За поворотом

— Эй, новенькая, — Терасака. И что ЕМУ-то от меня надо? Он ко мне лезет только тогда, когда: «Дай списать». — Я уже две недели, как новенькая, — огрызаться — моё всё. А как же без этого? Докапываться больше не будет. Да и вообще, может, говорить со мной перестанет. Хотя Акабане отставать не хочет. — Ну, это… пойдёшь со мной после школы куда-нибудь? — what?! Я не ослышалась? Терасака, который полугопник, полу-я не знаю кто, приглашает меня на свидание?! Боже упаси… Хотя я атеистка. — Нет, — моментальный ответ. Блять, а какой ещё он должен быть? «Ну, я не знаю», «Да, почему бы нет?», «Извини, но я чуть ли не поцеловалась с Акабане»?! Хах, пусть дрочит и видит, как даже разговаривает со мной. Ой, бедняжка. Головку опустил, расстроился. Его любовь оказалась полнейшей мразью, которой поебать на чувства других, которая курит, пьёт, но хотя бы не кидает. О, осьминог приебался. Бах! И снова промах. — Никакой пальбы во время урока, Нацуне, — в его голосе слышались нотки приказа, а так же небольшой угрозы. Да что он мне сделает, а? — И никаких сигарет, — секунда, он снова за своим столом с пачкой Ротманса в щупальцах. — Ну Коро-сенсей, ну я же не курю в школе, — умоляющим тоном протянула я, а ему хоть бы хны. Он просто взял и раздавил мою пачку. Только пачка с сюрпризом оказалась. Внутрь я насыпала розовых пулек, а сигареты вытащила и перепрятала по всему рюкзаку. Минус щупальце. Пока он был в замешательстве, я начала стрелять с двух пистолетов, но, как всегда, всё безуспешно. Я спустила на него две обоймы и даже не задела его. Да как так?! Пиздец. Кажется, лох — это судьба. Вдруг его лицо приобрело чёрный оттенок. Вот такого я никогда не видела. И что он сделает? Резкая боль в щеке. Не сильная, но неприятная. Никогда бы не подумала, что он поднимет руку… щупальце на ученика. Да я его конкретно выбесила. — Нацуне, покинь кабинет до следующего урока, — молча, без всяких слов и претензий, я подняла с пола рюкзак и вышла. Пол опять скрипит подо мной, но к этому я уже успела привыкнуть. — Ирина-сенсей, пошлите поку… — открыв дверь учительской, я увидела. да не увидела я, блять, я ослепла. О боже, мои глаза. Неужели потрахаться больше нигде нельзя?! Ну ладно, не было там порева, но Ирина сидела на Карасуме в одном лифаке, целовала его, пока тот спокойно лапал её за зад. Охуенный, между прочим, зад. — Ой, как неловко-то. Я потом зайду, — быстро оттуда смотав, я выбежала из корпуса и плюхнулась на траву. Травка, она такая мягкая, что в ней раствориться можно, прям как сахар в чае. Достав из одной чашки бюстгальтера помятую, но не сломанную сигарету, а из другой зажигалку, я старалась нормально подкурить, но из-за ветра у меня это не получалось. Бля, ну класс вообще. Теперь подниматься, ставить руки, поджигать. Ладно, мне не лень. Провернув все махинации, я снова прилегла на траву и сделала тягу. — Маюри, — Ирина присела рядом со мной. Только ей я позволяю называть себя по имени. Она достала свои сигареты и тоже закурила. — То, что ты видела… это только между нами. Никто не должен об этом узнать. — Обижаете, Ирина-сенсей. Я же не сучка из главного корпуса, — спокойно сказала я, пока она смотрела в небо. — Хотя бы у Вас всё хорошо. — Давай не выражаться при мне. А тебе что, никто не нравится? — её вопрос, заданный с неким ехидством, немного озадачил меня. Я сама никогда не задумывалась об этом. А оно мне надо? Вот именно, что нет. — Не-а. Я не верю в любовь. Единственных людей, которых я любила, больше нет. Я не хочу повторять ошибки и привязываться к какому-то долба… кхм, дураку, чтобы потом лить слёзы из-за него, — я встала с травы, отряхнув с себя невидимые пылинки и мелких жучков, которые прицепились к моей одежде и волосам. — Удачи вам, Ирина-сенсей. А я, пожалуй, съебусь из этого гадюшника, — уже шёпотом кинула я, сбегая от ворчащей женщины. «Эй, мой урок же следующий! Вот нахалка.» Вставляя ключ в дверь хаты, я отметила, что она была открыта. Стой, я же, вроде, закрывала её. Воры? Да у меня красть нечего, я всё продала. Изуми-сан не знает, где я живу сейчас, так что это точно не она. Тихо открыв дверь, я аккуратно положила сумку и взяла первое, что под руку попалось: металлическая ложка для обуви. Ладно, отпиздить тоже сгодится. Дурацкая перегородка. Из-за неё ничего не видно. Пробежав в студию, я увидела почти неописуемую картину: рыжий хер сидит за столом и попивает мой пуэр. Мой расслабляющий чай! — Хули ты тут забыл?! — он оборачивается на мои вопли и с гадким взглядом делает глоток. — Да так, в гости пришёл. А неплохо ты тут расположилась. Правда, вещи везде валяются, особенно носки с лифчиками, да пустые бутылки из-под пива. — Пошел вон. Да как ты вообще смеешь взламывать мой замок и спокойно пить мой расслабляющий чай, который пробивает на хи-хи-ха-ха?! — я больше не могу его видеть. Подхожу ближе и замахиваюсь. Эта сука увернулась, перехватив моё запястье. От сильной давки ложка из руки вывалилась. — Ты что творишь, а? Он стоял, молча глядя на меня. Не нравится мне эта ситуация. Ну почему вся параша в этой дерьмовой жизни происходит чаще всего именно со мной? Ну чё за херь? Вдруг Асано притянул меня ближе к себе, положив свободную руку на талию. А, давай, изнасилуй меня ещё. Я тут вспомнила, что это вторая ситуация, когда мы с ним в такой близости друг с другом. — Отцепись. Мне как бы парень кое-какой нравится, — дура, ну зачем я это ляпнула? Теперь будет докапываться, вынюхивать. — И кто же? Неужто, я? — да кому ты нахуй сдался? А, точно, липучкам из главного корпуса. — Хирото. А теперь убирайся, — смотря на него взглядом хищника, я говорила ровно, и в словах не слышалось ни лжи, ни правды. Гакушу спокойно отпустил меня и без слов направился к двери. Ну наконец-то, блять. Не дожидаясь, пока он свалит, я достала из кухонной пачки сигу и закурила. Хорошо жить одной. Кури, где хочешь, когда хочешь. Пей в любое время, врубай музыку на всю, если делать больше нечего. Хлоп двери, и я осталась один на один со своими мыслями и тлеющей сигаретой в моей руке.