Киноляпы

      У каждого актера… да что там? у каждого человека есть свои особенности. То, то он умеет делать лучше всех или то, что ему не дается, несмотря на все усилия, приложенные к достижению результата. Наверное, самое время признаться, что каждому персонажу будет отделена глава, в которой раскрывается его особенность. То, что заставляет его совершать ошибки во время работы и не только.       Если говорить о Дазае, то его особенность — неосторожность и полное отсутствие инстинкта самосохранения. Может, это даже в кое-той степени роднит его с персонажем, которого он играет… Ну, он не умышленно совершает суицид, но иногда, как любит выражаться Чуя, ходит по охуительно тонкому льду. Поперхнуться собственной слюной и чуть не задохнуться из-за этого? Пфф… «Могу, умею, практикую» — ответит Осаму. Чихнуть во время разговора и прикусить язык до крови? Да это просто классика жанра. Накахара уже давно запретил ему и приближаться к кухне без его присмотра. Все колющие, режущие, протыкающие кожу предметы давно спрятаны по углам и заперты на двойные замки. В ванну ходят они только вместе, если шатену приспичит полежать в горячей воде, потому что однажды он открыл кран, чтобы набрать воды, улегся в нее, да так и заснул, сам чуть не захлебнувшись и затопив соседей снизу. Теперь — только быстрый душ.       Во время съемок тоже не обходилось без травмоопасных ситуаций, за которые Осаму потом получал хорошие поджопники от Накахары. А еще эти тренировки по растяжке… Он разработал не только гибкость, но и силу в ногах, отчего благодаря ей сидеть больно не рыжему, а его мужу. Вот парочка примеров неосторожности брюнета, которые поразили, пожалуй, даже Рюноске:

Съемки

      Конечно, больше происшествий происходит с Дазаем во время перерывов, но есть один случай…       Снимали очередную серию первого сезона. Ацуши, Джуничиро, Наоми, Куникида и Дазай сидели в кафетерии, который находится на первом этаже здания, в котором обосновалось агенство. Брат и сестра Танизаки сидят за барным прилавком на деревянных стульях с высокими спинками, наполовину повернувшись к остальным, сидевшим за столом на диванах. Доппо сложил нога на ногу и скрестил руки на груди, держа в одной блокнот с надписью «Идеалы». Он недовольно закрыл глаза, слушая невыносимую речь Осаму, за которой, в свою очередь, пристально следил Накаджима, сложив руки в замок между ног.       Шатен справлялся со своей репликой и не пропустил или забыл ни одного слова. Ну оно и понятно: он и так залажал уже дублей тридцать. Оператор сам бы убил его, если бы он запнулся на том, что он произнес за тот длинный день в сотый раз. Дазай положил руки на стол и с прикрытыми глазами рассказывал сироте о портовой мафии. Между забинтованными локтями стоял стакан с черным теплым чаем. Когда Осаму закончил свое повествование, он открыл свои карие глаза и четырьмя пальцами правой руки взял напиток. Он поднес его ко рту, вдохнул и сделал глоток. Беловолосый уже хотел начинать свою реплику, как из рук семпая выпал стакан, он начал кашлять, задыхаться и бить себя в грудь, истерично смотря напротив себя — как раз туда, где сидел Ацуши. Режиссер уж не знал, что делать: идти добивать его за то, что он испортил еще один дубль, или все же помочь ему откашляться. Наоми обеспокоенно встала, подходя к шатену. Она с секунду посмотрела и с резким замахом сильно ударила его по спине так, что у того, казалось, действительно искры из глаз посыпались. Осаму завалился без сил на стол, откидывая руки перед собой. Штаны были в чае, под ногами — разбитое стекло, а в груди — пара сломанных ребер. Дазай хрипло дышал, по-прежнему откашливаясь, а режиссер все же крикнул заветное «Стоп, камера!». К пострадавшему подошли сразу гримерша, режиссер и Накахара.       Последний распихал первых двух и, схватив за шиворот плаща, потащил мужа с площадки, несмотря на недовольный восклик режиссера. Остановившись в полуметре от площадки, он отпустил шатена, давая ему пощечину и обращаясь с ним, как с ребенком.       — Я тебе, блядь, сколько раз говорил: сперва вдохни — затем пей? Нет, твою мать, ты же у нас тут, сука, самый умный! Нихуя, блядь, не можешь нормально сделать. — он показал пальцем на гримерки. — Живо понес свою ебанную задницу в гримерку и переоделся! — он наклонил его на свой уровень и прошептал. — Если за сегодня еще хоть кадр запорешь — я тебя запорю, — он выкрикнул ему на ухо, — понял, блядь?!       Тот улыбался во время гневной тирады мужа, но виновато покачал головой и пошел в комнату. Режиссер сперва недовольно и охреневши смотрел на них так же, как и остальные, затем, потерев глаза, прошептал гримерше, стоявшей неподалеку, чтобы она последовала за ним и привела в порядок. Не успела она догнать Осаму, как Чуя выкрикнул на всю съемочную площадку:       — Куда, блядь, собралась?! — он стоял, уперев руки в бока. — Подожди, пока этот придурок переоденется. — он отвернулся и пошел к своему месту, бубня себе под нос. — Тоже мне… самая умная тут нашлась.

***

      А уж сколько раз он ранился во время перерывов… не сосчитать. Уже даже не уносят переносную аптечку далеко, ведь знают: в скором времени она понадобится.       Нередко им с Чуей приходилось месяц жить на зарплату последнего, потому что за время съемок Дазай мог сломать пару камер, порвать несколько только что пошитых костюмов и разбить декорации из кафе, за что, собственно и вычиталось из зарплаты актера. Режиссер уже давно пожалел, что набрал такую команду: Дазай, крушащий все в округе лучше Халка, Чуя, ревнующий первого к каждой гримерше и портящий прекрасно отыгранные дубли своим паршивым языком… Про остальных он узнает позже… Но также он не может не подметить, что, хоть это ему дорого обходится, они возмещают все свои косяки в тройном размере за счет своей прекрасной игры. Да, бывают косяки вроде тех, из десятой серии или этой, но то, что выходит в конце… За первые пару месяцев этот сериал стал самым кассовым среди других работ, вышедших в тот же год.