не уходи.

      Наде понадобился год, чтобы перестать путать поцелуи Саши с чужими, которые остались далеко позади. Ей понадобился год, чтобы, будучи раскрепощенной волной наслаждения, не крикнуть неправильное имя, расплываясь в улыбке от удовольствия. Иногда она рыдала, била посуду, рвала вещи, выплескивая накопившуюся обиду, которую никто не мог заглушить. Ах, если бы Володя никогда не появился в её жизни — на что она была бы похожа? Наверное, она была бы куда счастливее. Но так ли это? Лапшина бы осталась в Иркутске, изредка вылезая на небольшие чемпионаты, наудачу завоёвывая вторые-третьи места. Она бы никогда не испытала этот опьяняющий вкус успеха, не ощутила себя в самых надёжных на свете руках. Она бы так и осталась безвестной Надькой из Иркутска, которая не может выбрать стоящего партнёра. Конечно, за любую славу приходится платить, Лапшина знает это лучше всех. Та роковая травма и стала отдачей за всё, что она получила. Все, к чему она карабкалась своими силами рухнуло в один миг.       Жалеет ли она об этом? Возможно. Тем не менее, чувство горечи и жалости к себе со временем притупилось. В конце концов, она могла никогда не встретить своего суженного, сложись её жизнь иначе. И теперь, глядя на некогда статную фигуру бывшего возлюбленного, согнувшуюся в вопросительный знак, она не испытывает совершенно ничего. Ни боли, ни тоски, только холодное безразличие. Лишь иногда Лапшина проникается ностальгическими чувствами, случайно сталкиваясь взглядом с бездонными шоколадными омутами Владимира, но она никогда не признается в этом. Как и сейчас, Надя сидела, вперившись взглядом в книгу, уже около десяти минут не перелистывая страницу, потому что сосредоточиться на тексте было невозможно. Тишина была такой гнетущей, что ей нельзя было наслаждаться. Наконец, шумно листнув страницу вперёд, Лапшина неловко покосилась на Леонова, замечая, что тот резко отвёл взгляд в окно. Не выдержав этих глупых переглядок, Надежда шумно выдохнула и повернулась всем телом на парня. — Детский сад, вторая группа. — хмуро выдала фигуристка, не отрывая взгляда от Володи, который уже было открыл рот, чтобы съязвить что-то в ответ, но вагон резко качнулся в сторону. Все произошло, как в замедленной съемке. Леонов, роняя полуоткрытую бутылку холодной воды, заваливается набок, припадая щекой о кожаную обивку полки. Надя, успевшая только охнуть, хватается за поручень обеими руками, удерживаясь на весу. Вдруг, прямо на ноги Вовы проливается ледяная вода из той самой бутылки, отчего он подрывается всем телом. — Что за хрень?! — раздраженно выпалил он, наспех вытирая промокшие на коленях штаны. — Ну, тебе стоило охладиться, Володя! — хохочет Лапшина, хватаясь за живот. — Смешно тебе?! — возмущается кареглазый, садясь на край койки. — Ты даже не представляешь, насколько. — заливается кудрявая, киношно стирая слезу. — Ах, вот как? — угрожающе вопрошает Леонов. Секунда — и оставшаяся вода брызгами разлетается по всей койке Нади, всплеском задевая её лицо. Звонкий смех сменяется вскриком и возмущенными вздохами. — Ты что, совсем придурок?! — выкрикивает Лапшина, подрываясь с места, пиная напавшего в колено. — Что, больше не смешно? — ехидно ухмыляясь, спрашивает Владимир, вскидывая бровь. — Не я же облила тебя, идиот! — обиженно фыркает голубоглазая, встряхивая промокшее покрывало. — И что прикажешь с этим делать? — Надя скрещивает руки на груди, выжидающе глядя на самодовольного Леонова. — Ну, расправь, может высохнет само. — парень жмёт плечами, плотно закрывая уже пустую бутылку. — Нет уж, ты тут аквапарк устроил, так будь добр, сам разберись. — фигуристка ловко вскакивает с места, неуклюже расправляя в руках простынь, и протягивает её даже не сдвинувшемуся Володе. — И как же ты меня в этом убедишь? — растягивая гласные спрашивает кареглазый, вскидывая брови. — Да пошёл ты. — она швырнула простынь, накрывая его лицо белой тканью, и возвратилась на своё место, — Хоть бы извинился.       Повисла тишина. Вова медленно стянул промокшее постельное белье с лица, поглядывая на Надю, которая окончательно отвернулась от него, чуть ли не утыкаясь кончиком носа в стенку. — Я, эм, — Леонов сглотнул, чувствуя, как его голос дрогнул. Совсем не так он представлял свои извинения. — я… хотел. Лапшина резко обернулась, дернув кудрями в привычной манере. — В смысле? — она вопросительно склонила голову. — Ну, как бы, за всё? — Володя опустил взгляд на скомканное покрывало, осторожно расправляя его руками. — Да ладно, какой теперь в этом смысл? — уголки губ Нади дрогнули в нервной улыбке. — Ну, у меня ни разу не вышло этого сделать. Лучше поздно, чем никогда. — бывший фигурист осторожно поднимает взгляд, сталкиваясь с пронзительным взором двух голубых глаз. — Не в нашем случае. — сухо отзывается Лапшина. Леонов замолкает, чувствуя, что эмоции переполняют его изнутри. Надя следит за ним взглядом, надеясь, что он скажет что-то ещё, что-то, что она подсознательно хочет услышать, но он молчит, поджав губы. Лишь поднимается, повесив промокшую ткань на поручень верхней полки, и скрывается в тамбуре, ловко выхватывая пачку сигарет с зажигалкой из кармана кофты.

***

— Какой же придурок! — нервно вскрикивает Володя, стоя в тамбуре и пытаясь зажечь сигарету. — Забудь, просто забудь. — продолжал парень, коря себя за каждое слово, которое он только произнес, сидя там, напротив той, чью улыбку он хотел видеть больше, чем солнечный свет. А что у него есть теперь? Сигарета, сжатая между дрожащими пальцами, дым которой просачивается сквозь едва заметные щели тамбура, и мысли. Он ждал подходящего момента, который, как он думал, никогда не наступит. На деле же, Леонов просто оттягивал неизбежное. Черт возьми, сколько он о ней мечтал! Мечтал прижать к себе, изучить каждую её кудряшку кончиками пальцев. Она была для него всем. И теперь, когда она здесь, самая настоящая Надя сидит на расстоянии вытянутой руки, Володя продолжает быть полным дураком. Негатив сочился отовсюду, проникая, казалось, под кожу несостоявшегося спортсмена. Не докурив сигарету, он вышвырнул её, почти промахиваясь, и вышел из тамбура. Вот бы сейчас спрыгнуть с поезда, бросить все свои вещи и никогда не возвращаться в этот плацкарт!       Нервный порыв бывшего возлюбленного не укрылся от внимательной Нади. Она была даже готова ринуться за ним вдогонку. Конечно, она ни капельки не переживает за него, просто не хочется, чтобы он выкинулся из вагона в чувствах. Девушка не могла представить, что могло заставить такую зазнавшуюся звезду распыляться в извинениях перед очередной девчонкой, которую он когда-то охмурил. У них был роман, но, наверняка, для такой важной шишки это была лишь игра. Мысли настолько поглотили Лапшину, что та не сразу заметила возвращение Володи, который стеклянными глазами посмотрел куда-то мимо неё. — Володь, нормально все? — он просто кивнул, предпочитая молчание. Такое фигуристку не устраивало, поэтому она слегка дернула парня за футболку, чувствуя, как накреняется вместе с вагоном. Очевидно, Леонов не ожидал этого, поэтому резко плюхнулся на застеленную койку Нади, придерживая её саму, навалившуюся на него от резкого поворота поезда. Они долго молчат, уставившись друг другу в глаза. Ещё немного, и она смогла бы ощутить его взбудораженное горячее дыхание на своём лице. — Нормально все, я спрашиваю? — хрипло выдаёт Лапшина, заправляя непослушные волосы за уши. — Нормально. — глупо улыбнувшись отвечает Володя, шумно выдыхая. — Ты придурок. — заражаясь улыбкой кареглазого, Надя улыбается сама, отворачивая его лицо ладонью и резко отстраняясь, случайно задевает его ладонь пальцами, ощущая разряд мурашек по всему телу. — Да знаю я, — отмахивается он, словно ничего не было, слезая с чужого места, — заберёшь покрывало, как только высохнет. — Леонов коротко кивает в сторону все еще мокрого постельного белья. — Да что ты говоришь. — Надя закатила глаза и отвернулась, пытаясь унять бешеное биение сердца. Владимир лишь пожимает плечами, ловко взбираясь на верхнюю полку и осторожно укладывая длинные ноги, не влезающие на койку. Недовольное кряхтение долетает до Лапшиной, отчего та фыркнула, сдерживая волну смеха, который перетекает в истеричный. Вскоре с верхней полки доносится лишь тихое сопение и Надя почему-то улыбается, решая не снимать уже давно высохшее покрывало. Ей и без него тепло внутри.

***

      Надя так и не может сомкнуть глаза, слушая размеренное покачивание колёс вагона по рельсам. Свет внутри уже потускнел, но за окном, несмотря на ночную темноту, виднелись поблёскивающие огни какого-то большого города. Издалека могло показаться, что они проносятся мимо Подмосковья, но проторчать в поезде до него придётся ещё полтора дня. — А ты чего не спишь? — вдруг доносится хриплый голос откуда-то сверху. Надя нехотя поднимает глаза и удивлённо моргает. Сонный, растрёпанный Володя смотрел на неё сверху, подложив руку под щёку и вскинув густые брови. Огоньки, мерцающие за окном отражались в его тёмных глазах, отчего тот слегка щурился. — Красиво тут. — уходит от вопроса Лапшина, вновь уставившись в окно. — Сейчас, наверное, стоянка будет долгая. — фигуристка обхватывает колени руками, натягивая уже полюбившийся колючий плед и повыше. — Холодновато будет. — капризно бормочет Леонов, всё ещё не отошедший от сна. — Ну конечно, Ваше Высочество, вам все условия надо. — Да ладно тебе… — Вова косится вниз, прикидывая, как ему проще спуститься. — Может, тебя ещё и словить? — недовольно хмыкает Надя, замечая, что поезд замедляет свой ход. Она потихоньку натягивает на себя кофту. — Давай. — Леонов усмехается, упираясь руками в обе верхние полки и резко оказывается на полу. — Браво. — язвительно кидает фигуристка, хлопнув в ладоши, — Давно уже эту фразу не слышал? Леонов лишь закатывает глаза, пока Лапшина самодоводьно улыбается. — Ты выходить в такую темень собралась? — Володя косится на натягивающую курточку Надю. — Магнитик Саше хоть куплю. — девушка жмёт плечами. — О, вон как. Ясно. — кареглазый оставляет попытки пригладить волосы и плетется в тамбур в числе первых. — Ты что, в этой тряпке, что на тебе, собрался в такую погоду выходить? — недоверчиво спрашивает девушка, намекая на отсутствие хоть какой-то тёплой одежды у Леонова. — Тебе-то что? — резонно спрашивает Вова. — Эм, ну, если ты заболеешь? Я не хочу, чтобы ты своими бацилами на меня разбрасывался, итак болтаешь вечно! — ловко выкручивается фигуристка, снимая с крючка кофту, чувствуя, как сильно она пахнет Леоновым. Обладатель олимпийки быстро выдергивает её из тонких, грациозных рук Нади и наспех застегивает. — Довольна? — бросает Володя и исчезает в тамбуре. — Более чем. — шепчет вслед Надежда, захватывая кошелёк.