Друг мой, Зорро

* * *       Диего приехал к донье Лусии с таким расчетом, чтобы дядя Рикардо спал. Дело его было несколько щекотливым и ему не хотелось, чтобы дядя ударился в расспросы. Тетя с ее женской чуткостью могла обойтись и без объяснений. Донья Лусия отдыхала после обеда у себя в комнате. Вернее сказать, скучала – и пригласила Диего войти, не заставив ждать.       – Тетя, мне неловко просить вас об этом, – с извиняющейся улыбкой произнес Диего после приветствия. – Но если бы не крайняя необходимость...       Донья Лусия с доброжелательным интересом посмотрела на племянника. После вопросов о матери и Хулиане что еще может заинтересовать его?       – Не могли бы вы одолжить мне на завтрашний вечер брошь или какое-то другое украшение в виде стрелы? Если у вас найдется такое.       Тетя озадаченно задумалась и не удержалась уточнить:       – Завтрашний вечер?       – Да, тетя. Я обещал дяде Хулиану и... Анабель быть завтра на балу в Мадриде. Я верну вам украшение после бала.       – Не сомневаюсь, мой мальчик, – кивнула донья Лусия. – Стрела? Или пронзенное стрелой сердце? – Она лукаво подмигнула племяннику, который смущенно улыбнулся и не стал опровергать ее догадки. – Не думаю, что у меня есть что-то похожее... Но постой! Кажется, я все-таки смогу помочь тебе.       Она оставила ненадолго Диего одного в комнате и вскоре вернулась с небольшой, но увесистой шкатулкой в руках. Поставила ее на письменный стол и подозвала Диего. В шкатулке были разнообразные, весьма изящные украшения. Перебрав их, донья Лусия нашла что искала – жемчужную брошь в виде трех перекрещенных стрел, обвитых перламутровой лентой.       – Изумительно! – восхитился Диего. – Именно то, что нужно. Обещаю, что ваша брошь не пострадает.       – Она не моя, – с грустной улыбкой сказала донья Лусия. – Хотя Рикардо и отдал эту шкатулку мне, но это украшения его покойной жены Инесильи. Диего, я буду рада, если ты возьмешь брошь. У меня нет ни повода, ни желания носить эти драгоценности. Хорошо, что хоть кому-то они понадобились.       – Спасибо, тетя, – Диего с почтением принял брошь и спрятал во внутреннем кармане. – Дядя Рикардо не смог простить не только своего брата, но и жену? – Вырвалось у него раньше, чем он подумал, стоит ли задавать такие вопросы.       Тетя покачала головой.       – Знаешь, – тихо сказала она. – Инес не один месяц болела перед смертью. Он вызывал лучших врачей, но они ничего не в силах были сделать. Когда стало ясно, что конец неизбежен, я просила Рикардо разрешить Хулиану один-единственный раз посетить наш дом, чтобы проститься с Инесильей.       – И дядя?..       – Нет, он ответил резким и категорическим отказом.       – И дядя Хулиан так и не простился с доньей Инес? – Диего стало жаль и дядю, и незнакомую ему тетю.       – Простился, – вздохнула донья Лусия и торопливо добавила. – Надеюсь, ты не выдашь меня Рикардо?       – Конечно, нет, тетя! – с жаром воскликнул Диего, предвкушая драматический рассказ. – Так что произошло?       – Я пошла против воли своего старшего брата, написала Хулиану в Новую Гранаду и все ему рассказала. Он примчался так быстро, как только смог. Мы договорились, что вечером он подаст мне условный сигнал. Я впустила его через дверь для прислуги, провела к Инесилье и оставила их наедине.       – Ох, тетя Лусия... – с улыбкой покачал головой Диего.       – Но, мальчик мой, Инес была в таком состоянии, что ни о каком грехе не могло быть и речи, она уже много дней не вставала с постели. Зато как она обрадовалась, когда увидела Хулиана! Я давно не видела ее такой счастливой. Конечно, я очень боялась, что Рикардо узнает. Но совсем не жалею о своем поступке.       – И дядя Рикардо так ни о чем и не узнал, – утвердительно заметил Диего.       – Нет, к счастью. Хулиан пробыл у нас часа два, потом уехал в мадридскую гостиницу. И почти сразу вернулся в Америку. Он был страшно подавлен болезнью Инесильи. В прежние годы он бы обязательно заглянул к твоей матери, чтобы поделиться своим горем. Но Эсперанса уже много лет жила за океаном. Правда, он упомянул, что мог бы заехать к ней. Но, видимо, так и не заехал. Иначе ты бы еще тогда познакомился со своим дядей.       – Да, жаль, что он передумал, – нахмурился Диего, задумавшись о чем-то. Какая-то мысль мелькнула и испарилась. – А давно это было, тетя? Когда приезжал дядя Хулиан?       – Да, наверно... года два назад. Постой... Отвернись на минутку.       Диего удивился, но послушно выполнил указание. Послышался легкий скрип, потом еще раз, щелчок.       – Можешь поворачиваться, – в руках у тети была довольно толстая тетрадка. – Это мой дневник за восемьсот десятый год, – пояснила тетя, листая страницы. – Да, вот. Он приезжал в конце десятого. Уехал, а через год подал в отставку и вернулся насовсем.       Перед лицом всплыл образ дона Хулиана, почему-то верхом. Мимолетная мысль хотела снова ускользнуть, но Диего удалось зацепить ее. Дневник. И тайник. Тайник у тети Лусии, тайник у дяди Эстебана...       – Тетя, а у моей мамы был дневник?       – Конечно. Диего, – засмеялась донья Лусия. – У всякой приличной и романтичной девушки есть тетрадка, которой она доверяет свои мысли, чувства и засохшие розы от поклонников. Да и полезно это – все записывать, а то потом и не упомнишь, что когда было.       – И тайник у нее был? Для дневника.       – Был, я думаю. Хотя мы не настолько близко дружили, чтобы она показывала мне свои тайники.       – Спасибо, тетя! – снова горячо поблагодарил Диего. – И за брошь, и за рассказы. * * *       Вернувшись домой, Диего не стал искать Бернардо, а сразу поднялся в свою комнату. Он – уже в который раз! – обвел ее взглядом. Наверно, так же осматривался тот, кто вломился ночью к нему. Итак, где мама могла хранить дневник или что-то ценное? Будуар, туалетный столик, комод, кровать? Стены выглядели ровными, пятна от картин и зеркал, который сняли французы, тоже совсем не походили на замаскированные дверцы. Он вспомнил про тайник в комнате дяди и принялся крутить и дергать выступы на опорах балдахина. Или он не так крутит, или не там ищет. Если ничего не найдет, надо будет спросить у дяди Эстебана – на балу. Возможно, родному брату мама доверила то, что не показывала кузине.       Вздохнув, он взялся за дело методично и принялся проверять все сколь-нибудь подозрительные выступы. Через час он уже почти готов был сдаться. Устало опустился на кровать. Попытался представить, как мама каждый вечер перед сном достает тетрадь и что-то в ней пишет. Потом закрывает и убирает. Куда?       Диего почувствовал, что слишком погрузился в свою фантазию. Образ матери встал перед ним, как живой. Горечь заполнила душу, а горло сдавило железным обручем, не дававшим этой горечи выплеснуться наружу. Он тряхнул головой и прижал руку к горлу, точно пытаясь избавиться от тисков. И вдруг понял, что увидел мать не здесь, а дома в Калифорнии. За письменным столом. Внезапно его осенило – в этой комнате письменного стола не было. А туалетный столик слишком мал, чтобы писать за ним. Неужели тайник был там? А если его забрали французы? Отвлекшись от образа матери, Диего вздохнул свободнее. Вскочил и бросился вон. В двух комнатах в другом конце коридора были следы пребывания французов. Кажется, стол там тоже был.       Через несколько минут Диего вернулся в свою комнату с тетрадью в руках. На титульном листе стоял 1793 год, а в конце тетради было вложено распечатанное письмо со следами крови. * * *       Малоприметный человек снова появился в квартире у Даррагона. В этот раз он принес с собой небольшую круглую коробку и передал ее хозяину, поставив на письменный стол, за которым тот сидел. Даррагон снял крышку и посмотрел на содержимое.       – Хорошо, – кратко похвалил он своего агента и пристально посмотрел на него. Кажется, ему наконец-то повезло с помощником. Исполнителен, разумен и не любопытен. Можно ли желать большего? – Завтра вечером мне понадобится пара-тройка крепких парней. Способных делать работу быстро, ловко и незаметно.       – Я знаю разных людей в Мадриде и окрестностях, – тонко улыбнулся подручный. – Но все зависит от сути дела. Какого рода работу вы хотите им поручить, мсье?       Даррагон задумчиво посмотрел на коробку, откинулся в кресле и, внимательно глядя на агента, принялся излагать задание:       – Завтра на балу у маркиза Н появится человек, которого необходимо на некоторое время изолировать. Ненадолго, – уточнил он. – Полчаса, час максимум. Это не самый важный гость, но все же сделать это надо будет предельно аккуратно. Твои люди схватят его – так, чтобы никто не заметил, снимут с него верхнюю одежду, свяжут, поместят в укромном месте и будут охранять. Одежду заберу я. Когда я верну ее, человека можно будет отпускать.       Подручный слушал, слегка прикрыв глаза, ничем не выдавая своего отношения к планам хозяина. Даррагон протянул руку и достал из коробки темно-рыжий парик, надетый на проволочный каркас. Приподнял прядь двумя пальцами, усмехнулся и продолжил:       – Важны три вещи: никакого скандала на балу, человек не должен сбежать, и... – Даррагон хотел добавить, что схваченный не должен узнать, кто похитил его, но передумал. Зачем? Он и так догадается. И даже будет лучше... – Постарайтесь не причинить ему увечий.       – Этот человек – он крепок, силен? Насколько трудно будет с ним справиться? – открыл блеклые, но внимательные глаза подручный.       Даррагон нахмурился, признавать врага сильным и опасным ему не нравилось, но правда важнее:       – Он опытный герильер.       Лицо подручного дрогнуло на мгновение и снова застыло в привычной невозмутимости.       – Это меняет дело. Все же, думаю, что смогу найти тех, кто вам нужен. Но стоить это будет дороже, мсье, вы понимаете.       – Понимаю, – отрезал Даррагон. – Главное – никакого шума. Важно захватить его врасплох.       – Как мы узнаем его, мсье? Вы покажете нам?       – Нет, – улыбнулся Даррагон. – Не я. Сеньорита Марсела должна встретиться с ним. И у него будут волосы, как у этого парика.       Подручный смерил взглядом парик и понимающе кивнул.       – Если это все, мсье...       – Да, – ответил Даррагон, достав из стола мешочек с деньгами и бросив его помощнику. – Свободен.       Когда тот ушел, он с мстительной ненавистью уставился на парик. Возможно, что-то есть в стремлении индейцев заполучить скальп врага – внезапно пришло ему в голову. Впрочем, он бы с большим удовольствием бросил его в огонь, а не повесил на стену. Пожалуй, так он и сделает – но позже, когда его замысел будет осуществлен. Когда он заставит Диего поверить в предательство друга, и репутация Агудо будет надежно очернена. * * *       Бернардо любил ходить к торговым рядам. Поговорить, послушать новости из Мадрида и рассказы о партизанских вылазках. Иногда он сопровождал кухарку, помогая нести продукты, но чаще ходил с корзиной сам. Здесь была настоящая Испания. И возвращался из таких походов Бернардо, весело насвистывая.       В этот раз, когда он притащил корзинку на кухню, то обнаружил там гостя, который, как оказалось, дожидался именно его. Парнишка лет семнадцати оживленно болтал с кухаркой. Он передал Бернардо письмо, получил в благодарность ломоть хлеба с овечьим сыром и, прежде чем уйти, осторожно поинтересовался, подойдя поближе, чтобы кухарка не услышала:       – Сеньор, это правда, что вы партизан?       – Откуда ты знаешь? – прищурился подозрительно Бернардо.       – Сеньорита сказала, – улыбнулся посыльный.       – Сеньорита?       – Та, что передала для вас письмо. Я думал, что она француженка. Одевается, как с картинки в модном журнале. Заходит к нам в лавку за всякими мелочами, лентами, шпильками.       – Одна?       – Да, одна, сеньор. И, знаете, она итальянка. Она сказала, что вы партизан, и вам грозит опасность.       – И что еще она сказала?       – Что зайдет вечером, чтобы узнать, доставил ли я письмо.       – Уже вечереет, – Бернардо выглянул в окно, сломал печать и быстро пробежал глазами по строчкам. Нахмурился, тяжело опершись кулаком о стол. – Тебе лучше поторопиться. Если сеньорита опять будет одна, передай ей...       – Да, сеньор?       – Передай, что я согласен. Я сделаю, как она просит. Но больше никому этого не говори!       – Не сомневайтесь, сеньор! У меня брат в партизанах. Я вас не выдам.       – Спасибо, амиго. Поспеши.       Парнишка куснул ломоть, весело кивнул и выскочил из дома. * * *       С письмом в руке Бернардо заглянул в холл и, не найдя там Диего, поднялся к нему в комнату. Начинало темнеть, но свечи стояли не зажженные, отчего в первый момент Бернардо подумал, что и здесь его друга нет. Но потом увидел его сидящим на кровати.       – Диего?       Что-то было не так. Диего не шелохнулся, никак не отреагировал на появление кого-то в комнате и оклик. Бернардо обошел кровать, зажег канделябр на туалетном столике и обернулся к Диего. Вид друга его поразил.       Казалось, что душа его покинула, оставив на кровати лишь тело. Живое, но совершенно недвижное и безразличное к окружающему. Он смотрел прямо перед собой, но очевидно, видел не комнату и Бернардо с подсвечником, а какие-то совсем иные картины.       – Диего! – громче и жестче произнес Бернардо. Тот пошевелился, но взгляд его все еще был отрешен. – Диего! – Бернардо подошел к кровати и встряхнул друга за плечи. – Что случилось? Диего, очнись!       Наконец юноша глубоко вздохнул и нахмурился. Бледные щеки порозовели.       – Что... что такое?       – Это я хочу узнать, «что такое», – встревожено ответил Бернардо. – Ты похож на привидение, сидишь в темноте и ни на что не отзываешься.       – В темноте... в темноте... – эхом откликнулся Диего и странно засмеялся. – В темноте. Темнота, Бернардо, не там, – он указал на окно, – темнота здесь, – стукнул кулаком в грудь.       – Да что случилось-то? – начал терять терпение Бернардо.       – Я нашел старый дневник мамы. Это раз. Теперь я знаю, кто залезал к нам в дом. Это два. И я вспомнил, где видел дядю Хулиана. Это три.       Он помолчал и добавил:       – Мне нужно очень... очень серьезно поговорить с ним!       – С дядей?       – Да. Он был там, Бернардо. Он был в Зеленом каньоне, когда моя мама... умерла.       – Ты там его видел?       – Встретил по дороге. Я ехал к каньону, а он от него. Он промелькнул слишком быстро, чтобы я мог хорошенько его разглядеть и запомнить. К тому же голова моя была занята только мыслями о маме. Но это был он, я уверен.       – А что насчет дневника и вора?       – Прочти, – протянул тетрадь Диего.       – Ты уверен?       – Да, – грустно улыбнулся Диего. – Там нет ничего настолько личного, что мне стоило бы скрывать даже от лучшего друга.       У Бернардо тепло екнуло в душе от этих слов. Диего раскрыл тетрадь ближе к концу.       – Читай отсюда, чтобы было быстрее. В начале там только рассказ о том, как мама жила здесь, когда я родился. Обо мне и светских сплетнях и немного о родственниках. Ничего важного.       – Хорошо, – взял тетрадь Бернардо. – Тогда обменяемся.       – Что это? – удивился Диего, взяв из рук Бернардо письмо.       – Это приглашение от Марселы для меня на завтрашний бал.       – Что??       – Читай, – усмехнулся мрачно Бернардо. – Потом обсудим, – и сам погрузился в чтение дневника.