Киноляпы

      — Ацуши-кун! Да сколько можно есть?! Куда в тебя лезет? — кричит в который раз Ёсано, когда видит друга с очередной вкусностью в руках.       — Я хофу еффь. — с набитым ртом проговорил Накаджима, держа в руке моти.       — Скажу больше, — ухмыльнулся, подойдя к столу, Осаму. — он еще и пиццу заказал. — он закрыл глаза и покачал головой из стороны в сторону.       Акико лишь недоуменно посмотрела на актера, который со сладким причмокиванием доедал булочку, с которой сочился розовый джем. Она еще не может привыкнуть к тому, что беловолосый не только на экране может съесть двадцать порций отядзуке и попросить еще чая с конфетами, но и в реальной жизни.       Режиссер не ругается на это пристрастие… или скорее манию парня, потому что ему это в убыток не идет: Ацуши закупается на свои карманные, а время на еду тратит во время перерывов или когда нет сцен с его участием. Зато сытый желудок помогает вживаться в роль вечно улыбчивого, доброго парня. Да и ему легче заучивать слова, когда живот не напоминает воем сирены, за которой гонится кит, о том, что хозяин давно не перекусывал.       Также Накаджима относится к тем типам людей-ведьм, которые «жрут и не толстеют». Вот правда: сколько бы он ни съел, появится лишь маленький бугорок полного желудка и все. И через полчаса-час история повторится. Ну, что сказать? Хороший обмен веществ. Но этот ответ не удовлетворяет Чую. Рыжий недолюбливает эту особенность знакомого. Ведь он, блядь, столько усилий прикладывает, чтобы поддерживать и фигуру, и растяжку, а ему это дается так — на отвали! Ну вот что с этой сраной справедливостью не так?!       Поэтому каждый раз, как Накаджиме захочется крепко подкрепиться во время съемок, Чуя показательно громко хрустит морковкой или зеленым яблоком (любит кислое). Но Ацуши это никак не колеблет, поэтому они с Дазаем лишь радостно поедают бургеры или ту же пиццу. Точнее, беловолосый вообще абстрагируется от этого мира во время пирования, а вот шатен… Ух, как он злорадствует, когда кусает сочную котлету в жирном соусе и под жареной булочкой.       Все же помнят первую серию первого сезона? Когда Осаму накормил сироту и сам пообедал за счет Куникиды? Помните ту гору грязных тарелок из-под отядзуке? Думаете, это реквизит?

Ха-ха-ха.

      Это все в действительности накопилось за время съемок. До того момента, как они разговаривали о тигре-оборотне в кафетерии. Ну, оно и понятно: Дазай все время чуть по-настоящему не захлебывался в реке (это был один из редких эпизодов, что они снимали на реальной местности), да и Куникида, раза четыре запнулся о штанину, пока дошел до них. Короче, дублей двадцать-тридцать каждый из них запорол. Но хоть не пришлось переснимать сцену с урчащим животом Ацуши, потом что он, мать его желудок, урчал по-настоящему и очень часто!       Но Накаджима отнюдь не один такой прожорливый. Все же знают особенность Кенджи в сериале? Он может использовать ее только когда голоден. А если он сыт, то он спит. Так вот. Если бы эти способности были бы и в реале, он никогда бы не смог ей воспользоваться. Ибо жрет он если не больше Ацуши, то точно не меньше его! Но самое приятное в их любви к хавчику — это, пожалуй, их щедрость. Ну, приятно оно всем актерам, кроме Накахары, который в моменты общей пирушки давится петрушкой или капустой (был бы бабой — Дазай и тут поржал бы).       Родители Миядзавы стали доверять Накаджиме как родному сыну, и потому не боятся, когда парни допоздна задерживаются со съемок, решая перекусить по пути домой. Беловолосому иногда удается уговорить закупиться такояки еще и Акутагаву. Потому они могут иногда поздно вечером идти до дома Кенджи, жуя жареные шарики с морепродуктами и обсуждая роли или какие-нибудь нейтральные темы.       Но не всегда пристрастие парня к еде не мешает его работе. Иногда растущий организм юноши может неожиданно напомнить о перекусе во время съемок. Так, однажды, когда Ацуши сражался с Рюноске за жизнь Кёки на борту тонущего корабля, когда Акутагава прибил его к металлической стене, а девушка безжизненно валялась неподалеку злодея, желудок решил напомнить, что подкрепление получал он в последний раз пару часов назад. И ему было совершенно похер на то, что идут съемки, важное сражение и все дела. Только наступила тишина, когда Накаджима не мог пошевелиться, как живот захотел спеть прощальную песню умирающего с голода.       Брюнет держал потрепанного парнишку, прибив к стене корабля. Он оскалился со злости и от ненависти к самому существованию этого человека. Между ними тишина, и слышался только звук моторной лодки, на которой приплыл на помощь Куникида. Но нет. Ее смог перебить звук урчащего живота Ацуши.       Рюноске держал руку на горле беловолосого и хотел уже начинат толкать речь про его ничтожность и то, что он незаслуженно получил уважение Дазая-семпая (плиз, нотис ми семпай). Но его прервал громкий и звонкий «У-У-У-УР-ГХ». Слегка покрывшись румянцем из-за неожиданности, Акутагава продолжал смотреть тигру в глаза, будто спрашивая «что, блядь, сейчас произошло?». Кёка же присела на колени, выходя из образа, и спрятала лицо в руках, недовольно махая ей из стороны в сторону.       Уставший режиссер заебанным голосом негромко сказал «стоп, камера» и попросил принести актеру пару тарелок собы или рамена — да чего угодно, лишь бы он наконец наелся.