Тик-так.
Тик-так.
Бесит.
Чонха уже около часа смотрела в одну точку, практически не вслушиваясь в разговор мужчин и пришедшей Мии о произошедшем. Хотелось закутаться посильнее в одеяло, и чтобы никто не трогал. Прошло уже несколько дней, а Мин всё продолжал звонить и писать, поэтому Намджун самолично ответил на одно из смс с её телефона о том, что с ней всё хорошо, и она наберёт, как освободится.
— Этот ублюдок даже не находился в здании. Мы объездили весь город в поисках сигнала, который смогли засечь, но ничего не нашли. Единственная зацепка — Пак Чимин.
Чон вздрогнула и повернула голову в сторону мужчин. Тогда, в рубке, они нашли огромное количество фотографий той женщины, на которых был изображён и её муж вместе с сыном. Это была счастливая семья, вот только фото все были выцветшими, покрытыми тёмными пятнами, будто над ними кто-то часами рыдал, не успокаиваясь. Сзади они все были подписаны милыми фразами, чтобы сохранить память, по типу: «мы на море», «первые шаги Чимина», «малыш Мин-и сегодня подарил мне розу».
Больно.
— Кстати, об оборотнях. Мия, как там Чонгук? Ты нарыла какую-нибудь информацию? — Ми на вопрос Доёна только скривилась.
— Тебе-то какое дело? Если я буду отчитываться перед кем-то, то это точно будешь не ты.
— Не строй из себя святую невинность, — Доён встал с дивана и двинулся на Мию. — Почувствовала защиту в лице оборотня? Так я тебя расстрою, ты как была шлюхой, так и осталась. Но я рад за тебя, хоть кому-то на это насрать.
— Доён! — Чонха перевела удивлённый взгляд на парня, услышав громкий оклик брата.
Последний был в бешенстве. Чон знала, как ему не нравилось, когда оскорбляли женщин, это выше его понимания.
— Не смей и слова говорить в её сторону. Это её личная жизнь, и она тебя не касается.
— Да вы повернулись все! — Ён активно жестикулировал руками. — Мы здесь на грёбанном задании, а одна влюбилась в оборотня и благополучно переехала к нему жить, другая влюбилась в убийцу своих родителей, а третий с ним дружит. У вас прямо тандем!
Чонхе не хотелось слушать всю эту грязь и дальше, поэтому она молча встала и пошла на кухню. Там, поставив чайник, она села за стол и снова уставилась в одну точку.
Как такое могло произойти с ней?
И почему именно с ней?
— Чон-и, они ушли, Сынхён пошёл провожать, сказал, что они с Дэсоном куда-то ещё зайдут выпить, поэтому он будет поздно. Остались только мы и Мия, — Джун тяжело вздохнул и подошёл к чайнику, который закипел ещё минут десять назад. — Кажется, пришло время поговорить с вами обеими и побыть старшим братом для каждой.
Намджун заварил три чашки чая и достал с одной из полок две упаковки припасённого печенья. Ему сейчас меньше всего хотелось быть взрослым и понимающим, он бы с радостью плакал, впадал в депрессию и приговаривал, как ему плохо, а ещё лучше — просто показывал бы это всем своим видом.
— Чон-и, начнём с тебя. Я вижу, что ты любишь его, хоть меня это и неимоверно бесит, но я желаю тебе счастья. У меня к тебе всего один вопрос: то, что он сделал в отместку за мать, заставило тебя его ненавидеть?
Чонха поджала губы и помотала головой. Мия, стоящая всё это время в дверях, подошла к столу и, подсев рядом, взяла подругу за руку. Она могла назвать её подругой теперь: этот месяц в другой стране поменял слишком многое.
— Я должна, но не могу. Я не понимаю, как мама с папой могли так поступать, но я ведь такая же, как он. У нас только одно отличие: с моей местью покончено, но я боюсь сейчас совершенно другого, — она перевела взгляд на Ми, которая опустила голову к чашке и мерно помешивала её содержимое. — Когда Чимин.. — она запнулась, будто понимая, как теперь звучит это имя на языке.
Без злости, но с огромной горечью и любовью.
— … узнает, что убийцами его мамы и брата были именно мои родители, не возненавидит ли он меня сам?
— Уверен, что он поймёт, всё-таки ты — не твои родители.
— Но я хотела его убить…
На кухне повисла тишина, не прерываемая ничем. Каждый думал о своём. Чон осознала одну простую истину: Мина это ударит по самому больному. Нет, Чимина. Мужчину, которого она ненавидела. Она рисовала себе его образ, представляла его большим и ужасным, возможно, со шрамами на лице, с острыми чертами. Тигр оказался совсем не таким. Он был милым, обходительным и всегда, абсолютно всегда защищал её. Она никогда не видела его в гневе, но Чонха отлично понимает, что увидит, стоит ей рассказать правду.
— Он тоже не идеален, — тишину разрушил голос Мии. — Когда ты собираешься рассказать ему? Может, уже после полнолуния?
— Нет, — Чон оборвала её и поджала губы. — Я сделаю это сегодня. Я самая настоящая идиотка, раз влюбилась в убийцу своих родителей, но я хочу быть рядом с ним. Господи, какая же я слабая!
Намджун не говорил ни слова, просто вытянул руки через стол и взял её ладони в свои, оказывая моральную поддержку.
— А ты, Ми? Я так понимаю, ты тоже не хочешь уезжать отсюда, как и заканчивать это задание? — Джун говорил осторожно, стараясь не передавить.
Знал, как это задание было важно для Чонхи, что Мию дома ждал Шон, с которым, по всей видимости, что-то произошло.
— Ты влюбилась в Чонгука, и возвращаться к Шону не хочешь?
— Он изменил мне, а потом бросил по телефону, — Намджун удивлённо поднял брови, не понимая, как так произошло.
Он знал этого парня лично, и тот постоянно утверждал, что любит Мию больше жизни, да и Джун ни разу не видел его с другими девушками на совместных гулянках.
— У нас долгая история, которая не стоит твоего внимания. Но именно сейчас рядом с Гуком, я чувствую себя в безопасности, будто я там, где всегда должна была быть.
— Значит, решено. Мы все остаёмся здесь, обрывая связи с Европой. Сынхён и Дэсон помогут это устроить, они уже намекали на это. Ми, начни жизнь с Чонгуком, как я слышал, оборотни боготворят свою пару, так что, надеюсь, у вас всё будет хорошо. Чон-и, твоя задача проста: быть рядом с Мином и научиться строить с ним отношения, научиться снова жить, только рядом с кем-то.
— А ты? Джун-и, ты серьёзно собираешься остаться здесь? Дядя с тётей этого не поймут. Да и ты не должен делать это ради меня.
Ким только грустно улыбнулся и опустил взгляд.
— Не только твои родители увязли в этой грязи. Мама любит повторять, что продолжает великое дело твоих родителей, — Ким говорил тихо, а у Чонхи расширялись глаза от услышанного, как и у рядом сидевшей Мии. — Они всегда говорили, что это правильно. Помню, меня заставили приехать вместе с ними в лабораторию, и мне не посчастливилось наблюдать, как происходил один из экспериментов. Я пытался их остановить, но меня просто вытурили оттуда, а мать сказала, что я не продолжу её дело. Она возлагала на тебя большие надежды и хотела на твои двадцать лет сделать тебе подарок — собственного оборотня, над которым вы бы вместе проводили всю эту грязь. Так что я даже рад, что возвращаться не нужно будет ни мне, ни тебе, Чонха.
— Почему ты никогда не говорил мне ничего?
— Ты так ненавидела их всех, я боялся, что это станет отправной точкой твоего безумия и продолжением этой мании наших родителей.
— Там ведь остались эти существа…
— Они всегда будут находить их. А не они, так другие. Поэтому даже не думай об этом, ладно, малышка?
… Чон написала Чимину сообщение, чтобы он приехал к ней в течение часа, что им нужно поговорить. Тигр радовался, как ребёнок, что она наконец-то вышла на контакт, но внутри всё разрывалось от переживаний, и он понимал, что это — не его эмоции.
— Перестань себя накручивать, мелкий. Мы с Софи и Джен останемся в отеле, так что обсудите всё вдвоём.
Наставления двоюродного брата оказывали некоторую поддержку, но заставляли нервничать уже самого Пака. Больше всего на свете он боялся сделать что-то не так, испортить всё. А вдруг она хочет встретиться с ним, чтобы бросить?
В машину девушка села с лёгкой улыбкой, хотя было видно, что она не настоящая, и что-то очень сильно гложет её изнутри. Вот только что? Еле дотерпев до своей квартиры эту мёртвую тишину в салоне, Пак пошёл к себе в комнату и сел в кресло, ожидая, когда туда зайдёт Чонха.
— Я хотела поговорить, — Чимин кивнул на кровать и Чонха присела на самый край.
Он следил за каждым её движением, ожидая собственного приговора, который, казалось, всё ближе. Вот сейчас она скажет ему, что они расстаются, и он будет просто уничтожен, его больше не станет.
— Понимаешь, я… мы…
— Ты хочешь расстаться? — не выдержал.
Слова сорвались с его языка раньше, а мозг подал сигнал, что лучше сказать это первым, ведь от неё это услышать будет в разы больнее.
Его слова звучали для неё, как гром среди ясного неба. С чего он так решил? Вспоминая, что он чувствует её, она прикрыла глаза и закусила губу, осознавая, что сама породила в нём эту нервозность, что присутствовала в ней.
— Хуже, — тигр напрягся ещё больше, сжимая ладони в кулаки. — Этого захочешь ты, после того, что я скажу.
Безвыходная пауза.
В голове Чимин перебирает всевозможные варианты. Она не могла быть с кем-то другим. Она не пахнет кем-то другим, значит, она не изменяла ему. Она не хочет с ним расставаться, значит, причина должна быть веской. Ведь так?..
— Помнишь, ты рассказывал, как пропала твоя мама, и что над ней издевались какие-то люди? — Чимин нервно сглотнул, вспоминая эту историю и безумно жалея, что рассказал её ей, потому что ему казалось, что она слишком прониклась этим.
Может, она поэтому так боится? Она боится его?
— Я никогда тебя и пальцем не трону, малыш, что бы ты там ни сделала.
Полнолуние через несколько дней, что тоже било по его нервам, и напряжение только увеличивалось, но он бы никогда не тронул её и пальцем. Только не её.
— Вот.
Чонха достала из кармана куртки одно из писем, которые им удалось найти в рубке вместе с фотографиями. Их было немного, всего три, но от этого у неё шли мурашки по коже и наворачивались слёзы. Откуда только у того одержимого, что показал ей все те видео, появились эти вещи?
Чимин встал и подошёл ближе, забирая письмо из рук и открывая его, смутно узнавая любимый родной почерк на конверте.
«Прости, что не сдержала своего слова, дорогой. К сожалению, я не смогу подарить тебе ещё одного ребёнка, потому что потеряла его вчера. Я уже его ощущала. Такой маленький. Это точно сынишка. Чим бы обрадовался маленькому братику, но, видно, не судьба.
Я дала ему имя Сунмин. Жаль, что он никогда не услышит, как кто-то его произносит.
Сегодня меня вывезли на улицу, чтобы я подышала свежим воздухом. Они сказали, что пока процедур не будет, потому что телу нужно восстановиться после потери, но моё тело уже давно не похоже на нормальное. Ты бы ужаснулся, увидев, во что я превратилась.
Они даже завязали мне бинты на всё лицо и тело, чтобы было не так больно ощущать дуновение ветра. Так снисходительно с их стороны.
А ещё я познакомилась с маленькой девочкой, которую зовут Чонха. У неё такой потрясающий запах, он так подходит нашему Мину. Может, это судьба, как думаешь?
Дорогой, я надеюсь, когда ты прочитаешь то, что я пишу тебе, ты отпустишь меня. Эти люди сами не ведают, что творят, мне безумно жаль их. Я буду рада, если мои страдания закончатся быстро, но что-то мне подсказывает, что так просто не будет. Ты даже не представляешь, как я сейчас хочу умереть, чтобы не мучить ни себя, ни тебя.
Прости, что приношу одни страдания.
Я безумно люблю вас, мои мужчины»
С каждой прочитанной строчкой тигр менялся в лице.
Он плакал.
… Но Чонха не подходила к нему, мысленно извиняясь за все принесённые её семьёй страдания. Девушка боялась, что он оттолкнёт её.
— Чимин, — Пак вздрогнул, услышав, как она его позвала, и перевёл на неё красные затуманенные глаза. В них читалась просьба подойти и обнять, помочь ему справиться с этим. — Эти люди… они… это мои родители.
Оборвалось.
У него внутри всё ухнуло вниз огромным неподъёмным грузом. А Чонха стояла и ждала, когда он вынесет ей свой приговор, виновато опустив глаза.
— Скажи, что это просто плохая шутка, — Чимин подошёл к ней и, хватая за плечи, легонько потряс. — Не смей так шутить, Чон-и! То, что ты говоришь, не может быть правдой! У тех людей был только один ребёнок! — он отошёл от неё и пробежал глазами по письму, цепляясь взглядом за главное. — Моя мама была с тобой знакома. Да, она уже тогда почувствовала, что нам суждено встретиться. У тебя ведь есть старший брат Намджун и дядя Сынхён… Чон-и, скажи, что ты мне только что солгала! Чёрт возьми, Чонха, скажи это! Скажи!
— Я соврала, — Мин задержал дыхание, услышав ожидаемое, и успокоился. — Соврала в том, что Намджун мне родной. На самом деле, он двоюродный, а Сынхён и вовсе нам никто. Мы приехали сюда на задание, как солдаты армии людей, чтобы разведывать информацию. А я… я прилетела в эту страну, чтобы найти убийцу своих родителей и сделать с ним то же, что сделал он — уничтожить.
Пазлы в голове Чимина складывались воедино. Он так долго ждал этого дня, что, когда она появилась в его жизни, даже забыл о своей участи.
— Вот как. Значит, вот чей запах я уловил тогда, — он плакал, понимая всю абсурдность ситуации и ощущая, какую боль это приносило ей.
Почему ей больно?
— Мы пришли туда, чтобы убить всех, но я не смог. Я знал, что там находится их ребёнок, который, возможно, даже видел меня, но я на всякий случай оставил подсказку — своё имя. Я знал, что когда-нибудь этот ребёнок придёт в мой дом, чтобы убить меня… но никогда бы не подумал, что не смог убить не потому, что ощущал вину, а потому, что почувствовал истинную. Ту, которую должен любить я, и которая должна мне доверять. Вместо этого я обрёк её на страдания и уничтожающую жажду мести.
Пак подошёл к прикроватной тумбе и достал оттуда пистолет, на ходу проверяя обойму. Да, самое время. Радует, что хотя бы от её руки. Чимин взял Чонху за запястье и вложил ей в руку пистолет, тут же вставая на колени.
— Сделай то, за чем пришла. Спасибо, что подарила мне эти минуты счастья. Я люблю тебя, маргаритка, — он опустил голову, поджимая уши и обвивая себя хвостом.
Он готов.
Почти.
— Можно в последний раз?
Чонха ощутила, как он уткнулся лицом ей в живот, оставляя поцелуй через ткань, и снова заплакала. А он в этот момент, ощущая себя сопливым романтиком, создавал в голове идеальный образ, в котором стоял так перед ней на коленях потому, что там у неё внутри было маленькое чудо, которое готовилось выйти на свет. Их чудо. Чимину было не страшно умереть, лишь бы в этот момент представлять, что у неё под сердцем есть частичка его самого.
Она никогда не убивала раньше, хоть её к этому и готовили, хоть она морально готовилась к этому сама. Но именно сейчас, в этот момент, у неё дрожали руки, из которых выпал пистолет, и они потянулись к тигру, гладя того по волосам и ушкам.
— Я не сделаю этого, — Чимин поднял глаза и, вставая, понял, что действует на голых инстинктах.
Именно так оборотни стараются забрать боль своей пары. Он взял её лицо в ладони и стал подбирать губами слёзы, изредка проходясь языком по щекам.
— Разве ты не должен меня ненавидеть сейчас? Это мои родители лишили тебя мамы и младшего брата. Почему ты не ненавидишь меня?!
Чон плакала только сильнее, из-за чего Чимину стало страшно, ведь он просто не знал, что ему делать в такой ситуации. Он аккуратно подхватил её за талию и уложил на постель, прижимая к себе ближе, буквально укутывая хрупкое тело в объятиях.
— Я никогда не смогу этого сделать, — он шептал тихо-тихо, чтобы слышала только она, хотя во всей квартире не было ни души. — Девочка моя, я люблю тебя. Я принадлежу тебе. В любой момент, даже если ты захочешь меня убить, я просто молча опущу голову и приму это. Я не горжусь тем, что сделал, но и не жалею, прости за это. Я сделаю всё возможное, чтобы ты простила меня, чтобы дала мне шанс. Я не прошу любить меня, просто быть рядом с тобой для меня достаточно.
Чонха, уткнувшись лицом ему в грудь, поняла, что никогда ещё не ощущала себя в большей безопасности, чем сейчас. Поэтому, стоило вспомнить слова Софи, как она потянулась к шее Чимина, целуя, после стараясь прокусить кожу.
Сердце Чимина сделало грандиозный кульбит.
Ему показалось, будто его кожа стала тоньше, позволяя ей прокусить себя, отчего Чонха ощутила что-то солёное во рту. Так вот каково это: она и сама не поняла толком, как это произошло, но осознала, что буквально на пару секунд у неё будто стали длиннее клыки, что невозможно чисто физически. Слизав оставшиеся капельки, она немного отодвинулась и поразилась тому, как от двух точек у основания шеи образовался целый рисунок из чёрных линий. Он был похож на какое-то созвездие, когда соединялся с чередой точек и лучей.
— Ничего, что раньше полнолуния?
Тигр помотал головой и притянул девушку к себе поближе, гладя её кончиком хвоста по спине, от чего она улыбалась, потому что было щекотно.
— Ты понимаешь, что сейчас сделала?
Чимин спросил это тихо, тепло улыбаясь, и Чонха заметила, что его глаза фактически горели в темноте, как у кота. Даже зрачок стал таким же тонким и вертикальным, что у оборотней говорило о полном доверии и любви к тому, на кого он смотрит.
— Показала, что принадлежу тебе.
***
Дженни захватила с собой несколько вещей, чтобы утром быть готовой к прогулке с Хосоком, который, наконец, удосужился выделить ей своё время. Однако, когда она его увидела, улыбка с лица спала моментально: он весь пропах сильными запахами каких-то женщин, отчего маленькое юное сердечко забилось быстрее от обиды и ревности. Хосок же был вполне доволен происходящим: в машине они ехали без разговоров, он спокойно включил радио и слушал хорошую музыку, а девчонка не приставала к нему с расспросами, надоедая.
В парке аттракционов жителей города, как и туристов, было великое множество, поэтому мужчине пришлось взять девочку за руку и вести, чтобы не потерять, потому что он за неё отвечал головой. Первым делом этот маленький дракон решил побродить по здешним магазинчикам, выбирая подругам символические подарки и стараясь не обращать внимание на Хосока, который плёлся за ней следом из одного магазина в другой с самым недовольным видом.
Ему казалось, что на него все смотрят, как на молодого папашу, который привёл дочку в парк покататься на аттракционах. Хосока злило всё: взгляды прохожих, слова кассирш о том, что у него очаровательная дочь/сестра, но иной раз бесило всего одно — запах этой мелкой.
Он прожигал лёгкие до основания. Над ним будто подшутить захотели, ведь больше никто этого запаха не ощущал. Хосок любит крепкий кофе, а от неё за километр исходит аромат какао. Да, похоже, но, чёрт дери, для него максимально отличается. А ещё фундук. Грёбаный ходячий фундук в какао. А учитывая естественные для тринадцатилетнего возраста щёчки, девчонка была похожа на хомяка и идеально вписывалась в свой запах, только выпирающих передних зубов не хватало для полноты.
— Хосок, пошли на американские горки!
— Для тебя Хосок-сонбэ, мелкая. Имей совесть и соблюдай субординацию.
Пока Хосок ворчал, Дженни его кривляла, чем выбешивала лиса ещё больше. Впрочем, вместо гневных тирад он только прищурил глаза и сообщил, что обязательно припомнит ей эту выходку. На американские горки девочка пошла сама, чему абсолютно не обрадовалась, зато в чашечках, которые плелись со скоростью улитки по кругу, он уселся и перенёс всё своё внимание в телефон, на что девочка поджала губы и разозлилась.
— Папа сказал, что ты должен выполнять всё, что я хочу.
— В пределах разумного, мелкая.
Хосок не отвлекался от телефона, потому что там велась интереснейшая переписка с девчонкой из универа Чонгука и Чонхи, о которой он даже подумывал в качестве своей пары. По этой причине он с ней ещё не спал, а только сводил пару раз на свидания, красиво намекая о своих намерениях.
— Значит, в этот раз ты идёшь со мной на американские горки, а сразу после этого на колесо обозрения. Обещаю, потом отвезёшь меня домой, — последнее предложение Дженни произнесла совсем тихо, опустив маленькие еле видные драконьи ушки, отлично зная, что лис её услышал.
— Я предпочитаю быть наблюдателем.
— Ну, пожалуйста!
Хосок не умел отказывать детям, даже если они уже были в подростковом возрасте. Оторвавшись от экрана телефона, он перевёл взгляд на сложившую руки в замок девочку и, закатив глаза, кивнул. И почему он согласился на это? Но в её глазах было столько мольбы и надежды на согласие, что отказать он просто не смог.
Идиот.
Хосок ненавидел все эти леденящие душу и кровь аттракционы, он никогда не участвовал в гонках, потому что считал, что собственная жизнь ему дороже. Пусть всем этим занимается Пак, а Хоби и так прекрасно, он и так от жизни умел словить кайф. Вот только сейчас пытался не разрыдаться, как маленькая девочка, не закричать, хотя запищать здесь было бы уместнее. Он сто процентов раскраснелся и вообще не получал удовольствие от происходящего, да что там, он возненавидел своё решение в тот момент! Лучше бы они и дальше катались в тех чашках по кругу, от которых хотелось зевать со скуки.
Боковым зрением он видел, как верещала от удовольствия Дженни, и в который раз понимал, что поступил абсолютно неправильно. Ему бы стоять сейчас и смотреть, как она катается. А ещё лучше, чтобы она боялась садиться на такие качельки.
Всего два круга.
У Хосока дрожали руки, подрагивали уши, а хвост нервно обвивал талию, показывая страх. Расширенные зрачки и сбитое дыхание — вот, чего добилась эта малолетняя стерва. Какого хера он только согласился?! И вообще, он боится высоты.
Высота.
Понимание пришло к Хосоку в тот момент, когда девчонка, уже схватив его за рукав тёплой кофты, затащила его в кабинку.
Дверь закрылась.
Хосоку бы отвлечься на что-нибудь, но кабинка как назло стеклянная по бокам, поэтому он старался смотреть в потолок, пока девчонка что-то щебетала о школе и одноклассниках.
— Да ты можешь замолчать, в конце-то концов?
Лис всегда был самым светлым и весёлым в их компании, но именно рядом с ней ему самому казалось, что он превращался в монстра. Постоянно на неё злился и кричал, раздражался по малейшему поводу.
— Тебе страшно? — Дженни ещё как только они зашли в кабинку заметила, как он остервенело потирал друг о друга ладони, как смотрел в потолок, бегая по нему глазами, как тяжело дышал, как вспотел.
Она такое видела у мамы, когда та находилась на большой высоте даже в самолёте, и так же нервно выглядывала в окно.
— Просто молчи.
Он эти слова прошипел, но девочка встала со своего места и подошла ближе. Лис следил за каждым движением, боясь самого себя. Зверь внутри просился наружу, Хосок даже ощущал, как где-то в ногах уже понемногу трескались кости. Чимин рассказывал про это чувство. Вот только страшно сейчас не его истинной, потому что у него её нет, а ему самому. А зверь будто защитить его хочет, пытаясь занять его место.
Девочка потянулась к его ушам, а Хосок позволил, потому что им сейчас больше звериная сущность управляла, нежели он сам. Звери ведь любят детей, правда? А Дженни как раз ребёнок. Может, это и неплохой вариант позволить ей поиграть с ушами, попутно возвращая себе самообладание. Дети умеют успокаивать.
Дженни аккуратно мяла кончики, массируя, как учил отец, говоря, что это помогает расслабиться и успокоиться. Правда, он говорил, чтобы она никогда такого не делала на ком-то другом, только на себе. Аккуратно прошлась пальчиками по внутренней стороне: она у него такая мягкая, не то что у неё, покрытая чешуйками. А Хосок глаза прикрыл и ловил потрясающий кайф. Вот только теперь сбитое дыхание говорило не о страхе организма, а о грёбанном возбуждении, особенно когда тоненькие пальцы прошлись у основания ушей. Так ударило, что лис сжал пальцами лавочку, которая от этого, казалось, вот-вот и треснет.
Дженни придвинулась ближе, опуская лицо и вдыхая аромат. Ни у кого из её одноклассников не было такой сущности, никто из них не пах шоколадом и клубникой. Вкусно так. Попробовать захотелось, поэтому она прижалась своими губами к его, от чего он глухо простонал, а после, тронувшись умом окончательно, ведь хвост Хосока уже обвивал её ноги, немного отодвинулась и мазнула по его губам языком.
Лис резко открыл глаза, осознавая, что происходит, и схватил девчонку за плечи.
— Мелкая, ты с ума сошла?! — он поднялся со своего места и навис над ней, играя желваками. — Тебе это забавным кажется, что ли? Не слишком ли рано на поцелуи потянуло, а? У девочек половое созревание начинается минимум в пятнадцать, тебе до этого ещё два года! Ты меня за кого принимаешь? Мне столько же, сколько твоему дяде, я не твой одноклассник или друг из компании, где ты гуляешь! Какого хера ты творишь?
Дженни не выдержала и заплакала, потому что ей и самой было непонятно, что она делала. Мама говорила, что им на уроках начнут рассказывать о таком только в следующем году, потому что это самое половое созревание как никогда близко. Может, поэтому ей так понравился Хосок? У неё раньше времени взыграли гормоны?
Как же стыдно.
— Прости меня.
Не говорила — пищала.
Дорогу до дома Чимина, где уже должны были ждать родители, они провели в полной тишине. Хосок даже радио не включил, музыкой служил нервный стук по рулю, когда они останавливались на светофорах. Сам же лис ощущал себя грёбанным педофилом. Впервые. Он никогда не опускался до того, чтобы заглядываться на девушку младше позволенного, а тут этот хомяк со своими гормонами, которые его успокоили, но при этом и возбудили, ведь скоро полнолуние, которое и на него пусть косвенно, но действует.
Ничего, скоро всё устаканится. А сейчас главное отвезти её и вручить в руки родителям с Чимином.
— Я ничего им не расскажу, но по-хорошему, тебе стоило бы сделать это самой. Если половое созревание уже началось, они должны объяснить тебе, что к чему.
Девочка только угукнула, всё так же смотря в окно и стараясь успокоиться. Она ничего не расскажет ни маме, ни папе, они не поймут.
Не поймут, что ей просто понравилось его целовать.
