29 декабря 2017
Alter: В беспросветной пучине тоски Я — света луч, что направлять лишь может ненавязчиво тебя, Ни слова не желая в благодарность.
Фургон патронажной службы припарковался у подъезда. Илья переминался с ноги на ногу, не зная, куда деть руки и себя в целом. Ночь прошла спокойно, даже чересчур. Лёша молчал весь вечер, только за ужин поблагодарил и снова уткнулся в телефон. Наверное, пытался достучаться до Антара в соцсетях. Илья не подглядывал. Он вообще старался маячить у него перед глазами как можно меньше, насколько это было возможно в однокомнатной квартире. Страшно было представить, что сейчас творится у Лёшки в голове. Авария, отказавшие ноги, побег Антара и ещё он, Илья, добавил сверху, рассказав о том, что бередило душу много лет. Ведь можно было подождать ещё. Нет. Он оборвал собственные размышления, чувствуя, что опять сворачивает на тропинку, с которой так долго пытался сойти. Этот путь был проще, не приносил никаких изменений, был привычным. Но неправильным. И с чего он вообще взял, что Лёшка не справится с этим знанием? Он даже сейчас на удивление хорошо держится. Примеряя его ситуацию на себя, Илья не был уверен, что выдержал бы, несмотря на то, что для той же работы ему было достаточно компьютера с доступом к интернету. Вот так, в одночасье, стать неполноценным. Одна мысль ввергала в ужас. Илья очнулся, когда хлопнула дверца фургона. К нему бодрым шагом подошёл крепкий мужчина лет сорока, добродушно улыбаясь. — Илья Владимирович? — спросил он и тут же крепко пожал ему руку, как только Альт кивнул. Его щёку оттопыривал чупа-чупс, а на фирменной куртке красовался значок с Бульбазавром. Илья не сдержал улыбки. — Давай на ты. Меня Славой зовут. Оператор передал, что тебе больше консультация нужна, чем уход. Вспомнив, как объяснялся с оператором, Илья покраснел. Он прекрасно понимал, что весь уход ляжет на его плечи, знал, что от него требуется, но смутно осознавал, как именно это делать. Нашёл курсы, но в первых числах января можно было даже не пытаться на них попасть. Обучающих видео явно было недостаточно. Он запинался через слово, рассказывая парню на том конце провода, что должен позаботиться о человеке, потерявшем возможность ходить. Словно впервые говорил по телефону и вообще разговаривал с человеком. Оператор, его тёзка, аккуратно задавал наводящие вопросы, уточняя необходимую информацию о пациенте, явно не в первый раз сталкиваясь с растерянностью родственников. — Так что? — нетерпеливо спросил Слава, перекинув чупа-чупс за другую щёку. — Слушай, если ты не готов, лучше и не начинать. — Нет, — Илья расправил плечи, подставляясь мелкой мороси, гордо именующейся снегом. — Я должен. — Тогда соберись. Я так понял, ухаживать за больным ты планируешь в одиночку. Будет тяжело. Пиздец тяжело. Брат, сват, друг — кем бы он ни был. Стороннему человеку довериться проще. Он пришёл, сделал свою работу, и ушёл. Чем ближе отношения, тем сложнее морально. Тебя будут стесняться, будут отталкивать что есть сил, потому что это неловко. Потому что проще позволить незнакомцу убирать твоё дерьмо и вытирать жопу, чем тому, с кем дружишь много лет. Потому что для кого-то это работа, а ты будешь делать это за спасибо. Хорошо, если за спасибо. Чаще за «пошёл нахрен». Или за слёзы и истерики. Поэтому, если почувствуешь, что не вывозишь, сразу мне звони. Может, тебе будет достаточно выговориться. Или поймёшь, что дело дрянь и больше не тянешь. Это нормально. Вытащив из нагрудного кармана визитницу, Слава протянул ему карточку. Личную. Со скромной надписью «генеральный директор» мелким шрифтом под именем. Илья растерянно перевёл на него взгляд, не понимая, почему к нему прислали не обычную сиделку, а птицу столь высокого полёта. — Не стесняйся, звони в любое время. А сейчас пошли знакомиться с подопечным. Мысленно поблагодарив его за наставления и за отсутствие попыток разговорить, Илья впустил Вячеслава в дом. Тот сразу одобрительно кивнул, увидев кушетку — кажется, даже раньше, чем пациента. А после попросил подождать на кухне и на добрых полчаса завладел Лёшкиным вниманием. Они говорили тихо, Илья не слушал — даже специально открыл окно, отвлекаясь на уличный шум. Слава удивительно быстро располагал к себе. Илья и сам поддался там, внизу, едва вымолвив три слова в ответ. Иногда из комнаты доносился Лёшкин смех, горький какой-то, но всё лучше молчания и агрессии. Хотелось верить, что депрессия обойдёт Лёшу стороной, но каковы были шансы? Восстановление подвижности возможно, но вероятность невелика. Потребуется очень много работы, операции, реабилитация. Страшно было до ужаса, но Илья знал, что справится. А Лёша? Хотелось познакомить его с Эвелин. Она бы конечно неодобрительно покачала головой, увидев воочию причину, по которой Илья регулярно тратил её время, но обязательно выслушала — если бы Лёше было, что ей рассказать. Но всё упиралось в языковой барьер. Ему и самому непросто было поначалу, не хватало словарного запаса, чтобы объяснить, что творится на душе. Сейчас он бы смог и переводчиком поработать, только неправильно это было. Да и Лёшка бы не согласился. Если вообще не послал его с предложением пойти к психологу. Быть рядом оказалось сложнее, чем он думал. Ещё только сутки прошли, а по ощущениям — не меньше месяца. Он прокручивал в голове разговор с главврачом. Тот смотрел с подозрением, сложив руки на своем необъятном животе и поглаживая его так, будто вот-вот ждал появления на свет новой жизни. Илья не пытался уйти от испытывающего взгляда, понимая, что, если хоть один мускул дрогнет на лице, он может забыть о своём плане. И с непроницаемым выражением врал, что уже обсудил своё предложением как с пациентом, так и с его роднёй. Прежде, чем говорить с ними, ему было нужно знать, что Лёшку отпустят. Вдруг там могли найтись такие предписания, при которых ему был показан только стационар? Но главврач вздохнул даже с каким-то облегчением, сообщая, что подготовит документы и напишет рекомендации по лечению. По всей вероятности, близость новогодних праздников сказалась и на его персонале, и чем меньше пациентов оставалось в больнице, тем проще было с ними работать. Не говоря уже о том, что Лёша не был прикреплён к этой. Его отпустили и забыли. Дальше им будут заниматься другие люди. Илья пока не знал, куда обращаться, но листок с рекомендациями держал под рукой вместе с остальными документами. С Анной Степановной он созвонился уже из дома. Не вспоминая прошлого, не упоминая их прежних отношений, женщина слёзно благодарила его и почему-то извинялась. Сидя на полу в тёмной комнате, Илья слушал её дрожащий голос и кусал пальцы, чтобы самому не разреветься. Она корила себя за слабость, за то, что с такой лёгкостью дала согласие забрать сына постороннему человеку. Илья не обижался, не на что было. По факту они были друг другу только бывшими. И то, что тётя Аня была в курсе их отношений, ситуацию не меняло, — для их семьи он был никем. А всхлипы в трубке продолжались. И он не мог заставить себя сказать хоть слово, чтобы её успокоить. Ей было страшно, что это навсегда. Тогда, в больнице, она держала лицо, постаревшее по сравнению с той картинкой из памяти. Она понимала, что с огромной вероятностью забота о сыне-инвалиде ляжет на её плечи. Такова обязанность матери. А теперь её отпустило. Страх разреветься у его постели вместо того, чтобы быть сильной и вселять в него уверенность, что всё обязательно наладится, был чудовищно силён. Илья чувствовал примерно то же самое, но с маленькой поправкой. Он действительно был должен. Но ещё и хотел помочь. Без Лёши мир был отвратительно серым. Возможно, последний год ему на самом деле жилось чуточку легче, но красок миру это не прибавляло. А существование по инерции хуже смерти. Он пообещал отчитываться о Лёшкином состоянии и сказал, что они всегда могут приехать к нему, в любое время и даже без предупреждения. Оставалось только убедиться, что Лёша не передумал, иначе вся афера была зря. Но он не передумал. Только на эти этом согласии его энтузиазм и кончился. С этим было ещё слишком рано что-то делать. Пытаться разговорить, обнять, предложить посмотреть кино или звонить психологу. Рано. Нужно было просто наблюдать. До истеричного смеха его доводила мысль, что теперь он легально должен делать то, чем занимался тайком несколько лет. — Тебя девчонка из-за этого бросила? — донёсся голос Славы из комнаты, когда на улице стих шум. — Типа того. Мы в одной машине ехали. Невольно прислушавшись, Илья вздрогнул, когда за окном пронзительно заверещала сигнализация. Он толком и не знал подробностей. Герка больше не писал, а с Лёшей ещё не удалось обсудить. Но предположить было нетрудно. Больница была ближайшей к аэропорту. Куда собирались лететь? Надолго? А какая, впрочем, разница? Антар сбежал, поджав хвост. И о причинах можно было только догадываться. Илья хотел бы знать. Мало ли, отправился искать лучшую клинику, чтобы поставить Лёшку на ноги? Или к Юлиану обратился, чтобы тот помог, — есть же связи. А может, решил, чего зря билетам пропадать, один полетел? В любом случае, Лёша был уверен, что тот ушёл насовсем. И почему-то это вызывало у Ильи необъяснимую злость. Хотелось найти парня, схватить за грудки и сказать, что он козёл. Вызнать, какого хера он отобрал у Лёшки надежду. Ведь вроде только всё наладилось. Лёша был счастлив — он видел фотки всратого качества в альбомах Кира, так и не скрывшего страницу от посторонних глаз. Лёшкин профиль скрыт не был, но на нём и почерпнуть было нечего — обновлялась только музыка, да иногда мелькали поздравления от мамы на стене. А Кир скидывал на страницу всё, что пылится на телефоне. Просто находка для шпиона. Илья заходил к нему, когда было совсем тошно, и с грустной радостью всматривался в довольные лица. Видел девушку Кира, наконец-то постоянную. С ним тоже всё было очевидно — если прежде в альбомах можно было увидеть плавные изгибы женских тел в кружевном белье, то сейчас там встречались только её улыбающиеся глаза. И море цветов. И количество этих фотографий превалировало над всем остальным. Редкие снимки Антара, вечно смущённого, но довольного как слон; Лёши — наконец-то не прячущего взгляд от камеры. Отсутствию Германа он удивлён не был, знал, что тот уехал покорять столицу ещё в прошлом году. Последние фото с ним были аж с Нового года. А вот Адель с альбомов пропала. Продал старушку или совсем сдала? Перебирая в ладони затёртые бусины, Илья поражался, как скачут мысли. Снова вспомнил Антара. Подумал, что бы сказал ему, встреть его сейчас. Спросил бы о причинах. И почему ничего не объяснил Лёше, ведь тот по-любому поделился историей своего разрыва — наверняка в тот же день, когда увиделись на выставке. Хелен всего полгода назад призналась, что Антар предупреждал о том, что Илья человек ненадёжный. Посмеялась беззлобно, растрепала отросшие волосы, продолжая твердить, что он лучший организатор, с кем ей приходилось работать, даже несмотря на его ломаный английский. Он был благодарен ей за этот шанс, за то, что не послушала друга, но сердце будто обмакнули в кислоту — это была обида на Лёшу. Наверное, первая в жизни. Его слова сформировали чужое, резко отрицательное, мнение, которое могло повлиять на его дальнейшую судьбу. Если бы Хелен прислушалась к Антару, наверняка всё бы закончилось спущенным курком. Ибо жизнь отымела смысл. Лёша чётко дал понять, что больше не хочет его видеть. Да он всегда это говорил прямо! Дошло слишком поздно. Не повезло уродиться жирафом. Не было больше ничего светлого в жизни. Ни чувств, ни друзей, ни работы. Незадолго до этого ему пришлось распрощаться с танцами — вывих стопы вывел его из строя на несколько месяцев. Как только боль ушла, он попытался вернуться, но любое резкое движение раздражало ногу, так что спустя неделю самоистязаний на тренировке руководитель попросил его хорошенько подумать и перестать себя калечить. Предложение было простым — приходить обратно, как только полностью восстановится. Илье хотелось кричать, что он справится, лишь бы его не прогоняли, не заставляли отпустить последнюю ниточку, связывающую его со счастливым прошлым. Но он больше не был нужен. Никто не станет ждать, сколь бы хорош он ни был. Ещё через полгода о нём попросту забудут и в недоумении воззрятся на незнакомца, заявившегося в студию. Не в силах сидеть и дальше сложа руки, он смахнул пыль с университетского диплома и отправился искать подходящие вакансии. Выставка Хелен была лишь третьим проектом, за который ему посчастливилось взяться. И он сделал всё по высшему разряду, уложившись как в сроки, так и в бюджет, исколесив полгорода в поисках места, людей и поставщиков. За пару дней до открытия ему перестали помогать и кофе, и энергетики, но работа уже была сделана. Оставалось только обзвонить обслуживающий персонал, чтобы не дай бог никто не сорвался. Переговорив в лучшем случае с половиной из списка, он уснул с телефоном в руке прямо на уличной скамье. А когда проснулся, уже не было времени продолжать звонки. Нужно было срочно мчаться в галерею, потому что хозяйка помещения сообщила, что прорвало трубу. Если там всё затопило, это могло накрыть медным тазом всю его дальнейшую деятельность на этом поле. Но ему везло. Всего лишь подтекала одна труба в складском помещении. Сантехник справился за десять минут. А в день открытия появился Лёша. И Илья больше не знал, везением это назвать или самой крупной неудачей. Он ведь почти сдался в своей мании. Стал меньше пить, практически перестал заявляться к Лёше домой, где всегда был нежелательным элементом. Только по-прежнему не мог отказать себе в слабости приехать вечером к его дому, курить, стоя у машины, в надежде увидеть знакомый силуэт в окне, и мечтать, что там, наверху, ждут его возвращения с работы. Случайная встреча и неподконтрольная ревность снова отбросила его на пять лет назад, перечеркивая и без того не самые удачные попытки оставить всё в прошлом. — Держи, — на стол легла распечатка. «Младшая медицинская сестра по уходу за больными» — Илья успел скользнуть взглядом по жирному шрифту на титульном листе. — Алексей — парень сообразительный, своё положение он прекрасно понимает, — Слава налил себе воды из-под крана, подтащил табурет и сел рядом. — У него есть все шансы встать на ноги, — вкрадчиво сказал он. — На моей практике это удавалось даже более сложным пациентам. Он рассказал, что учился в мед колледже, это на руку вам обоим. А тебе пригодится вот это, — Слава постучал пальцем по сшитым листам. — Отныне это твоя Библия, не расставайся с ней ни в постели, ни в толчке, пока от зубов не будет отскакивать. Ну и самое главное — говори с ним. Поддержка ему сейчас нужна как никогда. Попробуй найти что-нибудь, что увлечёт вас обоих, цель, мечту. Пока ему не к чему стремиться, результат будет посредственным. Какой-то мудак на дороге лишил его разом всего — работы, отношений, элементарной возможности пройтись по улице. Тебе придётся не только следить за его физическим здоровьем, но ещё и за ментальным. Внимательно слушай и запоминай каждое «хочу». Это сильно упростит жизнь. И не стесняйся звонить. Поднявшись, Слава хлопнул его по плечу и кивком позвал за собой. Хоть одними разговорами исправить ситуацию было нельзя, Илья был безмерно благодарен за такую поддержку. Ему не требовалось отвечать, достаточно было понятливо качнуть головой. И даже выйти к Лёше стало проще. Не сказать, что Слава открыл ему глаза своим монологом, просто вытащил на поверхность то, что Илья и так прекрасно знал. Оставалось только следовать его советам и врачебным предписаниям. Других вариантов-то и не было. Инструктаж прошёл довольно быстро. Базовые знания у Ильи уже были, отличие было лишь в маленьких деталях. Вячеслав рассказал про дыхательную гимнастику и напомнил, что нельзя допускать складок на простыни, чтобы не появились пролежни. Необходимо было отслеживать питание, сон, общее состояние. Казалось, что некогда будет вдохнуть, но Слава лишь рассмеялся, видя его озадаченность, уверяя, что уже через неделю он будет делать это на автомате. И продолжил говорить, сколько выпивать жидкости в день, как часто менять положение и делать массаж около участков риска. Он старался запоминать, но получалось плохо — Лёша смотрел на него очень внимательно, словно ожидая, что ещё пара рекомендаций — и Илья убежит с паническим криком «я на такое не подписывался». Но тот не двигался, слушая пересказ методички по уходу, ощущая этот взгляд кожей. Интересно, когда-нибудь Лёша сможет ему снова полноценно доверять? Лёша не противился манипуляциям, позволял себя переворачивать, не уходил от прикосновений. Поручни отлично помогали ему — многолетняя практика массажа заключалась не только в мягких поглаживаниях, руки у него были прилично подкачаны. Да и Кирюха наверняка вытаскивал его на бесплатные тренировки. Часто ли будет заходить? А впрочем, хоть каждый день, если Лёша захочет. Он же здесь не в плену, не изолирован от мира. Лишь бы захотел с кем-то увидеться. Нельзя было предугадать заранее. С тем же успехом он мог попытаться отгородиться от всех близких людей. И именно Илье в этом случае пришлось бы искать баланс. Звонить Киру с просьбой приехать, приглашать тётю Аню с Васей. Но не слишком часто, чтобы не навязывать Лёше эти встречи. Быть радушным хозяином и отличной сиделкой. Быть другом, который не бросил в беде. И молиться всем богам, чтобы получилось поставить Лёшу на ноги, даже если готов всю жизнь ему посвятить. При мысли о том, что это может быть навсегда, кольнуло сердце. Не получится пройтись по зелёной траве, смахивая норовящих заползти на кожу муравьев и отмахиваясь от комаров. Ноги не омоют щекочущие волны, зализывая царапины, словно извиняясь. Не почувствует раскалённый песок голыми ступнями, зарываясь в него пальцами. Только будет сидеть в коляске, скрючившись, и с ненавистью смотреть на море, словно это оно лишило его ног. Отчего-то эта летняя картинка, вставшая перед глазами, ударила больнее всего. — В общем-то и всё. Не забывайте проветривать и гулять, как станет полегче. Если что понадобится, звоните, — напомнил Слава в третий раз, будто именно ему был жизненно необходим этот звонок. Закрыв дверь, Илья позволил себе на минуту прислониться к ней лбом. Жизнь в очередной раз сделала кульбит. Оставалось только подстроиться к текущим обстоятельствам и жить дальше. — Если Кир через час привезёт вещи, будет нормально? — спросил Лёша, не отрываясь от телефона. — Мог даже не спрашивать, — Илья до боли стиснул бусины чёток. Ему казалось, что в этой квартире у Лёши даже больше прав, чем у него самого. Пусть хоть доставку посреди ночи заказывает. — Это всё-таки твой дом, — нахмурился он, потерев ссадину на лбу костяшками пальцев. — Теперь и твой, пусть и временно, — криво улыбнулся Илья, подхватил ноут и ушёл на кухню с колотящимся сердцем. Как он ни старался оставить чувства в стороне, не получалось. Никто другой не вызывал в нём такой бури эмоций, просто находясь рядом. Хелен будто задалась целью устроить личную жизнь всех знакомых. Её напористости было трудно сопротивляться, поэтому он согласился на пару встреч через Грайндр*. Но всё было не то. Это были приятные собеседники, не более. Он не чувствовал ни отголоска романтики, ни сексуального влечения. Да и не планировал осесть в Великобритании, пусть даже возможный брак упростил бы ему жизнь. Илья специально выбирал абсолютно не похожих на Лёшу парней, думая, что это поможет. Но всё равно замечал малейшие сходства. Цвет глаз, похожий парфюм, родинку в том же месте на руке. Эти детали невозможно было предугадать. Ведь никто не станет указывать в профиле, каким пользуется шампунем. Но чем больше находилось общего, тем неправильнее казалось задумываться о чём-то большем. Это предавало память о Лёше, все те счастливые дни, что у них были. Поэтому свидания заканчивались крепким рукопожатием и пожеланием удачи, и не было даже намёка на дальнейшие встречи. Попытку познакомиться с кем-то Эвелин поощрила, хоть он и сразу признался, что это не его затея. В конечном итоге, он удалил приложение, чувствуя, что в одиночестве ему легче. Его одиночество всегда сопровождалось стоящим за плечом Алексеем, провожающим его грустным взглядом. За годы вдали от него Илья так привык к этому, что отсутствие этого воображаемого взгляда приносило почти физическую боль. А сейчас даже придумывать не нужно было. И даже стены не спасали. «Не подскажешь, где найти Антара?» — написал он Хелен, не здороваясь. Она наверняка должна была знать. Илья знал, что они поддерживали связь, видел, как она расплывается в широченной улыбке, отвечая ему. Чатилась она почти всё свободное время, но с подобным энтузиазмом — только с ним. Ему даже казалось, что это похоже на влюблённость. Но, как бы там ни было, про Антара они почти не говорили. Ни к чему было. «idk» — ответное сообщение пришло так быстро, будто Хелен ждала этого вопроса. И пытать её было бесполезно — не скажет, даже если знает. Он запоздало вспомнил, что так и не поздравил с Рождеством, но исправляться не стал. Только спросил, устроит ли её, если в ближайшее время он будет работать дистанционно. Получив в ответ «no problem», слишком ярко представил, как Антар сидит с ней рядом, прильнув к плечу, и рассказывает, как тяжело ему было видеть инвалида рядом с собой. Хелен наверняка была в курсе ситуации, и это бесило. Честно говоря, сейчас Илью бесило всё, связанное с Антаром. Илья будто намеренно вспоминал всё, что хоть как-то его касалось, доводя до абсолюта ненависть в собственной душе, словно тот успел сделать Лёше предложение и бросил его прямо у алтаря, вместо того, чтобы быть вместе в болезни и в здравии. И доводы разума, что это ничем не поможет, разбивались о выстроенную стену гнева. Когда в дверь позвонили, он не сразу сообразил, что уже целый час пролетел. Открыл, растерянно глядя на картонные коробки у порога. Кир смотрел хмуро, стараясь не встречаться с ним взглядом, придирчиво смотрел вглубь квартиры, словно именно его парню придётся жить в этой дыре. Да, не люксовый номер, но уж что есть. — Здравствуй, Илюша, — послышался сбоку женский голос. В задумчивости он и не заметил Лёшкину маму, зато даже боковым зрением увидел, как скривился Кир на такое обращение. — Проходите, — он посторонился, пропуская гостей, и потянулся к коробкам, но Кир отпихнул его руку, зло прошипев «я сам», будто бы не Илье потом разбирать эти вещи. Илья хотел бы прояснить их отношения, но сейчас было не время и не место, даже если бы он был готов. А он не был. Поэтому, вздохнув, забрал пакет с продуктами у тёти Ани и позволил Кириллу самому занести коробки в дом. Вещей было немного, наверняка Лёша попросил собрать только самое необходимое. Ведь не думал, что переезжает насовсем. Илья надеялся, что это так. Что поставит его на ноги и снова уйдёт в тень. Работа с Хелен подтянула его владение языком и понимание деталей работы. Он оптимизировал процесс, обращался сразу в несколько фирм, не дожидаясь, пока ему ответят согласием или отказом. Проще было сказать «спасибо, уже не нужно», чем тратить бесценное время на ожидание. Как только всё закончится, он наконец-то продаст квартиру и снова уедет. Не пропадёт. А если и пропадёт — никому до этого уже не будет дела. — Вы уже и закупили всё… — ошарашенно произнесла Анна Степановна, садясь рядом с сыном, и взяла его за руку. Лёша пожал плечами, мол сам не знает, как так получилось. — Я же обещал вам заботиться о нем, — словно извиняясь произнёс Илья. — И именно поэтому изводил его все шесть лет, — пробурчал Кир себе под нос так, что услышали все. Илья поджал губы — Кир был прав. Он бы с радостью оставил Лёшу в покое, если б мог. Но как заставить сердце перестать любить? Всё это время он пытался. Но выходило скорее наоборот. Чаще приходил с тайными подарками, хоть и знал, что это не искупит вины. Самым главным было его защитить. Это он сделал, поставив точку в отношениях. Теперь, когда Лёша тоже в курсе, терпеть Кировы нападки стало проще. — Если тебе что-то понадобится, позвони, Лёшенька. Я пока у Васи поживу. — Не надо, — хрипло выдохнул Лёша, будто выталкивая из себя слова. — Езжай домой, тебя заждались наверняка, — он поджал уголок губ, пытаясь улыбнуться. — Я в машине подожду, — сквозь зубы процедил Кир, на ходу доставая сигареты. Щёлканье зажигалки было слышно уже в подъезде. — Когда-то было невозможно заставить вас помолчать, а сейчас слова лишнего не вытянешь, — женщина покачала головой, ещё раз сжала Лёшкину ладонь, поцеловала его в щёку и поднялась. — Спасибо, — со слезами на глазах она обняла Илью, прощаясь. — Это когда ж ты успел моей матушке такое пообещать? — внезапно севшим голосом спросил Лёша, когда Илья вернулся в комнату. Прочистил горло и подтянул одеяло повыше. — В десятом ещё, — Илья усмехнулся, вспоминая. — Когда ты с велика навернулся, а тетя Аня почему-то меня отругала.