Глава 6
7 августа 2019 г. в 23:40
Лиз выбралась из контейнера под рассказ Реддингтона о Заговоре. Она внимательно слушала и задавала уточняющие вопросы, пока в голове не созрел окончательный план, который Рэд никогда бы не одобрил. Хорошо, ведь она не собиралась спрашивать у него совета или просить о помощи. Ей нужна лишь информация, и она ее получила.
Лиз давно перестала удивляться, но сообщение о том, что старый друг Купера, Томас Коннолли, стал новым членом Заговора, неприятно ее поразило. Лиз одновременно ощутила бессилие и надежду. Есть ли смысл бороться с ветряными мельницами, исполняя роль наивного Санчо, если можно попробовать сдаться на выгодных условиях? Томас Коннолли — давний друг Купера, а значит, не самый плохой человек. Они с Лиз лично знакомы, и, возможно, он отнесется к предложению о ее капитуляции более благосклонно, чем Директор.
Элизабет подъехала к бензоколонке, и Реддингтон зашел внутрь, чтобы заплатить за бензин. Она видела, как он скрылся за прозрачными дверьми, и мысленно попросила прощения за очередное вероломство, отключила телефон, резко нажала на газ и на всех парах помчалась в Вашингтон.
Лиз не решалась себе признаться, чего было больше в ее спонтанном решении: стремления прекратить вынужденное бегство или избавиться от Реддингтона и его усиливающегося влияния на нее. Она убеждала себя: на этот раз у нее получится откупиться. Она не представляла для Заговора реальной угрозы, но у нее все еще есть фулкрум. Она не попросит многого — ее прежняя жизнь в обмен на чертову коробочку, стоившую работы и друзей.
Лиз прибыла к зданию, где Коннолли должен принять присягу, и незаметно проникла внутрь. Опыт полицейского — хороший помощник в преступных делах. Она знала, в каком кабинете он будет, и сколько человек поставят его охранять, дождалась подходящего момента, и наконец очутилась напротив своего врага. Элизабет с трудом удалось побороть дрожь в голосе и руках прежде чем начать разговор. В новом дорогом костюме и начищенных до блеска туфлях надменный Коннолли резко контрастировал с неуверенной Лиз. Она ощутила себя жалкой просительницей, выдающей дешевую стекляшку за алмаз. Презрительный ответ был написан у него на лице до того, как она договорила свою тщательно отрепетированную речь. Элизабет стоило развернуться и уйти в ту же секунду, когда она поняла это, но желание испить горечь поражения до дна удержало ее на месте. Пренебрежительная отповедь Коннолли — наказание Лиз за глупость, предательство и пустые надежды. Она спокойно выслушала уничижительные слова в свой адрес, но когда он принялся угрожать близким ей людям, в душе разгорелась злость, подавить которую оказались не способны тающие доводы разума. Элизабет перестала понимать смысл фраз, слыша лишь въедливые жалящие интонации, и мечтая, чтобы мужчина замолчал и прекратил ее мучить. В голове стоял шум, когда она достала пистолет и выстрелила в Коннолли. В наступившей тишине на мгновение Лиз испытала долгожданное облегчение. Только потом пришло осознание совершенного поступка, и она бросилась прочь из здания.
Какое-то время Элизабет бессмысленно бежала по улице, пока не остановилась будто детская механическая игрушка, у которой кончился завод, и не поняла, в какую ловушку сама себя загнала. И тогда она решилась на единственно возможный в этой ситуации шаг: включила телефон и набрала номер Реддингтона. Она слишком часто предавала его в последнее дни, поэтому Лиз была не уверена, что он возьмет трубку, но звонок ему — это спасительная соломинка, которая ей сейчас крайне необходима. Рэд может не ответить, но Господи Боже, пусть он это сделает. Поможет ей, и не важно, какими мотивами будет при этом руководствоваться. Реддингтон откликнулся на ее призыв. По тону голоса невозможно определить, какие чувства он испытывал, но он согласился приехать за ней, и это главное. Причины его поведения, всегда так волновавшие ее, теперь отступили на второй план. Многое в жизни упрощается, когда падаешь на дно. Вопросы — непозволительная роскошь, на которую она утратила все права. Бери, что дают, и беги, Лиззи.
Он забрал ее из подворотни, и они, не мешкая, направились к выезду из города. Она глядела на его лишенный каких-либо эмоций профиль, ожидая, как он повернется к ней и даст возможность оправдаться. Но он ни разу не посмотрел на нее с того момента как Лиз села в машину.
— Я убила генерального прокурора.
— Такими темпами, милая, ты скоро обойдешь меня в списке самых разыскиваемых преступников.
Сил на достойный ответ не осталось, и Элизабет молча отвернулась к окну, чувствуя, как к горлу подступают жгучие слезы.
— Когда ты это сделала, ты перешла черту, отделявшую мой мир от твоего. Хорошего можешь не ждать, Лиззи. Эта жизнь живет по своим собственным законам. Ты должна принять эту реальность.
— Мне казалось, я переступила черту, когда ранила тебя.
— Нет. Твой поступок был защитной реакцией. Я строил наши отношения на том, что знаю тебя, для тебя же я оставался чужим человеком. Твой организм отторгал меня, как неизвестный вирус. Это естественно. Но сегодня ты сделала осознанный выбор — убила Коннолли. Ничего не будет так, как прежде.
Элизабет постаралась максимально точно сформулировать вопрос, который давно хотела, но не решалась задать.
— Так ты не держишь на меня зла за тот выстрел?
— Как ты интересно выразилась. Я не держу на тебя зла, Элизабет, если это то, что тебя действительно волнует. Тем поступком ты показала мне, насколько я уязвим перед тобой физически и эмоционально. Я живу и работаю в мире, где доверие является очень хрупкой и тонкой вещью. В моем мире нет правил и законов, и полагаться можно только на интуицию. В тот раз она не сработала.
— Я не жалею о содеянном. Это делает меня плохим человеком?
— Знаешь, в Юго-Восточной Азии есть один старый популярный сюжет про дракона, — Лиз отрицательно покачала головой, когда он вопросительно взглянул на нее. — Его суть в том, что долгие годы злое чудовище терроризировало страну. Каждый день оно требовало золота и самую прекрасную девушку. Время от времени находились храбрецы, которые шли в пещеру и сражались с ним, но всегда проигрывали. Раз за разом на площадь выходил вестник и кричал: зверь жив и хочет новую дань! Однажды в городе появился молодой храбрый юноша. Он бросил вызов змею и в честном бою убил его. Радостный, он шел к выходу, но в коридорах ему встречались сундуки с золотом и драгоценными камнями, при виде которых сердце замирало от восторга, жадности и понимания: отныне все богатства принадлежат ему. Когда он вышел на свет, глашатай закричал: монстр снова победил! Юноша стал отрицать это, но мужчина лишь дал ему в руки зеркало. Он посмотрел в него и увидел дракона.
Он помолчал минуту, а затем добавил:
— Когда я смотрю на тебя, Лиззи, я не вижу дракона.
Признание Рэда подействовало целительным бальзамом на уязвленное самолюбие, рассеяло липкий страх и дало маленькую надежду на благополучный исход. В порыве благодарности она нежно погладила его руку на руле. Он перехватил ладонь, коротко поцеловал, и Лиз обрадовалась, когда он не отпустил, а переплел их пальцы. Это было ее долгожданное прощение.