Barbed wire & a breath of fresh air

      

- 9 -

             «Будьте благоразумны»...       Женщина опускает зонт, пряча лицо, стоит их глазам встретиться, и идёт к автобусной остановке, теряясь в толпе. Марк выскакивает на улицу, пытаясь отыскать глазами нужную фигуру, но вдруг замирает... «Что я делаю?..» Это могло быть опасно, насколько ему известно. Ха ЧжиНа – прямая связь с главным поставщиком, но она пропала сразу после инцидента с товарняком, уволившись, не успела приехать полиция... То, что она оказалась здесь – можно считать совпадением? Лишь с вероятностью в 0,001 процента.       «Где мой телохранитель? Чёрт...» Ему показалось, что она мелькнула среди россыпи раскрытых зонтиков на углу улицы и опять пропала. Не успел Марк инстинктивно дёрнуться в ту сторону, как был остановлен твёрдой рукой на плече:       – Что вы делаете? – Джемин внимательно смотрел в ту сторону, где только что мелькала таинственная женская фигура. – Вышли подышать? Не стоит, видите – дождь.       – Яяя... Просто мне показалось, что я видел...       – Скажите, Марк. Я могу на вас рассчитывать, если вдруг наш «блудный» друг решит с вами связаться? – что-то в этом вопросе насторожило Марка.       – Да, конечно... – но ему и так хватало проблем. Всё. Достаточно. Пусть разбираются сами...       «Мне плевать. Совершенно...»       ...              Марк выключил компьютер и устало зевнул, потягиваясь. Конец рабочего дня в пятницу разительно отличается от других собратьев на неделе, наполняя каждый вдох приятным предвкушением свободы... Собираясь перед уходом из офиса, чувствуешь себя спокойно, расслабленно и даже добрее. Может быть поэтому Марк не сразу прервал тихую беседу своих коллег, разбирающих почту на столе начальника отдела уже третий час. «А ведь он в отпуске с понедельника... Джено как всегда отложил всё на потом.» Обычно это ему приходилось помогать донсену справляться с временными обязанностями зама, но сегодня на эту роль пробовался новый актер. И что-то Марку подсказывало, что одного Оскара этой картине будет не достаточно.       Пока Джено фиксировал в журнале номера входящих писем и вложений, параллельно сортируя их по степени срочности, Джемин подшивал всё в дело. Делал он это немного странно. Учитывая, что половину материалов он намеренно прикладывал не туда, каждый раз переспрашивая у Джено правильный индекс, он зачем-то незаметно подсовывал коллеге старые письма, заставляя ничего не подозревавшего «секретаря» фиксировать их заново... «Он что, не видит, что на них дата двухмесячной давности?..» Ко всему прочему, новый «сотрудник», на этот раз в бежевом костюме, беспрестанно выпрашивал у Джено подозрительно личную и совершенно бесполезную информацию.       – Засыпаю?.. Хммм... Это 18 дело. Засыпаю я на боку, а что?..       – На боку? Хммм... Джено-щи, очень толстый документ, дырокол не берёт.       – Колите по отдельности... Это 7 дело.       – По отдельности?! Это безумно долго. Помогите мне. Судя по вашим мускулам, вы ходите в спортзал, м?       – Это опять 18 дело. А это... Странно, мне кажется, мы уже отвечали на это письмо...       Марк хлопнул выключатель, заставив «усердно» работающих вздрогнуть и оторваться от бумаг.       – Сверхурочные по пятницам караются строгими санкциями, Джено-я. Забыл? Ты платишь.       – Oh, no... Да откуда тут вообще взялась эта тонна писем, как будто почту не разбирали полгода, хён?! – с досадой теребя волосы, донсен зло оглядел стол начальника, будто бы ни на грамм не похудевший за столько часов муторной работы.       Джемин сочувствующе похлопал его по плечу, загадочно улыбнулся и, подхватив пиджак, первым направился к выходу.              – Хён... Что он делает?..       Они сидели в своём любимом баре, потягивая тёмное крепкое пиво, и смотрели на элегантного Джемина, который пытался объяснить бармену как налить ему "крафтового из вон той бочки обязательно без пены а после добавить немного соджу но ни в коем случае не смешивать и чтобы не было пузырьков"... «Он точно начальник сектора спецагентов?.. » Марк часто сомневался в этом.       Он так и не сказал ему, что видел ЧжиНу уже трижды. Не посчитал нужным. Хотя, стоило бы...       – Здесь или вообще?       – Здесь и вообще. Я похож на того, кто не знает, что нет у тебя никаких «старых друзей»?       – Звучит как-то обидно...       – Я люблю тебя, хён, ты ж знаешь.       – Айгууу... Всё равно платишь. И спроси у него сам, Джено. Мне не очень понятно, какого он творит или что конкретно делает, – у Марка не было желания пить сегодня. Но обстоятельства складывались в пользу третьей кружки...       Джемин уже вторую неделю везде таскался за ним следом, начиная порядком раздражать своей сладенькой улыбочкой и пломбирным ароматом. И он бы давно отправил его к чёртовой бабушке, если бы не вязкая тревога, не покидавшая журналиста ни днём ни ночью. В тёмное время суток становилось особенно паршиво, когда уставший мозг ничто не сдерживало, а обострённые нервы ходили по краю, играя в жмурки. На все расспросы Марка о положении дел Джемин либо не отвечал, либо пускался в пространственные рассуждения о всех существующих проблемах своего сектора. «Shit! Ты начальник или идиот?! Иди работать! Какого хрена ты ебёшь мне мозги, доводя до психоза своим чертовым телохранительством?!...» Крики гневного отчаяния, на 8,9 по шкале Рихтера взрывающие недра внутри него – это даже не подводное землетрясение, у которого есть выход на поверхность.       У Марка же выхода нет.       Ещё и эта «сводная сестричка» одного красавчика-козла, как призрак из фильма ужасов про инопланетян мерещившаяся на каждом шагу несчастному журналисту, доводила до белого каления, заставляя Марка не возражать открыто против липучки-спецагента у себя в отделе. Сказать, что Марк был на грани – не сказать ничего.       Непонятная тоска разлагала абсолютно. Марк сходил с ума.       С пятой попытки добившись, наконец, от проклявшего свет бармена напитка, полностью удовлетворяющего запросам, Джемин довольно вернулся к столу. Усевшись в своей обычной манере, нога на ногу, он придвинул вымученный напиток Джено.       – Э? – брови донсена забавно взлетели вверх, а глаза из полумесяца выросли до полной луны. – Хотите, чтобы я попробовал, не отравлено ли?       – Отправлено? – Джемин удивлённо засмеялся. – Это слишком... Я просто хочу вас угостить. Нашему Марку уже достаточно. Я не пью. Попробуйте, думаю, вам понравится.       – Вы не пьёте? Зачем тогда пошли с нами?       – Слушайте, вы одного возраста, может хватит уже? – Марк допил своё пиво, и посмотрел на спецагента через стеклянное дно пустой кружки. – И вообще, Джемин-щи. Тут Джено было жутко интересно, чем ты занимаешься... По жизни... И вообще...       – Это правда, Джено-я?!       – "Джено-я"? Минуточку... Мне кажется, я всё же старше! И Марк преувеличил, я просто спросил у него, как вы познакомились. Ведь я с ним уже давно, но про вас не слышал ни разу... Это подозрительно.       Джемин опустил глаза на руки, сложенные замком на коленях, и как-то непривычно ухмыльнулся. В баре было душно, но он не расслабил галстук, не говоря уже о верхних пуговицах идеально белой рубашки. Марк потянулся к чужому стакану и залпом выпил щедро подаренный Джено напиток.       – Хён! Это мо-...       – Не спрашивай у них ничего Джено. И не верь ничему, что скажут. Эти гады врут, как дышат, имея сотни грязных тайн за плечами. Им плевать на тебя, твои чувства и твою жизнь. И знаешь что, мне их искренне жаль... Потому что тот, кто живёт ложью, в итоге теряет себя, превращаясь в куклу на ниточке у чужих обстоятельств... – Марк оперся локтями о стол, пряча лицо в ладонях. Этого мало. Нужно выпить ещё. Он больше не хочет испытывать это... «Ли. Дон. Хёк. Я. Тебя. Ненавижу». Как одна самая обычная командировка могла так сильно изменить чью-то жизнь? Сломать приоритеты, покалечив душу... Как одна встреча может изменить всё, вот что ты верил? А ведь у Марка всегда был план. И надёжный бронежилет в виде хладнокровного благоразумия... Как будто кто-то вдруг нажал не на ту кнопку, и барабан покрутится в другую сторону.       – Марк-хён, почему ты в последнее время каждый раз напиваешься, я не понимаю?! Что случилось?       «Чёрт... Надо меньше болтать... Ещё бы меньше думать... Меньше дышать...»       – А разве с нашим Марком что-то случилось? Хммм... Может... Кто-то шантажирует его? Или... Может... Он просто... – «Заткнись!..» сладенький голос чертова агента не предвещал ничего хорошего. – Погряз в чужих пороках?       – В смысле?! – Джено вопросительно уставился на Джемина, а тот лишь пожал плечами, разводя руки. – Хён! У тебя долги?! Ты проиграл дом? Или...       – Откуда такие выводы, Джено-я?! Я просто отравился. Скоро пройдет... Лучше скажи, ты помирился со своей девушкой? – это был единственный выход, потому что Марк знал наверняка, что Джено сейчас вздохнет и с кислой миной пустится в тоскливые рассуждения, пытаясь найти виноватых.       Казалось, На Джемин никогда и ни в чём не был так заинтересован, как в этом плаксивом рассказе нового товарища, сочувственно кивая и не отрывая горящих глаз от его лица. И Марк решил, что это шанс.       – Мне плохо... Я в уборную...       Они даже не посмотрели в его сторону. «Отлично...»       Плюхнувшись в такси, он первым делом написал другу, что с него хватит и он поехал домой: Марк не любил, когда Джено переживает. Прислонившись горячим лбом к стеклу, он смотрел на проносящиеся мимо улицы не мигая...              Вчера вечером он заезжал к маме на старую квартиру.       – Мам, может, всё-таки переедешь? У нас много комнат. Выбери, и я сделаю там ремонт...       Они сидели на кухне, пили чай и молчали.       – Нет, Марк. Я там лишняя, и не нужно убеждать меня, что тебе этого действительно хочется.       С открытого окна доносились крики играющей ребятни. В этот единственный солнечный на неделе день они, видимо, решили не расслабляться.       – Откуда тебе знать, чего мне на самом деле хочется? Мне правда будет спокойнее, если ты не будешь одна.       Он посмотрел на стену, где висела эта жуткая репродукция картины «Руки противятся ему», которую его мать однажды притащила из своего театра со словами, что у них избавлялись от старого реквизита, а этот шедевр она не могла позволить выкинуть. Ещё тогда он никак не мог понять, на кой эта психоделика вообще могла понадобиться в театре... Сейчас же ему казалось, что она прекрасно описывает общее состояние его действительности. Чёрный юмор. Смешно. «Вообще-то, не очень...»       – Я и не бываю одна. Пока ты в моём сердце, – она впервые посмотрела на него, грустно улыбаясь. – Прости меня, сынок. Я порчу тебе жизнь.       – Мам...       – Я ужасный человек, – по её щекам покатились слёзы, и сердце Марка защемило от нестерпимой боли. – Но что?.. Скажи... Что я могу с эти сделать?!       Он дал ей успокоительных и уложил спать, перед уходом сняв со стены жуткую картину... Разрывая дешёвое полотно, он чувствовал, как ему становится легче. И что-то внутри ещё верило в надежду, отказываясь мириться с дождливым летом и гнилым запахом умершей мечты в этой квартире...              – Молодой человек!       – Приехали?.. Простите, я... Я задумался, извините...       Окна дома пугали непривычной чернотой: Джуна уехала в гости к двоюродной сестре. Сначала говорила, что на неделю, но затем она каждый день звонила, продляя свою "командировку" бессмысленными отговорками, и Марку было гадко думать о том, что, скорее всего, однажды наступит день, когда им надо будет откровенно поговорить. Он пока не знал, что скажет, но то, что это будет тяжёлый разговор, было ясно, ровно как и то, что Джуна всё понимает. Даже лучше него самого. Это больно. Марк смотрит на шрам на ладони. «Ну... К боли нам не привыкать. Верно?..»       – Эй! Ты забыл! – Марк обернулся на звонкий голос.       Таксист, широко улыбаясь, подбежал и протянул телефон. Внезапно его глаза округлились, лицо стало серьёзней, и он проговорил:       – Вы. Вы забыли, молодой человек, – он был ниже Марка, худощав и невероятно подвижен.       Озорная энергия так и пёрла из этих весёлых глаз, а милая до безумия улыбка обезоруживала, и Марку вдруг захотелось услышать, как он смеётся. «Этот блондин с модной стрижкой точно таксист? Подозрительно...»       – Спасибо, эммм... Как вас зовут?       – Меня?! Чэнл...кхм-кхм!       – Простите, как? Я не расслышал.       – А я и не сказал, слава Богу... А зачем вам имя таксиста? Оно ведь совершенно вам ни к чему, правильно?       – Ну... Да... Правильно. Я просто хо-...       – До свидания, Марк. И будьте внимательны в следующий раз.       – Хорошо, спасибо. До сви-... Что?! – но таксист, смеясь, уже запрыгнул в машину и с шумом уматал, будто опаздывая на съёмки форсажа...       «Я схожу с ума...»       Деревянная дверь с шумом захлопнулась за одинокой спиной, и пустой дом, купленный в кредит и давно не приносивший никакой радости, проглотил измотанного собственными нервами журналиста.       ...              Толпа людей напирала, толкая со всех сторон так, что Марк боялся потерять равновесие и упасть вниз по лестнице. Тёмный бетонный подземный переход продолжал нырять под землю, и казалось, что эти ступени никогда не кончатся. Народ постепенно рассосался, и Марк смог увеличить скорость, обгоняя неторопливых бабушек с внуками. Он спустился, преодолев ещё один пролёт.       – Мне точно сюда? Почему так глубоко? – с каждой новой ступенькой света становилось всё меньше, а воздух плотнее.       – Точно. Как спустишься, иди направо.       Журналист нервничал всё больше, по мере того, как спускался ниже и ниже... Холодный пот бежал по спине, и футболка неприятно липла к телу, заставляя всё время одергивать одежду. Хотелось пить и на свежий воздух. В переходе везде валялся мусор, а мрачное граффити превращало бетонные стены в жуткое подобие берлинской стены.       – Направо?! Может налево?       – Я сказал: направо.       – Но тут справа стена, Хёк! Все идут налево, направо прохода нет.       – Ты должен повернуть направо, иначе выйдешь не на ту сторону.       – Ты что-то путаешь. Здесь стена.       – Не может быть.       – Блять… Ты думаешь, я совсем кретин и..?!       – Марк. Я же просил доверять мне. Делай, как я говорю, пожалуйста. Давай, малыш. Иди направо.       – Здесь нет прохода!! И я тебе не малыш! – паника охватила Марка, когда он понял, что, видимо, заблудился, или спустился не туда, или Хёк что-то напутал, или просто издевается над ним.       В углу сидела странного вида старушка, торгуя полувялыми хризантемами, сгорбившись так, что Марк удивлялся, как это она спустилась сюда, преодолев в таком состоянии миллион ступенек. Она вдруг оторвала взгляд от пола и посмотрела на него. Затем медленно повернула лицо в сторону стены, с которой мысленно боролся негодующий журналист.       – Марк, там справа есть проход. Иди туда, я встречу.       – Здесь долбаная стена Хёк, и мы не в Гарри Поттере, так что я не буду с разбега в неё вхерачиваться.       Бабка открыла беззубый рот, собираясь что-то сказать, но Марк резко отвернулся и пошёл налево...       Уже дойдя почти до конца перехода, он оглянулся. Сразу за сгорбленной старушкой, чуть дальше, почти в самом углу, виднелся узкий тёмный проход...       «Я же просил доверять мне...»       Марк бросился обратно, но толпа людей не давала протиснуться, относя всё дальше.       – Мне нужно вернуться!! – он пытался растолкать людей, но это было невозможно...       – Молодой человек, что вы делаете? Здесь движение возможно только в одну сторону! – блондинистый таксист грубо схватил его за руку и потащил за собой.       – Нет, вы не понимаете! Мне нужно направо!       – Там нет прохода, Марк.       Соседская собака вдруг завыла так, как будто надвигался апокалипсис, и Марк резко сел, мгновенно проснувшись...       «Черт...» Он провёл рукой по спине – весь мокрый... Пробираясь к холодильнику, Марк больно ударился в темноте о стул и выругался, хватаясь за ушибленный на ноге мизинец. Графин для воды оказался пустой, и Марк прекрасно знал, какой именно "кретин", допив, поставил пустую посуду обратно в камеру...       Было душно. Марк открыл заднюю дверь и вышел во двор. В темноте стоящие под чехлами две машины казались отколовшимися горными породами, и ему вдруг захотелось в горы. Уж там-то он бы надышался вволю... Полной грудью...       Марк подошёл к Porsche и резким движением стянул чехол, поднимая с земли пыль и листья. Без Джуны в этом доме за порядком никто не следил. Он открыл дверь и сел за руль. Именно поэтому он не взял тогда эту чёртову машину и не сел в неё ни разу, с тех пор, как она оказалась здесь. В салоне всё ещё пахло роскошью и Ли Донхёком... Марк провёл пальцами по панелям, по рулю, заглянул в бардачок... В голове родилась детская идея, и следующие полчаса он потратил на то, что перевернул в машине всё вверх дном, разыскивая хоть что-то... Клочок, окурок, серёжку, ключ, волос. Он не знал что. Но хоть что-то...       «Ничего...» Только запах.       Эта машина вызывала весьма четкие ассоциации, а красочная картинка из памяти добавляла масла в огонь... Марк закрыл глаза, воскрешая в памяти движение чужого языка у себя во рту. По позвоночнику, как по бешеной синусоиде, пробежал электрический ток, отключая все приборы, и он сам не заметил, как правая рука оказалась там, где стало неимоверно тесно... Марку вдруг захотелось и он не стал сдерживаться, понимая, что позже он скорее всего повесится, осознав насколько пал и отравлен... «С каких пор для самоудовлетворения нужна хоть сколько-то уважительная причина?» – успокаивал он себя сейчас, зная, что уже не сможет остановиться. Ну и пусть...       Пальцы плотно обхватили зудящий от нетерпения орган, и Марк с силой закусил губу, падая всё глубже в наслаждение с каждым разом, как рука делала резкое движение... «Поехали ко мне»... Этот карамельный голос, эти горячие руки и мокрый язык... Этот запах и дикий взброс адреналина, каждый раз, как они дотрагивались друг до друга... Эта непонятная тяга и страстный интерес, борющийся с желанием утонуть в насмешливых глазах, растворившись в несуществующем и опасном мире. Марк потерял себя во всём этом. И не было смысла в спасении. Была лишь жажда и необходимость в кислороде.       – Ах...Мммм...– он кончил довольно быстро, воскрешая в памяти ту ночь на берегу озера. Но чувство удовлетворения так и не посетило вымученное нервотрепками тело, а мимолётный экстаз не принёс желанного облегчения. «Что я творю?..»       Моя руки, Марк со страхом поймал себя на мысли: «Интересно, если я опять поранюсь, он будет ухаживать за мной?.. А если я сильно поранюсь, он...он испугается?.. Будет переживать? Всё бросит и будет лечить меня?.. Ты идиот? Да. Я очень болен... Я действительно хочу, чтобы он хотел меня... Меня настоящего... Чёрт...» Он подставил голову под ледяной напор...       Марк знал давно, что свадьбы не будет. Вопрос был лишь в том, как долго эта мысль будет бояться выйти на свободу...       ...              – Ээээ?! – не закрывая этот, блондин лез в следующий шкафчик, пища так, что у Марка гудели перепонки. – Ээээээээээ?!! Ты на диете, что ли?!       В отличие от некоторых непрошеных гостей, Марк был совсем не удивлён полному отсутствию нормальной еды в своем доме в это субботнее утро, которое он, вообще-то, планировал провести в спокойном одиночестве, подумывая сходить на старое кладбище к храму. Он молча поставил на огонь кастрюлю с водой и включил кофемашину. Голова всё еще болела, но он был этому даже рад... На самом деле его чуть не хватил инфаркт, когда спустившись утром в зал, он застал на диване перед включенным телевизором спящего вчерашнего таксиста. И если бы не милая мордашка незаконного взломщика, полиция давно бы писала в протокол: «грабитель нагло проник через открытую нараспашку заднюю дверь и несанкционированно сжигал кислород и электроэнергию в чужом жилище вплоть до обнаружения себя сладко спящим на купленном в кредит, белом диване...» Но Марк не успел бы закричать, если б даже запланировал, потому что, не отрывая изумлённых глаз от таксиста, он споткнулся и, падая, ударился лбом о подлокотник того самого дивана.       – Что происходит?! Ты хотел меня убить?! – блондин визжал как недорезанный, вмиг оказавшись на спинке кредитной мебели. – Хён, ты что,споткнулся и долбанулся башкой прямо об эту деревяшку?.. Пха-хах-ха!!       Журналист сидел, зажимая ладонью ушибленное место, судорожно вспоминая какая статья подойдёт под всё это дело.       – Да кто ты такой?! Ещё одного ненормального агента я не потяну...       – Хёк говорил, что ты умный. Вернее писал. В своих отчётах. Мда... Хён. Я есть хочу! Может закажем пиццу?!       – С утра?! А где Джемин? Поче-..?       – Ооооо, я придумал: давай закажем суши?! М?! Запишу как необходимые траты при выполнении операции...       – Слушай...       – О! Хён! Есть ещё идея: давай возьмём Rimac, что стоит во дворе, закупимся снеками и поедем за гор-... Ты куда?       Марк больше не хотел испытывать свои барабанные перепонки на прочность, позволяя этому новому телохранителю возбуждённо визжать над ухом.       «Хёк говорил?.. Хмммм... Они тоже с ним "друзья"?.. Ну-ну. Агенты хреновы. Какого черта вам всем от меня надо?!»       Они сидели на кухне, доедая полуразварившийся рамен, и по лицу Чэнлэ можно было понять, что такого он точно ещё нигде не пробовал. И лучше бы и не пробовал себе спокойно дальше...       – Эммм... А почему ты сменил Джемина?       – У Наны и так проблемы, а тут ещё пропал, не сказав начальству, – беглый взгляд посмотрел испытующе. – Мы ж тебя охраняем без распоряжения. Так что...       – Хватит.       – М? Что хва-...       – Я не идиот. Любому будет ясно, что при сложившихся обстоятельств вам выгодно держать меня при себе.       – Эээ?! Почему это?       – Я идеальная наживка. Чувствую себя отвратительно... Что эта ЧжиНа, что вы... Все лишь ловят Ли Донхёка. Вот и всё.       – Хээээй, Марк Ли! А не льстишь ли ты себе, м? – этот голос так ловко играл всеми оттенками полутонов, перескакивая с октавы на октаву по пять раз на слове.       Весёлые глаза смотрели дерзко. Марк молчал. Действительно... Это слишком самонадеянно: думать, что Хёк рано или поздно будет искать встречи с ним... Но он ведь обещал всё рассказать!.. «Эти недо-агенты врут, как дышат...» Внутри него вдруг резко похолодело, еда встала в горле, а глаза странно запотели... Что это? Обида? Детский сад... Марк просто устал.       – На самом деле, хён, мы беспокоимся за тебя. И если уж на то пошло, то Ха ЧжиНа нам нужнее Хэчи. Против неё есть улики, так что осталось предъявить обви-...       – Почему ты называешь меня "хёном"?       – Тебе не нравится?       – Нет.       – Хорошо, хён. Я больше не буду. Просто у вас с Хэчи одинаковая энергетика, и мне показалось, что вы близки и...       – Близки? Мы? Не льсти мне, Чжон Чэнлэ, – он резко встал из-за стола, стараясь ни единым мускулом не выдать той дешёвой драмы, что сейчас разыгрывалась в его душе, и поставил тарелку в раковину, опершись руками о металлические борта... «Одинаковая энергетика?! В каком, блять, месте?!» Хотелось истерически смеяться.       – Ладно. Не буду. Ты какой-то нервный. Какие у нас сегодня планы?       – Спать.       – Эээээээ?!       – Ты можешь не визжать так?!       – Но Хэчи говорил, что с тобой весело! Хён, я тут посмотрел…Скажи: у тебя правда что ли нет приставки?! Давай продадим одну из машин и купим последнюю плейстейшен, а?       Марк решил, что никто не умрет, если он не помоет сейчас посуду. Но вот за жизнь этого дельфина он не ручался.       – Слушай. Делай что хочешь: продавай, покупай, заказывай... Я пойду в свою комнату. И только попробуй побеспокоить! Я вызову полицию...       Чэнлэ на секунду задумался и ярко улыбнулся.       – Ладно, хён. Но если будешь опять мастурбировать, мне придётся упомянуть об этом в своём докладе.       Марк нервно закашлял, хватаясь за дверной косяк... «Вот чёрт... Похоже кое-кто все же сдохнет... И это буду я...»       Никогда не позволяйте чувствам брать над собой вверх... Иначе однажды кроме них у вас ничего не останется.       ...              Редкие капли мягко ударяли по окну, белым росчерком проходясь по стеклу, и из открытой форточки было слышно, как дождь разговаривает с миром.       Марк смотрел, как мать медленно мешает уже остывший чай, о чём-то задумавшись. Это спокойное постукивание ложки почему-то успокаивало его... Часы медленно шли вперёд, отмечая каждому положенное ему время, а журналист думал о том, что на самом деле, никто на этой планете не знает как надо жить, и истина – в отсутствии истин.       – Ладно, Марк. Я знаю, что я никогда не была тем человеком, на которого ты мог бы положиться. Прости, – она сделала, наконец, глоток и поморщилась. Видимо, сахара было чересчур... – Но ты приходишь каждое воскресенье уже на протяжении двух месяцев и грустно молчишь... Здесь... На этой мрачной кухне, в компании ненормальной матери. Мне кажется, я могу хотя бы попытаться выслушать тебя, м?       – Полтора месяца, мам. Шесть недель, если быть точным. И ненормальный здесь – только я.       – Ты?! Тоже что ль психоз поставили? – у неё было хорошее настроение. Любимая дорама объявила о запуске второго сезона.       – Никто ничего пока не ставил, но... Было бы неплохо, – мать недоверчиво нахмурила брови и подняла глаза. – Был бы рецепт на таблетки.       Дождь усиливался, на улице стало совсем темно. Обратно придется ехать на такси, а идея посещения старого кладбища стала попахивать бредом. Но это даже к лучшему: нечего было ему там делать. Сейчас Марк старался не оставаться один.       – Тебе нужны не таблетки. И не эти придурки-врачи. Тебе нужен кто-то, кто станет опорой. Кто пожалеет, наконец, тебя...       – Жалость – единственное, что мне не нужно, даже в последнюю очередь.       – Нет. Ты не понимаешь, Марк. «Жалким» человек становится не от жалости... Послушай меня... Не всегда в момент страдания у человека есть ресурс, и жалость дает возможность позаимствовать чужой, ощутить силу другого рядом, когда своих сил нет.       – К чему ты ведёшь, я не...       – Жалость — это эмоциональный отклик на беспомощность, но в мире, в котором слабость как таковая расценивается как постыдный порок, она становится недопустимым чувством. Ты не можешь позволить себе закричать и открыто попросить о помощи... Ты не можешь простить себе эту необходимость в чужом сочувствии... Ты ненавидишь. Но ненависть к себе, как черная дыра, Марк. Она затягивает все хорошее, что жизнь способна нам предложить...       Марк подумал, что было бы очень эпично, если бы сейчас с улицы послышался гром и засверкали молнии, вспышками освещая старую кухню. Но ливень наоборот сходил постепенно на нет, будто внезапно передумав.       – Обнаружить самые разные свои проявления, быть принятым во всех этих проявлениях и принять их самому непросто, я знаю... Но именно это — дорога к себе настоящему, во всей своей целостности, сынок. Я не имею права учить тебя. Но это то, что я поняла, проживая свою жизнь, и хотела бы, что и ты подумал над этим тоже... – она встала и подошла, чтобы смахнуть эту странную теплую воду на его лице. – Так получилось, что у тебя не было отца. Я лишила тебя возможности опереться на сильного, любящего человека. Мне нет прощения, я знаю... Я заставила тебя искать опору в себе самом. И ты прекрасно справлялся, сынок. За нас двоих... Но теперь пора всё исправить, Марк. Верни себе украденное: верни себя… живого, настоящего, чувствующего... Того, кто отчаянно нуждается в жалости и опоре...       Дождь теперь лишь слабо накрапывал, будто лениво раздумывая... Марк встал и крепко обнял свою мать. Впервые в жизни он почувствовал, как необходимость терпеть эти раны от жестокой проволоки вдруг отпала, испарившись. И на сердце стало неимоверно грустно и легко. Он плакал навзрыд в этих руках. Впервые.       ...              На радио играла "I need somebody" Day6.       Марк смотрел на выключенный экран телефона, в котором отражались капли дождя на стекле и медленно плывущие серые дома столичных улиц. В сторону аэропорта всегда пробки.              ~Hello geogi nugu eobna ?... / Привет, есть здесь кто-нибудь?...       ~Where is...naege daedab hana haejulnugunga/ Где же... хоть кто-то, кто ответит мне...       Is anyone there ?.. / Там кто-нибудь есть?..              Это было похоже на то, когда смотришь на отражение неба в луже... Как аналогия попытки осознания некой реальности через призму собственного восприятия. Вот только пейзаж серый... Под стать состоянию души...              ~Sarajyeo jeomjeom sori eobsi .../ ты отдаляешься всё больше, не издавая ни звука...       ~naegeseo amu iyueobsi .../ от меня, без особой на то причины...       ~Hogsina jeonbuda chagganin geonji .../неужели всё это было лишь выдумкой?..       ~kkumeseo seoroga seororeul boneun geonji .../правда, что встречались мы только во снах?..              Это было не просто. Но Марк правда старался. Джуна переехала к родителям две недели назад, и её вещей почти не осталось. Мать отказалась съезжать, и он решил, что, наверное, стоит продать этот дом...              ~Why am I alone ?/ Почему же я один?       ~nareul dureossan saramdeul soge ... / среди всех этих прохожих вокруг...       ~Why am I alone ? / Почему я так одинок?       ~hollo namgyeojin ... jigeum... nugunga pilyeohae / я совершенно один... сейчас...мне нужен хоть кто-нибудь рядом       ~jigeum ... nugunga pilyeohae ... / сейчас... мне так нужен хоть кто-то...              Из рассказов Чэнлэ (Джемин чаще молчал, наблюдая за Джено, когда бывал с ними), благодаря помощи китайской полиции им удалось завести наконец дело на Ха ДонУна и остальных причастных к наркоторговле на том предприятии. Ха ЧжиНа была в розыске, и Марк больше ни разу не видел её, фсб же считали, что она бежала заграницу.              ~Hello amudo oebnayo / Эй, неужели здесь никого нет?       ~nareulbadajul sarameunyeogi ... / хоть кого-то, кто смог бы меня принять...       ~Isanyone here ?.. / Здесь кто-нибудь есть?..              Не было вестей лишь от двоих: от главного поставщика и Ли Донхёка... Как понял журналист, проблема была в отсутствии улик после пожара и сорвавшихся тогда переговорах. Начальство больше не доверяло Хэчану, и, как считал Джемин, только разоблачение предателя способно очистить его репутацию. Эпицентр событий сдвинулся на запад, и хоть агент На больше не работал в редакции и не ходил за Марком хвостиком, они с Чэнлэ продолжали периодически проверять его. Хотя в случае с Джемином, Марк всё больше склонялся к мнению, что пломбирный начальник сектора спецагентов больше интересуется его "милым" донсеном, чем печётся об успехе всей этой мутной кампании...              ~dagawa naege sori eobsi ... / бесшумно подойти ко мне...       ~jabamjwo amu iueobsi / и крепко обними безо всякой причины...              Дождь продолжал моросить, и они с Чэнлэ бегом преодолели весь путь от парковки до терминала, хотя журналист и подозревал, что можно было это сделать через крытый проход на втором этаже. Но разве дельфины кого-то слушают?..       Багаж сдан, регистрация пройдена, рейс до Ванкувера через полчаса, а Марка не пускал досмотр.       – У вас точно нет инородных тел, внедрённых в организм по медицинским показаниям? – женщина таможенник вызвала половину сотрудников охраны аэропорта, потому что Марк "пищал", а рентген опознал непонятное устройство в его теле. – Вам не вставляли пластины? Переломов не было?       И кажется Марки сам уже понял, в чём дело... Через несколько минут возмущённый Чэнлэ тащил его чемодан обратно, удивленно причитая на весь аэропорт:       – Я так и знал! Нана был прав! Хэчи и правда помешался на тебе! Это надо было: вшить тебе казённое устройство для слежения! Попахивает растратой государственного имущества... Я связался с хёном, он сказал вести тебя в отдел: надо сделать операцию и изъять... Стой! Ты куда?!       Марк подбежал к охраннику у одной из стоек регистрации и указал на блондина:       – Этот человек только что украл мой телефон.       – What?!       Пока Чэнлэ просили предъявить документы, выворачивая карманы, Марк поспешил к выходу, даже не вслушиваясь в дельфиний визг позади:       – Это его, да, но он сам отдал мне!..Хён!! Куда ты?! Скажи им!!! Эй!!              ~Why am I alone ? / Почему же я один?       ~nareul dureossansaramdeulsoge ... / среди всех этих людей вокруг...       ~Why am I alone ? / Почему я одинок?              «Значит этот "Хэчи" всегда знал, где я... Всегда...» Марк запрыгнул на заднее сиденье такси:       – Отвезите меня в поле.       – Простите, не понял... Куда?       – За город. Подальше. На какое-нибудь поле...              ~jigeum ... nugunga pilyeohae... / и сейчас... мне нужен хоть кто-нибудь рядом...              Дождь усилился. Марк стоял, подняв лицо к небу, наслаждаясь приятной влагой и одиночеством, ноне долго... Через некоторое время послышался шелест колёс по каменистой дороге…       Грациозно, будто на красной дорожке в Каннах, Хёк нехотя вылез из чёрного Audi, хлопнув дверью и кривя недовольно лицо. Держа ладонь на уровне челки, прыгая через лужи, он подошёл и засунул руки в карманы. Марк сразу почувствовал розмарин от этой чёрной кожанки и белой футболки... Внимательные карие глаза смотрели в упор. Почти насмехаясь. Но Марк видел в них тот же огонь, что разрывал на кусочки сейчас его собственную душу.       Невозможно дышать.       Марк протягивает ладонь белым шрамом вверх.       – Ты должен всё исправить.       Донхёк недоуменно смотрит на руку, потом ухмыляется, и Марку кажется, что всего этого не было. И он видит этого красивого парня впервые.       – Если мой тигрёнок так настаивает. Я не могу отказать...              Если бы сердце Марка можно было записать на диктофон...              ~Oh  now  I  got  to  do  something .../ а теперь пришла пора сделать с этим хоть что-то...