Трое в лодке, не считая Оливии

Пальцы, дрожащие от холода, сжимали вяло тлеющую сигарету. Поднеся своё личное успокоительное к губам, Брайн неспешно затянулся, чувствуя, как терпкий дым обволакивает горло, а на языке оседает горечь. Зимний ветер так и норовил пробраться под ворот, впивался ледяными укусами в кожу, прогрызая до костей. В хижине, которую давно не отапливали, не намного теплее, но дышалось всё же легче. Однако Брайн продолжал упрямо вглядываться вдаль среди белоснежно-туманной пустоты, словно не чувствуя холода. На самом деле, он ничего не чувствовал уже как год. Жил, словно безвольная кукла, на лице которой навсегда застыла маска скорби и одиночества. И лишь временами накатывало отчаяние вперемешку с воспоминаниями о тех, кого он пытался, но не смог забыть. Только под действием алкоголя и горсти таблеток Брайн чувствовал расслабление, позволяя себе забыться. Не ощущать внутри себя эту пожирающую боль, не думать, не вспоминать, не плакать — было невозможно. Все слёзы были выплаканы ещё восемь месяцев назад, и Брайн наивно надеялся, что вместе с солью на щеках растворится и его прошлое. Он видел их во снах каждую ночь. Дурачества Оливии и Ботана, их совместные приключения, смех и крепкая, истинная дружба. Всегда трое. Всегда вместе. Это всё было так прекрасно, так почему же… Почему они оставили его? Подёрнутые дымкой воспоминания вдруг вспыхнули в подсознании, представляя его взору два нечётких силуэта. Ботан и Оливия, стоя к нему спиной, обнимали друг друга так нежно, что у Брайна сжалось сердце. Снег захрустел под ногами. Он подошёл ближе, встал бок о бок с Оливией и снова затянулся. Стар посмотрела на него укоризненно, а спустя мгновение на её румяном от холода лице расцвела улыбка. — Мы ведь с вами ещё… — Брайн выдохнул, боясь посмотреть на друзей, словно они могли раствориться вместе с ядовитым дымом, так и не дав крошечную надежду. Какое-то время стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь унылым завыванием ветра. — Мы обязательно встретимся, — раздался знакомый хриплый голос, наполненный одновременно спокойствием и тоской. — Увидимся на другой стороне. Только спустя время Брайн осознал, что пальцы дрожали не от холода, а горький привкус во рту — не от сигареты.