будто ты его с детства знаешь.       — Нет, — Анди улыбнулся. — Он просто кое-что мне рассказывал. А птичек мы делали, когда были у него в гостях.       — И каково там?       — Ему достался довольно мрачный и страшный дом, но…       — Ну, ему под стать.       — Ты бы не думал о нем так дурно, если бы знал его как следует, — рыжий положил Хэйтему руки на плечо.       — Я каждый день все узнаю и узнаю его, но мне кажется, так до конца и не узнаю, — медленно произнес магистр.       — Спешимся?       — Давай.       Они сели на землю, привязав коней к дереву. Анди хотел закурить, но Хэйтем положил руку на его трубку:       — Не надо. Дым привлечет солдат. Если Гэна еще не заметили…       Анди пожал плечами и огляделся.       — Скучно, — протянул он.       — Мы сюда не развлекаться пришли. Лучше расскажи что-нибудь, если хочешь скоротать время.       — Про что?       — Про себя. Про Гэна.       «Про то, что вы творили вчера ночью», — добавил он мысленно.       — А, Гэн… — Анди заулыбался. Говорить про приятеля явно доставляло ему удовольствие.       — Да. Что вас связывает?       Рыжий смущенно улыбнулся:       — Я в свое время спас его от расправы. Я вызвался наказать его сам. Он тогда не оценил, но потом понял, что другой бы искалечил его. Так и познакомились. Хотя я слышал про него и раньше, но я не думал, что мы с ним…       — Пересечетесь, — закончил Хэйтем.       — Да. Он странный человек, — ухмыльнулся рыжий. — Необычный. К нему надо привыкнуть. Он как острый соус.       Они оба негромко рассмеялись.       — Слишком уж острый.       — Временами. Но если привыкнешь, поймешь всю его прелесть — он будет доставлять тебе удовольствие своей остротой.       — Я смотрю, вчера он тебе нехило удовольствия доставил, — Хэйтем не смог удержаться. Анди только рассмеялся, но ничего не ответил. Они помолчали, а потом он произнес:       — Хэйтем, ты веришь в сверхъестественное?       — Поскольку-постольку, — тот неопределенно покрутил кистью.       — И где эта тонкая грань, где кончается твое неверие?       — Я видел высокотехнологичные артефакты тех, кто был здесь до нас. Предтеч.       — Прекрасно. Что-то еще?       — Скорее нет, чем да.       — Тогда я спешу тебя расстроить, Хэйтем, — сказал Анди, вынув из нагрудного кармана пачку сигар и начав ее рассматривать. — Тебе очень скоро придется поверить.       Магистр промолчал.       — Заметь, я стараюсь быть мягким и не потревожить твой рассудок.       — Зато Гэн не боится его потревожить. Я скоро с ним с ума сойду.       Анди зажег сигару и прикрыл ее кончик рукой, чтобы не было видно огонька и дыма:       — Надеюсь, он меня простит, но больше я без курева не могу.       Он рассмеялся.       — Он прощает тебе довольно много. А мне…       — Ну, знаешь, ты как приемный ребенок, а я вроде родной.       — Ну тебя, — Хэйтем пихнул его. Они притихли, но сидеть молча было скучно. Тем более, что магистра так и подмывало спросить, что именно произошло в комнате через стенку от него. Но он чувствовал какой-то барьер, который мешал ему.       — Что вас с ним связывает? Понимаю, звучит глупо но… Мне интересно, вы друзья или…       — Мы друг для друга все, — ответил Анди. — По крайней мере, я так думаю, и мне нравится так думать.       Удовлетворившись ответом, Хэйтем кивнул и замолчал. Больше он запретной темы не решался поднимать, да и как-то не особо хотелось. Он получил то, что хотел услышать, да и трактовать фразу Анди можно было по-всякому.       Всадник явился, когда Адлер и Хэйтем уже совсем замерзли и слегка придвинулись к друг другу, чтобы согреться. Спрыгнув с дерева, Гэн размял конечности и подошел к сидевшей на земле парочке:       — Кукуете, кукушки. Ну хорошо. Слушайте. Там перед казармой у них несколько палаток. Есть невысокий забор, который скорее от зверья, чем от незваных гостей. Они явно не ждут, что мы припремся. Анди, попытайся отвлечь их у входа. По возможности вырежешь. Хэйтем, пройди с тыла и сними всех, кто может поднять тревогу, а потом проникни внутрь и сопри все, что лежит ху@во.       — Не матерись.       Всадник проигнорировал просьбу Хэйтема и продолжил излагать план:       — Я больше, чем уверен, что наверху, где кровати, они могут хранить что-то ценное. Внизу могут быть бочки с бухлом, но их трудно будет тащить, так что пусть остаются.       — Разве у солдат не отнимают ценности?       — Это же солдаты, а не монахи. Все равно что-нибудь, да протащат.       — Хорошо, а что все это время будешь делать ты?       — Я подвалю с третьей стороны, выпущу лошадей из конюшен, может, стащу патронов или ружей, а потом пойду к Анди на подмогу. Вопросы? Возражения?       — Мне кажется, что мы лезем, не зная, куда и зачем. Вдруг зря? Вдруг действительно ничего там нет? — Хэйтем посмотрел на Всадника с надеждой. — Ни к чему ворошить улей.       — Знаешь, в другой раз я бы сжал твое лицо и сказал бы: «Как я решил, так и будет, киса», но сейчас я в хорошем настроении, — Всадник щелкнул зубами. — Просто подумай — если они расположены так обособленно, значит, не просто так.       — Но это просто казарма, а не форт.       — Даже в казарме есть деньги, лапонька. А нам сейчас нужно отправить Анди домой. Видишь ли, — он покрутил у Хэйтема одну из золотых пуговиц, за что получил шлепок ладони, но приставать не перестал. — Если тебе однажды сказали, что гессенцам платят хорошее жалование — тебе намандели.       — Мы же уже все решили? — Анди скрестил руки на груди. Хэйтем вздохнул, поняв, что спорить бесполезно:       — Ладно, хорошо. Нападем на казармы. Заодно и пересчитаем врагов. Никакого долгосрочного плана, ага. Да. Слушай, Гэн, ты всегда так спонтанен?       — Иногда, — тот усмехнулся и запрыгнул в седло. — По коням! Проедемся, кукушки.       «Вредное, дерзкое, злобное создание», — думал Хэйтем, пока они приближались к вражеским казармам. Спешившись и забравшись на ближайшее к нужной ему точке, он все также продолжал мысленно ворчать: «Какой же наглый, несносный, невыносимый…»       Анди отделился от них на полпути и стал подъезжать к казарме со входа. Хэйтем и Гэн поехали в другую сторону, к тылу. Там они спешились, и Хэйтем уже собирался залезть на дерево, чтобы проникнуть внутрь форта, но Всадник остановил его и сказал:       — Слушай, идея одна у меня. Внутри есть каптерка и кабинет командира. Вот там лучше всего будет пошариться. Начни с них. Дневального только обойди…       — И ты говоришь мне об этом только сейчас? Ты что, издеваешься?!       Он для острастки замахнулся на Гэна, но потом плюнул и быстро взбежал по разветвлению дерева наверх. Всадник криво усмехнулся и начал обходить забор с другой стороны. Хэйтем спрыгнул на крышу, подошел к краю, аккуратно спустился и повис, после чего раскачался и прыгнул внутрь. В помещении, куда он проник, солдат не было, но зато был письменный стол. Хэйтем постарался как можно тише выдвинуть ящики и с наслаждением пошарил в них. Ему досталась табакерка, папка с документами и оцинкованное перо. Документы магистр быстро просмотрел — бесполезные, поэтому оставил их. Остальное рассовал по карманам и осторожно выглянул из коридора.       Дневальный стоял на посту, вытянув руки по швам. Хэйтем прижался спиной к стене и посвистел, привлекая внимание. Красный мундир только покрутил глупой головой, но пост не покинул. Хэйтем посвистел еще раз, но уже настойчивее. Тогда, поозиравшись, дневальный осторожно подкрался ко входу в кабинет. Магистр быстро метнулся, пронзая его грудь скрытым клинком, бережно уложил тело и побрел по коридору.       Заглянул в другое помещение без двери — там прохлаждались несколько красных мундиров. Хэйтем на секунду задумался, что делать, а потом решил повторить трюк со свистом. На этот раз с места поднялись двое солдат, и магистр легко их уложил. Это, к сожалению, выдало его, и остальные набросились на врага. Хэйтем постарался разделаться с ними как можно быстрее, но все равно лязг сабель, вопли и грохот мебели изрядно нарушили тишину.       Хэйтем быстро прошелся по спальному помещению, распахивая дверцы тумбочек, словно ротный, проверяющий, нет ли чего запрещенного.       — Хрен там! — прорычал Хэйтем. — Ну, Гэн!.. Голубоглазое чудовище…       Он бросился дальше по коридору. Подергал ручку и вдруг шарахнулся — не ожидал, что открыто.       Видимо, солдаты отошли куда-то и планировали в ближайшее время вернуться — на столе стоял чайник, от которого шел пар, тарелка с сэндвичами и чашки.       — Мы тут потеем, а они чаи гоняют, — возмутился Хэйтем. — Охренеть!       В другой раз он бы воздержался от последнего слова, но не сегодня.       — Это, что ли, каптерка…       В казармах он никогда не был, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как наугад пошарить по ящикам и тумбочкам. Он нашел полупустой военный вещмешок, кинул туда все, что находил ранее, добавив только кольцо колбасы.       — Гэн это оценит, — прокомментировал он. — Вот только где же деньги…       От размышлений его отвлекли выстрелы. Он бросил копаться в вещах и припал к окну.       Всадник и Адлер дрались плечом к плечу. Анди стрелял то с одной, то с другой руки, а то с обоих сразу. Всадник прикрывал его, давая возможность перезарядить оружие. Они работали великолепно: выстрел туда, удар меча сюда…       Они были командой.       Всадник увернулся от сабли, пнул солдата под колено и резко отрубил голову одним ударом. Отскочил от следующего, легко блокировал атаку, нырнул под вражеским оружием — снова удар… Чуть позже он вошел в раж — стал просто рубить головы врагам, словно курам. Анди в это время вертелся вокруг него, на удивление, не мешая ему, а наоборот, вовремя снимая подходящих сзади врагов.       «Его стиль боя совсем не похож на то, что я видел у егерей. И он даже не похож на тот, что у него», — подумал Хэйтем и решил поддаться соблазну и еще понаблюдать.       Всадник распалялся. В этот раз он распалился быстрее, чем в прошлый, но все равно складывалось ощущение, что он еще разминается, играет.       Хэйтем с некой долей страха и восхищения наблюдал.       Гэн легко всадил топор в лицо одному из солдат, одновременно быстро проводя рукой с клинком на уровне его шеи. От следующей атаки уклонился, врезал англичанину и на миг наклонился, чтобы выдернуть топор из раскроенного черепа. Красный мундир бросился на Всадника, но тот, разгадав маневр, метнулся ему под ноги, кувыркнулся, быстро встал и продолжил драться. Топор взять не успел, но зато успел выбросить кисть вперед, вцепиться в лицо и сжать. Солдат за стонал и сел, но лишь на мгновение — лязг топора, и обезглавленный труп медленно упал на окровавленную землю.       Хэйтем был готов наблюдать за ним вечно.       «Он великолепен. А Анди дополняет его. Они как две вострые грани одного лезвия».       Всадник пнул солдата так, что тот отлетел в сторону пустых бочек и разбил их своим телом. Анди добил солдата метким выстрелом в лоб, а Всадник принялся за другого англичанина.       Хэйтем понаблюдал бы еще, но он услышал, как по лестнице вверх кто-то бежит, и быстро выскочил из этого кабинета и дернул за ручку другой двери.       — Заперто!       Хэйтем быстро вынул отмычки.       «Только бы успеть…»       За последнее время он поднаторел в искусстве взлома замков, но боялся, что руки от волнения могут дрожать.       «Медленнее, медленнее», — успокаивал он себя, одним лишь усилием воли заставляя руку поворачивать отмычку по миллиметру в сторону и вверх.       — Есть!       Замок щелкнул. Хэйтем вошел в кабинет.       — Где ублюдок?!       Солдаты уже топали и орали где-то в коридоре. Времени что-то искать нет!       Хэйтем бешено вращал глазами, выискивая хоть что-то, похожее на наживу. Шкаф! Он рывком распахнул дверцу, быстро оглядел полки и схватил первое, что больше всего напоминало ценность — шкатулку. Бросив шкатулку в мешок, Хэйтем затянул веревку у горловины и выскочил в коридор.       — Вон он! Говорю же, этих высерков было трое!       Хэйтем метнулся обратно в каптерку, закрыл глаза и выставил плечо. В следующий миг он уже со звоном стекла вылетел из окна. Упал на землю, перекатился, но тут же вскочил.       — Резче, киса! — заорал Всадник, увидев его. И даже головы не повернул.       — Расчищаем выход! — ответил Хэйтем. Солдаты все прибывали — очевидно, основная масса их сидела в столовой и трапезничала, но услышав звуки боя, она быстро покидала насиженное место. Хэйтем быстро включился в битву. Он разил спрятанными клинками направо и налево, уклоняясь, хватал солдат и прикрывался их телами от выстрелов. Мельком глянул на Анди. Тот продолжал палить из пистолетов, периодически меняя их на те, что были у погибших врагов.       — Анди! Кони! — заорал Всадник и свистнул. Рыжий отбежал от него, и, периодически останавливаясь, чтобы выстрелить в догонявших его солдат, помчался туда, где были привязаны его и Хэйтема лошади. Гэн продолжал работать вдвое усерднее. Он рубился страстно и вместе с тем так умело и механически, что, можно подумать, он рубил дрова, которые со всей душой ненавидел. У Хэйтема больше не было толком времени за ним наблюдать — его занимали собственные противники. Скалясь, он продолжал биться.       Он легко увертывался от ударов, бил солдат по коленям и вонзал спрятанные клинки. Их лязг успокаивал его.       Щелк-Щелк. Звяк. Жжух!       Ритм боя.       Да, немного неудобно без сабли. Но ничего, он приобретет ее позже. Если честно, он давно мечтал о хорошем оружии, но пока довольствовался тем, что есть.       Солдаты перли и перли. Шли волнами. Но, как отметил Хэйтем, их становилось все меньше. Чуть позже он получил передышку и остановился, чтобы понаблюдать за Гэном и заодно перевести дух. Тот рубился уже молча, даже не рявкал.       «Нет, точно не похож на него, — отметил Хэйтем. — Абсолютно другой стиль».       Это вселяло надежду.       Анди вернулся с лошадьми как раз тогда, когда Гэн и Хэйтем уложили последнюю компанию из нескольких солдат и стояли, шумно дыша и переглядываясь. Всадник неотрывно смотрел на магистра, а потом хрипло рассмеялся.       — Ты необычно дерешься.        -Это воспринимать как комплимент? — он первым вспрыгнул в седло.       — Воспринимай, как хочешь, киса, — оскалился Всадник и залез на черного коня. — Но то, как ты двигаешься, больше похоже на балет.       — Ну спасибо, — проворчал Хэйтем.       — Да нет же, противный, — он поморщился, наблюдая, как рыжий Адлер устраивается в седле. Они выехали с территории казармы, и рыжий метким выстрелом уничтожил порох под навесом — он ехал последним. Когда они выбрались из леса и вернулись на путь, ведущий к порту, Всадник внезапно возобновил прерванный разговор на том же месте:       — Где ты учился бою?       — Отец готовил меня к вступлению в орден ассасинов, — неохотно ответил Хэйтем.       — Вы все так деретесь?       — Почти.       — Ясно.       Повисла пауза.       — Где учился ты? — Хэйтем задал волнующий его вопрос.       — Я учился у самого жестокого учителя, который только есть, — Всадник мрачно улыбнулся. Магистр вскинул бровь.       — У жизни, киса. У жизни.       Они замолчали. Хэйтем задумался над его словами. Он смотрел под копыта лошади и думал о своем, не замечая, что происходит вокруг. Он задумался о том, учился ли он сам у жизни хоть раз? Хоть чему-нибудь?       «Вроде и опыт есть, а все одно… кажется, будто я ничего не добился и ничего не извлек, хотя сделал я многое для этой страны. Но иной раз посмотришь, подумаешь — пустое…», — подумал он. Его разум уносился то к Вашингтону, то к войне, то к себе и своим проблемам, то к этим паршивцам-гессенцам, то к нему.       Боже, что им теперь делать? А если дело выгорит?..       Впрочем, об этом лучше не думать.       Ну, а все-таки? Если Всадник не сумеет…       От мрачных мыслей его отвлек крик чаек. Хэйтем поднял голову.       — Приехали, — прокомментировал Всадник, но это было излишне — Хэйтем и так видел, что они прибыли в порт.