Аромат смерти

      Он дал ей возможность его оттолкнуть. Дал ей разрешение выйти из комнаты и хлопнуть дверью так, что он резко моргнул и поморщился. Петли двери жалобно задребезжали. Из щелей двери поднялась пыль. Настолько был громкий и сильный хлопок.       Цири остановилась сразу же за ней. Все тело пробивал озноб. Ей хотелось убежать туда, где никто ее не будет искать. Где она сможет побыть наедине с собой. При этом ей безумно хотелось продолжить разговор с Эредином. Хотелось узнать все мельчащие подробности его путешествия в поисках джина. Но каждый раз запрещала себя думать об этом. Все было понятно и без разговора. Она знала то, как работают желания, которые исполняет джин. Знает, что последует за этим. Ее самые дорогие люди были связаны желанием. Она не узнает уже наверняка: была ли эта настоящая любовь или действительно все было навеяно чарами джина. А может, у Геральта с Йеннифэр все было вперемешку? Тогда что у нее с Эредином?       Она шла медленно по коридорам замка, пытаясь найти потаенный уголок. Когда кто-то встречался у нее на пути, она тут же ускоряла шаг, боясь, что ее окликнут и остановят. И что того хуже: вернут в комнату. Но все проходили мимо, словно ее рядом и не было. На минуту в голове промелькнула мысль, что Эредин приказал не трогать ее. Или она просто хотела так думать…       После нескольких минут блуждания по коридорам дворца, она наконец-то уткнулась в какой-то тупик. Двери в какие-то помещения остались далеко позади, и теперь она могла спокойно сесть в углу, прижать к себе колени и уткнуться лбом в них. — Только не ищи меня, — прошептала она в пустоту и закрыла глаза.       Узнав то, что скрывал Эредин какое-то время, она думала, что ее захлестнет гнев, но его не было. Было смирение. Словно она этого и ожидала. Словно она думала, что действительно что-то не так. И сейчас убедилась в этом сполна. Стоило ли ей радоваться, что желание сыграло не только на ней? Не только на ее чувствах? Что Эредин сам оказался заложником чар джина. Был ли его план изначально таким? Или как любой человек, опьяненный поимкой джина, выкрикнул желание в момент эйфории? Задумался ли он потом о том, что он натворил? Что не только ее привязал к себе, но и сам привязался к ней? И что следовало дальше? Если бы не произошла подобная ситуация, если бы она не увидела его с другими эльфийками и не заревновала — рассказал бы он о желании? Возможно. Вопрос времени. Скорее всего, он сделал бы это тогда, когда Цири выполнила вторую часть сделки: родила наследника. Но уже тогда она никуда бы от него не делась. Это она начала уже осознавать, несмотря на ненависть к нему, которая все же присутствовала в глубине ее сердца. — Не хочу здесь находиться… Не хочу его видеть, — вновь прошептала она, со всей силой обнимая колени.       Мысль сбежать из Туссента появилась внезапно. И почему-то даже чувства, хоть и не настоящие, не останавливали ее. Может, он соврал? Может, все что она чувствовала к нему — по-настоящему? Даже если она сбежит, куда она направится? Где ей скрыться от него? Ведь он отправится за ней. Он не даст ей исчезнуть из его жизни. Особенно сейчас.       И все же она встала с холодного пола и направилась обратно. Она не взяла ничего. Настолько не хотела заходить к себе в комнату. Цири хотелось оказаться за пределами дворца, на улицах Боклера, где играет музыка и веселятся жители. Девушка проходила мимо охранников, которые что только и делали, так провожали ее взглядом. Она вышла из дворца и, спеша, направилась в город, чуть ли не перескакивая ступеньки. Когда они все оказались позади, Цири оглянулась. Наверху стоял Карантир. Она не могла сказать точно: следил ли он за ней, видел ли вообще, но липкое ощущение преследования ее испугало.       На улицах было оживленно. Дети водили хороводы, смеялись и пели какие-то детские песни. Наперебой им играли уличные музыканты, возле которых выстроилась толпа. Кто-то пританцовывал, кто-то просто слушал. Все таверны были заполнены что снаружи, что, скорее всего, внутри. Она видела мельтешащих вокруг столов официанток, которых то один, то второй посетитель мог ухватить за талию и усадить себе на колени. Некоторые девушки хохотали, заливая прямо из кувшина в рот мужчине вино, другие вырывались из их хватки, что-то грубо говорили и со всей силой и ненавистью ставили на стол выпивку или закуски, что содержимое отчасти оказывалось на столе. Посетителей это ничуть не расстраивало, они лишь продолжали хохотать. Цири пробежала мимо них, направляясь все ниже. Все жители Боклера были заняты праздником, а значит, она смогла бы незаметно украсть лошадь, и может быть какое-нибудь оружие. Даже не для того, чтобы как-то обороняться от охраны Эредина, а от любых бандитов на Пути. Она не знала: куда ей направиться. Главное: подальше на Север. В родные края. У Цири была одна цель: постараться найти джина и отменить желание. Любым способом. И благодаря этому узнать о своих настоящих чувствах к эльфу.       Выследить джина очень тяжело. Особенно в одиночку. Но кто мог бы ей помочь, она не представляла. На секунду в голове возник облик Карантира. Он ей много помогал и, казалось, что он относится к ней, словно к какой-то младшей сестре. Строгий, грубый, но заботливый брат. Но Цири понимала, что уговорить его никаким образом не получится, если учитывать тот факт присутствия чародея в поисках джина. Она была уверена, что местонахождение джина указал именно Карантир. И лишь благодаря ему Эредин осуществил свои замыслы. — Чародей, — произнесла вслух ласточка, останавливаясь возле чьей-то конюшни.       Она огляделась, прислушалась. Вроде никого. Вдалеке все также слышалась музыка и гомон жителей, а здесь такая неподходящая Боклеру тишина. Она шагнула в темноту конюшни, где лошади тут же замельтешили в денниках. Цири не стала идти вглубь, открыла первую же калитку и зашла внутрь к гнедой кобыле. Та в свою очередь принюхалась, поджала уши, но услышав успокаивающий голос девушки, кажется, расслабилась. Она заинтересованно следила за тем, что делала девушка и совершенно не сопротивлялась, когда Цири ее оседлала.       Цирилла выскочила на улицу и тут же кинулась в сторону гор. Она совершенно не думала о том, почему ее не ищут, почему за ней не гонится Дикая охота. Возможно, Эредин уверен, что она никуда не убежит, а она сделала это.       Когда Боклер остался далеко позади, а впереди виднелись лишь бескрайние поля и горы, она перевела кобылу на рысь и немного позволила себе расслабиться. Из чародеев всегда были хорошие ищейки. Она знала это не понаслышке. А значит, ей стоило лишь найти чародея, который ей поможет. К сожалению, большинство чародеев отличались своей гордостью и самолюбием, поэтому в помощи ей могли и отказать. Тогда кто? Цири вспомнила Ложе чародеек. Вспомнила, что давно она нужна была им. Кто остался в живых? Существует ли Ложа сейчас? — Многие погибли. Но жива ли Францеска? От одних эльфов переметнуться к другим? Смогу ли я вообще выйти на нее?       Смогла бы она найти эльфийку — Цири, действительно, не знала. Но это было что-то посредственное. Сначала нужно было оказаться в Дол Блатанна, и уже там искать помощи. Возможно, если Цири открыто показалась бы там, Францеска бы вышла на нее сама. Ведь не каждый день появляется новость, что спустя столько лет вернулась Цирилла, которую все так желали заполучить.

***

— Мой Король, ее нигде нет, — эльф низко поклонился перед спиной Эредина. — Я не удивлен, — слишком спокойно произнес он. — Я дал ей возможность побыть одной, а она, кажется, поняла это слишком буквально.       Эредин это говорил скорее себе, чем своему подчиненному. Поэтому стражник быстро вышел за дверь. За столом возле балкона сидел Карантир, он читал какую-то книгу и, кажется, не слушал Эредина. Но они оба понимали, что король обращается именно к нему. — Она не воспользовалась силой. Убежала своими ножками, — задумчиво ответил Карантир и захлопнул книгу. — Нужно было следовать за ней. — Рано или поздно, она воспользуется ею, и тогда мы ее найдем. — Ты слишком спокоен, — Карантир встал, убирая книгу на книжную полку. — Так уверен, что она вернется? — Я не удивлюсь, если она решила найти способ отменить желание. И если у нее это получится, я даже буду рад. Попробуй отыскать ее. И следи за ней. Большего не надо. Пусть она подумает, что наконец-то свободна.