Адамас

      Звонок. Несколько дней назад в кабинете главы школы рыцарства и чести возникла голограмма старшей феи Магикса — с ним связалась коллега Фарагонда. Почти тревожно — что не свойственно директрисе Алфеи — она повествовала последнюю информацию, касающуюся их общего исследования, их наблюдений. Их планов по защите Волшебного измерения.       Все три директора легендарных школ магии немедленно прекратили занятия и назначили дату и время совета.       Саладин услышал. Великий волшебник Общества Света чутко прослушал каждый слог и каждую ноту музыки, пронёсшейся минуты назад по его школе. Почти агрессивный, энергичный, следующий по лезвию разрушения всех устоев наступающего торжества стиль музыки. Песня, олицетворяющая храбрость и мужество, клинки и сопротивление по имя справедливости, как никогда подходила для наступающего торжества.       Но дело было далеко не в пробудившейся внезапно симпатии к музыке.       Саладин изучал магию, которую молодой волшебник пламени активно использовал с первой ноты, пронзившей пропахший жжёным металлом воздух его учебного заведения. Позволив своим ученикам покинуть ангары и услышать музыку и песню этого мага и его подруг-фей, а далее — использовать магию против его правой руки — Кодаторты, Саладин напротив получил возможность наблюдать действие его колдовства на присутствующих живых существ. И в особенности — удачное стечение обстоятельств — реакцию драконов.       И пусть всего лишь муляж. Искусственно выведенные гигантские ящеры, обладающие крыльями, лишь наполовину те самые легендарные существа с острова Пирос. Гибкость и легкость взамен на мудрость, силу и пламенное дыхание. Настоящие драконы и их собратья-виверны никогда бы не подчинились человеческой руке и слову. Подобно Валтору, едва не выбросившему пламя на преподавателя-тренера Красного Фонтана, они бы обратили в пепелище весь замок, не позабыв ни единого двуногого создания, попытавшегося указывать им.       Разве что… королеву свою они слушаются. И королева их — человек. Но всё это слухи. Так же, как и умение драконов Пироса обращаться людьми и становится неотличимыми от них.       Возможно, Валтор тогда вовсе не с Земли? — подумал однажды директор Красного Фонтана, тесно взаимодействующий с дращерами — подобию драконов, которых седлают его студенты — послушных и любящих человеческую руку. Мудрейшее создание, перевоплотившееся в человека, знающее о мире двуногих столько же, сколько люди ведают о Пиросе и его населяющих созданиях в чешуе, поступило в школу, имея лишь имя и подругу — принцессу Стеллу — наследницу одного из первых королевств измерения, избранных Великим Творцом, которая также отправляется учиться в академию Света. И исполняя свою роль шпиона, он не смог сдерживать свою могущественную силу истинной сущности и едва не погубил школу. К тому же его способности исцеления — в Магическом измерении волшебников и фей с целительной силой по пальцам одной руки пересчитать, и все они служат вовсе не в городских больницах — при дворе самого богатейшего государства этого необъятного мира за подобный дар готовы отдать полцарства и наследницу-принцессу.       «В нашем случае… принца».       Директор прятал неровную улыбку, качая головой. Он медленно, шаркая и опираясь о свой волшебный посох, следовал к своему кабинету, где его ожидают на совете уже не менее получаса. А пока вспоминал, как жадно Солнце Эраклиона вцепилось в обсуждаемого волшебника, позабыв и о том, где находится прямо сейчас.       Саладин долго придерживался этой идеи с драконом-шпионом, хоть и его коллеги — главы двух соседствующих школ относились к его теории с немалой долей скептицизма. Пока не случился тот звонок. Сомнения были развеяны, догадки сгорели в пламени.       Пламени Дракона, которое, разливаясь по арене школы рыцарства и чести тёплыми волнами, наполнило силами всех утомлённых репетициями студентов и проникла даже в сущность самого Саладина и…       Исцелив усталость иную. Ту, которая с каждым годом опускалась на плечи восьмисотлетнего мужчины, видавшего крылья Феникса на закате своей жизни.       Это было сродни перерождению.       Как они раньше этого не поняли?       Умудрённый тяжёлыми думами, Саладин переступил порог своего кабинета. Уют полумрака, пронизанный ароматом тлеющих дров камина и горячего воска привычно зажжённого канделябра на письменном столе. Но сегодня тёмное дерево интерьера и потрескивающие алые угли не приносили сердцу привычное умиротворение.       Саладин запер дверь и взмахом посоха расположил по периметру заклинание звукоизоляции. Тёмной энергии и подслушивающих заклинаний он не ощутил. Кроме, конечно же, одной из гостей, ожидающих главу школы рыцарей уже с полчаса, элегантно расположившись в кресле у кофейного столика.       Со вздохом усталости старый волшебник опустился напротив.       И…       — Задержались Вы, — изрекла леди ведьма не голосом — мелодией пения птицы, положив ногу на ногу и опёршись о подлокотник. И покосилась на дверь своими острыми янтарными глазами не то с осуждением, не то с усмешкой, прячущейся в едва различимых морщинах её молодого облика. — И что это вообще за стоны? Я, конечно, знала, что у вас в школах одни бездельники, не ведающие правил, но вот-вот наступит День Королей…       — Подготовка к выставке. В наших планах кое-что изменилось, — осёк от дальнейших оскорблений коллегу Саладин и новым взмахом посоха сотворил по чашке кофе своим гостям.       Гриффин придирчиво оценила напиток, предложенный коллегой, и по взмаху руки чашка слевитировала к её губам, тронутым розовым блеском.       — Ладно, не важно. К делу, Фарагонда, — опустила глава школы Тёмной магии, помешивая ложечкой в горячем напитке. И с любопытством испробовала. Тут же чашка отправилась обратно к столу, мягко поднялась крышечка сахарницы, кубики белой сладости растворялись в чёрной глади. Всё это по велению тонкого пальца хрупкой ладони с тёмным маникюром. — Я, в отличие от вас, уроки не отменяла. И мои девочки и мальчики ждут не дождутся моего возвращения.       Фарагонда давила дрожь в руках и сохраняла лицо ровным, пока спина покрывалась холодным потом, а в душе клокотало волнение вперемешку с негодованием. Уверена ли она была, что этот мальчик прислушается и останется в крепко защищённых самыми сильными барьерами магии Света стенах Алфеи, что известны директрисе? Да. Ведь он сам пришёл к ней и порывисто всё о своём прошлом рассказал. Он полностью осознаёт свою ценность для этого мира, и какая трагедия обрушится на измерение, если эта сила попадёт не в те руки.       Пусть магию украсть невозможно, но молодой маг, проживший два десятка лет простым человеком, об этом не ведает, и оттого должен опасаться следующей встречи со своими врагами. Ведь она может оказаться последней.       Но! Прямо сейчас! Этот голос! Не узнать его мадам не могла — кто всколыхнул все три школы своей песней в конце предыдущего триместра, побудив в студентах агрессию и направив их пойти против преподавателей и директора Алфеи — только бы концерт продолжился.       Он здесь!       Что заставило Валтора — этого неспокойного магией, но мягкого и послушного мальчика нарушить наказ своей директрисы? Возможно, стоило на самом деле запереть его в замке, наложив противоположное заклятье на его тело и стены Алфеи? Но это было против принципов Фарагонды — она и барьер комендантского часа оставила на совести Гризельды.       Но, возможно, тревоги излишни, и пока все трое директоров здесь, неусидчивому волшебнику ничего не грозит?       К тому же вряд ли её магия могла сработать… на нём.       Он — причина, по которой они — три великих волшебника собрались здесь и сейчас. По которой все три школы встали точно по воле его губ, вновь произнёсших заклинание нейтрализации.       — Да. Мой ученик, Валтор, — наконец начала Фарагонда, обводя преисполненным тревогой взглядом коллег. — Несколько дней назад он рассказал мне свои наблюдения и результаты поисков. Как мы и предполагали — всё сходится. Он тот, кого мы искали. Хранитель Огня Дракона. Наша последняя надежда.

***

      Наблюдение началось давно. С самого первого шага некоего Валтора из далёкой немагической Вселенной с планеты Земля здесь — в измерении Магикс. Внезапно пробудивший в себе магию, и магию немалую, молодой волшебник создавал проблемы на своём каждом шагу и с тем росла его сила — столь стремительно, что Фарагонда поплатилась за свою непредусмотрительность.       Пожар, уничтоживший половину её детища и ранивший сотни учеников, был пресечён. Но не без помощи того, кто и разжёг первую искру. Это пламя было живым. Его невозможно потушить ни водой, ни магией. Оно испепеляет руны и проедает магические барьеры. И лишь когда Валтор сам того пожелал, Фарагонде, преподавательскому составу, феям и ведьмам высшего курса Алфеи и Облачной Башни удалось объединиться в могущественной связи конвергенции и усмирить стихию.       Но причина была не в утрате Валтором энергии. Магия — она, словно живое существо, усердно оберегала своего властителя. Иначе единственным погибшим в той катастрофе был бы сам её зачинщик.       Он привлёк к себе внимание Тьмы. Она же в своё время не обнаружив желаемое в кольце Солярии, переключилась на подозрительно могущественного волшебника с неопределённым происхождением. Который вступил в открытое сопротивление. И с тем взрастил на поле таланта ростки практики. А рядом собрал дружную команду умелых фей.       Это дало Фарагонде немного времени, чтобы всё обдумать. И понаблюдать.       Сбор информации затянулся на полгода, и как бы маг ни требовал истины от старшей феи, она могла дать ему лишь зацепки. Постепенно события накладывались друг на друга, а потерянные кусочки паззла собирались в единую картину.       Что этот волшебник может творить чудо взмахом ресниц.       И с тем способен уничтожить сотни жизней за единую искру своей печали и ярости.       И этот мальчик, прямо сейчас репетируя перед выставкой на арене Красного Фонтана, самостоятельно выяснил — кто он и для чего его спрятали на Земле двадцать три года назад. Но на этом всё не закончилось.       Его родители. И его имя…       — Ринарион.       Звяк!       Осколки разбившейся чашки замерли на столе в каплях горячего кофе. Но никто убрать беспорядок не спешил. Тревожная тишина наполнила прогретый пламенем кабинет главного волшебника Магикса.       — Ф-Фарагонда… т-ты…       Роняла сама не своя директриса Облачной Башни, скривив своё молодое лицо.       Они все знали это имя.       Весь мир знал это имя. До падения Домино и великого траура, прогремевшего колоколами по Магиксу в каждом его королевстве.       — Это его имя, — продолжала Фарагонда серьёзно. — Так он сказал два дня назад, когда ворвался ко мне. И рассказал то, что я поведала вам в понедельник. Но я не могла сказать всего — нас могли прослушать.       Саладин испустил вздох.       Воспоминания сковали головы лучших волшебников измерения.       Так значит им удалось?..       — Прослушать? — хмыкнула старшая ведьма, развеивая меланхолию и возвращая себя и коллег в настоящее. — Фарагонда, они уже всё знают раньше нас.       — Да, — незамедлительно кивнула директриса Алфеи. И опустила вопрос: — Что там Айси, Дарси и Сторми? Ты вывела их?       — Конечно. Всё прошло как нельзя гладко. Иначе мы бы тут не сидели, — покачала ладонью Гриффин.       Фарагонда скривилась сильнее, прожигая белеющим взглядом ведьму, принявшую свой безупречный молодой облик. Заполучившая секрет бессмертия — теперь она стала бесконечно тщеславной и безразличной ко всему вокруг!       — Да-да, я знаю, ты была против. Ну а как иначе? — пожала плечами Гриффин.       — Мы могли сами выйти на след, — опустилось тут же. — Незачем было мучить моих учеников.       Теперь ведьма заломила свои изящные тонкие руки с белой кожей.       — Ой, да ничего ему не сталось, — и откинулась в кресло, наколдовав себе ещё чашку кофе. — Тц… Я уже не впервые замечаю, что ты, Фара, с этим мальцом носишься больше, чем с собственным сыном.       За больное… умеет лучшая ведьма Магикса ухватиться и держать. Слабое место своей старой подруги она накрепко запомнила и умело тем пользуется. Видимо потому, что Фарагонда такая, какая есть, её студенты души в ней не чают.       Впрочем, они все лишены чего-то в равной доле. В ответ на то, чем Творец их одарил.       Откашлялся Саладин, прерывая накаляющуюся магией Света атмосферу в кабинете.       — Что сделано — то сделано. Какая обстановка на данный момент?       Гриффин немедля отбросила легкомыслие и обратилась серьёзной. В точности, как и её коллега из Алфеи.       — Как мы и договаривались — я направила нашу троицу на след этого малыша с Земли, чтобы с их помощью узнать правду о его происхождении и магии, — Гриффин взглянула на всё ещё излучающую недовольство коллегу-фею. — Как видите, результат более чем достойный.       — Ответь мне только на одно, Гриффин, — ровно заговорила Фарагонда, — фальшивая Флора и Чудесный лес — твоих рук дело?       Ведьма пропустила смешок, и был он что ни на есть издевательским.       — А если скажу, что они сами додумались — ты поверишь? — Не дождавшись ответа от Фарагонды, Гриффин вновь расхохоталась. — Естественно! Эти три пустые головы настолько вскружены будущей властью в их сладких детских мечтах, что дальше открытой конфронтации придумать ничего не могут. Разве что натравить твоего огненного пасынка на иллюзии твоих обожаемых магов-тростинок, чтобы потом он спалил половину школы. Клянусь, я их чуть не выгнала тогда… это ж надо было додуматься — поджечь этот тлеющий фитиль!..       Гриффин драматично коснулась лба, качая головой.       Едва ли Фарагонда и Саладин поверили хитрой коллеге. Но они уже изрядно поспорили однажды за случай в зачётную неделю, поднимать эту тему вновь никто не желал.       — Хочешь сказать, что нападение дракона на экзамене на моих лучших учеников — тоже твой план? — опустил холодно Саладин.       Гриффин без усмешки покачала головой.       — Я, конечно, часто совершаю дерзкие поступки, но каждый мой шаг продуман до мелочей, Саладин. Как и с Ривеном — кажется, этот мальчик обладает даром к магии Тьмы, и магии сильной, вот они к нему и прицепились. Я здесь ни при чём. Как и ночь в Алфее: опасность встречи беззащитного лишённого магии юнца с Земли и их «рогатого творения» была слишком велика. Как ты вообще могла додуматься до такого?       Заговорила старшая ведьма о случае ночью в Алфее, когда вся школа отправилась на концерт в Магикс, оставив группу провинившихся учеников убирать замок. В тишине директора обдумывали уже давнее происшествие, где едва не погибла их цель, бросившаяся защищать своих друзей. Но знали ли они тогда, кем на самом деле он является?.. И как сильно они рискуют, оставляя мальчика одного?       А тот случай с кольцом принцессы Солярии? Фарагонда, дав наводку Гриффин, даже не подозревала, что задумала её коллега из Облачной Башни после успешной вылазки трёх учениц на праздник в Алфею. А ведь потеряйся фамильная ценность Солярийской королевской семьи, поздоровилось бы волшебным школам не меньше, чем от Эраклионского «Золотого льва» за покушение на жизнь наследника!       Впрочем, они сами не могут сказать точного дня и времени, когда их наспех придуманный план начал претворяться в жизнь.       — Я пришла слишком поздно — минотавр уже был убит. И убит не магией твоего мальчика, Фара, которая, к слову, у него осталась, — ткнула ногтем в коллегу ведьма. — А иной силой.       — Какой? — потребовал объяснения Саладин.       Но Гриффин в ответ только плечами пожала.       — Хоть времени у меня было достаточно, пока минотавра не обнаружили… но изучив его тело вдоль и поперёк, как и магическую вибрацию вокруг, — ведьма устало откинулась на спинку кресла. — Ничего. Только несколько ранений от меча твоего специалиста, Сал, но они все были не смертельны. Как будто минотавр умер, пожелав этого самостоятельно. Вряд ли Трикс решили сами избавиться от него — ведьмы уже давно дёру дали, едва ты вернулась, Фара.       — Все мы знаем, что тогда рядом с Валтором был Скай, — продолжал рассуждать Саладин. — Он и спас его от смертельной потери крови. Но Скай не обладает магией даже в зачатках — в его корнях не было ни единой феи или волшебника, а его кровь — чиста. На что ты намекаешь, Гриффин?       Ведьма игриво отмахнулась.       — Скажи, Сал, ну для чего мне эта морока как вмешиваться в дела королевские? Один неверный вздох в сторону Эраклиона, и от моей школы не оставят камня на камне. А моя голова будет колыхаться на пике у их врат. Ты думаешь, я настолько глупая? — и отбросила шутки в сторону. — Ещё раз повторяю — я бы никогда даже не посмотрела в сторону дел высших сего мира. Ни к чему мне эти проблемы — я всего лишь директор академии Тёмных искусств. В прошлом уже наигралась — с меня хватит.       Фарагонда и Саладин напряжённо переглянулись. Верно, у всех них — бывших членов распавшейся Команды Света, собранной вокруг одного такого короля, проскальзывали подобные мысли. Теперь все они рассыпаны по миру. А двоих из них уже нет в живых. Им самим чудом удалось выбраться и сохранить не только голову, но и честь.       — Как в случае с взбесившимся драконом — это сделал тот мальчишка — Ривен — они пробудили его силу, напичкав своей — дело рук Дарси, — Гриффин призадумалась. — Правда, не думаю, что эффект от этого будет долгий, с волшебниками сложно, у них особая магия. Но ради чего было впутывать в это Эраклионского?.. Раз ты сказал, что в нём силы нет…       — Дело в связи Ринариона и Его Величества Ская Эраклионского.       Гриффин вскинула палец, точно очнувшись да вспомнив:       — Друзья.       — Любовники, — покачал головой Саладин, бросив взгляд на Око Всевидения на краю своего стола.       Ведьма скривила лицо в глубоком отвращении. Но постаралась выровнять морщины. Хотя бы только не быть похожей на себя ту, настоящую, которой уже почти тысяча лет от роду.       — Что ж. Понятно, попытались достать нашего мальчика через известную слабость, ранив Эраклионского, и потом потащились за ними всеми в столичный лазарет, чтобы попробовать украсть силу там, рассчитывая, что им удастся застать врасплох…       Фарагонда кивнула на логическое умозаключение, смиряясь уже в который раз с дерзкими речами своей омолодившейся и телом, и разумом подруги.       — Эта территория недоступна для слежки — мы не могли увидеть происходящее в больнице Эраклионской столицы, — вновь включился в беседу Саладин. — Как и получить данные с магикамер или хотя бы с звукозаписывающих самоцветов. Особенно, из палаты отпрыска королевских кровей. Медперсонал больницы, охрана, повара и уборщики — каждый, кто хоть косвенно взаимодействовал либо со Скаем, либо с его рыцарем, и хоть что-то видели и знали о них в больнице — все они склонили головы перед короной. Одно слово — и всю их семью тотчас же повесят.       Не скрывая мороз по коже, Гриффин покосилась на умудрённую годами и проблемами Фарагонду.       — Вот почему я не хочу иметь с ними дело… И как тебе всё-таки удалось избежать всех когтей и клыков этого напыщенного регента, Фара? — ведьма задумалась об очевидном: — И как он только ещё не поймал твоего подопечного и за угрозу жизни его отпрыска не вывесил на всеобщее любование его голову?       — Это на самом деле — большой риск, — напряжённо согласился Саладин.       — Вскоре мне пришло письмо, — не сразу ответила Фарагонда, прозябая в трясине сомнений. — Оно было запечатано королевской печатью Эраклиона и несло в себе благодарность. За то, что мои ученики защитили будущее Эраклиона, а великий дар одного из них исцелил всех лечащихся.       — А-ха… — отпустила смешок ведьма. И тут же осеклась, едва ли не подскакивая в кресле. — Подожди… серьёзно?! Я слышала об этом… но я думала, это просто слухи! Впрочем… — теперь и следа прежней небрежности и саркастичности не было видно в выбеленном лице Гриффин. — Это объясняет случившееся с черепахой…       — Ты так и не договорила, — напомнила Фарагонда почти нетерпеливо и грубо, — что там было?       — А ничего, — посерьёзнев, опустила Гриффин, напоминая, что ей лишь внешне двадцать лет. — Твоему мальчишке на самом деле ничего не сталось. Магия этой троицы на него фактически не действует. Он стал куда сильнее с их последней встречи и быстро с ними разобрался. И так мы узнали, что он на самом деле Хранитель — никто другой не снял бы проклятье с главного дерева. А что касается черепахи — Айси её убила.       Просто и ровно закончила директриса.       Фарагонда и Саладин подскочили в ужасе.       — Бессмертную черепаху-хранительницу которой больше, чем нашему миру?!       Гриффин элегантно покачала рукой, тем не менее не теряя удрученности на лице.       — Да. Но мертва она была недолго.       Сев обратно, Фарагонда и Саладин недоумевающе переглянулись.       Ведьма зыркнула на свою недалёкую подругу-фею. И изрекла:       — Исцеление лазарета — это цветочки, Фара. Он воскресил эту рептилию.       — В-воскрешение?.. — прошептал старый волшебник.       Фарагонда прямо возмутилась:       — Но такой магии не существует!..       Последние искры легкомыслия покинули разум ведьмы. Она медленно отпила кофе. И заговорила вновь.       — Я тоже так думала. Пока не увидела. Пока не ощутила эту силу, — и проникновенно посмотрела на коллегу напротив — на сгорбившегося старика с тростью, являющегося на самом деле едва ли не сильнейшим магом в измерении. — Ты же сам только что стал свидетелем, Сал? Я ощущаю на тебе остатки магии Дракона. Точно такой же, какой обладал его предшественник. Уже только из этого можно было судить — кто такой этот таинственный землянин.       Как и на всей школе. Она ворвалась в кабинет, когда дверь перед хозяином этого замка открылась. Она была сродни свежему воздуху с ароматом полевых цветов. И приносила долгожданное расслабление, которого не достичь ни сном, ни пищей.       Отдых самой души, утомлённой годами нелёгкой жизни на этой порождённой Драконом земле. Никакая другая магия не может сотворить такое. Никакой другой дар к исцелению не может вернуть мёртвого к жизни. Он…       Валтор. Ринарион. Самом деле тот, кого три директора искали двадцать три года с падения Домино. Хранитель. И его удалось спасти. Ценой одного великого процветающего мира Магического измерения. И всех его жизней.       Теперь он должен защитить этот мир. Но от кого?       — Айси, Дарси и Сторми не простые ведьмы. В их сердцах горит Чёрный огонь. Он мне знаком… Но я не могу понять… найти зацепку — откуда он. И я опасаюсь, что однажды они найдут способ разжечь его ещё сильнее. И обратить его против новоиспечённого Хранителя.       Прошло уже не менее получаса напряжённой беседы, в которой все три члена Общества Света делились последней добытой об их объекте наблюдения информацией. Теперь, когда предположения оказались верны, в их главных целях — сберечь Хранителя, прежде чем он — неумеха в магии — научится пользоваться истинной сущностью Огня.       В тот же момент глава школы Тьмы поделилась опасениями. Которые зародились у директрисы в момент слежки за юным магом и использования трёх наивных ведьм, одновременно скрывая их от глаз местной полиции.       — Хочешь сказать, они смогут достичь своего? И отнять силу у Валтора? — насторожился Саладин.       — Ничего нельзя исключать. Как и возможность отнять магию.       — Но даже у меня не получилось забрать её, — скрестила ладони Фарагонда, вспоминая первое серьёзное наказание группы учениц и их друга-мага. — Как будто…       — Что такое, Фарагонда? — забеспокоился директор школы рыцарей. Умолкла и Гриффин, приглядываясь к коллеге.       Как… будто?..       — Как будто у Валтора и не было её, — подняла полный вопросов взгляд старшая фея. — Магии.       — А что те четверо фей? — отчего-то ощущая тревогу, спросила Гриффин. Фарагонда может ошибаться, хотя делает это крайне редко, но она вряд ли стала бы выдумывать несусветные сказки! Как отсутствие магии… у волшебника, который прямо на её глазах воскресил чёртову мёртвую черепаху!       На это Фарагонда кивнула.       — Всё получилось. Как и изъять силу у других студентов-волшебников и в тот час же её вернуть. Но не у Валтора.       Ведьма откинулась на кресло.       — Может, он попросту тебя сильнее? Помнишь же случай на экзамене? Смогла ли ты по щелчку пальцев потушить его огонь?       Старшую фею точно током пробрало — Фарагонда скривилась и потупилась. Она до сих пор корит себя за то, что не смогла защитить своих студентов.       — Огонь Дракона никто не в силах потушить. Ни вода, ни чужеродная магия. Ни Тьма, ни Свет, — почти сурово и поучительно опустил Саладин. — Эта сила создала наш мир. И она диктует правила всей магии и всему живому, дышащему под этим солнцем.       Гриффин кивнула не без тяжести — да под их крылом теперь сам бог! И вновь ткнула пальцем в Фарагонду.       — Именно. И ты понадеялась отнять магию… у такого?       Напряжённые плечи Фарагонды опустились. Даже лёгкая улыбка тронула её ранее сжатые губы.       — Тогда не о чем переживать, — заключила она. — Магию Дракона никто не отнимет.       Но ложку дёгтя ведьма в бочку сего мёда не позабыла добавить.       — Также я прошу вас не забывать о случившемся на Домино, когда этот юнец ещё пешком под стол ходил, — грубо и громко опустила ведьма, осекая расслабившихся коллег.       — Великая Тьма, которая хотела отнять Пламя у предшественника Ринариона, — выронил Саладин задумчиво.       Они словно старались избегать этого имени. В память и уважение этого человека, отдавшего жизнь во имя спасения мира. Либо…       Из опаски. Что случившееся двадцать три года назад повторится вновь.       — Именно. Что если теперь им это удастся?       — Но никто не может отнять силу у Валтора, — повторила Фарагонда.       Гриффин осекла фею взглядом.       — В наше время и в нашем мире ни в чем нельзя быть уверенными, Фара. Если мои опасения правдивы, нужно быть готовыми к худшему. Тебе это не удалось, и об этом не написано в книгах, но это не значит, что это невозможно. Как и воскрешение, — с тем ведьма допила последний глоток кофе и поднялась, отряхивая платье. И откинув локон длинных волос, обратилась к коллеге-волшебнику. — Так что, Сал, пригляди за нашим неспокойный мальчиком. Пока наша коллега, пробудившая материнский инстинкт, не сочтёт должным всё своему приёмному сынишке рассказать.       И покинула кабинет директора Красного Фонтана. Звонкий стук каблуков отдалялся по коридору…       Но что тогда изменится? Если обо всём Валтору поведать. Домино внезапно возродится от проклятья? Всё зло мира преклонит колено и самовольно отправится во льды измерения Омега? Нет. Только тревога скуёт и так неспокойное сердце Валтора. То же, что видела Фарагонда два дня назад, когда он наконец узнал, когда картина, тщательно собираемая им эти полгода жизни в мире волшебства, наконец сложилась.       Он не был доволен. Не был обрадован. Не был зол.       Валтор… Ринарион был напуган.       Поэтому… стоит ли завершать эту трагичную картину? Ведь Хранитель уже и так знает достаточно. И раз он пришёл в тот день и всё порывисто рассказал — он осознаёт свою важность для этого мира. И тогда он просил помощи и защиты от мадам — Валтор, в отличие от Гриффин, играющейся пешками на шахматной доске, вполне рационально оценивает своих нынешних противников. И он считает…       Что Айси, Дарси и Сторми могут быть опасны.