Вне реальности

Бенволио не шутил. Приготовления к свадьбе начались почти за месяц до ее начала. Ведь нужно было сходить к швее, дабы она сняла мерки, а после пошила платье; составить список тех, кто сможет присутствовать на празднике соединения сердец пред богом; преобразить поместье к такой знаменательной дате для рода Монтекки! Все эти хлопоты тянулись одна за другой, и невозможно было выкроить свободного дня, даже свободной минуты меж них. Тем не менее, скоро все было готово, а свадьба должна быть на следующий день. — Ты готова, душа моя? — спросил Бенволио у Доротеи, заключая ее ладони в свои и мягко касаясь их губами. — Вот, уже скоро ты станешь моей женой. — Я готова, мой свет, — ответила ему на то девушка, и глаза ее засияли пуще звезд. На следующий день приятная суета окутала, словно саван, всех, кто был причастен к венчанию: слуги бегали по дому, расставляя угощения на столах и ловко стирая пыль с поверхностей. Граф Монтекки руководил ими, а рядом, прижавшись к его плечу, стояла Леди Монтекки. В их сердцах теплилась гордость. Миг… И влюблённые уже в церкви, где пахло ладаном, и куда свет проникал сквозь цветные витражи. Святой отец на распев проговаривал необходимую речь и крестил брачующихся, чей союз скреплялся в этих священных стенах. Церковь заполнил народ. Здесь были и родственники, и друзья с обоих сторон. Смотря на подруг Доротеи, что стояли поодаль, сложив ладони на груди, вздыхали в мечтах о таком же радостном событии в их жизни, юноша невольно погрустнел. Сейчас здесь могли бы быть Ромео и Меркуцио, но они больше никогда не смогут взглянуть на своего друга в такой знаменательный момент его жизни. Не смогут взглянуть на брата. Священник окончил речь и позволил молодым соединиться в поцелуе, но Бенволио все так же стоял, не шелохнувшись. — Бенволио, мое счастье, — тихо проговорила Доротея, касаясь пальцами юношеской щеки. — Ты в порядке? Твоё лицо бледно. — Счастье твоё… — так же тихо прошептал Монтекки, а после осторожно улыбнулся. — Твоё. И он накрыл уста ее своими. После этих слов возлюбленной, искра мысли проскользнула в сознании наследника, и, несмотря на свою кратковременность, она, сродни огню, осветила потемневшие уголки души его. Он ее счастье. И ведь, право, ему не нужно ничего боле — лишь бы эта хрупкая рука касалась щеки, лишь бы эти горячие уста касались его уст. Он прижал Доротею к себе, положив ладонь на ее тонкий стан: — Я не дам тебя никому в обиду. Доротея тоже сдержала своё слово. Теперь кольца украшали пальцы молодых супругов, всевышний принял их союз. На небе укоренилась эта столь невинная связь. Но лишь на небе… На земле были иные правила. Вскоре Доротея понесла ребёнка. Беременность протекала как нельзя лучше. О, у неё было все! Каждый холил и лелеял девушку, ей доставалось внимание, и никому не было позволено портить ее настроение. На хрупкие плечи не было возложено никакой работы, и лишь отдыхом могла занимать себя Доротея. Никто не смел нарушать покой жены наследника. Тем временем, оставалось ждать совсем немного, и вот-вот на свет появится дочь! Или сын. Для молодых супругов разницы не было, ведь это их ребёнок, это их наследие и счастье. Так в чем же разница, будет он носить платье или кюлоты? Но более всего трепетал Бенволио. Будто бы это не Доротея несла дитя, а он! Юноша ни на шаг не отходил от своей возлюбленной, одаривал ее лаской, казалось, без перерыва. Он так хлопотал вокруг неё, следил, чтобы пяты всегда находились в тепле, а на плечи был накинут платок. Оплошавшие слуги то и дело были гонимы Бенволио. Но не он один любил ещё не родившееся дитя! Пушистый член их большой семьи любил скручиваться на коленях девушки, когда та занимала себя шитьем, сидя на кресле. Его мурлыканье приятно ласкало слух. Доротее думалось, что это успокаивает ее ребёнка. Но в один день ужасная боль прострелила её живот. Все эти минуты, пусть немногие, но ощутимые, девушке пришлось провести в скрученном состоянии. А после она потеряла ребёнка.