Андрей, тут же осознав, что сейчас услышит от жены какую-то гадость, вместо того, чтобы растеряться и тем самым подставиться под удар, мгновенно «сгруппировался», собрался с мыслями и… незаметно нажал кнопку «запись» на мобильном.
— Апперкотом решила меня удивить? Ну, попробуй, только хочу предупредить, что я умею уходить в глухую защиту и давать сдачу.
— Кто умеет давать сдачу? Ты? — рассмеялась Катя. — Вот уж насмешил, так насмешил. Да ты лопух, Андрюшенька, лопух и тюфяк. Стоило твоим мамуле с Кирюшей решить тебя окольцевать, они щелкнули пальчиками, и ты женился. Понятно?
— Ну, конечно, понятно. — Жданова словно вспышкой молнии озарило. — Мамуля с Кирочкой решили устроить мою судьбу, нашли подходящую… — он замялся, уж больно хотелось оскорбить жену, но он с этим желанием справился, — кандидатуру, обучили что и как нужно говорить, и все — я в ловушке. Так?
— Да, так! — с вызовом бросила Катерина.
— А забеременеть было твоей личной идеей, или все же воплощением чужой?
— Забеременеть? От тебя? От алкоголика? Я что, похожа на слабоумную? Кто может от тебя родиться? Только урод какой-нибудь.
— Так ты была беременна от другого или, может, вообще не было никакого ребенка? — скорее, чтобы что-то сказать, нежели всерьез заинтересовавшись этим вопросом, спросил Андрей.
Он вдруг побледнел и сжал кулаки, и дело было вовсе не в Кате, а в его любимой женщине и их ребенке. Перед глазами возникла яркая картина плачущей Юленьки, держащей на руках что-то непонятное, размытое, завернутое в одеяльце, перевязанное голубой ленточкой, а в ушах зазвенел Юлькин голос:
— Вот посмотри, это из-за тебя он родился таким, это потому, что ты — алкоголик.
— Но я уже десять лет не прикасаюсь к спиртному, — попытался оправдаться воображаемый Андрей.
— Ну и что? Ты же знаешь, что бывших алкоголиков не бывает.
— Конечно же, не была! — выдернул Жданова из кошмарного видения голос Кати. — Зачем? Если я вообще не люблю детей, а тебе достаточно было показать липовую справку, чтобы ты поверил. Я же говорю: лопух и тюфяк.
— Значит и с выкидышем ты разыграла комедию. Да?
— Можешь не сомневаться.
— А меня для чего виновным назначила?
— Это тоже надо объяснять? — зло и весело захохотала Катя. — Нет, Жданов, ты — не лопух, ты — ископаемое! Да я на твоем чувстве вины ездила все эти годы, тратила на себя деньги без счета, а ты слово упрека не мог мне сказать, и о разводе не смел даже подумать.
— Погоди, но ведь врач сказал, что… — Андрей запнулся, только сейчас сообразив, что она и врача подкупила. — И сколько ты заплатила подонку в белом халате, чтобы он мне навешал лапши?
— Вы виноваты, и только вы, — зазвучал у него в ушах голос из прошлого. — Если бы вы сразу же привезли ее в больницу, ребенка можно было бы спасти, но вас рядом не было, работа для вас оказалась важнее жены и ребенка.
— Я же не мог предположить, что она упадет на ровном месте и даже позвонить ни мне, ни в скорую не сможет.
— А надо было предполагать! — сказал, как отрезал, врач. — Идем дальше… У вас достаточно средств, а вы ее даже с работы не сняли, так что не на ровном месте ваша жена упала, а от переутомления.
— Погодите, у нее же был всего третий месяц, — Жданов все еще пытался оправдаться. — Другие работают до самого декрета.
— Другие, это другие, а ваша вон какая хрупкая и ранимая. А вы, вместо того, чтобы ее беречь, заставляли работать и дома все на ней было.
— Погодите, о чем вы? У нас домработница!
— Но в тот день у нее был выходной, Катерина сама убирала в доме. Вот вам и результат.
«Встретить бы этого «доктора», открутить бы ему голову, — подумал Андрей, и сразу за этой еще одна мысль: — Впрочем, черт с ним, главное, что ни в чем я перед этой сукой не виноват. Господи! Хорошо-то как».
— Я не считала, из твоих платила, не из своих, — хохотнула жена.
— Ну, заплатила и заплатила, Бог с ним, — Жданов сказал это спокойно и равнодушно. — Ты на вопрос мне ответь, пожалуйста, Катенька.
— На какой?
— Это была твоя идея прикинуться беременной, или все-таки мама приложила к этому руку?
— Моя! — Катя, кажется, даже гордилась, что сама, без чьего-то участия, сумела придумать гадость. — Маргарита наоборот была недовольна, думая, что я залетела.
— Ну что, золотко, приплыли? — спросил Андрей, доставая из кармана свой мобильный и демонстративно нажимая кнопку «отбой». — Первым, кому я прокручу эту запись, будет работник ЗАГСа, думаю, что нас разведут даже не через час, а через пять минут. Вторым, которому я дам послушать твои откровения, будет мой адвокат, и все дальнейшие переговоры мы поведем исключительно через него. Я, конечно, на мамулю зол, но какое счастье, что она настояла на брачном контракте. За это я ее, пожалуй, даже прощу.
— Ты меня записывал? — Катерина побледнела, как полотно.
— Да, милая. Как видишь, не таким уж лопухом и тюфяком оказался твой бывший муж. — Жданов пошел к двери, но обернулся. — А, да, совсем забыл сказать! Я приду через три дня, приду не один, с молодой женой, и чтоб твоим духом здесь даже не пахло.
— А… А мне… Я?.. А…
— Дыши глубже, Катенька. После апперкота всегда воздуха не хватает.
— Это не твой ребенок, понял? — попыталась последним усилием достать Андрея уже бывшая. — Мы никогда не предохранялись, но я так и не забеременела. Значит, у тебя не может быть детей.
— Ищи причину в себе. Прощай, дорогая.
И все-таки, Катя его своим апперкотом достала… Всю обратную дорогу Жданов не мог выбросить из головы это ее «ты алкоголик, кто может от тебя родиться, только урод какой-нибудь» и «у тебя не может быть детей». Решение давалось трудно, очень трудно, но принять его было необходимо. Он слишком любил Юльку, чтобы…
Юлька, Юленька, Юля, Юляша… Нежданное его счастье… И что она в нем только нашла? Непонятно. А он в ней? Что он в ней нашел?
Жданов задумался.
Ее красоту? Да, она очень красивая. Но ведь за красоту не любят, ею всего лишь восхищаются, получая эстетическое удовольствие. Ее молодое тело? И это тоже! Он уже несколько лет думал, что сошел с дистанции, что сексобол не его вид спорта, и вся сексуальная энергия давным-давно сублимировалась в работу, но он ошибся. Ею, и только ею он хочет и может обладать всегда, в любое время суток. Ее восхищенный взгляд, обращенный к нему? Да! Конечно же — да! У него крылья вырастали, когда он ловил на себе такой взгляд. В такие моменты ему казалось, что он может все, абсолютно все, даже летать. А еще ему очень хорошо работалось, когда она была рядом, молча стояла сзади и перебирала его волосы, или сидела тесно прижавшись своей щекой к его плечу, или клала ему голову на колени пристроившись попой на пуфик и ласковым котенком урчала, когда он изредка поглаживал ее. Если она была в зоне видимости, он фонтанировал идеями, разрабатывал стратегию и тактику, писал заметки и планы и все у него получалось замечательно.
А еще… Еще ее безоговорочную доверчивость. Это вообще было выше его понимания, он никогда прежде такого не видел. Вот например, он как-то сказал, что увлекается прыжками с парашютом. Она тут же захотела разделить с ним его увлечение, да так загорелась, что уже в ближайшие выходные они поехали в Большое Грызлово. Перед прыжком Юлька боялась, ох, как она боялась, у нее даже поджилки тряслись, Андрей видел! Но вот парадокс, достаточно ему было сказать: — Что ты, маленькая, не волнуйся, я же с тобой, мы прыгаем вместе, — и все, страха как не бывало. Юлиана расслабилась, заулыбалась, спокойно позволила ему пристегнуться к ней и сама… сама по его команде сделала шаг навстречу бездне.
— Неужели совсем не боялась? — спросил ее Жданов, когда они возвращались домой.
— Нет. Мы же прыгали вместе. А с тобой мне не бывает страшно, — и с восхищением посмотрела на него.
А еще ее умение молчать, им так чудно молчалось вместе. Ее умение слушать, ее умение интересно рассказывать истории… А еще… И еще… И еще…
Да ни за что он ее любил. Он ее просто любил, вот и все. Ни за что, а потому что… Как у Анненского:
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя…
Не потому, чтоб я Её любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Неё одной ищу ответа,
Не потому, что от Неё светло,
А потому, что с Ней не надо света.
***
Андрей позвонил в дверной звонок. У него, конечно же, были ключи, но он очень любил, когда ему открывала Юлька, бросалась на шею, терлась носом о его нос и, громко втягивая в ноздри его запах, картинно закатывала глаза: — Любимый мужчина пришел, — потом помогала раздеться, забирала у него цветы, которые он непременно приносил даже если всего лишь выскакивал за хлебом, и сразу же говорила: — Хочу на ручки. — Он нес ее в салон, садился на диван, не выпуская из объятий ее невесомое тело, и они целовались до одури. Таков был ритуал.
Но сегодня, едва они сели на диван, Жданов всего лишь чмокнул Юлиану в щеку и тут же перешел к выполнению принятого решения.
— Нам нужно поговорить, милая.
— Разговор будет серьезным?
— Очень серьезным. — Андрей замолчал, собираясь с силами, Юлька тоже молчала. Слушать она умела. — Я хочу, чтобы ты знала, что какое бы решение мы не приняли, как бы ты не отнеслась к тому, что я тебе скажу, я все равно буду тебя любить, это останется неизменным.
— Катя не дает развод, или ты передумал на мне жениться?
— Нет, маленькая, все совсем не так. Я боюсь, что это ты передумаешь выходить за меня, когда узнаешь правду. Я — алкоголик, девочка моя. Я — алкоголик. И я понятия не имею, будет ли наш ребенок здоровым, вот и вся правда.
— Ты — алкоголик? — недоверчиво переспросила она, он кивнул. — Но ты же ни грамма не пьешь. Или ты запойный?
— Я не запойный, — невольно улыбнулся Андрей. — А ни капли не пью именно потому, что алкоголик.
— Сколько? — просила Юлька.
— Что сколько?
— Сколько времени ты уже не пьешь?
— Чуть больше десяти лет. Но Катя сказала, что ребенок може…
— Дурак ты, а не алкоголик. Мой любимый доверчивый дурак. Катя ему сказала! Ну, надо же. Она кто? Врач?
— Юль, бывших алкоголиков не бывает.
— Я знаю, как знаю и то, что твоё пьянство десять лет назад никак не может помешать нам родить здорового малыша. И знаешь что? — она вдруг заплакала.
— Что, маленькая моя, что? Ну, не плачь, пожалуйста, не плачь.
— Я горжусь тобой. Не каждый может десять лет не брать ни капли спиртного в рот. А за маленького ты не переживай, я буду хорошей, ответственной мамой. Мы обязательно пойдем в консультацию, и сделаем все анализы, и поговорим с врачом. Вот только…
— Что?
— Лучше бы найти частного врача и хорошо ему заплатить. Ну, или пойдем к обычному, но через два месяца. Я не хочу, чтобы у тебя могли возникнуть неприятности.
— О, Господи! Так вот почему ты категорически настаивала на том, чтобы наши встречи были абсолютно тайными? Вот почему заставила меня поклясться, что я никому о тебе не расскажу. А я-то, дурак, думал, что ты меня стеснялась.
— Нет, не стеснялась. Я очень боялась за тебя, Андрюшенька…
