Обо всём и ни о чём

Кровь. При свете луны всё равно, что чернь. Тягучая, что смоль. Токсичная, что нефть. Кровь, что ложится причудливым узором разбитых о деревянный настил капель. Капель, что срываются с ладони взрезанной точным движением. Старку кажется, что его кровь самый бракованный из доступных ресурсов. Что в его жилах жидкость цвета крови, вкуса паршивого виски, а градус едва ли вскружит голову. Его кровь, вероятно, так же как и он, давно воняет ладаном и табаком. Только вот выбирать и не приходится, потому что он проебался. Отвести взгляд оказалось едва ли посильной задачей. Бездна этого не прощает. Та бездна, что кроет ад. Ад, что сдерживает взращённых собственными потугами демонов. Демонов, что смотрят из бездны и выжидают. Старк проебался. Взгляд отвести оказалось едва ли посильной задачей. Очередная тяжёлая капля срывается с ладони, финальным аккордом замыкая круг. Пальцы погружаются в вязкую жижу. Символы ложатся ровными линиями. Движения чёткие, доведённые до автоматизма. Держись крепче мелкий паршивец, Тони рядом. В его руках бутылка не совсем стрёмного пойла и страница из какой-то, несомненно, важной книжонки. Книжонки, что обещает ему избавление. Роудс, как пить дать, его проклянёт. Старк усмехается и прикладывается к бутылке. Отпивает треть. Роудс может катиться к чёрту со своими проклятьями. Он справился с этим саморучно. Старк выжидает. Сам не знает чего. Благоприятных условий? Знамения? Просветления? Тёмное бутылочное стекло бликует, ловит отсветы открытого пламени. Старк слышит сдержанный смешок, но не оборачивается.       – Красиво, – Старк не видит, но может поклясться, этот паршивец усмехается, склонив голову на бок. – Да ты романтик, Тони. Парень, с виду обычный парень, обходит его стороной и садится на корточки перед кругом. Тем, что черчен кровью. Тем, что создан для призыва. Ведёт своими длинными тонкими пальцами, нарушая границы. Кропит руки его, Старка, кровью. Длинным, размашистым, слишком пошлым движением слизывает кровь. Погружает пальцы в рот.       – Ты вкусный, – заключает парень. Тони сглатывает на сухую – во рту пересохло – прикладывается к бутылке и осушает её ровно наполовину. Его проклятье смотрит на него внимательно. Ухмыляется.       – Ты что-то не рад меня видеть. Движения пацана плавные и тягучие. Каждый жест и взгляд его – неприкрытая провокация. Голос вкрадчивый и томный. Брюки ощущаются тесными. Тони чертыхается. Взывает ко всем богам, которые, кажется, давно от него открестились. Стискивает горлышко бутылки крепче. Мечтает забыться в алкоголе. Только всё тщетно. Тони не может не вожделеть его. Этот паршивец олицетворяет все его потаённые желания. Он порождён из похоти и страсти. Из животного желания обладать. Его проклятье ходит за ним по пятам. Он слышит его шёпот в шорохах. В сигаретной дымке ему мерещится облик. Во снах он кажет Тони желаемое. Тони выжидает. В его руках страница из какой-то, несомненно, важной книжонки. Роудс обязательно произведёт взыскание с него по полной. Сейчас же это его шанс освободиться от порождённого собственными пороками. Слова Ницше нашли воплощение – бездна откликнулась, обрекая Старка, даруя его демону свободу. Низвергнуть паршивца назад сейчас самая приоритетная его задача.