Alter: Непросто смириться с всепоглощающим чувством беспомощности. Когда опускаются руки от непонимания, что делать дальше. Не хочется верить в то, что ты ни на что не можешь повлиять. И жизнь не спешит убеждать тебя в обратном.
2 марта 2017
Время — странная штука. Ты можешь не замечать его ход, а потом очнуться с неожиданным пониманием, что прошло уже полгода с тех пор, как ты в последний раз о нём задумывался. Или можешь проживать каждую секунду треклятого дня, который всё никак не кончается. А тебе очень нужно, чтобы наконец наступил новый. А лучше сразу понедельник. Следующего месяца или даже года. Потому что не остаётся никаких сил существовать в «сегодня». Если бы машину времени всё же изобрели, она бы пользовалась огромным спросом у тех, кто пытается убежать от самого себя. Жизнь превратилась в сплошное ожидание, усталость от тянущегося времени ложилась непосильным грузом на плечи. Из клиники никто не звонил. Значит — без изменений. Впрочем, Лёша и так был в ней ежедневным посетителем, которого уже знал каждый охранник и администратор. Но он продолжал надеяться, что за те сутки, пока его здесь нет, Антар придёт в себя. Пускай не звонят — придёт и сам убедится. Так будет правильнее. Тишина сводила с ума. Не было Васьки, способной растормошить его в любой ситуации. Закрутилась с переездом, а потом снова в работу с головой. Он бы и сам был рад, да только вариантов не было. Большинству постоянных клиентов оказался предпочтительнее выезд в салон. Не винить же их в этом? К работе на дому душа не лежала, несмотря на то, что можно было спокойно оборудовать гостиную — даже столик имелся. Но для этого нужно было как минимум взять себя в руки, а с этим было откровенно хреново. За две недели он выезжал на частные вызовы всего трижды и понял, что так продолжаться не может. Мини-отпуск плавно превращался в каторгу из-за дальнейшей неопределенности.***
— Мда… — озадаченно протянул Кирилл, открыв дверь запасным ключом и переступив порог. — Я, конечно, предполагал, что у тебя не всё гладко, но, видимо, пропустил какой-то локальный Армагеддон. Чё стряслось? Масштаб катастрофы был налицо — или, если точнее, на лице — и выражался в ощутимой небритости. Да и в целом вид у Лёшки был весьма посредственный. Он сидел на полу, закутанный в плед. В джинсах, которые никогда не носил дома, словно готовый в любой момент подскочить и пойти, куда скажут. С заряжающимся телефоном в руке, на экране которого крохотный человечек уверенно перепрыгивал поезда, а постоянно меняющийся счёт перевалил уже за пару миллионов. Ему и говорить-то не хотелось. Да и зачем? У Кира всё хорошо — ни к чему с больной головы на здоровую перекладывать. Вот и молчал, надеясь, что рано или поздно от него отвяжутся, так же, как и в Контакте, где он успешно игнорировал друга уже неделю. Вот только забыл, что Кирюха не из тех, кто пустит подобное на самотёк. Разувшись, тот плюхнулся рядом, примостил голову у друга на плече и осторожно спросил: — Опять Альт что-то натворил? Лёша вздрогнул, будто очнувшись ото сна, запнулся о фонарь и влетел в приближающийся поезд. Только потом покачал головой, даже как-то расстроенно. Про Илью он не вспоминал с тех пор, как поменял замки. Да и вообще реагировал уже не так остро. Но Антар… Как можно было не заметить?.. — Давай я смотаюсь к нему, объясню, раз он не понимает? Неожиданно для себя самого Лёша всхлипнул, отложил горяченный телефон в сторону и запрокинул голову. Реветь не хотелось, но слёзы подступили к горлу. Впрочем, Кир и не такое видел. — Альт не причём, — тихо выдавил он, закрывая лицо ладонью. Не хватало ещё разборок из-за недопониманий. — Антар в больнице. — Чё? — опешил Кирилл, подпрыгнув от неожиданности. — Что-то серьёзное? Лёша шмыгнул носом, сглотнул и пожал плечами. — Надо было позвонить, я бы приехал. В какую его увезли? Подымайся, заскочим на рынок, фруктину какую купим и к нему. Хочешь, ещё за цветами заедем, знаю одно местечко… Лёх! Давай, поднимай свою тощую жопу и поехали. Ну не умер же он, в конце-то концов?! Дёрнувшись, словно от пощёчины, Лёша наконец обратил внимание на друга. Нет, не умер, Господи, как можно было такое предположить?! А что, если ему не звонят именно поэтому? Потому что состояние ухудшилось? Надо срочно ехать. Он подскочил, дрожащими руками схватил куртку с вешалки, кажется, сорвав петельку, и едва не полетел кубарем на пол, запнувшись о собственные ботинки. Кир, о котором он напрочь забыл из-за срочной необходимости увидеть Антара и убедиться, подхватил его под локоть, не давая упасть. А после стиснул в объятиях так, что в глазах потемнело и стало трудно дышать. Не слыша доводов разума в лице лучшего друга, Лёша отчаянно пытался вырваться, но нехватка сна и общая слабость давали о себе знать. В голове билась единственная мысль: «что, если он правда умер?» И только когда воспалённый разум устал от подобных предположений, Кир ослабил хватку, но развернул его, всхлипывающего, к себе, хлопая по спине и что-то говоря — Лёша не слышал. Он словно вообще был далеко от этой квартиры — в заветной палате чёртовой клиники, с которой не хотел больше иметь ничего общего, но был вынужден приходить день за днём. Он чувствует обеспокоенный взгляд — «красавчик» в отражении участливо подсказывает, почему. Но с расспросами Кир не спешит и сам проходит на кухню. Лёша следует за ним серой тенью и столь незаметно устраивается на угловом диване, что Серебров даже подскакивает, оторвавшись от заполнения холодильника. Он качает головой, но пока молчит — рано делать выводы. В подобном состоянии Лёха пребывал на его памяти всего раз, и тот из-за Ильи. Лёша разлепляет глаза, а на пустом столе уже несколько тарелок с нарезками. Куски крупные, но аккуратные, будто до миллиметра выверенные, хоть на конкурс поваров отправляй. Он вспоминает, что в последний раз ел ещё с утра, и всего-то почерневший банан — последнее, что осталось в холодильнике. Значит это принёс Кирюха… Вася бы точно по шапке надавала. Снова моргнул, а рядом уже открытая бутылка. Возможно, алкотерапия — самый подходящий вариант. Кирюха на удивление немногословен. Конечно, он и раньше отлично понимал его состояние, но сегодня будто чувствует каждую его эмоцию сам. Пиво идёт легко. Есть не хочется, но Кир настойчиво подталкивает тарелки к его краю стола — приходится. Уже к середине первой бутылки становится легче дышать, а на второй язык становится податливым и наконец развязывается. Лёша говорит о работе, о допёкших его домогательствах и мудаке-начальнике; об Антаре, о планах съехаться и об этой ситуации с Юлианом, которая окончательно его доконала. Мало ему в жизни было одного идиота, чьи решения до сих пор остаются непонятыми, теперь невольно обзавёлся вторым таким же. А третий тоже идиот, потому что по какой-то неведомой причине любит этого второго — или, по крайней мере, любил до того злополучного дня, когда у него раскрылись глаза. Как иронично, что именно после этого он и заснул. Лёша чувствует, что повторяется и сам путается в идиотах, слова слетают с его губ быстрее, чем появляются мысли, и формируются в спираль, которой нет конца и края. Чем больше он говорит, тем сильнее хочется ещё. Давненько он так не исповедовался… Кир впитывает сказанное подобно губке и не тревожит измученное сознание расспросами. В голове уже намотался целый клубок саркастических фраз, но им нет места в этом крике души. Всё, что он может, — только слушать да подавать новую бутылку. И пускай сам он почти не пьёт, развозит его столь же быстро, как и хозяина дома. То ли пиво хорошее, то ли отсутствие практики сказывается. Неожиданно снова хочется закурить и совершить пару подвигов. Тому же Юлиану подправить морду было бы идеально, пускай и постфактум. На счастье последнего Кир не имеет даже малейшего представления, где его искать. — Я одного не пойму, — сморщился Кир, делая глоток, — закуска закончилась решительно быстро, — чего ты траур раньше времени развёл? Плохо тебе, эт ясно, не спорю, но вот проснётся твоя спящая красавица, увидит тебя бородатого и скажет — свят, свят, изыди. Ты вон бутылку едва поднимаешь, как с Муравьем-то справишься? Ему, между прочим, сейчас явно не лучше. Хорошо если он и правда в ус не дует, сколько времени уже дрыхнет. А прикинь, если он всё понимает? Это мы с тобой можем доктору популярно объяснить, в чём он не прав, и что так не делается, а Ант? Ни уйти, ни заткнуть этого мудозвона не сможет, если тот ему на уши присядет. Чё там хоть за клиника? Как его вообще из больницы туда перевели? — Вишневский и постарался. Там Макс лечится, я раньше бывал пару раз, персонал хороший, место не из дешёвых… — А у Макса что? Лёшка закусил губу. Проболтался. Хотя, вряд ли Кирюха побежит докладывать об этом Васе. Да и едва ли подумает, что она не в курсе… Нужно было сразу ей всё рассказать, не идти у Макса на поводу. Прошло столько месяцев, а от него ни слуху, ни духу о своей болезни. А вдруг становится хуже, а она по-прежнему бродит в беспросветной тьме и понятия не имеет, что с ним не так? Нельзя было скрывать от Лис. Он обязательно всё расскажет, как только она приедет. — Рак. На операцию какая-то баснословная сумма требуется, он даже говорить не стал. — Едрит Мадрид… В тишине слышалось только журчание воды в аквариуме. Он совсем позабыл про несчастных рыбок. Слава создателю автокормушки! Но воду поменять при случае не помешает… Можно ещё добраться до коробки с камушками в шкафу, украсить пустой уголок, а то что они лежат без дела? — Так, всё. Поднимайся. Поехали, — заметив, что друг снова где-то завис, Кир допил остатки пива и выскочил в коридор. — Куда? — фыркнул Лёша ему вслед. — Я тебя за руль не пущу. Кир демонстративно повесил ключи от Адель на гвоздик у двери. — Шевели булками. У нас есть ещё пара часов, пока метро открыто. Аксель глянул на него, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу в дверном проёме, уже одетого, и вспомнил, как эти поездки спасали его несколько лет назад. Шум подземки, долгий спуск по эскалатору, люди, спешащие по своим делам. Место, где до тебя никому нет дела. Где можно проторчать целую вечность, всего лишь меняя поезд. Где с трудом ловит связь с внешним миром и от этого отчего-то только спокойнее. Где никто не осудит, если ты позволишь себе слабость. Потому что людей не так много и каждый хочет поскорее доехать до нужной станции. А у тебя такой станции нет. Ты едешь без цели. Нет, неправильно. Сама эта поездка — цель. Спасибо тому, кто притащил тебя сюда впервые и кто до сих пор рядом. Иначе один ты бы наверняка уже давно свихнулся. Потому что нет больше сил сражаться со всем в одиночестве. — Мне когда хреново, я подработку ищу. Руки занять и голову, — Кир затянулся сигаретой и выпустил дым тонкой струйкой в небо. Пришлось выйти за пару станций от дома. — Чтобы времени хватало только на сон. Завалиться домой и сразу носом в подушку. Я так Саньку — племяш отцовский — помогал с ремонтом. Почти с нуля трёшку отделывали на двоих. Он в отпуске, я без работы как раз сидел — две недели выходили оттуда только за материалами да пожрать купить… Ты подумай. Хоть на почту вон — письма доставлять. Упахаешься, зато времени думать не будет. Были б у тебя права, я бы предложил таксовать… — И Адель бы одолжил? — улыбнулся Лёша. — Лёх, о чём речь? Ближе тебя у меня никого нет. Совесть снова невовремя проснулась, ударяя поддых. Вот же он — тот, кто всегда протянет руку помощи. Стоит только попросить. Так сколько можно думать о том, что ты один? Аксель остановился и, сам не ведая, откуда взялись силы, крепко обнял друга. — Ну! Пореви мне ещё тут, — хмыкнул Кир, зажав сигарету в зубах и хлопая его по спине. — Ещё чего, — тихонько буркнул Лёша, отпустив его, но тайком всё же вытер глаза. — А про работу я серьёзно. Могу глянуть варианты, какие твой маникюр не шибко подпортят. Только мочалку сбрей, а то через недельку тебя в метро не пустят. — Да я найду что-нибудь, правда, — повёл Аксель плечом, совершенно не обижаясь на подколы. — Может однажды привезу тебе коробочку Пиццы Хат. — Оооо! Ты сделаешь меня самым счастливым человеком на свете!3 марта 2017
В палате пустынно. Несмотря на богатую обстановку, ощущения уюта нет совсем. Нет цветов — не из-за того, что Антар их не любит, а потому что принести их особо было некому. Юлиан наверняка до сих пор строит из себя невесть что и предпочитает решать другие дела, нежели сидеть у постели своего… кем бы он там ни считал Антара. Ведь уход ему обеспечивают должный, а значит и беспокоиться не о чем. — Ну, привет. Лёша со вздохом опустил рюкзак в кресло. Если не знать всех деталей, кажется, что Антар просто спит, а в клинике лежит из-за планового обследования, требующего наблюдения за его состоянием. Хотелось бы, чтобы так оно и было, но Аксель слишком хорошо помнил события, из-за которых всё это приключилось. — Ты мне как-то обещал поднатаскать меня по испанскому. Что ж, времени у меня теперь вагон и маленькая тележка, а ты тут лежишь-прохлаждаешься. Так что теперь, прости, придётся тебе меня потерпеть. Я самоучка и кроме просмотра матчей давным-давно не имел никакой практики. В его руках потрёпанный учебник, честно обменянный в школьной библиотеке на новую энциклопедию. Мама, конечно, бартер не оценила, но к тому моменту, когда узнала о нём, прошло уже больше года, и деваться ей было некуда. Да и Лёшка не скучал и был при деле, пока друзья занимались танцами. Он и не думал, что когда-то снова откроет эту книгу, не представлял, сколько воспоминаний она принесёт. За личной жизнью и работой попросту некогда было к ней вернуться, зато теперь… Он взглянул на оглавление и пролистал до раздела о путешествиях — в основном сочинения с массой описаний, всем известными и малознакомыми достопримечательностями, о которые язык сломаешь. Прочистил горло и начал читать всё подряд, неизменно спотыкаясь на незнакомых словах, коими тексты просто кишели. В процессе вспоминались некоторые правила чтения — внутренний голос, нарочно по всей вероятности, звучал так же, как Антар, создавая видимость диалога, но комментариев, к счастью, не давал. Иначе Лёша бы мог задуматься над возможностью тоже полежать в клинике, правда, более узкоспециализированной. Чтение давалось легко, в этом языке он себя ощущал подобно рыбе в воде, будто родился с ним на устах. А вот с переводом, предусмотренном в учебнике именно как задание к тексту, было куда сложнее. Словарный запас отчаянно хромал. Перестав мучить собственный мозг и бессознательного друга, Алексей пообещал выполнить задание дома и убрал книгу в рюкзак. Он сознался во вчерашних прегрешениях — решил, что больше никогда не будет ничего утаивать от близких, и, раз уж от Васи до сих пор нет вестей, Антар стал подходящей жертвой. Не то чтобы Лёшка переживал из-за того, что рассказал Киру об этой ситуации, но посчитал, что лучше сам признается Анту в этом. Хотел рассказать о работе, но в палату зашёл лечащий врач и как-то было уже не до того… На прощание сжал расслабленные пальцы друга, желая ему удачи, и спешно, словно в чём-то виноват, вышел под комментарий, что мог бы и не торопиться, осмотр недолгий… Прошло уже десять дней, а состояние не менялось. Можно было долго уговаривать себя, что это нормально, что так бывает, но находиться рядом с Антаром было тяжело, не зная, чего ожидать и когда. Возможно, после откровенного разговора с Васей будет легче. Он не знал наверняка и мог только надеяться. Вся жизнь стала сплошным «НО» — надеждой и ожиданием. — Я надеялся больше никогда его пациентом не увидеть… И вот он снова тут, — покачал головой мужчина, поджидавший его у палаты. — Мне сказали, вы приходите каждый день. Такая дружба достойна уважения. Извините, не представился. Викторианов Родион. Могу вам гарантировать, что Антар получает здесь лучший уход. Он узнал этого человека — владельца клиники — и не ожидал, что тот снизойдёт до беседы с ним лично. Ведь кто он такой? Не родственник, да и денег не заносит. Или комментарием про дружбу тот пытался показать, что прекрасно понимает, кем они друг другу приходятся? — Спасибо, — только и смог из себя выдавить Лёша. — Найдётся минутка поговорить? Пройдёмте со мной. Только когда закрылась дверь кабинета, Лёша понял, что действовал на автомате. Мозг отчаянно пытался ни о чём не думать — и потому становилось страшно. Если сейчас он с такой лёгкостью последовал за Родионом, что будет дальше? Не хотелось бы однажды обнаружить себя в незнакомом районе в компании, не внушающей доверия. А в том, что такого не произойдёт, Лёша уже не был уверен. Прав был Кирюха, нужно взять себя в руки, пока не стало только хуже. — Присаживайся, — стоило только остаться наедине, как Родион перешёл на «ты». — Налить чего? Тут уже целый бар скопился, а сам я не пью. Лёша мотнул головой, скользя взглядом по местному убранству — шикарные кожаные кресла для посетителей, куда и садиться-то неловко в заношенных джинсах, массивный дубовый стол с резными узорами и довольно простенький шкаф с документацией, украшенный свисающим с него плющом. Картина с резкими разноцветными мазками не казалась особо дорогой, но смотрелась по меньшей мере неуместно. Симпатичнее всего была изящная японская ваза, которую почему-то решили поставить в дальний угол, за шкаф — подальше от глаз. Складывалось впечатление, что у человека в одночасье появились деньги, вот только вкуса это не прибавило. — Антар здесь не последний человек, Алексей, можешь быть уверен — у него лучшие условия и врачи. Мы пытаемся разобраться в причинах летаргии и постоянно ищем варианты. Совершенно не обязательно торчать здесь ежедневно. Его случай на рассмотрении у нашего главврача. Юлиан Серге… — Я знаю, что они партнёры, — перебил Лёша. — Молодец, — Родион усмехнулся и откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди, — возьми с полки пирожок. И раз уж знаешь, лучше не встревай в эти отношения. — Вам-то какое дело? — замерев у кресла, Аксель чувствовал себя как на ковре у директора. Осуждаемым без доказательств. Провинившимся в чём-то, о чём никто не предупреждал. Хотелось ощетиниться и как можно быстрее закончить этот разговор, потому что ни к чему хорошему он явно не вёл. — Ты даже не представляешь, через что они прошли, — нахмурился тот. — Это тебе не в клубешнике подцепить пацана и затащить его в постель. — Вам, наверное, виднее, — с непроницаемой улыбкой ответил Лёша. — Но вас это не касается. — Поверь, я знаю их не первый год. У них гармоничные отношения и… Смешок вырвался непроизвольно. А за ним ещё и ещё. Лёша хохотал, чувствуя, как в груди сжимается сердце от боли. — Гармоничные? Это так теперь называется? А я-то, дурак, думал — почему это Вишневский меня засосать решил? А это, оказывается, им меня для стопроцентной гармонии не хватало! Да так, что Ант от стресса поспать решил с недельку-другую. Вот вам и причина ёбаной летаргии. Ведь ваш замечательный главврач не соизволил об этом доложить? Не дожидаясь ответа, он выскочил из кабинета. И откуда такие только берутся, уверенные в своей правоте как в истине в последней инстанции? Ни в чём не разобрался, а гнёт своё. Гармоничные, мать их, отношения! Именно из-за них последние полгода Ант всячески искал повод быть где угодно, лишь бы не дома, именно поэтому расцветал даже от неуклюжих Кирюхиных подколов, настолько устал от одиночества в компании Юлиана. Ещё бы Лёша стал слушать подобные «рекомендации». Ничего не различая перед глазами от злости, он чуть не сшиб с ног охранника, но глоток свежего воздуха слегка остудил его пыл. Оглянувшись, Лёша поджал губы и пообещал себе, что в лепёшку расшибётся, но будет приходить сюда до того момента, пока Антар не очнётся. Даже если потом, глядя прямо в глаза, тот скажет, как ему хорошо со своим доктором, и пошлёт на все четыре стороны, всё равно будет приходить. Потому что Ант всем своим видом кричал об обратном.8 марта 2017
— Твою мать! — сквозь дрёму в сознание врезался девчачий голос, а в нос ударил запах китайской лапши. Вася. Как обычно, без предупреждения. Впрочем, он ждал её — саму или хотя бы звонка. Но спросонья тяжело было сообразить, чего это она орёт посреди ночи. — Тебе, может, ещё и санузел рядом воткнуть? — буянила сестра, захлопнув, наконец, дверь. Включенный свет прорезал глаза, будто в них насыпали битого стекла. В свете последних событий Лёша не задумывался над тем, как живёт, а сейчас будто увидел всё Васькиными глазами, и что-то сразу стыдно стало. Разложенное кресло занимало почти всю прихожую, у зеркала накопилось уже четыре чашки с недопитым перед выходом чаем, а сбоку от него выросла горка одежды. Последнюю неделю он и правда не ходил дальше кухни и туалета. — Который час? — хрипло спросил он, нащупывая мобильный на полу. Разряженный телефон жалобно мигнул огоньком, не желая включаться. — Почти два. Твою комнату захватили пришельцы? — Она слишком далеко, — вздохнул он и откинул плед, поднимаясь. Васька хмыкнула, окинув взглядом его прикид — в джинсах, рабочей футболке, хорошо хоть разуться смог. — Чего это ты решил в доставку поиграть? Люди перестали ходить на массаж? Лёша задумчиво посмотрел на неё, не понимая, она прикалывается или серьёзно не понимает. Почесал за ухом. Говорить не хотелось, но к чёрту уже секреты. — Я уволился. Только маме не говори. — Мм… Так. Выпьешь? — Вася разулась, сняла жакет и бросила его на импровизированную кровать. Он мотнул головой. Последних посиделок с Киром хватило на пару месяцев вперёд. — Мне же больше достанется, — улыбнулась она кончиками губ, доставая из своего чемоданчика нераспечатанную бутылку вишнёвого ликёра, подхватила пакет с едой и просочилась на кухню мимо «припаркованного» велика. — Рассказывай, что стряслось. Зашуршала этикетка. Лёша замер в дверях, глядя, как сестрёнка дотягивается до верхней полки со стопками. Наверное, стоило начать с чего-то менее серьезного, рассказать про того же начальника-долбоёба, про Антара, но Лёша — может тому виной пробуждение среди ночи — выпалил как на духу: — У Макса рак. — Что ты сказал? — вздёрнула она бровь недоверчиво, едва не выронив открытую бутыль. — Макс… Вася присосалась к горлышку, игнорируя стоящую рядом стопку. Потом ещё раз. Глубоко вдохнула, зажмурившись, и с размаху поставила ликёр на стол. Хорошо, что не стеклянный, иначе вряд ли бы пережил. — Я поняла, что Макс, — прожгла она взглядом. — С каких пор он доверяет тебе больше, чем собственной жене? Лёша виновато повёл плечом. Ему до сих пор было трудно проснуться, мысли текли вяло, почти не вызывая эмоций. — И как давно ты знаешь? — Она расстегнула верхнюю пуговицу рубашки и рукава, подвернула их и запрыгнула на столешницу. На щёки наполз румянец, а в глазах плескался жидкий огонь. — С июля. — Серьёзно? — от её усмешки стало по-настоящему жутко. — Достань сигареты. Кирюхина заначка редко доставалась, да и самим им явно была забыта в ящике со сломанной мультиваркой и заварочными чайниками. Пачка была полупуста. Прикурив, Лёша протянул ей сигарету и блюдце и включил вытяжку. Сигаретный дым вызывал в нём неконтролируемое раздражение, но, узнав, он и сам выкурил несколько, пока не затошнило. Васька ещё хорошо держалась. — Девять грёбаных месяцев… — потерянно выдохнула она. — Всё стало настолько плохо, что ты решил рассказать? — Не в этом дело. Ты же знаешь, мы с ним не особо контачим. — Тем не менее, ты в курсе его проблем. А я нет. — Он взял с меня слово. — Вот принёс бы ты клятву на крови, я бы ещё поняла. Святоша хренов… Он покрутил в руках вытащенную для ликёра стопку с индийскими мотивами. Похоже, не успел он толком поработать, а уже самое время взять выходной, всё обговорить и хотя бы привести себя и дом в порядок. — Я понял, что не прощу себе, если случится что-то непоправимое, и виноват в этом буду я со своим молчанием. По стенкам стопки зажурчал ароматный напиток. Лёша развязал узел пакета, доставая картонные коробочки и распаковывая. Как бы ни была на него зла Вася, лучше бы ей поесть, пока совсем не улетела. — Что-то случилось? — она прикусила губу, распаковывая палочки. Глаза у неё были на мокром месте, но, видимо, плакать она ещё не была готова. — Ты помнишь Антара? — Которого я с Ильёй спутала? — Да. Он в коме. Потушив сигарету, Васька ошарашенно покачала головой. — Есть что покрепче? — кивнула она на ликёр. — Только одеколон. — Фу. Опрокинув в себя стопку, Лёша мягко коснулся плеча сестры и, не почувствовав сопротивления, привлёк в объятия, подтягивая её к краю стола. — Что за чёрная полоса… — всхлипнула она, пряча лицо на его плече. Хотел бы он знать. За неделю без работы он чуть не сошёл с ума. Состояние Антара не менялось, сидеть сутками у его постели было ненормально, поэтому уже на второй день он начал рассылать резюме. Надежда попасть в нормальное место угасла довольно быстро. Ответ пришёл только с одного салона, куда пришлось бы добираться каждый день по два часа в одну сторону, а про зарплату написали — договорная. Соглашаться на кота в мешке не хотелось. Благо Кир подсказал решение. В курьерскую службу его взяли уже на следующий день. Пришлось изрядно попотеть, к вечеру ноги были словно свинцом налиты. Зато вспомнил, что на балконе пылится велик. Дверь едва удалось открыть. После расставания с Ильёй ходить туда было незачем. Ни он, ни Васька обычно не курили, а Кир при необходимости мог и кухонным окном воспользоваться. Сейчас эти три квадрата были захламлены в основном тем, что мама не успела перетащить в деревню, а потом и вовсе забыла. Лёшка набрал побольше воздуха в лёгкие в гостиной — даже при его не особой любви к уборке, здесь было чересчур затхло, — и прикрыл за собой дверь. Под завалами новогодней мишуры, что не налезла на уже выброшенную ёлку, растянутой одежды, книг и пресловутых солений спрятался его школьный велик, заботливо прикрытый пленкой как раз на случай, если кто-то решит снова на нем прокатиться. Бедняга совсем заскучал за несколько лет простоя. Пришлось потеснить банки и усесться на тюк из брюк, оставленных «на тряпки», чтобы взглянуть поближе, насколько его потрепало. Колеса подспустило, а цепь надо было смазать. Благо со спицами всё в порядке, а плёнка почти идеально справилась с защитой от пыли. На приведение старого друга в порядок ушло не больше часа, зато теперь он сверкал как новенький и рвался на улицу, покорять новые горизонты. Обкатка велика заняла несколько часов — начав с местных дворов, он добрался аж до Яблоневого сада, понимая, что при работе придётся и не такие кругаля наворачивать. Под вечер руки нещадно ныли, ноги болели будто после марафона, а отбитая на кочках жопа ещё долго обещала припоминать годы без практики. После импровизированной тренировки хотелось повеситься. Или по меньшей мере напиться. Но сил хватило только на то, чтобы затащить велосипед в лифт, подняться на пятый и уснуть, упав в потрёпанное временем кресло в прихожей. И проспать беспробудным сном до самого будильника. Утром — к Антару, вдруг есть какие изменения? Но их нет, поэтому он просто рассказывал о том, какой насыщенный был вчера день… Затею с великом пришлось отложить до лучших времен — температура снова опустилась ниже нуля, а кататься по льду было не самой безопасной затеей. Так что всё пешком. И так без выходных. И Ваську ждал, которая, как назло, всё не возвращалась. Что ж. Дождался… — Почему он молчал?.. — обиженно шмыгнула она, сжимая кулак на его зелёной футболке. — Сказал, операция такая, что здесь никто не хочет за неё браться. И стоит как крыло самолёта. — Да я бы ему целый достала! Лёшка почесал нос — непослушные рыжие кудри щекотали лицо. — Я думала, у него просто кто-то на стороне… Думала, что с нашими не совпадающими графиками это нормально, тем более, что смотрит он на меня тем же влюблённым взглядом, что и на первом свидании. Лучше бы он правда мне изменял… — Не дури, Лис, — ткнул он её ласково в бок. — Пусть он придурок, но тебя он и правда любит больше жизни. — Одни только придурки меня и окружают, — вздохнула Василиса, вытерла глаза и дотянулась до коробочки с едой. Лёша удовлетворённо кивнул самому себе и приземлился рядом. Стол жалобно скрипнул, но выдержал. В голову пришла странная мысль, что он их всех переживёт. Отбросив её в сторону, он продолжил их импровизированный ужино-завтрак, не чувствуя ни вкуса, ни насыщения. Хотелось проснуться лет так шесть назад, зная все подводные камни своей реки жизни, и сделать всё по-другому, как надо. Почувствовать себя таким же счастливым ещё хоть раз. За спиной слышится протяжное влюблённо-восторженное «Лёшка». Он вздрагивает, понимая, что, во-первых, никого в квартире нет кроме них двоих, во-вторых оттого, что это голос Ильи. И страшно подумать, что именно этот голос он хочет слышать больше всего на свете. Возможно, стоило дать ему шанс объясниться. Хотя бы, чтобы поставить точку… Лёша спрыгнул со стола, выключил надоевшую вытяжку и залил в себя ещё ликёра, пытаясь перестать думать, потому что устал от мыслей, поглощающих его и тянущих в бездну.