Обо всём и ни о чём

У Тони Старка есть зависимость: чёрный кофе, односолодовый виски, Стив Роджерс. Но ни крепкий кофе, ни крепкий алкоголь, ни крепкий парень не решают его проблем, лишь всё усугубляя. Парень технично посылает в игнор, алкоголь развязывает язык, а кофе не бодрит. У Тони Старка есть пристрастия: инженерия, механика, спасение мира. Но ни одно из этих пристрастий не исключает зависимости, лишь усугубляя их. Тони не лишён чувства такта, сострадания, и всего того, чего люди думают он лишён. Это смешно. Человек может быть менее эмоциональным. Он может проявлять свои эмоции иначе, отличным от других образом. Но он никогда не будет лишён их. Хотя бы потому, что отсутствие эмоций – тоже эмоции. Отсутствие эмоций всяко лучше, чем проявление его защитных реакций – сарказма. Это словно его броня, не осязаемая, в довесок к железной. Сарказм – это словно подушка безопасности, которая срабатывает при взаимодействии с окружающей действительностью. Увы, частью этого окружения является и Стив Роджерс или в народе Капитан - мать его - Америка. Тони хочется, очень, подойти ближе. Хочется откинуть забрало костюма или снять очки, не важно. Тони хочется прямого контакта – без ширмы, завесы и сработавшей подушки безопасности. Только вот ему чертовски страшно. Его не столько пугает чёртов космос, сколько глаза Стива Роджерса напротив. Виски обжигает горло, ознаменовав очередное поражение Тони Старка. У Стива Роджерса есть зависимость: ромашковый чай, протеиновые батончики, Тони Старк. Но ни травяной чай, ни протеин, ни эгоцентричный гений не решают его проблем, лишь всё усугубляя. Гений выстраивает между ними стену, батончики не утоляют голод, а чай имеет свойство надоедать. У Стива Роджерса есть пристрастия: бег по утрам, рисование, спасение мира. Но ни одно из этих пристрастий не исключает зависимости, лишь усугубляя их. Очередной карандашный набросок, являющий миру некоего очаровательного эгоиста, откинут в сторону. Стив недоволен результатом. Крайне. Уже который раз, он открывает альбом, в попытке изобразить запечатлённый в памяти пейзаж, но в итоге имеет то, что имеет. Он не стремился к этому, нет. И он уже далеко не в том возрасте, чтобы краснеть и смущаться, вырисовывать на полях своих тетрадей сердца, выписывать имя, понравившегося человека. И он, честно, от этого устал. Тони Старк не простой человек. Человек, как и все они, Мстители, с непростой судьбой. Человек, привыкший к лицемерию, предательству и отсутствию какой либо искренности в отношении себя. Понятно почему подступиться к нему сложно, практически невозможно. И надо, думает Стив, быть Паркером, и не иначе, полной противоположностью Тони, чтобы его зацепило. Стив устал. Но от чувств отделаться не выходит. Это не то, что можно скомкав, как неудачный эскиз, выбросить. Это то, что, как бы он не противился, стало частью его. И Стив, правда, готов сдаться. Потому что он не умеет исподтишка, окольными путями. Он привык по прямой, напролом. Только это Тони Старк, который вряд ли примет его слова на веру. – Мистер Старк! Тони оборачивается на оклик и дышать будто бы становится чуточку легче. К нему, едва не спотыкаясь о собственные ноги, бежит Питер. Мальчишка, которого Тони полюбил всем своим искалеченным существом. – Карапуз, опять мистерстаркаешь. – Потому что всё ещё карапуз. Питер поджимает губы и с прищуром смотрит на Тони. Тот подаётся вперёд и притягивает парня к себе, ерошит волосы. – Привычка, пацан. – Привычка, Тони. Питер не может назвать себя наблюдательным. Скажем так, его внимания обычно удостаиваются не те вещи и события, которым его принято уделять. Да и в общении с другими людьми он достаточно неловок, даже нелеп. И, возможно, он и сам не отказался бы иметь более высокий уровень по шкале социальной адаптации и межличностного взаимодействия, но не сложилось. Тем не менее, это не мешает ему чувствовать людей на каком-то интуитивном уровне. Возможно, думает Питер, что причина тому его тяга к теплу. К теплу, что может дать только очень близкий человек. Именно поэтому он видит, что Тони что-то тяготит. И ему кажется, он знает что тому причина. Или же уместнее сказать кто. – Тони, тебя Стив ищет. Ты прячешься? Я тоже тебя искал. И мне повезло больше, нашёл. – Конечно, пацан, конечно. Если от вас не прятаться, то всё, на личной жизни можно ставить крест. Чего хотел? Питер смотрит на Тони внимательно, словно выжидает более подходящий момент. Старк в немом вопросе приподнимает бровь и это словно служит своеобразным сигналом. – Знаешь, – Питер медлит, набирает в грудь больше воздуха, словно перед погружением в воду, и не давая себе шанса передумать, продолжает, – я тут с Пятницей поспорил и она проиграла. Условия её проигрыша. Знаешь, я спросил у неё про твой самый страшный секрет. Не честно, понимаю. Но, в общем, вот, – Питер достаёт из рюкзака стопку бумаг и передаёт их Тони, – я согласен. Тони смотрит внимательно. На Питера и на бумаги. Обрабатывает полученную информацию, которую пацан выдал со скорость пулемётной очереди. Понимает, что с появлением в его жизни Паркера, секреты свои надо хранить в шифрованных подкожных чипах, с несколькими уровнями защиты, а не вверять Пятнице, которая, кажется, нашла себе любимчика. – Мы распечатали их. Они же уже были заполнены. Если ты действительно этого хочешь, то тебе просто нужно поставить свою подпись. Моя там уже есть. Тони смотрит в документы в которых действительно стоит подпись. Тони уверен, Питер старался, выводил. И глядя на неё, неровную вязь букв, Тони думает, что Питер нашёл не самый страшный секрет, а самую главную слабость. Нашёл своё имя, вписанное самим Энтони Эдвардом Старком в бумаги на его, Питера, усыновление. Тони прикрывает глаза и притягивает Паркера в объятия. – Да, Пит, хочу. Питер молчит. Позволяет обнимать себя и молчит. На его памяти это самые длительные объятия со Старком. – И как мне теперь тебя называть? Папой? – Можешь остановиться на Тони. – Хм, да, я подумаю. Питер уже собирается уходить, когда вспоминает ещё кое о чём. О кое-ком. Он снова лезет в рюкзак и достаёт из него альбом. Альбом, что не так давно, не то чтобы с разрешения, он забрал из комнаты Стива. Он протягивает его Тони. – Встретишь Стива, передай. Но, – Питер улыбается, а Тони кажется, что где-то зреет заговор, – знаешь, я бы на твоём месте заглянул внутрь, – Питер чуть медлит и добавляет, – пап.