Вне реальности

Бенволио ступил за ограду поместья Монтекки. Величественные ворота, так искусно выкованные, не только защищали особняк, но и открывали на него вид — выражение некоторого лицемерия, от которого так и веет фразой: «Посмотрите, это моя работа!» Когда, казалось, никто и не смотрит, принимая большое строение как что-то обыденное, выражаясь: «Дом как дом, что с него взять?» И, правда их. Но как приятно получить похвалу, адресованную на свой тяжёлый труд. Когда глаза собеседника мечут радость и так и говорят, не используя звуков: «Это чудесно!» Но часто не бывает знакомых, друзей, домочадцев, которые выступят в роли восхищенного собеседника, и творцы создают такие ворота. Чтобы уже любой проходящий поднял свой взор на эти возвышающиеся стены, на этот сад, на эту крышу… И окажутся такие творцы правы. В чем радость хранить, подобно невинной девице ее тела до свадьбы, свои сооружения в тени? О них ведь никто не узнает. Юноша остановился. Темные оттенки ночи, переливающиеся из серого в темно-синий, очень подходили к цвету его одежд. И если бы он захотел спрятаться в тот момент от чужих глаз, он мог бы просто встать рядом с деревом, и никто бы не вспомнил о существовании Бенволио Монтекки в то мгновение. Куда ему идти? Кабак, что открывается ночью? Нет, идея плоха. Он мог бы, вне сомнений, выпить, впасть в драку с какими-нибудь пьяницами, а дальше что? Кровоточащие ноги дотащат его до комнаты. Тёплая вода омоет раны, заставит кожу болеть. Он снова ляжет в постель, вдохнет свежий воздух и забудется до самого утра. Глубоко вздохнув, юноша шагнул вперёд. Пойди он хоть куда, это не повлияет на результат, не повлияет на то, что случится в конце. Ведь, в любом случае, разбитым, Бенволио вернётся домой. Он ничего не решил, и оставалось ему только ходить взад — вперёд и думать, думать о том, что произошло: о смерти Тибальта, Меркуцио, об изгнании Ромео… О Небеса, сколько же случилось за такой короткий срок. А во всем виновна лишь девчонка Капулетти! Бенволио проходил вдоль темных переулков и рассуждал про себя. Мысли его переплетались с хитрыми узлами веронских улиц. Было сухо. Каблуки приверженца Монтекки стучали о каменную кладь, и стук этот глухо отдавался где — то в узких проходах меж домами и уходил все дальше. Бенволио прошёл к площади. Той самой, где все случилось. Если уж и терять себя в тоске, то полностью отдаваясь ей. Глазам открылся фонтан. Не доходя до него, юноша рухнул наземь, уложил голову на холодную тропу, а ноги свои безвольно вытянул. Он смотрел в небо. Тысяча звёзд, и все они жили на одном темном полотне, без войны. Куда там Вероне до небесного покоя: здесь каждый будет желать друг другу смерти. Меж звёзд сиял месяц. Послышался говор. Приближающиеся шаги принесли с собой нецензурную брань, но незнакомые голоса держались прямо, они явно не были пьяны. Юноша отвернул голову в противоположную от них сторону. — Ты чего разлёгся здесь? Дома своего не хватает? — вскоре произнёс самый смелый юнец, кто подошёл первым, — Поднимайся, нам здесь умалишённые пьяницы не нужны! Бенволио посмотрел на задиру. Мальчишка, совсем мальчишка, что стоял пока поодаль. На нем были фиолетовые одежды, а короткие волосы его сливались с ночным небом. Сзади названного героя стояла пара его друзей: переминающийся с ноги на ногу светловолосый мальчик, который понурил голову и спрятал руки за спиной - кажется, что он даже боялся участвовать во всем этом - и растерянный юнец с большими глазами, что так забавно смотрелись на его детском лице, наравне с округлыми щеками. Одеты были два приспешника в синие костюмы. Бенволио грустно усмехнулся и закрыл глаза. Это точно какая-то шутка, кто-то захотел поглумиться над горем блондина... — Вставай, иначе мы проучим тебя! Имён мальчишек юноша не знал. Но, кажется, даже если бы ему это было известно, он бы не стал разговаривать с ними. Или стал, вспоминая то, как они похожи на его друзей, братьев не по крови, с которыми больше не суждено ему увидеться вовек. Да только они ли это были? Не покажет схожести того, что находится внутри каждого человека, пока он млад, юн или уже стар. — Что ты делаешь? Он же тоже Монтекки! — донеслось чуть поодаль приближающегося смельчака. — Монтекки или Капулетти — это не имеет значения! Это наша территория, территория королей, и никто не смеет спать здесь! Вдруг, что-то кольнуло в груди Бенволио. Горечью отдалось на языке. Влага подступила к глазам, которые все ещё были открыты, которые все ещё смотрели на мальчишек. Мальчишек, что были вылитыми королями. Такими, какими были Меркуцио, Бенволио и Ромео с самого детства. Так же они считали, когда были малы, что все люди, живущие в Вероне - одинаковые, и нет разницы между ними и глупостью их, когда они пытаются уничтожить друг друга. Где-то в глубине себя юноша хранил это, вспоминал, когда не шёл сон, и в грезах вздыхал. А что же теперь? По щеке Бенволио прокатилась слеза. — Он плачет! Меркуцио, оставь его! — крикнул подбежавший брюнет. И после слов этих Бенволио усмехнулся. Вылитый Ромео стоял перед ним и пытался свершить правосудие миром. Что в детстве, что будучи повзрослевшим юношей, не оставляла его голову эта идея. «Знал бы ты, милый мальчик, что эта доброта тебя и погубит. Позволь свершиться тому, что должно, позволь малышу-Меркуцио затоптать меня, обранить или сделать все что угодно, что только родится в его мальчишеской голове. Ведь я знаю, что он не навредит никому. Так отчего ты не поверишь ему?» - думал юноша. - Сгинь с глаз, Ромео! Ты вечно лезешь туда, где тебя не ждут! - с резко нахлынувшей грубостью огрызнулся псевдо-Меркуцио, с высока смотря на лежащего у его ног Бенволио, который не собирался как-то отвечать задире. Лишь бы снова посмотреть на его лицо, услышать голос... Постояв, мальчик выдохнул и наклонился к Бенволио, протягивая ему руку: - Не лежи здесь долго. Ты замёрзнешь. Хочешь, мы отведём тебя домой? Забота. Это было то, что хранил в себе Меркуцио, не показывая всем и каждому. Потому что считал ее слабостью для настоящего мужчины. Бенволио лишь коротко мотнул головой, растягивая губы в улыбке. Говоря, мол: «Не пойду я с вами никуда, господа. Только вы не сверните туда, где вас встретят неприятности.» Но губы его не разомкнулись. И застыли вдруг мальчишки в позах, которые приняли мгновением раньше. Меркуцио - с протянутой рукой, Ромео - гневно смотрящий в упор на молодого паяца. А блондин остался все так же сзади. Он ничего не сделал, не подошёл, не разнял Ромео и Меркуцио, когда последний повысил голос, предшествующий драке. Он не сделал ничего, и лишь остался стоять поодаль. И это был Бенволио. Тот самый, что в один ужасный день не разнимет двух дуэлянтов, позволяя пасть своему другу от кровоточащей раны. «И это я сделал будущее этого ребёнка таким», - укоризненно прошептал Бенволио, смотря на своего двойника. Но как только грудь его наполнилась воздухом, чтобы произнести эти слова, неяркие звёзды облепили тело маленького Меркуцио. Они были так близко, но глаза вовсе не болели от их света. Не шелохнувшись, затерялся мальчик в этих звёздах, и стана его больше не было видно, больше не было слышно его голоса. Бенволио метнул удивленный взгляд на оставшихся юнцов, и точно так же скрылись они в тусклом свете. Вскоре неяркие искры потухли. Приверженец Монтекки остался один. Один, среди темноты. И поднял взгляд он к небу. Чтобы видеть мог те самые звёзды на нем. Все, что можно было делать в те мгновения - думать, пытаться осознать, что произошло. Но на это не было сил. Монтекки обхватил ноги руками, а носом упёрся в колени. Сдерживаться не хотелось. Слезы медленно стекали по его щекам. Волосы испачкались в дорожной пыли. А тем временем растворились видения трёх мальчишек. Но он был уверен в том, что это были они, неизменная троица королей, которая останется ею на всю жизнь. Царящая вокруг тишина успокаивала юношу. Он сомкнул веки, но даже когда глаза его перестали видеть, скрытые плотной завесой, представлялись ему эти маленькие короли, которых ждёт множество свершений. Представлялись ему эти звёзды, в которых они исчезли. И понял тогда Бенволио, что видел совершенно точно, как исчезала копия его медленнее всех. Будто тоже насмехаясь над ним. Бенволио заснул тревожным сном. Прямо на площади, среди холодных и пугающих оттенков ночи. Как только месяц плавно скатился с неба, а сменило его пока ещё неяркое солнце, за плечо юношу кто — то потрепал. — Просыпайтесь, сэр!