— Я слушаю.
Чонха поднимает трубку, когда ей звонит неизвестный номер. Понять бы ещё, кому приспичило трезвонить в первом часу ночи? Они только недавно вернулись из загородного дома Тэхёна, где успели снова выпить и захмелеть. Ну, Чонха так точно.
Намджун встретил её хмурым взглядом, а Сынхён только тепло улыбнулся и подмигнул, намекая, что усмирит Джуна. Поэтому Чон счастливая убежала в свою комнату, чтобы подготовиться ко сну и принять душ.
И вот она уже лежит в постели, в любимой пижаме, и смотрит новости на каком-то сайте в телефоне, когда экран резко зависает и раздаётся установленная мелодия. Чонха от неожиданности даже выпускает телефон из рук.
— Это Юнги. Чон, прошу тебя, малышка, это срочно. Мне нужна твоя помощь!
Девушка поджимает губы и непонимающе смотрит в потолок.
— Вообще-то я уже собиралась спать. Ты можешь мне объяснить, что происходит?
— Мин попал в аварию.
Всепоглощающая тишина. Словно вакуум. У Чон слабеют руки, а мозг отказывается принимать информацию.
— Это розыгрыш?
Внутри Чонху немного потряхивает от чёткого осознания, что он не шутит. Ну почему, почему это не может оказаться просто тупой шуткой? Почему её подсознание уверяет, что парень не врёт?
— Он у меня в больнице. Приезжай скорее.
Юнги сбрасывает, оставляя Чонху в растрёпанных чувствах. Добрых три минуты она пытается привести свои мысли в порядок, но это как-то плохо выходит, потому что в следующую секунду она срывается с кровати и бежит в коридор. Сейчас нужно как можно быстрее доехать до больницы. Чёрт, она ведь не взяла деньги!
— Куда ты снова собралась на ночь глядя?
У самой двери ей преграждает путь Намджун. Вид у него довольно грозный, он явно недоволен тем, что его сестрёнка сбегает куда-то по ночам. Видит её бегающий взгляд и понять не может, что с ней произошло?
— Всё хорошо? Куда ты собралась в таком виде?
— Мин попал в аварию.
Стоит ей это произнести, как хочется осесть на пол и громко зарыдать. Он обещал, что будет в порядке, а сам попал в аварию! Как можно быть таким идиотом и не беречь собственную жизнь?
Намджун видит, как сестра мелко дрожит и обнимает себя руками, будто у неё паника или истерика, а потому берёт ключи с тумбочки слева от двери, засовывая их в карман домашних штанов.
— Говори, куда ехать, — накидывая ей на плечи куртку и не забывая захватить свою с крючка, бережно берёт её за руку Джун и тянет на выход из квартиры, радуясь тому факту, что Сынхён не будет их останавливать сейчас.
2-мя часами ранее
Чимин поднялся на самую высокую точку на пустыре, где, как они решили, будут проходить гонки. Где-то там внизу между оборотней и людей бродит Хосок, присматриваясь. Сегодня они просто обязаны схватить эту тварь, которая портит кровь и убивает людей.
Первый заезд прошёл довольно спокойно, что тревожило Пака: он ожидал, что враги сразу ринутся в бой, но, похоже, они выжидали, а это нагнетало. Чимин радовался, что не позвал ребят и девочек сюда.
Им здесь не место, только не сегодня.
Всё началось во время второго заезда. Чёрт, почему они не догадались расставить по периметру камеры? Треть присутствующих натянули чёрные капюшоны и маски, таким образом пряча свои лица. Народ запаниковал в тот момент, когда одна из машин сошла с дистанции, слетая в кювет.
Вторая машина сделала резкий разворот назад, сигналя кому-то перед собой. Люди в капюшонах, а Пак уверен, что это были именно люди, потому что ни у кого из них не было видно хвостов, да и издалека сложно было расслышать запах, стали доставать из-за поясниц пистолеты и стрелять без разбору во всё подряд. Казалось, они не боялись попасть даже в своих.
Наблюдая за этим сверху, Чимин ударил по перилам, на которые облокачивался ранее, и развернулся к машине. Сейчас у него всего одна главная задача — догнать эту гоночную машину и понять, кто за рулём. Ведь там предводитель, не так ли?
Пак выехал на трассу, глазами высматривая ту самую машину. Вот она, не больше километра расстояния, он успеет доехать.
Водитель резко вывернул машину с трассы и стал объезжать Чимина по траве, что взбесило тигра, но он почти повторил трюк этого лихача, развернув машину. Теперь они ехали параллельно друг другу, но при этом всё равно находились на достаточном расстоянии.
Паку хотелось лишь одного: понять, кто его враг и почему он прицепился к нему? Из-за отца? Так этого мужчину мало интересовал собственный сын, он скорее считал, что тот уже взрослый и справится со всем сам.
Они поравнялись на въезде в город, что с одной стороны обрадовало Чимина, а с другой взбесило, потому что они хоть и ехали вровень, но этот козёл постоянно пытался его подрезать, ударяя в бок.
— Твою ж направо, почему у тебя тонированные окна? — Чимин раздражался всё больше.
Сердце нестерпимо быстро колотилось в груди от адреналина. Так больше не может продолжаться! Чимину нужно заставить эту скотину выйти из машины и показать, наконец, свою морду!
Впереди виднелся крутой спуск: именно там нужно будет вырваться вперёд, чтобы притормозить этого водителя уже внизу.
Однако, кажется, не только Чимину в голову пришла гениальная идея, поэтому, когда Пак уже собирался вырваться вперёд, гонщик замедлился, будто специально пропуская того вперёд. Чим почувствовал что-то неладное, но посчитал, что такой ход ему даже на руку, поэтому скорости не сбавил.
Роковая ошибка.
Паку казалось, что всё происходило, как в замедленной съёмке: машину сзади начали таранить уже на самом спуске, в то время как он ускорился, что привело к полной потере управления. Как бы Чимин ни пытался в этот момент остановить машину, тормоза будто заело. Даже съехав вниз, он понял, что машина перестала его слушаться.
Это конец.
Пак выехал на перекрёстную часть слишком быстро, осознавая, что открыть дверь и выброситься из машины не получится — его тут же переедут. Несмотря на тёмное время суток, в городе машин даже больше, чем днём. Справа прямо в глаза светило яркими фарами, и Чим понял — столкновения ему не избежать. Он услышал, как ему сигналил грузовик, осознал, что пытался ускориться и проскочить, но всё произошло слишком быстро.
— Маргаритка…
Намджун ведёт машину быстро и уверенно, даже не смотря на младшую сестру, которая кусает губы от волнения, от чего у старшего возникает желание спросить, почему её будто немного потряхивает.
Как только они подъезжают к больнице, адрес которой назвала Чонха перед тем, как они сели в машину, Намджун не успевает и моргнуть, как Чон вылетает, хлопая дверцей, и со всей дури мчит ко входу.
Больница встречает девушку её самыми нелюбимыми запахами на свете, но она держится стойко, подбегая к стойке.
— Извините, где мне найти Юнги?
— Доктора Мина? Извините, он сейчас занят другим пациентом, тем более у него сейчас не приёмное время.
— Что? — Чонха в оцепенении застывает. — Я тебя спрашиваю, где мне его найти, а ты будешь мне рассказывать, что у него не приёмное время? С чего бы он тогда звонил полчаса назад?!
Сзади подходит Намджун и успокаивающе устраивает свою ладонь у девушки на плече, прося остыть. С чего она вообще так взбеленилась?
А медсестра с кроличьими ушами прищуривается и хмыкает, смотря на младшую Ким с отвращением. Крольчихе никогда не нравились люди. На самом деле, она их терпеть не могла, отсюда и взгляд, полный ненависти к таким, как она считала, низшим существам — людям, которые сейчас стоят прямо перед ней.
Она не будет звать заместителя главного врача просто по причине того, что какая-то там девчонка утверждает, что он ей звонил. Да хоть старейшина из совета, это ничего для медсестры не меняет — она не скажет ни слова.
К тому же, девушка перед ней выглядела какой-то оборванкой в обычном спальном костюме и ботинками на ногах. Кто в этом городе посмел бы одеться ещё более нелепо? А эти волосы в полнейшем беспорядке? А то, что она абсолютно не накрашена? Просто смешно, что такая как она может даже упоминать имя, на которое здесь половина больницы готова молиться, и хочет подставить собственную шею под желанный укус для определения себя в виде его пары.
— Я в последний раз спрашиваю: где мне найти Юнги? — у Чон из ушей разве что пар не идёт, хотя это тоже лишь вопрос времени.
— А я последний раз повторяю: вам не положено. И не отвлекайте меня от работы, мисс, — крольчиха отворачивается, собираясь заняться своими делами, но сразу же замирает на месте, смотря в одну точку.
— Малышка, успокойся. Давай ему просто наберём, и он к нам подойдёт сам, согласна? — Намджун старается успокоить сестру, которая как с цепи сорвалась.
— Что здесь происходит? Чонха, ты почему стоишь тут? — Чон успокаивается и в ту же секунду переводит взгляд на парня, идущего к ним на ресепшен.
— Юнги, что с Мином? — совершенно не церемонясь и не заботясь о приветствиях, Ким бежит навстречу к Юнги и, подбегая, хватает того за грудки.
В глазах бушует огонь, отчего у врача возникает желание незамедлительно его потушить, остудив немного.
— Его сильно потрепало, но всё будет в порядке, если мы быстрее пойдём к нему в палату. Тебе нужно в ближайшие пару дней находиться рядом с ним. Это полезно, как для его здоровья, так и для вашей связи. Пошли за мной.
Чонха следует за пантерой на автомате, а в голове крутится только одна мысль: «Хоть бы с Мином всё было в порядке, Боже, прошу». Сзади плетётся Намджун, походу, единственный услышавший крик крольчихи, что это совсем неправильно и почему доктор Мин так поступает? А потом ещё слышались чертыханья и благие маты, которые двое идущих перед Кимом не заметили.
— Заходи, — говорит Юнги, когда они подходят к одной из вип палат, и открывает дверь. — Будет лучше, если сразу просто ляжешь рядом с ним. Знаю, звучит странно, но ему это сейчас поможет больше, чем мои вмешательства, как врача. Как его доктор, я уже сделал всё от меня зависящее.
— На что ты подбиваешь мою сестру? — стоит Чонхе зайти в палату, как Джун задаёт интересующий его вопрос, который почему-то не решался озвучивать при ней.
— На то, на что она не решилась бы самостоятельно, да и Мин тоже любитель тянуть кота за яйца, — Юнги тяжело вздыхает и трёт переносицу. — Они истинные. Вот только твоя сестра, я ведь правильно понимаю, ты её брат, будто не хочет признаваться себе самой в том, что ей нравится этот тигр. А тут такой момент подворачивается, хоть и крайне неприятный лично для меня.
— Истинные? Моя сестра и Мин?
Намджун выпадает в осадок, потому что он совсем не ожидал такого поворота событий. Это что же получается, если его малышка выйдет замуж за этого оборотня, у них в роду появятся и такие родственники? Чёрт, родители ведь этого ну никак не одобрят, да даже выслушать не захотят! А сама Чонха хочет быть с Мином или это какой-то бред?
Юнги молча кивает головой и предлагает пойти с ним выпить немного виски, утверждая, что с его сестрой ничего не произойдёт. Намджун кидает нервный взгляд на палату, за которой скрылась Чон, и, тяжело вздыхая, направляется за врачом в его кабинет.
Сама же девушка в это время неуверенно мнётся возле двери, боясь поднять взгляд на Мина, который лежит на больничной койке, больше похожей на дорогую комфортабельную кровать. Когда Чонха решается поднять взгляд, то осознает, насколько же она зла на этого чёртового оборотня!
— Мин, ты вообще в своём уме? — Чон начинает свою тираду совсем тихо, почти шепча. — Разве не ты обещал мне, что с тобой всё будет в порядке? К чему тогда было твоё обещание, если ты не можешь его сдержать? — девушка подходит ближе к Мину, залазит на постель и легонько бьёт оборотня в плечо. — Как тебя угораздило попасть в аварию? Ты что, ломанулся на гонки? Зачем? Деньги выиграть хотел? Или, может, адреналина не хватило? Да ты хоть знаешь, как меня трясло, пока мы с Джуном сюда ехали?!
У Чон начинается истерика и она, уже не стесняясь, бьёт маленькими кулачками Чимина по груди. Тот только морщится в ответ и тихонько стонет, но не просыпается. А Чонха плачет, выплёскивая, наконец, все эмоции, что накопились у неё внутри.
— Я волновалась, а ты повёл себя так неосмотрительно! Мин, ты идиот, наглец и хам! Быстро просыпайся, приходи в себя и обними меня, потому что мне кажется, что я сейчас умру. Мне плохо, очень плохо. Пожалуйста…
Голос снова затихает, и в палате слышатся только тихие всхлипы девушки. Как же она устала за эти несколько часов, перенервничала из-за него! Он не то чтобы в порядке, но явно в состоянии о себе позаботиться сам, несмотря на то, что пока ещё спит.
Неожиданно Чонха чувствует, как её тянут вниз чьи-то руки. Открыв глаза, она встречается взглядом с Чимином, осознавая, что он ещё слаб, но ему хватило сил потянуть её на себя и укутать в объятия.
— Как ты просила.
Его голос сейчас хриплый, еле слышный, но Пак, на самом деле, сделал так, как попросила Чон: обнял. А теперь лежит и дышит, впитывает её запах, что заполняет лёгкие.
Это настолько приятно, что просто не передать словами. Он ощущает всю её злость на него за его необдуманный поступок. И Чимин понимает, что он серьёзно провинился, потому что не должен был идти на поводу у эмоций и считать себя лучшим тактиком и стратегом в мире.
Пак ощущает, как она мелко дрожит, сотрясаясь от рыданий, но сейчас не похоже, что она плачет от горя. Её запах выдаёт её с головой. Его малышка сейчас радуется — она так переживала о нём, и вот теперь с ним всё хорошо. А иначе и быть не может, ведь его пара рядом.
Чимину кажется, что сейчас он даже здоровее, чем до аварии. А всё просто потому, что она рядом — ему большего и не требуется, лишь бы она всегда так лежала, и он мог бы её обнимать. Он согласен не вылезать из постели, отвлекаясь от сна рядом с ней лишь ради того, чтобы наслаждаться её телом. Да, он хотел бы этого: снова почувствовать вкус чужих губ, ощутить, насколько вкусная у неё кожа.
А ведь когда они будут заниматься любовью, её кожа будет немного солоноватой: так даже вкуснее, потому что осознаёшь, что всё это благодаря ему. А ещё её запах тогда точно смешается с его, и Чимин уже мысленно представляет всё это, нешуточно возбуждаясь.
Так, нужно срочно думать о чём-нибудь другом!
Чимин осторожно освобождает девушку из своих объятий и нервно сглатывает. Рядом с ней даже дышится свободнее, вот только ещё немного и возбуждение точно ударит в голову. Навряд ли ему хватит сил сейчас на что-то подобное, но это, чёрт подери, всё равно его смущает.
Смешно.
Его и смущает.
Он затрахивал девушек до такого состояния, что они ещё долго не могли встать, а после боготворили его и старались быть ближе, чтобы почувствовать это ещё хоть раз. А рядом с Чонхой он теряется, словно девственник.
Он бы с огромной радостью сейчас любил бы её, впечатывая в кровать, выцеловывая каждую родинку, соединяя в созвездия. Вот только одна проблема: он хотел бы делать с ней всё это у него дома, слышать её стоны, ощущать, как она сжимается вокруг него, а не из последних сил, лёжа на больничной койке.
Разве можно мечтать о чём-то большем?
Можно. Он бы ещё хотел просыпаться рядом с ней, видеть её улыбку, есть по утрам её завтраки, а вечером, приходя с работы, смотреть с ней фильмы или передачи. А ещё ему хотелось бы от неё детей, таких маленьких и шебутных, бегающих по всему дому.
О да, он бы упивался этим, влюбляясь в неё снова и снова. Ему нужна только она.
— Мин, что-то случилось? — Чон не понимает, почему он отодвинулся от неё на край кровати и смотрит таким жалостливым взглядом.
— Прости, просто… — Чимин теряется и как-то загнанно смотрит на неё в ответ. — Не пойми неправильно, просто я…
— Я почувствовала, — Чон опускает глаза и немного поджимает губы, улыбаясь от того, что это кажется чем-то приятным, хотя любая другая на её месте, наверное, обиделась бы. — Я не знаю, что делать в такой ситуации, прости.
— Дурочка, я сам как-нибудь справлюсь. Правда, малыш.
Он говорит это с улыбкой на лице, хотя Чон подозревает, что не всё так прекрасно, как он пытается показать.
Девушке хочется помочь ему, она ведь совсем не глупая и понимает, что означает его бугорок в штанах, тем более таких тонких, как больничные. Одна проблема: Чонха девственница, и хоть ей рассказывали девочки, что там и как, да и она сама не раз смотрела порно, пытаясь запомнить на будущее, как стоит делать, но она всё ещё была неопытна.
Перед Мином было за это немного стыдно: он явно привык к тому, что девушки ведут себя раскрепощённо в постели.
— Просто я… — Чон закусывает губу и теряется в мыслях. — Мне не кажется это неправильным, я хочу помочь, но не знаю как. Точнее знаю, но мне стыдно. Господи, да будь, что будет! Я хочу любить тебя, попробовать, что это такое: влюбиться в другого человека.
Чимин пододвигается ближе — очень осторожно, чтобы не спугнуть её — и снова обнимает. Возбуждение немного спало, а ему на замену пришла щемящая нежность. Его девочка, наконец, его признала, и если причиной тому стала авария и этот чокнутый убийца, то Пак ему даже в какой-то степени благодарен. Он о большем и мечтать не смел, хотя, может, совсем немного о том, как она полностью ему доверится, станет его по праву, а он будет принадлежать только ей.
Странный организм у оборотней. Они на всё идут ради того, кому отдают своё сердце и душу. Пак безумно рад, что жизнь и судьба привели эту маленькую девочку к нему, что она появилась в его жизни, и надеется, что Чонха никуда не уйдёт от него, ведь он умрёт без неё.
Он — не его отец, он не сможет жить дальше, зная, что его жизнь закончилась, стоит маленькой Маргаритке уйти от него навсегда.
— Только я не человек, малышка, — тихо шепчет он, на что Чон только хмыкает и улыбается про себя. — Чон-и, как насчёт, когда меня выпустят отсюда, посидеть у меня и посмотреть кино?
Ким поднимает взгляд на его лицо и видит, как забавно дёргается его ухо в нетерпении, а сам он смотрит так невинно, будто ещё пять минут назад это не они говорили о чём-то интимном, пусть и пробегом.
— Ты мне сейчас непотребства какие-то предлагаешь?
— С чего ты… — Пак останавливается на полуслове, приводя мысли в порядок.
Она сейчас правда подумала, что он так пытается затащить её к себе в постель?
— Малышка, не хочу отрицать, что буду приставать, но я дождусь, когда ты будешь готова.
— То есть, у нас отношения… да?
Мин кивает и трётся своим носом об её, улыбаясь.
Она у него такая потрясающая.
А Чонха лежит и просто наслаждается.
К чёрту всё, чему её учили, да и месть тоже может подождать. Совсем немного. Она обязательно найдёт убийцу родителей и уничтожит, а потом сделает всё от неё зависящее, чтобы быть рядом с Мином до самого конца. Просто надеется, что со смертью убийцы её ни в чем не обвинят, а лучше, если вообще не узнают об этом.
А потом она точно будет нежиться в объятиях Мина, наслаждаться его поцелуями, чесать за ушком и запускать свои пальцы в его густую шевелюру. Если оборотни отдают свои жизни хозяевам, разве не будет правильным отдать тоже самое взамен?
***
Выходные Мии прошли не самым лучшим образом: после того, как она вернулась из их мини поездки, она не выходила из своей комнаты, просто смотря в потолок и размышляя. Она винила себя во всём: в расставании с Шоном, в том, что, кажется, испортила всем праздник. А самое главное, она винила себя в том, что чувствовал Чонгук.
Весь остаток дня после пробуждения и до отъезда он не отходил от неё ни на шаг, следуя за ней безмолвной тенью.
Мия кожей ощущала его боль, словно физически. Ей так хотелось сказать ему, чтобы он просто нашёл себе кого-то другого, кто сможет полюбить его, но Дахе, видя такие порывы, тихонько шептала, что это будет бесполезно. Его сущность уже выбрала себе пару.
Истинная.
От этого хотелось плакать. Она никак не могла быть той, кого описала Дахе. Разве истинные — это не когда обоюдно? Означает ли в таком случае, что и она его любит? Но это совсем не так, она отдала своё сердце Шону, а Гука ей просто до безумия жалко.
И всё.
В понедельник Чонха не явилась на учёбу, от чего Мие стало немного грустно, но, когда она набрала ей и услышала в голосе этой прогульщицы радость, злиться неожиданно перехотелось. Чонгук всё также ходил за ней хвостиком, чему удивлялись мимо проходящие студенты. Всегда жизнерадостный лис теперь был больше похож на побитое животное, из которого выкачали все силы. Бледный, с кругами под глазами и каким-то больным видом, который лечился только если она рядом. Может, поэтому и бродил за ней везде, как липучка какая-то?
На каждом перерыве лис поджидал её возле аудитории, а после учёбы подходил и аккуратно брал за руку, уводя за собой. Мия не сопротивлялась, зная, что он с ней ничего не сделает.
Вот и сейчас девушка молча следует за ним, ловя на себе недоуменные взгляды окружающих. Он просто отвозит её домой и просто тихо сидит в ожидании, когда она выйдет из машины, чтобы снова сгорать в огне, который превращается в пожар, стоит ей отойти от него чуть дальше, чем на метр.
Это началось ещё тогда, в доме, когда она вышла из комнаты, а он проснулся от боли в груди, будто его разрывало на части. Даже когда она находилась в кухне, а он в зале, это чувство не проходило, просто притихало и создавалось впечатление, что что-то внутри интенсивно скребётся.
— Поехали к тебе.
Три слова, но Чонгук реагирует на них моментально. Поднимает глаза и смотрит внимательно, изучая, словно не веря. Что она хочет этим сказать?
А Мия и сама себя не понимает, ей просто не нравится смотреть на то, как он страдает, и ей хочется ему помочь. Ми и самой кажется, что у неё в груди что-то болит, и это не от того, что она всё ещё думает о Шоне, а от того, что Чонгуку больно, а она не знает, что с этим делать.
Чонгук нервно облизывает губы и заводит машину, выруливая по направлению к своему дому. После Дня Рождения он переехал в новую квартиру и очень гордился своей теперь одинокой жизнью.
… Ровно до того момента, когда эта иностранка пришла в его жизнь.
Сначала он думал о ней ночами, не в силах забыть, а всю прошлую ночь провёл в собственном адовом котле, когда в голову лезли мысли, что с ней могли делать грязные руки того ублюдка, который обидел её.
Мия проходит в квартиру осторожно, снимая лёгкую курточку, которая может и спасала от холодного ветра на улице, потому что в начале сентября резко похолодало, но не могла помочь от того холода, что скользил внутри. Лис первым делом отправился на кухню, чтобы заварить чай, потому что от кофе девушка отказалась.
— У меня есть пирожные, хочешь?
Его голос звучит тихо и хрипло. Мия не слышала его с той злополучной ночи, но не решалась попросить что-то сказать. Даже вопрос о чае или кофе он не произносил, просто посмотрел на неё, когда она зашла за ним на кухню, и показал в одной руке пакетик с чаем, а в другой — банку с молотым кофе. Девушке снова пришлось говорить самой.
Её резала без ножа его боль. Страшно было смотреть на его синяки под глазами, а его бледность вызывала желание плакать от того, что здесь она бессильна.
А правда ли это так?
— Нет, спасибо, — Мия села на барный стул и посмотрела на спину Гука: широкая, мощная, за такой наверняка не страшно спрятаться.
… А ещё она очень на Шоновскую похожа, что бесит, потому что с ним не хочется проводить параллель. Только не параллель этих двоих.
— Я могу как-то помочь тебе?
Гук усмехается, ставя чашку перед ней, и присаживается напротив. Почему она спрашивает у него такие вещи?
— Просто будь рядом, это делает моё состояние немного лучше.
— Мы ведь истинные, да? — Чонгук поднимает на неё удивлённый взгляд, не понимая, откуда она знает. — Мне Дахе сказала. Оборотни ведь живут за счёт энергии своей пары?
— Нет, — это прозвучало слишком категорично, от чего Мия поморщилась. — Мы живём ради пары. Я дышу только потому, что ты рядом и не отталкиваешь меня. Это только моя участь, не всем везёт с истинной, так что не волнуйся, тебя это не заденет.
— Это неправильно. Я понимаю, что это не есть честно по отношению к тебе, но я, правда, не знаю с какой стороны к тебе подступиться. Чёрт, прости за всё, что я наговорила той ночью, я не хотела сделать тебе больно.
Чонгук опускает глаза на чашку и думает. Мия добрая и, если он попросит её быть рядом, скажет, что готов стать заменой того ублюдка в её жизни, она впустит его хотя бы на порог своего сердца. Ему вполне достаточно будет маленького уголочка, даже если там постоянно будет холодно, даже когда она будет забывать о его существовании, он просто будет надеяться, что однажды его маленький ломтик выделенного пространства станет чуть шире. Главное ведь просто вытерпеть первое время, свыкнуться с мыслью, что ему никогда не быть в её глазах любимым, а там и легче станет, наверное.
— Ты сказал, что мне нужно только попросить о помощи, но я привыкла справляться со всем сама, — Чон сникает ещё больше.
Это она так говорит, что у него и шанса нет?
— Для того, чтобы тебе помочь, мне нужно к тебе что-то испытывать, верно? — Чонгук кивает, вперившись глазами в чашку.
Ещё месяц назад он даже не думал, что найдёт истинную, а она окажется сломанной. Ему бы хотелось пообщаться с отцом и узнать, можно ли её вылечить, вернуть её настоящую, забрать все воспоминания о прошлом и подарить новые. Но отец мёртв, к отчиму идти с таким вопросом стыдно, а к матери не хочется, ибо он боится говорить с ней об истинности, так как это может причинить ей боль.
— Ты мне нравишься. Как мужчина, но это правда, что моё сердце всегда было занято другим. Я не знаю, когда смогу полюбить ещё раз, но, если ты хочешь, мы могли бы попробовать быть вместе. Я не прошу помочь мне, я прошу научить меня жить заново. А я постараюсь помочь тебе и сделать всё от меня зависящее, чтобы полюбить тебя. Мне больно видеть тебя таким.
Чонгук всё ещё молчит, обдумывая то, что хочет сделать, и возможные последствия. Внутренне решившись, он встаёт со стула и, обходя стол, подходит к Мие, которая не понимает, что происходит, и просто следит за его движениями, удивлённо хлопая глазами. Чон хватает её одной рукой за талию, а второй делает захват под коленками, тем самым поднимая с насиженного места, и вешает себе на плечо. Девушка даже не возмущается, только краснеет (сама не зная, почему) и легонько бьёт того по спине, тихо шипя, что она ему это припомнит.
Лис направляется в свою комнату, где укладывает девушку на постель, после чего нависает сверху. Рассматривает каждую чёрточку, мимическую морщинку, трещинку на губах, яркие светлые глаза, не присущие азиатам. Всё в ней красиво, и ему хочется обернуться лисом и просто тихонько свернуться где-то у неё под боком, уложив голову на живот, и мирно сопеть.
— Ты безумно красивая, — шепчет тихо-тихо, от чего у Мии мурашки по коже идут, и целует в нос. — Можно тебя поцеловать?
— А сейчас ты что сделал? — она тихонько смеётся, стараясь не разрушить атмосферу чего-то потрясающего, и от этого у Гука сердце заходится в бешенном ритме.
— Я имею в виду в губы. Я хочу попробовать их на вкус, можно?
Мия лишь кивает и замирает в ожидании того, что сейчас произойдёт. С Шоном таких трепетных моментов у них не было никогда.
Чаще он был груб и просто брал то, чего ему хотелось, не спрашивая разрешения. Она не помнит ни одного раза, когда он был нежен. Он никогда не говорил, что любит её или что ему хорошо рядом с ней. Взамен он говорил, что у них отличный секс. Так себе прерогатива, если честно.
Ну вот, она снова их сравнивает.
А Гук медленно наклоняется и целует так, что все мысли о ком-то, кроме него, испаряются из головы. Его поцелуй нежный, но собственнический, будто он помечает территорию. Хотя оборотни делают это по-другому, но ему хочется быть похожим на человека. Он тоже сравнивает себя с Шоном, считая, что уступает ему тем, что тот человек и у неё нет предрассудков по отношению к нему.
А к Чонгуку есть.
У Мии крышу сносит от ощущения его языка у себя во рту. Мокро, хочется больше, из-за чего она отстраняется, а Гук открывает глаза и затравленно смотрит. Ей не понравилось? Девушка во время его душевных метаний мажет губами по его скуле и, запустив пальцы в волосы, оттягивает назад, открывая вид на шею. Целует туда, покусывает, посасывая немного, от чего Чонгук прикрывает глаза и стонет.
Хотя это больше похоже на скулёж.
— Остановись, — Гук останавливает её этими словами.
Теперь неловко становится ей, ведь до неё доходит, что она поступила неправильно, что так делать нельзя. Мия опускает глаза и закусывает губу: ей на самом деле стыдно, но это что-то, что идёт изнутри. Она же не собиралась такого делать, она об этом даже не думала!
— Мне нравится, Ми, просто я не хочу торопить события. Останься сегодня у меня с ночёвкой, я хочу просто поспать рядом с тобой.
Чонгук ложится набок и притягивает её к себе за талию. Ему безумно приятно находится рядом с ней, ему в целом больше ничего и не нужно. А Мия старается не выказывать своей непонятной расстроенности, будто от неё отказались, и одновременно чувства защищённости, которой она не ощущала никогда в жизни. У Чонгука сильные руки, широкие плечи, каменная хватка. Может, Мия не сможет полюбить его по-настоящему, но она сделает всё возможное для этого, ведь он этого заслуживает, ведь рядом с ним она уже чувствует себя любимой.
… Она так надеется, что у неё получится.
***
Чонха всё воскресенье носится то по дому, где собирает все нужные вещи, чтобы практически жить в палате Мина, то по больнице, чем бесит крольчиху, что всё ещё поглядывает исподтишка и распространяет слухи направо и налево о том, что Чонха бегает сюда не ради одного из пациентов, а ради доктора Мина, который, похоже, совсем не против. Хорошо, что всего этого не слышит Чимин, иначе персонал был бы уже давно уволен с его подачи. Ким же просто не до этого, её больше волнует её новый и первый парень.
Ну не было у неё времени между тренировками и учёбой встречаться с кем-то — она в это время предпочитала спать. Хотя парочку раз она ходила в клуб и целовалась с парнями, но не считала это большим опытом в своей пока ещё короткой жизни.
— Прекрати носиться по всей больнице, ты не пойдёшь в магазин, — Пак сидит и с недовольным видом поглядывает на Чонху, скрестив руки на груди.
Её метания проходят уже не первый круг, а, учитывая то, что она бегает из дома в больницу и при этом пытается вечно сбежать в магазин, положение не становится лучше.
— Я уже попросил Юнги купить кое-какие продукты, так что сядь рядом и прекрати раздражать персонал.
Чон скептично оглядывает Пака и хмурится, но делает, как он сказал. На самом деле, она старается близко не подходить к Мину, хоть и бегает вокруг него, как курица-наседка.
— Перестань хмурить брови, сестрёнка.
Намджун, наблюдающий за этой картиной, только умиляется, потому что его младшая сестра превратилась в розовое желе и явно не хочет выходить из этого состояния. А на Мина смотреть вообще презабавно: у него хвост нервно отбивает какой-то только ему известный ритм, а хозяин сего творения раздражённо следит за действиями бегающей по всему зданию девушки, которую теперь официально именует своей. Утром воскресенья они и Джуну сообщили — встречаются. Парень был рад, но при этом всё равно немного беспокоился. Их семья не примет в свой круг Мина, как бы тот ни старался, да и из Кореи в Европу он лететь не захочет. А захочет ли оставаться здесь сама Чонха?
— Я сама разберусь, — бубнит себе под нос девушка.
— Ладно, голубки, я сматываюсь. Чонха, пожалуйста, не задерживайся, Мина сегодня выпишут и он здоровенький поедет домой, а тебе завтра на учёбу.
Вот тебе и оборотень. На нём реально всё очень быстро заживает. Юнги рассказал Намджуну, что лучшего способа лечения не придумаешь.
Основное, как врач, что мог — он сделал (осколки вытащил, зашил, все ушибы обработал, продезинфицировал), дальше работа самого пациента. И вот тут, на первый план выходит истинность — идеальное лекарство.
— Намджун прав, — произносит Пак, когда дверь за старшим Кимом закрывается. — Меня уже сегодня выпишут, а тебе нужно поехать домой. Только не как в прошлый раз: переодеться и заскочить в магазин по дороге обратно в больницу, Чонха.
— Решил, что теперь имеешь полное право меня отчитывать? — Чимину забавно следить за тем, как она строит из себя обиженную, потому что её трудов и переживаний не оценили.
Но Пак оценил.
— Я теперь твой парень, так что да, — он щёлкает её по носу и встаёт с постели. — Малышка, давай собирайся. На этот раз со мной точно всё будет хорошо, больше в разного рода истории я влипать не собираюсь.
Пак берёт с прикроватной тумбочки свой телефон и возвращается обратно к Чонхе, легко и ненавязчиво целуя ту в губы. Она так мило прикрывает глаза и тянется за ещё хоть одним чмоком, что у Мина голова кругом от желания целовать её постоянно.
— Так я тебе и поверила, мне прошлого раза хватило, когда ты своё обещание не сдержал.
— На этот раз со мной будет Хосок, он заберёт меня и отвезёт домой, мы даже заезжать никуда не будем.
Чонха только качает головой и понимает, что разговаривать с ним бесполезно. Тигр увлечён своими мыслями и хорошим настроением, что, несомненно, радует, но ей хочется лично убедиться, что он доберётся домой в целости и сохранности. Лучше даже, если она поедет с ним к нему домой и увидит, что он целый и невредимый. Тем более, что он обещал ей кино. Кстати.
— А ты помнишь, что обещал мне?
— Предлагал, Чонха, — поправляет Чимин и широко улыбается, от чего его глаза становятся, словно щёлочки. — Мы ещё успеем, сейчас тебе нужно подумать об учёбе, а на выходных или даже в пятницу вечером я весь твой, и мы будем делать всё, что ты захочешь. Устраивает?
Девушка не успевает ответить, потому что слышит звук приходящего на телефон сообщения. Решив, что, возможно, это Джун что-то забыл или кто-то из ребят интересуется здоровьем Мина, она снимает блокировку и вчитывается в текст на экране.
Улыбка спадает с лица мгновенно, а взгляд становится, будто стеклянный. Чимин сначала не обращает внимания, отписываясь Юнги о продуктах, параллельно отвечая Хосоку, чтобы тот быстрее ехал, потому что Паку хочется в родную тёплую постель. Отрываясь от телефона, он видит застывшую девушку, и встаёт, подходя ближе.
— Чон-и, что-то случилось? Кто пишет?
— Никто, — девушка сразу блокирует телефон и прячет в карман джинс, стараясь улыбнуться. — Знаешь, вы с Намджуном правы: мне пора домой, я очень устала. Прости, что не могу остаться подольше.
Чимин не успевает остановить её и детально расспросить, что произошло, как она уже выбегает из его палаты с бешено бьющимся сердцем в груди.
А у него у самого в груди неспокойно от такого поведения, что-то точно случилось, и он должен узнать, что. Чим решает, что это мог написать Джун или кто-то из ребят, сообщив что-то об учёбе. Разве могло что-то взволновать её так сильно?
А у Чонхи в голове только одна мысль бьётся, словно рыбка, которую выбросили на сушу: мысль о сообщении, что ей прислали с неизвестного номера.
«Я знаю, кто убил твоих родителей и где его найти, крошка. Ты ведь тоже хочешь владеть такой информацией? Я помогу. Только есть одно условие: ты должна во всём слушаться меня и не перечить. А чтобы ты не подумала, что я вру… его имя Пак Чимин. Уверен, ты ещё помнишь, как его зовут»
