Адамас

      Директор ушёл.       Я стоял в растерянности. Девочки замерли на сцене точно изваяниями.       Крикнул дракон, сбросив с меня спесь и… напугав кроме всего прочего!       Ученики самозабвенно горланили, рассыпаясь по школе, а улыбки, поселённые объявлением директора на их светлых лицах, так и сияли, так и ослепляли… Преисполненные сил теперь даже те, кто ноги едва волочил от бесконечных уроков, тренировок и репетиций к величайшему празднику, светились как начищенное серебро. Часть же осталась при делах учебных и хлопотала о своих мотоциклах — а именно те, кто наворачивал всё это время прилежно круги по арене. Точнее… как наворачивали? ну, старались не завернуть не туда и протаранить соседу бок или въехать впереди идущему в зад, так как сцена здесь разыгралась — жуткая жуть!       Кодаторта по воле Саладина заткнулся, хоть и потребовало у него это немало сил. Чтобы хоть немного отвлечься от негодования его распирающего, точно как эти груды перекаченных мышц бедную рубашку, отогнал принца Ская и спешно занялся драконами. Поглаживал неистово, приговаривал что-то, да так ласково, что существа эти — ну точно гигантские летающие ящерицы — прям разнежились и даже начали издавать звук, похожий на кошачье урчание. Ну а потом подняв себе общением с животными настроение, за вожжи потянул медленно и с тем просил их возвращаться в стойла.       Стоял я и в толк не брал — человек-то он какой? Не похоже, что жестокий. Да и это я первым начал, как бы Муза сказала, наезжать со своими претензиями… Но не начни я, не только Брендон, но и остальные измученные тренировками и уроками специалисты — у которых, кроме всего прочего, есть даже ночная служба! — возможно так и не увидели бы отдыха. И не дай Творец свалились бы в истощении после этого вашего величайшего празднества!..       Как будто столетний напичканный традициями праздник важнее здоровья учеников. Уверен, даже пятисотлетние короли не слишком уж им и заинтересованы. А тем более — ехать откуда-то с конца измерения за тридевять земель на Магикс чтобы посидеть на этих жёстких скамейках трибун под палящим солнцем в пыли под вопли драконов — такое себе удовольствие для плотно занятых вышестоящих.       Продохнул. Осмыслил всё, что только что произошло. Наконец осознал положительное решение директора Саладина насчёт нашего концерта, промелькнула мысль, что он прямо сейчас направился, предположительно, в свой кабинет, и там беседует по n-ным великим делам с директорами Облачной Башни и Алфеи, и мадам Фарагонда определённо поинтересуется, отчего её коллега с тростью в виде дракона так припозднился, и окажется, что ученик её, посаженный под домашний арест, внезапно переместился на арену Красного Фонтана…       Пуф… Моё плечо приняло знакомое тепло, а шею сковал зуд щекотки. На живот легли руки, жадно прижимая к телу позади, прерывая и выметая метёлкой тщательно и яростно все бессмысленные тревоги.       Брендон…       В размышлениях потрепал сальные волосы потемневшего золота, собирая на свои вспотевшие пальцы перхоть.       А ведь и правда — смысл? Вот я в понедельник в кабинет мадам ворвался да истерику закатил, попирая и сжигая своим пламенем весь этикет общения с высшим лицом школы. Вот я выложил все по полочкам. А на деле при нашей последней встрече Трикс и поцарапать-то меня едва могли.       Что касается другого… Вряд ли мадам на стороне, так сказать, Тьмы, так что ошибки я роковой вряд ли совершил — хотя внезапная отмена уроков аккурат после моего рассказа и совещательный комитет трёх высших магов Общества Света Магикса — это совпадение меня немного напрягает.       Причиной ещё приписали День Королей — как же! Как будто я не услышу, о чём пятикурсники шепчутся! Они тут пятый год — и часто — ученики старейшей академии Алфея в n-ном поколении, а выходные в честь праздника Королей — впервые. Да и в Облачной Башне, как оказалось, ведьмы да жнецы во всю грызут гранит науки. Единственное — если выпадет на будни — в Красном Фонтане отменяются все занятия. И только на один день.       Но больше всего меня терзает — это отношение Фарагонды, и — как я только что увидел — директора Саладина ко мне. Я едва не набил… кхм, ладно, не я, а мне разукрасили бы лицо парой синяков — если бы не нос сломали — но всё-таки драку не с кем-то — с преподавателем школы собирался устроить. А следом учинил бы пожар, так как выиграть у такой горы мускулов даже крепкому мне не повезло бы, и я спустил бы на Кодаторту всех пламенных собак Ада из своей сущности, чтобы покарать его за то, в чём он невиновен и просто исполнял приказ свыше.       А мне-то простили. На это глаза закрыли. Мягко прервали перепалку на зарождении, сказали вдохновляющую речь, согласившись с зачинщиком сия концерта — во всех смыслах этого слова — и предоставив все блага гостеприимства, покинули арену. Не иначе как Саладин знает последние новости о моём происхождении.       Неужто и правда — меня обсуждают?       А-ха… Хорошо, что в этот раз моё самомнение на самом деле небеса терзает! Пора заняться делом. Репетиции, устроиться в общежитии Красного Фонтана на несколько дней, и…       — Я, конечно, восстановил всем силы, — обратился я к горке волос, устилающих моё плечо, — но, может, всё же пойдёшь отдохнёшь? Сегодня свободный день…       — Нет, — буркнули тут же безапелляционно.       Хах… Он такой милый… Как же я скучал по нему… И так не хочу отпускать!.. Но это ради его блага — он совсем плохо выглядел.       Пять минут назад.       — Хорошо. Тогда хотя бы поешь.       — Не хочу, — прорычали тут же, мотая головой и щекоча волосами мои ухо и шею. И сильнее прижимаясь, шерудя руками по животу. И пусть на арене осталось не так много зрителей, эти объятья, Брендон, я бы дружескими не назвал…       Как и моё заскучавшее по тебе тело.       Впрочем… вероятно, от подпитки моей энергией он на самом деле может не хотеть ни есть, ни спать, а сил сворачивать вон те горы Диких Земель, виднеющиеся на горизонте, у него хоть отбавляй теперь!       Однако… Оставалось одно. То, что исправить я по щелчку пальцев не могу.       Ткнув в темя этого солнечного мальчика пальцем, я толкнул его и толкнул болезненно. Брендон не отлип от меня, но скривился и головой замотал в попытках от хватки освободиться.       — И помойся, — опустил я, заглядывая наконец в эти посветлевшие глаза.       Вскакивает! Отпрыгивает! Оглядывает себя, ощупывает…       — П-прости… Я… сейчас же пойду и приму душ…       Порывисто начали, да закончили подавленно.       Я смотрел.       Его растрёпанные слипшиеся волосы. Его лицо персиковой кожи, создающее волнующий контраст с моей белой, фарфоровой. Сверкающие голубые глаза — какие они яркие! Они всегда меня пленяли, приковывали взгляд с первой встречи. И улыбка… смущённо отвечающая на мой пристальный взгляд прямо сейчас.       Брендон…       Я…       Шаг… ещё… Оторвался от земли. Подскочил! обнял крепко-крепко, вцепившись в его плечи, скользя пальцами по ярко-голубому плащу.       Я ведь… поверил… Я думал…       Что больше никогда его не увижу.       — Это ты, — выговорил я дрогнувшим голосом, — прости меня.       Я ощутил его руки на своей спине. Он шепнул моё имя с вопросом, пока я тонул лицом в его шее.       Да уж… этот букет стали, пота и драконьего мускуса… Но всё равно — есть в нём тот родной мне Брендон. По которому я безумно скучал!       Я прижался сильнее. Неосознанно, словно боясь потерять его, наконец поймав в свои опалённые пламенем руки.       Пламенем не карающим. А дарующим жизнь.       — Прости. Ведь на мгновение я позволил себе думать, что твоё молчание означает наш конец.       Окаменел. Засуетился и попытался выбраться из моих объятий, и, похоже, заглянуть в лицо, но так как силы, даже восстановленные моей магией, было недостаточно чтобы побороть мои, он только побарахтался пугливо с возмущённым мычанием:       — Н-нет… Валтор! Я никогда..!       Но я наконец отпустил его — да он только радоваться будет, задуши я его в своих объятьях, скажет ещё, что я же его и вылечу! И с жалобной улыбкой в его лицо заглянул, как обычно, поднимая голову к его росту, что всегда выше моего…       — Мне надо было сразу приехать в Красный Фонтан. И пригрозить пламенем кое-кому, чтобы вам дали отдыха от этого треклятого праздника!..       Брендон… его лицо скривилось, будто мир в его глазах начал неминуемо рушится в какую-то мифическую Бездну, сравнимую с Адом или здешним Обсидианом. Но едва я хотел сказать…       Подорвался. Обнял! Крепко-крепко! Жадно… страстно… но иначе. Не так, как мне ведомо, там, когда мы наедине, обуреваемые животным инстинктом.       В этих объятьях я почувствовал весь его страх потерять меня. И всё его желание остаться рядом, во что бы то ни стало. И его настоящее «прости». Не слова, которые лишь выбросил языком да дыханием тряхнул воздух.       Его настоящее… «молю»… остаться с ним.       Его «люблю».       Трепетно коснулся его спины, скользнув ладонью на его затылок. Пряча лицо в потемневшем золоте его волос, я оставил невесомый поцелуй на его ухе.       Он дрогнул.       Отвечая на его желание от своего стенающего сердца.       Своим «навсегда».       — Валтор… я…       Оттолкнул. И заголосил, точно сам не свой:       — Так! А теперь сходи и приведи себя в порядок! Твой амбре ко мне прицепился, Брендон! — отшутился я, кривя широкую улыбку, и тем пряча смущение и…       Эти горячие чувства, рвущиеся из груди безумным сердцебиением.       — Валтор…       Опять он имя моё терзает. Я обошёл его деловито, пристроился сзади и, положив руки на плечи, подтолкнул к выходу с арены.       — Давай! Иди, я никуда не уйду.       Чёрт возьми. Мне так страшно не было даже на грани смерти пред тремя безумными ведьмами.       Какого дьявола… Феникса происходит со мной?       — Никуда…       Брендон кажется, тоже в чувствах необычных утопал. Головой он пребывал точно не здесь. А всё ещё кажется в мгновении моего ответа на его чувства.       От единого его вздоха всё внутри скручивается.       Мне надо немедленно успокоиться.       — Да, да. Ты же слышал директора? — уговаривал я его, легонько подталкивая к нагромождению этажей замка. — Мы с девочками останемся до праздника. И прямо сейчас начнём репетировать.       Только… ради Творца… молчи! Иди уже! Даже если захочу, я… да я не захочу, выгони они меня отсюда всей сворой драконов!       Я едва имею волю над своим телом прямо сейчас, Брендон.       Мне кажется, я готов обратить в пепел всё вокруг. Только бы с тобой остаться. Не на мгновение.       Навсегда.       Всё-таки ушёл. Подарив мне улыбку блаженства. А я неотрывно смотрел в след. Только спустя минуту осознал, какое выражение было на моём лице.       Глубокого отчаяния и мольбы.       То же чувствовал я и в своей сжимающейся груди.       Я понял, чего хочу.       Заплакать навзрыд.       Очень пристально смотрел сейчас в мою спину принц Скай. Точнее, он смотрел не на одного меня — на нас. И когда мы расстались — нет, не буду применять это слово даже в таком беспечном контексте — когда Брендон отлучился, а я, вернув себе ровное расположение духа, посмотрел на него, он мазнул по мне простым напряжённым взглядом без сомнительных эмоций и вернулся к своим делам. В данном случае — поприветствовать Стеллу, которая тоже прибыла с нами давать концерт.       Его сквайр же удостоился куда более глубокого взгляда. Я не могу дать ему точное определение, но, наверное, «предупреждение» — лучше всего подойдёт. Причём, оно было самым последним, рушащим все границы терпения.       Мне стало не то чтобы совсем тревожно — но определённо немного не по себе. Что происходит между принцем и его рыцарем?       Агрх! Валтор!       Ради Творца, приди в себя!       Хорошо, хоть магия не выходит из-под контроля.       В сердце такой ком противоречивых эмоций, что пульс сбивается.       Правда, когда этот небесный рыцарь исчез с глаз моих, на самом деле стало полегче.       Уловив это мгновение, я решил немедленно переключиться на дела. Надо изложить девочкам, всё ещё ожидающим и наблюдавшим за сим… концертом иного направления, устроенным их неспокойным другом, со сцены, решение директора и наши цели на завтрашнее утро. И взяться за репетиции плотно.       Порешив, я направился следом за Скаем…       Там и оторопел, встав на полпути.       Назовите меня параноиком — да хоть горшком, только в печь не ставьте — но я в упор не вижу, чтобы Стелла витала прямо сейчас над ареной на крыльях любви, а после приземлялась прямо в объятья своего принца. Она даже не сошла со сцены, обменялась с подошедшим принцем Скаем парой слов и улыбок, с удовольствием приняла его мягкий поцелуй на ладони…       И на этом долгожданное воссоединение влюблённых, жестоко разделённых проклятым праздником… точнее, тиранами Саладином и Кодатортой, завершилось — Скай решил вернуться к себе и, исходя из того, что я услышал, возвращаясь к сцене под конец их беседы, он вернётся чуть позже.       Не понял?..       Впрыгнул на сцену. И…       — Стелла, — протянул я, случайно всё-таки выдав своё недоумение в голосе. Заметив, как дрогнула спина, укрытая золотистыми волосами, и натянутая ослепительная улыбка обернулась ко мне… решил спросить прямо: — Ты ничего не хочешь мне сказать?       Нам, точнее. Ведь корячились ради этой смутной затеи проникновения на праздник мы все! А ведь можно было просто наведаться к порогу школы, обменяться со своими друзьями-специалистами парой слов — и ещё поставить пару преподавателей на место, чтобы устроить уставшим ребятам выходной — и вернуться в Алфею.       Зачем… было так изворачиваться?       Ещё и наказ Фарагонды сидеть в её розовых стенах нарушил.       — На самом деле… — Стелла виновато отвела взгляд. — Я хотела в Красный Фонтан не ради Ская.       Девочки тоже услышали. И лица их были красочными!       Что это вообще значит?!..       Я вытаращился на безумную сестрицу. Хотя… рано её ещё пока называть сумасшедшей, но…       — А в чём истинная причина?       — Ты.       Ч-что?       Нахмурился, одним взглядом требуя объяснения.       Стелла раскрыла все карты:       — Просто… ты был таким печальным, когда речь заходила о Брендоне… И он совсем не отвечал на твои звонки… И я хотела, чтобы вы как можно скорее увиделись и помирились!       Боже…       Это правда?       — Вот и задумала во что бы то ни стало попасть на выставку! — всплеснула руками Стелла, сияюще улыбаясь.       Стелла… так вот что это было в последнюю неделю… почему ты была сама не своя, Стелла…       Моё сердце трепетало уже иначе. А на глаза наворачивались слёзы. Я подорвался и схватил сестрёнку в крепкие-крепкие объятья. Как только мог! Но ощутив ворчание, ослабил свои сильные мужские руки.       Зарылся носом в мягкие волосы Стеллы, вдохнул аромат солнечных лучей и лесной поляны ранним утром… И со всей нежностью поцеловал в макушку. Отстранившись с нежеланием, лицо её красное от смущения взял в свои ладони и вновь коснулся губами теперь её широкого лба шелковистой кожи.       Без слов говоря: «Спасибо, милая».

***

      Всего мы подготовили три песни на «пять с плюсом», и ещё две — на всякий случай, если директор Саладин на самом деле пожелает услышать и увидеть нас на предстоящем торжестве и попросит выступить не только на открытии и в завершение выставки, но и в процессе, скажем, демонстрации последних моделей виндрайдеров. Когда я вернулся на сцену, мы сразу же отрепетировали главные песни и приступили к составлению плана — который стребовал с нас директор к следующему утру.       Что касается передачи энергии Музе и творении музыки и песни посредством магии — всё прошло как никогда гладко. После долгих упорных тренировок в Алфее вчера я наловчился синхронизироваться с Музой практически на автомате. Энергия текла бесперебойно, Флора, Текна и Стелла безупречно исполняли свои роли, и мне даже порой казалось, что я ничего и не делаю вовсе, и они сами, по природе своей — восходящие звёзды эстрады! Безупречная работа, Муза!       Школа гомонила. Директор и преподаватели не появлялись — разве что Кодаторта мелькал своей горой мышц у самых ворот и дверей по обе их стороны — туда он уводил драконов. Вероятно, сообщая о свободном дне, Саладин и его помощник планировали увидеть внеурочный кропотливый труд на благо школы и будущего праздника. Но как же? Переодевшись в миг из обтягивающих костюмов в повседневную одежду, студенты то и дело сновали через порог ворот и копошились на арене, расположившись прямо на песке, слушая нас с девочками и подпевая нам уже со второй сыгранной песни. Некоторые из них даже рискнули высказать мнение и благодаря им Муза сделала парочку полезных правок в припеве первой песни.       Солнце уже перевалило за зенит и стремительно падало к горизонту вновь. А там и за верхушки елей Волшебного леса закатилось, позволяя темнеющему небу рассыпаться искорками далёких звезд. Приятные сумерки окутали Красный Фонтан, зажглись простые и, я бы сказал, грубые стеклянные лампы на стенах арены и трибун, окна и коридоры наполнились вечерним освещением.       Голод подкрался незаметно и свалился грудой камней на плечи. Мы хоть и перекусили где-то после полудня парой сэндвичей — спасибо нашим заботливым рыцарям! — и передохнули под тёплым солнцем, но я и позабыл, что ем я далеко не как пичуги, которыми кличут хрупких дам. И мне следовало съесть тот сэндвич после плотного обеда с чашкой чая! Но мы были так увлечены работой, что и поговорить с Брендоном я времени не находил. Да и… нужно ли это было? Мне достаточно видеть его светлый взгляд, обращённый на меня неотрывно, и его блаженную улыбку.       Кажется… ему тоже?       Но пару раз, засмотревшись на этого ангела, сидящего прямо на песке вместе со Скаем и Тимми, я сбился с ритма, а куплет вылетел из головы! Правда… когда Муза отчитывала меня — совсем не грубо, скорее, играючи — я был вовсе не здесь. Улыбку было не стереть с лица, пока я, не уследив за своим взглядом вновь, смотрел туда. В гущу наших слушателей. Где в первых рядах, едва не пройдясь по головам, забрал себе место мой небесный рыцарь.       Правда… один случай всё же… так сказать, случился.       Был тогда день и недалеко было до заката, когда после пары песен у меня опять страшно пересохло в горле. Вода в моей бутылке испарилась ещё десять минут назад, а девочки свои в миг расхватали. Да, эта беготня по сцене так распаляет, что не только разобуться — скинуть половину одежды не грех!       Окликнул я тогда Брендона. Мой рыцарь сообразил мигом и подбежал, протягивая мне бутылку, к которой я тут же прильнул и осушил на половину. И точно бриз морской окутал в знойный летний полдень! Благодать!       Завинтил крышку чуть подрагивающими руками и возвращал Брендону бутылку. На том он мне отказал — мол, оставь себе — и собирался отправиться в кафетерий за ещё парочкой. Да пока говорил… пока улыбался… пока проверял, на месте ли бумажник…       Я взглядом его губы испепелял. А ещё… вот эту ямочку ключиц над воротом футболки.       Поймал себя на том, что свои губы начал кусать и того — облизывать.       Сдался я перед желанием быстро и стремительно. Когда глаза начали наливаться пламенем. Окликнул…       — Брендон.       Обернулся мой рыцарь, взметнулись золотистые волосы, свежие и чистые после хорошего душа. Сверкают голубые глаза, словно небо отражая…       — Валтор?       Чёрт… снова залюбовался!       — Эм… надо переговорить кое о чём, — кивнул удивлённым девочкам и спрыгнул со сцены, поманив за собой к воротам в школу недоумевающего небесного ангела.       Чтобы пройти три шага от порога, скользнуть с пятна яркого солнца и, схватив Брендона, прижав его к стене, жадно впиться в его раскрытые в ошеломлении губы.       Ох, чёрт… Как… Как же…       Как хорошо! Господи!.. Творец…       Это простой поцелуй, а был сродни тому первому глотку воды после длительных репетиций под жарким солнцем.       Прижался всем телом, ногу между его ног, руки заскользили по животу, комкая футболку в поисках рельефа его напряжённых мышц…       Его руки! На моей спине скользнули вниз, комкая ягодицы. Ноги двигались сами. Руки щекотали его судорожно дрожащий живот. Дыхание шумно срывалось, соприкосновение языков и губ отдавалось возбуждающими хлюпающими звуками в голове громче говора специалистов на арене. Но ещё больше сводило с ума его тепло. Его запах. Его…       — Валтор…       Выроненное на вздохе, когда я вновь его заткнул, вжимая в стену.       А после…       Я отпустил. Упёрся руками в его плечи и со всей силой то ли воли, то ли своего в миг ослабшего тела и отодрал себя от его тела.       Утирая губы, уронил тихое:       — П-прости…       Растерянный — и распалённый кроме всего прочего! — Брендон подорвался.       — Но за что?!       Неловко отстранившись… глаза спрятав… выронил:       — Сорвался…       Только вот теперь… как вернуться-то? Джинсы-то у меня не свободные, всё видно! А там девочки! Толпа зевак, сбросивших плащи!       Наверное, я первый мужчина, который хотел бы размер поменьше!       Да и мне, впрочем, в этом плане другое интересно.       — Валтор.       Вскинул голову. С вопросом беспокойным посмотрел на улыбчивого ангела. А улыбка-то кроме всего прочего была точно блаженной, почти коварной…       — Твоё лицо. Ты весь красный. А глаза светятся.       Зажал рот, резко отворачиваясь.       Ч-чёрт!.. Я и правда жутко возбуждён. Всё тело сводит зудом. А голова плавится в огне.       Как ни посмотри, а репетировать я не смогу.       Да чёрт с ней, с репетицией! Я стоять едва могу!       И от…       — Ах!..       Чёрт!       — Б-Брен…       Прилип ко мне сзади рывком, притянул бёдра к своим, и мой мир подёрнулся оранжевым заревом.       М-мхм… Ч-чё-ёрт… Ах…       Что-то часто я стал чёрта на языке терзать…       А иначе никак! Боже! Брендон! Ради… Т-Творца… Убери… р-р-ук-ки…       — А-ах…       Откинулся в терзающей неге на его грудь. Он весь содрогается, бёдра не месте не держит, поцелуями… мою шею… о… о-ох…       Хорошо как…       — Тш-ш… Я только руками, — ласкало его дыхание моё ухо. И вдруг он усмехнулся, я покосился на него, губы оказались слишком близко… и были на миг пойманы в ловушку его горячего языка. — Правда потом… мне придётся отлучиться на полчаса.       А… ха-ха!..       Ну и зачем ты всё это затеял, Валтор?!       Потом я и думать забыл. Он развернул меня к стене и прижался всем телом. Одна рука во всю орудовала под моей ширинкой, вторая забралась между пуговиц рубашки и терзала грудь, как бы невзначай цепляя ногтями сосок. А его бёдра постоянно… постоянно двигались, потираясь о мои, и всё это приносило ему столько удовольствия, что невольно стоны срывались с его губ, обдавая ухо горячим дыханием.       Фантастика… Вот бы…       Не только руками…       — Ах! Ох… Брен… дон…       Прижавшись лицом к камню стены я искал прохлады. Тело горело в огне, вокруг те самые искры, язычки пламени, о которых рассказывал Брендон. А когда я коснулся стены, то оставил выжженные следы пальцев на облупленной краске…       — Брендон…       Ответил… не сразу. Да и вовсе, кажется, с трудом.       — Что?..       Да… я чувствую его… трудности, упирающиеся мне между ягодиц.       Может… к чёрту всё? К тому самому, который меня благословляет эти пять минут? И переместиться в комнату? Моя магия… бушует, но я впервые ощущаю такой поистине блаженный контроль над своей силой!..       — Тебе… не горячо?       Вспомнил, о чём спросить хотел. Верно… я же маг огня. К тому же с такими пироэффектами во время секса… Я на самом деле могу его обжечь. И сильно. А он скрывает потом! Только чтобы меня не расстроить!       Но ответ… был иным.       — Очень, — прижался мой ангел к моей скуле и оставил короткий поцелуй. — Очень горячо. И от этого мне только жарче.       Фраза… покажется, не имеет смысла. Но на деле он глубокий…       Как пальцы его второй руки, спустившиеся по моей пояснице под ремень!       — Брен… Брендон! Н-нет! Здесь не…       — А кто только что властно прижал меня к стене прямо в коридоре, где так часто ходят специалисты?       Влажные пальцы по-хозяйски прошлись между ягодиц и проскользнули внутрь.       Я выгнулся! Задрожал и блаженно выдохнул. Краска на стене начала явственно гореть…       Несколько движений, внутрь, наружу… в-внутрь… н-нар-ружу…       И я забыл о всех репетициях и специалистах, которые так любят ходить по этому проклятому коридору.       Вот тебе и рациональный взрослый не по годам и всегда с чистой головой маг-первокурсник.       Я только выгнулся, прижавшись спиной к груди и животу Брендона, потянулся рукой назад и притянул его голову, впиваясь в его разомкнутые высохшие губы, поймав этот неспокойный язык.       Д-да… Да к чёрту эти пальцы! Пожалуйста…       Пожалуйста!       Я так скучал по тебе, Брендон!       Едва я губы разомкнул, чтобы все дела к чертям пресловутым отправить и нырнуть в телепортацию прямо на кровать. Как услышал.       Шаги… не наши.       И…       Голоса! Близко! Тени в размытом взгляде там, вдалеке коридора!       Н-нет… Как мы… так… умудрились?!       Брендон не растерялся. Собрался вмиг. Схватил меня точно в охапку, глазами мазнул по коридору. И бросился куда-то в бок. Там обнаружился какой-то узкий коридор. А ещё мелкая дверь, которую он буквально выбил спиной, ввалился внутрь, и, развернувшись в темноте, прибил меня грудью к ней же, захлопывая её.       Г-где… м-мы… ради Творца?       — Это подсобка.       Нашёлся ответ тут же устами желанными. Которые это всё и затеяли!       Темно… Судя по ощущениям, пространство маленькое, крошечное, я бы сказал. Немного душное из-за коллекции пыли, которую мы подняли своим вторжением. И исходя из этих наблюдений… заходят сюда не часто.       Правда, исходя из законов сего эпизода — как в книгах, так и в жизни — кто-нибудь да заявится, в голове да взбредёт забрать вон тот забытый шуруповёрт, потому что в огромной школе в десятках подсобок и во всех ангарах они внезапно сломались.       Пока думал… лишился джинсов. А с ними и белья, которые оказались на пыльном полу и запутались у меня в ногах. Шорох одежды, влажное горячее прикосновение между ягодиц… Шёпот у самого уха… моё… и-и…м-м…я!       — Валтор… Расслабься…       Раздвинув ягодицы пальцами, он медленно проникал в меня. И мне в этот момент стало плевать даже на редкую режущую боль.       Потому что я безумно этого хотел!       От единого прикосновения его рук к моему животу, а губ и языка к шее сзади все уколы боли превращались в один пучок зуда внизу живота.       — В-Валтор… ты…       Подался навстречу. Брендон явно не ожидал и терпеливо ждал, пока я смогу его принять. После такого перерыва-то! Тут не меньше получаса прелюдий надо! Но я был другого мнения.       Ах! Ч-чёрт! Больно!       Но как… ох! Хорошо! Внутри… полностью…       — Ты… в порядке?       О да. Более чем!       Но смог я только кивнуть, сползая по двери.       О-хо… мы такую позу ещё не пробовали! Стоять-то… тяжеловато.       Пальцы впились в поясницу. Брендон вышел, вырывая у меня тихий стон. И начал двигаться.       Г-Господи… С-с ума… сойти…       Скользко… горячо… неистово зудит возбуждение, заставляя извиваться и невольно стонать. Я буквально не мог управлять своим телом, стоял только благодаря рукам Брендона и двери, в которой я, кажется, прожёг дырки своими пальцами, и… изредка думать… О том… что…       Ох… неужели я такой испорченный?..       Ч-чёрт. А тут жарко! И вентиляции наверняка нет!       Но темнота… глухая, без единой полоски света. Я ничего не видел. Я думал только об ощущениях внизу, думал о Брендоне, его прикосновениях, вдыхал его запах. И только сейчас всюду вспыхнули язычки пламени, пытаясь осветить маленький закуток с поломанными инструментами. Невидимые свечи танцевали вокруг нас, создавая поистине сказочную атмосферу…       Д-дышать… бы…       Он вдавил меня в дверь, переплетая раскалённые пальцы. Обуял мою шею и плечи поцелуями, дыхание горячим пламенем обжигало моё лицо, в попытках поймать мои губы… Пот стекал по виску, смешиваясь со слезами.       Развернул! Склонился! Подхватил! Под бёдра!       Поднял!       Ворвался!       — А-ах!       Схватил его плечи, горячо прижимая к себе, обнимая ногами. Его губы тут же нашли мою шею, язык жадно облизал кадык, поднялся по подбородку, забираясь в мой рот, будто пытаясь добраться до самой глотки.       Да он… точно съесть меня хочет…       Бог мой! Как жарко!       А глубоко-то… как…       Не… не так быстро!       Ах… Брендон… стонет… даже громче меня! От этого звука… всё внутри… так и скручивается!       Ох Боже… Не могу больше! Он не останавливается! Ни на секунду!       Я-я…       Вцепился в его волосы, пряча лицо в его мокрой шее. Дыхание вырвалось парящим вулканом. Перед глазами заплясали огни моей магии.       Миг…       И огонь мой всё-таки мозги мне расплавил. Ха-ха…       Очнулся, когда в нос ударил запах дыма. Нет… тлеющей ткани.       — Г-горячо…       Отшатнулся! И чуть не сорвался с рук Брендона.       Почувствовал…       Не зря у него голос такой разморенный… и остановился вовсе.       Горячо это то, что ты мне в подарок оставил! Пусть оргазм и случился… но от осознания, что ты сделал это внутрь…       Как тут успокоишься?!       Собрал всю волю в кулак, слез с рук Брендона и принялся одеваться. Ох… Тело дрожит. Голова начала проясняться… И сразу активировалась моя злосчастная рациональность, напоминая о репетициях, девочках, ожидающих меня уже с полчаса — если не больше, — и моём внешнем виде, точно описывающим наше с Брендоном занятие, для которого мы вышли… переговорить.       Ужас какой… Может сказать, что мы подрались? Кстати, идея неплохая.       Пригладив волосы, смахнул пыль и пот с лица, утёр наконец губы от слюны… Прислушался к тишине за дверью. Кажется, никого. Приоткрыл, и в глаза ударила полоска света.       Ах! Дышать! Вдохнул полной грудью… и истошно закашлялся, ища поддержку в Брендоне.       Присмотрелся к тёмному проёму двери, откуда мы только что вышли…       Кошмар какой! Да там не свалка сломанных инструментов! А склад пыли настоящий!       Не школа… а ужас кромешный!       Покачал головой, продрал болящее горло и выровнялся. Вздрогнул, когда Брендон принялся меня отряхивать. Ну и я его…       Вспомнил!       — Подожди, — коснулся его руки. Немного магии. И… — Сейчас больно?       В любопытстве Брендон размял плечи. И засияв улыбкой, помотал головой.       — Не-а! Спасибо!       Со всей усталостью — пусть и блаженной до безобразия — выдохнул. Это ж я тебе ожогов наставил! Давно я ему отпечатки своих рук на лопатках оставляю? И не скажет ведь — а я могу в три счёта все раны залечить — ожоги и вовсе взглядом! И сейчас наверняка случайно вырвалось!       А Брендон-то… светится куда больше моего… И смотрит ещё так… Будто влюбился ещё сильнее. Если не заново.       Отшатнулся в смущении… и застыл.       Ох… это… чувство…       Если я сейчас с этим не разберусь, чудом сохранившиеся джинсы и бельё придётся стирать. А сменной одежды у меня нет!