Bellis perennis

      Чимину хотелось бы, чтобы сейчас всё было как в фильмах или плохих книгах, где финал разворачивался настолько быстро, что ты не успевал понимать, как это получилось. Почему нельзя было щёлкнуть пальцами и вот он, финал истории? Вот они победили Дон Усика и забрали Чонху домой? Вот он держит её в своих руках, укутывает в объятиях и любит до потери пульса. Почему нельзя сразу перейти к самому хорошему? Обязательна ли эта интрига?       — Чим, успокойся, — произнёс Хосок, косясь на друга. — Ты дёргаешь ногой уже битых тридцать минут, десять из которых стучишь по ручке двери пальцами. Это, знаешь ли, раздражает куда больше, чем ехать в напрягающей тишине.       Чимин ехал вместе с отцом на место, где они договорились встретиться с Усиком. Тигр не знал кого благодарить за то, что Хосок согласился их везти, хоть и выглядел совершенно неважно, потому что ему сейчас требовалось находиться со своей «парой», которой оказалась племянница Чима, но он сам вызвался везти их на место проведения так называемого обмена.       Они обусловились встретиться на горе Инвансан, которую так любили местные, но не любил сам Чимин. Туда нужно было подниматься пешком, а это, как ни странно, дико бесило тигра, потому что оттягивало время до встречи с его парой.       Паку было абсолютно не интересно, почему Дон Усик решил поступить таким образом, что его на это сподвигло, ему было куда важнее увидеть, что с Чонхой всё хорошо. Рвотные позывы его изредка беспокоили, но в целом всё было спокойно, а значит, его девочке ничто не угрожало.       По крайне мере Пак на это надеялся.       Хосок остался у подножия, кивнув напоследок и больше не произнося ни слова. Дальше Чимину с отцом придётся идти самим. Старший нервно оглядывался в поисках подвоха, но искренне верил в то, что и с их стороны всё пройдёт без сучка и задоринки. Они так долго всё планировали, самое главное было успеть.       — Ты тоже переживаешь? — подал голос Чимин.       Старший Пак нервно улыбнулся на одну сторону и перевёл взгляд на рядом идущего сына. Он был так похож на мать. Нет, он не позволит, чтобы и его сын ощутил это чувство боли и утраты своей пары, женщины, которая является жизнью для своего мужчины.       — Совсем немного, сынок, совсем немного.       С горы Инвансан открывался потрясающий вид на центр города, на дворец Кёнбоккун. Хорошо, что время посещения данного места уже закончилось, поэтому здесь не было случайных прохожих, туристов или любителей хайкинга. Да и Дон Усика с Чонхой было что-то не видать, что дико раздражало Чимина, который держался из последних сил.       Прошло в районе десяти минут после назначенного времени, когда Дон Усик вместе с каким-то человеком пришёл на место, ведя за собой Чонху. Теперь Чимину стало понятно странное жжение в районе запястий, ведь Чон вели, словно какую-то узницу в средневековье на поводу, обвязав вокруг её рук верёвки. Старший Пак услышал возле себя тихое рычание сына, которое немало напрягало, хоть младший и явно старался сдержать себя и не сорваться.       — Рад, что вы пришли, — Усик ухмыльнулся, переводя взгляд с одного Пака на другого. — Ну что же, давайте закончим всё по-быстрому?       Человек, который тянул за собой Чонху, дёрнул её на себя, выходя больше на свет. Как ни крути, в одиннадцать вечера довольно сложно рассмотреть кого-то, если на него не попадает свет фонаря или оборотень не включает своё зрение.       Вот только к чему было до этого момента рассматривать приспешника Усика?       Ответ нашёлся быстро.       Мужчина был настолько похож на отца, что сомнений не возникало — он точно его сын. Но почему он тогда человек? Что за бред здесь творится? Разве его ребёнок не должен иметь уши гиены или хвост? Что за чертовщина?       — О, я объясню. Уджин и правда родился гиеной, как по всей видимости вам успели сообщить, однако благодаря всем этим экспериментам у него есть потрясающая возможность не просто прятать уши с хвостом, но и свой запах, чтобы такие как мы думали, что он обычный человек, — в этот момент Уджин хрустнул шеей то в одну, то в другу сторону, из-за чего на макушке появились уши, а сзади у копчика хвост. В нос ударил запах ржавчины и тухлого мяса. Гиены довольно редкие жители, но пахнут они всегда одинаково: кровью, мертвечиной. — Это было отличным способом скрыть этот ужас, что струится по венам гиен, которым не посчастливилось родиться на этот свет. И всё благодаря родителям этой мелкой девчонки. Моя жена страдала, как и твоя, Пак! Но тебе повезло, твой ребёнок умер ещё в утробе матери, а моему приходится жить с клеймом гиены всю жизнь, куда бы он ни пошёл!       Гиен в обществе и правда не любили. Хищники, которые не знают чести, доброты или любви и ласки, таким нужно только одно: убивать, причём абсолютно не ради выживания, а скорее ради удовольствия. Такие оборотни с самого детства страдали неконтролируемыми приступами гнева и ненависти, голода (выпрашивая всегда только мясо), однако с возрастом желания всегда возрастали. Сначала это сопровождалось обычной похотью, а после они становились словно черные вдовы или самки богомолов, убивая тех, с кем провели ночь. А убивали они изощрённо, ведь те были для них самым вкусным ужином.       Чимину стало противно от того, что во время рассказа у него в голове воспроизводилась возможная картинка того, как это может выглядеть. А вот Чонху на этой же почве просто вырвало, что могло бы послужить спусковым крючком, ведь тигр почти бросился навстречу, но старший Пак удержал его на месте.       — Я бы с куда большим удовольствием издевался над этой девчонкой, но согласен пойти на уступки и отдать её в ваши руки, господин Пак, сами помните при каком условии. Меня интересует Корея. Вы полностью отказываетесь от каких-либо притязаний и уступаете место мне, а взамен я не трону вас, вашего сына и его драгоценную истинную. Как вам такой расклад?       Чимин скрипел зубами, скалился, ощущая, как в нём просыпается тигр, даже ломоту костей прочувствовал снова, прямо как в ту ночь. Ему было искренне непонятно, почему отец находится в таком спокойствии, почему смотрит пустыми глазами на своего оппонента?       — Если бы тебя интересовала только Корея, но ты ведь хочешь всю Азию, не так ли?       Дон Усик ухмыльнулся своей самой мерзкой улыбкой, на которую был способен, именно так показалось Чимину. Блондин не хотел понимать, какие последствия привели его к такой жизни, к такой одержимости местью. Усик изначально планировал с Кореи лишь начать, но после захватить и оставшиеся страны Азии.       — Именно, но я терпелив, так что могу и подождать.       — Зачем же ждать, раз мы все здесь? — из-за ближайшей колонны за спинами Паков показался Джиён, а за ним и главы других стран.       Чонха бегала взглядом по незнакомым лицам оборотней, которые казались ей чуть ли не сказочными, потому что выглядели и держали себя величественно, словно они короли. Хотя в какой-то мере степени они ведь ими и являлись, потому что были правителями своих стран.       — Вы серьёзно думаете, что меня это остановит? Он отдаст мне Корею!       Мужчина, у которого на плече красовался флаг Японии, на это только хмыкнул и закатил глаза, на что тут же отреагировал Усик, крича в его сторону какие-то проклятия. Для Чонхи это всё казалось одной большой кашей, в которую она попала, но никак не могла выбраться.       — А толку тебе от неё, если мы всеми другими странами пойдём войной? — японец был абсолютно спокоен, будто исход этого разговора был предрешён заранее, что ставилось под сомнение в голове самой Чонхи.       Надо глубоко вдохнуть.       Выдохнуть.       Вдохнуть.       — То, что вы все пришли сюда — потрясающая возможность уничтожить вас всех одним махом, не беспокоясь о последствиях. Историю пишут победители. Слышали о таком? — в разговор вмешался сын Усика Уджин. Он с самого первого взгляда показался Чонхе свихнувшимся ублюдком, которого стоило бы посадить в психушку. — Вы даже не понимаете, что придя сюда, подписали себе смертный приговор.       Уджин щёлкнул пальцами.       Чонха даже не думала, что за ними шли люди Усика. Точнее оборотни, его подопечные. Подручные.       Главы стран стали вытаскивать оружие. Кто-то вытащил пистолет из-за пояса, японец достал две катаны, как и человек стоящий за ним (по всей видимости, его помощник), а третьи просто обращались, отращивая свои когти и становясь в боевую стойку. Интересно, если Чонха вспомнит всё, чему их учили на курсах, ей это хоть немного поможет?       Почему она не пробовала раньше?       Страх.       Она никогда не думала, что может быть настолько страшно проиграть в бою. Проиграть и не увидеть больше Чимина. К тому же, если он ощущает всё, что чувствует она, умирать хотелось ещё меньше.       Сам Чимин не просто выпускал когти, как другие, он явно преобращался, однако никто не придавал этому значения, кроме Чонхи, которая в этот момент ощущала лёгкую боль и дрожь во всём теле. Сейчас она смотрела на того самого тигра, каким запомнила его в ту ночь, когда впервые увидела его в таком обличии.       Прекрасен.       Она бы им лучше любовалась дни и ночи напролёт, чем думала о том, как бы выжить сегодня и чтобы выжил он.       — Ух ты, даже так! Я слышал, что в вашей семье данная способность не является редкостью, правда, Джиён? — казалось, Усик пытается издеваться, но в его голосе был слышен страх, который ощутили все.       Чимин в ответ только прорычал.       То, что происходило после этого рыка прошло для Чонхи и Чимина словно в тумане. Мин бросился на Усика, но навстречу ему выбежали несколько подручных последнего. Чон в этот момент попыталась освободиться, потому что Уджин отвлёкся на нападавшего на него Пака старшего. Руки были слишком сильно связаны и натирали, но некоторая свобода действий ощущалась, что, несомненно, радовало девушку.       Главы стран тоже не остались стоять в стороне, уверенным шагом направляясь в бой.       Теперь либо всё, либо ничего.       Сутки спустя       — Мы спешим к вам со срочными новостями. Этой ночью на горе Инвансан произошёл военно-политический инцидент, который войдёт в историю не только страны, но и всей Азии. Главный советник господина Пака пытался отобрать власть у последнего путём подписания бумаг об отказе права владения страной, однако сам господин Пак и главы других стран, которые также стали замешаны в данном инциденте, не позволили этому произойти. Стало известно также и то, что единственный сын господина Дон Усика, которого долгое время считали человеком, коим он стал в ходе экспериментов над оборотнями ещё двадцать лет назад, оказался никем иным, как гиеной. Стоит отметить, что бывшего главного советника обезвредили, однако это стоило ему жизни. Его сын задержан и находится под стражей. Пока неизвестно какой ему вынесут приговор, однако суд уже назначен на пятнадцатое число этого месяца, то есть через три дня. Соучастники бывшего главного советника также были задержаны. Ими оказались: глава городской полиции Чхве Джинхо, главный городской судья Ён Куан, а также заместители Ю Ёнджэ и Ли Гиндо. Решение по поводу их соучастия в преступлениях будет обсуждено в суде, слушанье которого назначено на семнадцатое число данного месяца, то есть через пять дней. Со стороны господина Пака и глав потерь и пострадавших не было. А на этом у меня всё. Следите за новостями.       Телевизор резко выключили, и Чонха проследила за тем, как Сынхён, откинув пульт куда-то в сторону, встаёт с дивана и, похрамывая, идёт в сторону кухни. Да, ни потерь, ни пострадавших. Конечно. Поэтому Сынхён хромает, у Чимина сломана рука, хотя она и довольно быстро заживает в плане сращивания костей. А Намджун…       — Чонха, принеси воды, пожалуйста.       Намджуну запретили вставать в ближайшие несколько дней, поскольку сильная нагрузка на спину. Его со всей дури приложили к дереву и, если бы не вовремя среагировавший Джиён, Намджуна бы сбросили с горы, поэтому сам он отшучивался, что легко отделался.       Они с Сынхёном и подкреплением явились как раз вовремя. Дальше вся эта заварушка пошла быстрее, а когда Чимину удалось добраться до Усика, то он просто перекусил ему шею.       Зрелище было отвратительное.       По ощущениям на вкус тоже так себе.       Чонха поднялась с дивана, но даже не успела дойти до кухни, как мимо неё прошёл Сынхён с чашкой воды.       — Ты не обязан это делать, — Чон видела, как ему тяжело ходить, но он всё равно это делал.       Это она отделалась лёгким испугом.       Это она должна помогать им, а не они друг другу.       — Я ваш отец, это нормально, что я хочу о вас заботиться и беречь. Просто прими это и не возникай.       Он стал категоричнее за то время, что она его не видела. Но именно сейчас он напоминал ей настоящего отца, каким она его запомнила. Немного бурчащим, что его ослушались, но любящим, потому что они самое драгоценное, что у него есть в этом мире.       — И вообще, ты сейчас разве не должна быть с Чимином?       Чонгук смотрел на свою пару и злился от того, что она без его разрешения вмешалась в эту заварушку и сейчас вся в царапинах и синяках стоит перед ним, собирая вещи.       — Мия, ты можешь успокоиться?       — Нет, не могу! Ты уже двенадцать часов высказываешь мне, как я была не права, как ты беспокоился, и что с тобой происходило, пока ты с кем-то там дрался, пытаясь пробраться ко мне, вместо того, чтобы нормально играть в свою войнушку. Вы, кстати, с Хосоком как, посчитали, кто больше завалил?       Чонгук понял только одно: его пара очень вспыльчивая и ему вообще страшно представить, какой она будет эмоциональной через пару лет, когда они решатся на ребёнка. Может, к этому времени он сможет её перевоспитать и она станет покладистой?       Хрен тебе, Чонгук.       Такой большой.       Его на твои мнение и предложения положили.       А радуются как.       — Ми, я понял, что был не прав, прекрати собирать вещи. Ну, куда ты поедешь?       — К маме. В Европу.       Убила.       Нет, по этому поводу Чонгук не нервничал, ему было легче договориться, чтобы ей закрыли проход в Европу, и она от него никуда не делась. Но ей об этом лучше не говорить.       Гук закатил глаза, смотря, как девушка снимает с себя домашние штаны с футболкой, чтобы переодеться в джинсы с рубашкой и сбежать из квартиры.       Стоило увидеть её в одних трусиках, как в голове заиграли картинки их прошлых ночей, которые Гук бы сейчас с радостью повторил. А, собственно, почему бы и нет?       Развернув её к себе лицом и закинув на плечо, Чон Чонгук с видом победителя и под крики будущей жены о его скорой смерти, понёс её на кровать.       Дженни играла в телефоне, зная, что её ждёт ещё по меньшей мере неделя с Хосоком, а там глядишь, и папа сжалится, согласится оставить её тут. Сам Чон в этот момент сидел рядом, приобнимая Джен за плечо. Девчонка увидела его в гостиной, когда тот смотрел телевизор, включив какую-то развлекательную программу со звёздами, и сев рядом с ним, прижалась теснее, закидывая его руку себе на плечо.       Да, так однозначно удобнее и теплее.       Хосок уже не обращал на неё внимания, просто привыкнув к тому, что она рядом и радуясь этому факту.       Сущность кайфовала от её аромата, который теперь совершенно не раздражал, как раньше. А её простое присутствие рядом давало ему толику спокойствия.       Пока Джиён разбирался вместе с отцом Чимина всеми проблемами, что накопились не только в Корее, но и Азии, Дженни оставили на Хосока. Перед этим, правда, строго пригрозив оторвать яйца, если тот попробует как-то причинить боль и делать какие-то сподвижки раньше, чем нужно.       Перед девушкой, с которой Хосок думал создать пару, он извинился, но она, кажется, и не была расстроена такому раскладу, что обнадёживало самого Чона.       — Хосок, а научи меня целоваться, — девочка оторвалась от телефона и повернула голову к лису.       — Вот будет тебе лет пятнадцать, мелкая, сразу и научу.       — Обещаешь? Вот как только часы пробьют полночь, и мне исполнится пятнадцать, я хочу, чтобы ты меня поцеловал! И научил как правильно целоваться. Девочки говорят, что целоваться с языком — это круто! Может передумаешь и научишь меня сейчас?       Хосок прищурил глаза, пытаясь понять, а с хорошей ли компанией общается эта девчонка?       — Дурочка, — Чон отвесил Дженни щелбан по лбу, на что девочка вскрикнула и стала тереть ушибленное место. — Это будет круто, когда я скажу, а я говорю, что это произойдёт, когда тебе исполнится пятнадцать.       — Но это так долго! Меня девчонки засмеют!       — А ты им передай, что целоваться не со своей парой совсем не круто.       — Но ты меня не целуешь вообще!       Чон закатил глаза, чувствуя себя Чонгуком по возрасту, а то и младше, и наклонился к щеке девочки, утыкаясь туда носом.       Поцеловал.       Легко.       Но Дженни покраснела и вскрикнула от радости, подрываясь с дивана и крича что-то о том, что она его прощает, а сейчас ей нужно рассказать подружкам о том, что он её в щёку поцеловал.       Боги, когда же она вырастет?       — Зато может, программу нормально досмотрю.       — Хосок! — из соседней комнаты раздался крик Дженни. — А мы может сделать совместное селфи, и ты поцелуешь меня в щёку ещё раз? Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.       Нет, нормально досмотреть программу она ему не даст.       Со дня слушанья прошла уже неделя.       Чимина больше бесило то, что Чонха оказалась не беременна, просто перестройка организма. Это раздражало.       — Чим, твой отец уже едет, Намджун и папа тоже будут с минуты на минуту.       Чонха училась называть Сынхёна папой, и у неё это замечательно получалось, потому что она и правда видела в нём отца. Намджун остался работать в компании.       Кстати, о ней. Теперь Чимин ни от кого не прятался, ему даже нравилось это. Его теперь все знали в лицо. Правда, в этом же и состоял минус. Раньше ему нравилось пройти по компании, посмотреть кто как работает, а теперь сделать этого не получалось, потому что стоило работникам увидеть Мина на горизонте, как они начинали работать усерднее и в поте лица.       — Я знаю, любимая, но тебе не кажется, что ты слишком волнуешься?       — Ты издеваешься? Это первый семейный ужин, на котором будут присутствовать обе семьи.       Чимин ничего не ответил, решив, что это будет лишним. Может ей и правда стоит попереживать об этом. Может ей это нравится?       Ужин проходил спокойно. Они общались на разные отстранённые темы, стараясь не затрагивать чего-то очень личного или глубокого, понимая, что будет больно каждому.       — Так, молодые, меня больше интересует, когда вы сыграете свадьбу?       — Вот-вот, я тоже хочу знать.       Отец Чимина и Сынхён точно сговорились, потому что все последующие минут десять они пытались выведать информацию на эту тему. Намджун тихо посмеивался с этой картины, стараясь не вмешиваться, а то и ему влетит.       Мин и Чонха отнекивались, хотя оба понимали, что этот момент обязательно настанет. В ближайшее полнолуние Чимин планировал поставить ей печать на запястье и запечатлеть эту связь. Чон думала о том же, потому что успела пообщаться на эту тему с Софи. После они выпили с Дахе и Мией, где обсудили вопросы и такого характера и пришли к выводу, что некоторым уже давно пора. Как минимум Дахе.       — А ещё, — Сынхён не собирался прекращать задавать скользкие и наводящие вопросы, — мне вот интересно, когда я увижу внуков?