- 7 -
Почти как на картинках из старых детских журналов, люди ищут десять отличий между правдой и вымыслом, не сильно вдумываясь, кто есть кто. Марк всю жизнь стремился к истине, сделав разоблачение своей профессией. Он презирал ложь, прекрасно понимая, что современным СМИ плевать на этику. Донхёк врал, сколько себя помнил. Осознанно и упорно. И дело не только в профессии... Он уже очень давно слишком разочарован. На первый взгляд кажется, что между ними нет абсолютно ничего общего. Скорее всего, Джено бы тоже так подумал... Марк внимательно смотрел на листы, исписанные различными таблицами со стрелочками, тщательно разложенные донсеном на покоцаном столе их небольшого номера. – ...и я не понимаю, почему в местном наркодиспансере на него не была заведена карта... Он же местный, верно? Если рос в этом католическом приюте, который тогда сгорел. Ха ЧжиНа, кстати, тоже из этого приюта. Получается какая-то странная связь между всеми главными героями, хён. Смотри, я заметил кое-что, и мне кажется, что... Эммм... Марк? Ты меня слушаешь? – Что?.. Конечно, да. Продолжай... «Врун...» Марк не слушал. С самого утра, пока они занимались сбором информации, наведываясь в больницу, полицию и даже в лес, он был не в себе. А всё ещё в той машине. «Какого чёрта я делаю?.. » Боком Марк больно упирался в бардачок, но синяк он заметит только потом. Вцепившись вспотевшей рукой в чужую шею, он жадно вбирал в себя сладость этих губ, с каждым движением языка растворяясь в невероятном наслаждении. «Как же приятно...» Хёк активно отвечал: проведя ладонью по его щеке, он запустил пальцы в волосы, то заглатывая чужой язык, то проникая своим в Марка настолько умело и глубоко, что тот терял связь с реальностью, захлёбываясь мокрым удовольствием. Как сорвавшись с цепи, изголодавшись по страсти, полностью погрузившись в процесс, он не мог остановиться, ощущая растущее возбуждение в паху. Хотелось кричать, так было хорошо и вкусно, но Марк так и не смог заставить себя открыть глаза... И когда, тяжело дыша, вспотевшие, испачканные слюной друг друга они остановились, и Хёк, проведя рукой по чужому бедру, хрипло прошептал в его губы «Поехали ко мне...», журналист вдруг мгновенно протрезвел, ощутив невероятный ужас перед совершенным... Он вылетел из машины как из адова котла, надеясь, что утром у него найдется хоть один достойный предлог, чтобы оправдаться. – Марк?.. – А? Что?.. Да... – Что "да"? Я спрашиваю, что тебе сказал тот детектив в участке? Марк посмотрел в глаза-улыбки своего старого друга. «Интересно, чтобы ты сказал, если бы я решился всё рассказать?..» – Детектив Со?.. Ничего интересного. «Вы снова здесь? Кто-то заигрался, похоже. Это зря...» Марк даже не хотел думать о смысле его слов. Всё это и без того выводило из себя, а сейчас Марк был ещё и невероятно зол из-за своего ночного неадекватного поведения. А ведь он мог бы много чего узнать, если бы держал себя в руках... Если бы это был не чёртов Ли Донхёк! «Да что он себе позволяет?! Кто он такой, вообще?..» К чему все эти жалкие отговорки на почве алкоголизма, стресса и умопомешательства? Промучившись всю ночь, к тому моменту, как Джено простонал, сладко потягиваясь, около девяти часов, Марк уже определился со своей позицией. К источнику искушения (если им ещё предстоит общаться, чего бы он, всё же, хотел избежать) он больше не подойдёт ближе, чем на полтора метра, и то – только ради работы. Что насчёт природы самого влечения?.. С этим сложнее. «Поехали ко мне...» – эти слова будоражили, стоило их вспомнить, поднимая со дна существа что-то невероятно горячее, своей силой плотского желания не поддающееся контролю. По телу пробегала дрожь, в лёгких не оставалось воздуха, ладони потели, а в сердце зрел ужас, с бешеным стуком посылая в мозг сигналы бедствия. «Ты НЕ можешь. Это НЕ правильно. Это НЕ нормально.» Почему так тянет прикоснуться? Отдаться? Забыться?.. Наплевав на всё. Он красив, сексуален, талантлив, загадочен, опасен и этот голос... «Fuck!.. Это не причины! Я же не девственная старшеклассница...» Скорее, это очередная попытка бегства от реальности... В надежде спрятаться и раствориться, исчезнув без следа в этих наглых глазах. Соблазн всё забыть был слишком велик, особенно, когда этот парень рядом. Но Марк считал, что какие бы ни были причины, он не имеет никакого права вести себя столь безответственно и незрело, ведясь на поводу у эмоций. Возможно, ему просто надо отдохнуть... – Ты не спросил у него, как продвигается расследование? У них есть предположения? – У меня сложилось впечатление, Джено, что до этого несчастного парня теперь нет никому никакого дела. И это логично. Он выполнил свою роль, и теперь им даже легче всё на него повесить... Мне кажется, тело никогда не найдут. – А если найти этого Донхёка, про которого ты говорил? Мне кажется, он может знать. – Естественно, он знает... Но я готов поставить все твои деньги на то, что даже если ты его найдёшь, этот козёл не скажет тебе правды. – "Коз-"?.. А почему сразу мои-то деньги? – Мне больше интересно, где Ха ЧжиНа. Знаешь, Джено?.. У меня есть одна догадка, но до сих пор нет прямых улик. Давай-ка сходим в гости. – К кому? – К бывшему директору... Всё чем Марк сейчас занимался – это изо всех сил старался не думать о Джуне и ядовитых губах... ... Он надеялся, что будет сложнее. Их с Джено впустили без проблем, хотя только вчера утром дом не подавал признаков жизни, а соседи уверяли, что он пустует уже неделю... Между тем, знакомый Марку сад выглядел свежим и ухоженным. И пусть на подъезде к дому не стояло ни одного автомобиля, он нервничал... Если его догадка верна (в этом он не сомневался), этот парень может быть сейчас здесь. – Рад вас снова видеть, мой неугомонный друг! А это?.. – одетый в лёгкую дорогую одежду наподобие той, что люди высших кругов надевают для игры в поло, бывший генеральный директор пусанского филиала принял их в той же гостиной, в которой беседовал с Марком в прошлый раз. – Это мой персональный редактор и страховка – Ли Джено. Джено неуверенно поклонился, странно косясь на хёна. – Страховка? – брови экс-директора недоуменно поползли вверх. – Да, – Марку надоело, что его все принимают за игрушку местной шишки, относясь снисходительно и небрежно... Он больше не собирался терпеть эти ухмылочки. – На случай, если после того, что я сейчас скажу, вы поручите от меня избавиться, так же как от того несчастного парня в тюрьме. Джено закашлял, будто подавившись, смотря на своего поехавшего хёна ошарашенными глазами. На лице Ха ДонУна, так звали этого обаятельного мужчину, не дрогнул ни один мускул, лишь мягкая улыбка расплылась ещё больше...почти до ушей. Массивные часы с каминной полки пробили полдень. Время чая... – Любопытно... Ты слышал? «Чёрт...» Тут, наконец, Марк заметил тёмную фигуру, облокотившуюся на стену сразу за гобеленовой портьерой в другом конце просторной комнаты. Ли Донхёк стоял, скрестив руки, смотря куда-то в пол, и насмешливо улыбался... На нём была чёрная с белыми вставками кожаная мотоэкипировка, выгодно подчеркивающая все достоинства фигуры, но чего-то не хватало... «Где серёжка?..» Там темно, может, он её просто не видит?.. А какая, собственно, разница: что там у него в ушах... и вообще? Особенно сейчас. – Скажите, наш дорогой журналист, чего же вы пытаетесь добиться? Не скрывая любопытства, находясь в небольшом шоке от происходящего, Джено разглядывал таинственную фигуру мотогонщика в углу комнаты, а Марк тем временем не сводил пристального взгляда с его папаши. – Вы же понимаете, что это огромный криминальный конгломерат, и то, что вы здесь увидели – лишь верхушка айсберга? Конечно, Марк всё понимал... Но он, как всегда, просто должен был сделать всё от него зависящее. А дальше – дело компетенции богов... – Я знаю, что разоблачение местного наркобизнеса будет лишь небольшой волной для лайнера водоизмещением в сотни тысяч тонн... Но вы уж совсем ничего не боитесь, и это просто жутко раздражает. – Хмммм. А вы, Марк, действительно очень забавный человек... Но интересно, чего мне следовало бы бояться, на ваш взгляд? Неужели этих идиотов, что сейчас так носятся вокруг этого поезда, сошедшего с рельс? Да ведь им просто нужна доля, верно, Хёк? Ты звонил сестре? – экс-директор склонил голову набок, ожидая ответа с другой стороны гостиной. – Да. ЧжиНа сказала, что ей нужно ещё пару дней. Они хотят гарантий, – Хёк отлип от стены и, скрипя жёсткой кожей, подошёл к дивану, на котором сидел его приёмный отец. «Сестра?.. Значит и её этот гангстер удочерил в своё время...» Сжавшись от холодных мурашек, бегающих по коже, Марк вспомнил, как эти двое целовались в той же машине, в которой и он успел погрешить... Стало дурно. «Ну и семейка... Просто отлично... Где мои таблетки? Опять не усну сегодня... Как же всё достало... Боже, Ты там телик засмотрелся что ли? Твой верный раб здесь скоро начнёт поклоняться антидепрессантам...» Чувствуя, как по спине стекают капли липкого пота, журналист пытался не внюхиваться в нотки розмарина в воздухе, которого становилось всё меньше... Пока они с Джено добирались до этого криминального штаба, ещё не уверенные в том, что их ждёт, Марк получил сообщение от невесты, в котором она хвасталась жениху напечатанными, наконец, приглашениями, сказав, что завтра утром она понесёт их на почту. «Что я делаю?..» Пустыми глазами Марк неосознанно смотрел на Донхёка. Тот тоже смотрел на него... – Гарантии?.. Хорошо. Пусть устроит нам встречу, – Ха ДонУн почесал пальцем подбородок и, будто вспомнив о гостях, посмотрел на парочку журналистов. – «Страховка», значит. Хммм... А если я «распоряжусь» убрать вас двоих? Марка всё это окончательно заебало. Он ненавидел чувство бессилия: и без того в жизни хватало дерьма. Эти ребята и не планировали относиться к ним серьёзнее, убежденные в своей неприкасаемости. И он знал, что так оно есть. Они могут выпустить сотню статей, но если даже центральному аппарату по борьбе с наркотиками просто нужна доля, то всё бесполезно... Игра стоит свеч? Маловероятно. «Надеюсь в Ванкувере не так жарко... Какое, кстати, сегодня число?.. Не могу вспомнить.» – Вы не станете так делать... Это было бы очень глупо, – Марк оторвал взгляд от Хёка, возвращаясь к его отцу. – И насчёт того сгоревшего приюта... Он почти физически ощутил, как красивый мотогонщик напрягся. – Приюта?.. – Ведь когда-то именно Ким Соныль был пастором, возглавляя его. Вам не кажется, что использовать бедных сирот в качестве подопытных, шантажируя не чистого на руку священника, – мягко говоря, не этично? Наркобарон смотрел холодно, слегка опустив веки. Его улыбка продолжала дико раздражать. Сидевший рядом с Марком Джено нервно сглотнул. – Знаешь, Хёк?.. – седая, но модно стриженная голова, медленно поворачивается в сторону стоящего позади парня. – Иногда мне кажется, что я слишком много тебе позволяю... Скажи мадам Ха, пусть распорядится, чтобы нам принесли чай. Мне кажется, наши гости проголодались. Бледный, с непробиваемой маской отстранённости, тот едва уловимо кивнул и быстро вышел из комнаты. – Вы многое знаете, мой друг. Но перед тем как делать выводы, всегда необходимо сначала проверить источники. Вам следовало бы это знать... – Ха ДонУн уселся поудобнее, положив ногу на ногу, и улыбнулся. – Ким Соныль не просто воровал пожертвования из приюта. Время от времени он спал со своими подопечными, причем некоторым из них было не больше пятнадцати... Между тем, весь приход его просто боготворил, а дети, особенно некоторые пылкие мальчишки, не ведая ещё тёмных сторон жизни, мечтали быть на него похожими. Я же просто предложил сделку: никто не узнает пикантных подробностей личной жизни пастора, а он направит ко мне на склады в качестве работников своих выпускников. Без лишних вопросов. И всё шло неплохо... Пока один воспитанник, особенный альтруист на то время, не узнал обо всём... И что вы думаете? Этот ребёнок сжёг весь приют к чёртовой матери вместе с храмом, да. Он достал дорогой изящный портсигар и лениво закурил, наполняя комнату лёгкой дымкой с запахом бренди. – Эта жадная тварь стала истерить, к тому же он слишком много знал, чтобы так просто отпустить его... Пришлось устроить горе-пастора на наше предприятие. Кто же знал, что он сам подсядет на эту наркоту и будет заставлять своих бывших воспитанников воровать её? Я долго терпел. Но всему есть предел, вы так не считаете?.. А вот и наш Хёкки! Мотогонщик вернулся с подносом в руках. Расставив чайные приборы, он ловко налил горячий ароматный напиток и раздал аккуратные чашки гостям. – С бергамотом? – Марк хотел поймать этот взгляд, надеясь встретить там знакомые огоньки, но Хёк ответил не глядя. – Нет. С лавандой. Кому-то не помешает... Марк покосился на свою «страховку». «Он сбит с толку, но вроде ни капли не паникует... Хммм... По мне так заметно, что я не в себе?! Или он намекает на моё поведение ночью?..» – Эти дети, Марк, никому были не нужны. Когда приюта не стало, мало кто откликнулся, чтобы взять себе на шею ещё несколько ртов. Нашему государству плевать на растущее поколение, если оно само не в силах о себе позаботится, и это справедливо. Рождённые ползать уже не взлетят, верно? Марк отпил и обжегся. Старинные часы с камина тихо отбили половину. – Это вы определяете?.. – Что? – Кто рождён ползать, а кто летать?.. Экс-директор выпрямил спину, потушив сигарету в каменной пепельнице. – Ну наконец-то я вас нашёл! А то жил и всё никак не мог понять, что же мне на роду-то написано?.. Лицо наркобарона слегка исказилось раздражением, но потом он опять улыбался: – Хммм... Мне кажется, теперь я понимаю, почему ты так настаивал, Хёк, что разберёшься с ним сам... Марк сделал ещё глоток и поставил чашку на место. Краем глаза он отметил, что Донхёк снова ухмыляется, наблюдая за каждым его движением. «Зря мы сюда пришли...» У Марка болела голова. Он встал, потянув Джено за рукав: – И всё же я напишу своё видение, вы же не против? Ползающим тоже иногда есть, что сказать. Не знаю как Джено, но я планирую завтра возвращаться, так что думаю, мы с вами больше не увидимся. Желаю, чтобы и на ваш "приют" нашёлся свой "альтруист-поджигатель". И пусть уходя, они слышали, как барон от души смеётся, Марк решил, что после услышанного, он будет доверять Хёку. Пусть даже, если только он один. ... – Тот молодой красавчик у стены – и есть сын барона, Ли Донхёк? – Джено набивал рот едой, запивая колой. Они сидели в единственном в этом городе маке, но несмотря на вкусные ароматы, Марк не мог проглотить ни крошки. Чёртов бергамот встал поперёк горла... – И бывший гендиректор – это и есть этот наркобарон? Ну нифига себе! Хотя, в принципе, ожидаемо... Но как ты узнал, что Ким Соныль – бывший пастор? – Мне информатор рассказывал... Просто это к нынешнему делу не имеет прямого отношения, вот я и не упоминал. – Но, хён... Почему ты вдруг решил уехать? Наша прорва лишит тебя командировочных... – Плевать... Ещё пара часов местного отравленного воздуха в моих лёгких – и я боюсь, скоро перестану себя узнавать, Джено. Ты поел? Что-то меня тошнит... Я подожду на улице. Уже вечерело, и было прохладно. Чтобы запах еды больше не раздражал чувствительную натуру, журналисту пришлось отойти довольно далеко. Марк сел на лавочку и запрокинул голову... Не дышится... «Вот бы сейчас оказаться на том озере в лесу...» В любом месте, где воздуха бы хватило, чтобы заполнить всё существо и сделать, наконец, свободным... «Поехали ко мне...» Есть много способов забыться, но проблема в том, что всему придёт конец, и нужно будет вернуться, как ни крути. «Что же такое свобода?.. И почему опять хочется выпить?.. Так люди и становятся алкоголиками...» Марк достал телефон и набрал номер. – Алло? – Джуна-я, привет... Как ты? – Как обычно, Марк. Не считая того, что сегодня в примерочной мне сказали, что я поправилась, и мерки надо переснять. – Поправилась? Омо... Я не заметил... – Да, хватит врать-то... Это платье, кстати, невыгодно обтягивает талию, так что я сегодня съела только яблоко и чувствую себя почти неживой... – Я тоже здесь умираю, Джуна-я... – Что такое? Опять поранился? – Нет. Отравился... – Слушай, тут звонила моя тётя, она спрашивает, можно ли ей приехать со всеми детьми? – Тётя?.. – Ну, сестра моего папы, помнишь? У неё трое детей и все дошкольники. Мне было неловко ей запрещать, так что... Я переделала одно приглашение и завтра перед почтой придётся зайти ещё раз распечатать... Кстати, Джено так и не помирился со своей девушкой? Я не знаю, что делать с его пригласительным на две персоны. – Нет, они вроде на этот раз серьезно поругались. Но лучше не меняй, вдруг они помирятся. – Лучше бы не мирились. Сколько можно уже, я не понимаю? Она слишком развратна для него... А так освободилось бы ещё одно место, и можно было бы позвать мою троюродную сестру... Она, кстати, лучше бы ему подошла. – Джуна-я, сколько раз тебе повторять?.. Она не «развратная». Она просто занимается стриппластикой, да и тату дракона на бедре – это лишь способ самовыражения. Она очень стеснительная на самом деле! – Почему ты всегда начинаешь её защищать, Марк? – Просто ты заблуждаешься, а я не хочу, чтобы на людей вешали ярлыки, исходя из своих глупых предубеждений... Ведь страдает в итоге Джено. – Ах, он страдает?.. Ну ладно... Какие вы все чувствительные вдруг стали. А я, значит, мыслю глупыми стереотипами. Ну, что ж... – Джуна, ты чего опять? – Это не я, это ты, Марк... – Я? – Я тебе уже говорила, что ты очень странный в последнее время. – Джун, не начинай, пожалуйста... Мне и так херово, и... – «Херово»? Я, вообще-то, ещё не начинала даже, Марк. Послушай... Я знаю, тебе всё это не нравится, но... Я посоветовалась с мамой... Её школьная подруга работает семейным психологом и... – Джуна... – Ну, а что, Марк?! Что ты хотел? Я не могу вытащить из тебя и слова, ты всё больше закрываешься и нервничаешь... Я просто хочу, чтобы мы уладили всё до свадьбы! Марк закрыл глаза, вслушиваясь в нотки досады в обычно безмятежном голосе своей будущей жены... Внутри него зрел неясный протест, крича о свежем воздухе и реальности абсолютной свободы, и ему эти чувства совсем не нравились. И если всё это будет только продолжаться, накапливаясь, Марк скорее ляжет в психушку, чем выплатит кредит и сделает ремонт в этой чёртовой детской, где он упорно видел свой уютный кабинет... «Сколько стоит необитаемый остров? Может занять денег у Хёка?..» – Джуна-я... Скажи... Ты правда считаешь, что у меня то же расстройство, что и у матери?.. Вечерний ветер приятно гулял в волосах, но в лёгких было пусто. Почему так?.. Непонятно... – О, Боже... Марк, ты всю жизнь только и делаешь, что боишься проснуться психбольным! Хватит. Когда вы приезжаете? Я позвоню этому психологу и запишу нас. – Джуна, послушай меня. Я... Я изменил тебе... Пару секунд тишины повисли холодной вечностью, отдаваясь стуком сердца в ушах. – Если так сильно не хочешь идти к психологу, то так бы и сказал. А не выдумывал всякие гадости. Ты безнадежен. Я лучше позвоню Джено. Заодно узнаю, что там у него с подружкой... – и она бросила трубку. Для Марка эти короткие гудки вдруг слились в один, созвучный остановке сердца...вот только где в этой деревне найти дефибриллятор? – Такси! – он чуть не довел несчастного таксиста до инфаркта, буквально бросаясь под жёлтую машину с шашечками... – С вами всё в порядке, молодой человек? – Да. Как обычно... Вы, случайно, не знаете одно озеро где-то здесь, в лесу? … Для светлячков было рановато, но зато сверчки уже вовсю распевались, настраиваясь. Одуванчики давно разлетелись в поисках лучших мест, а трава немного выгорела, но гладь озера всё так же загадочно молчала, облизывая берега. Марк подошёл совсем близко к воде и сел на корточки. Ноги болели. Таксист отказался на своей «лачуге» испытывать ухабистый съезд с асфальтированной дороги, и до поляны одинокому путнику пришлось добираться пешком. Оказалось, не близко... Он закрыл глаза и вдохнул запах мокрой травы, глины и тины... Чего-то не хватает... Марк чувствовал себя виноватым. Что такое любовь? Он никогда не задавался этим вопросом. Всё больше поглощенный собой и собственными переживаниями, Марк без конца пытался выпутаться из объятий колючей проволоки, душившей его с самого детства, не обращая внимания на чувства других. Но теперь он сомневался, способен ли сделать Джуну счастливой... Почему мы допускаем отношения, которые не только не делают нас счастливее, но разрушают наши жизненные планы, отнимая силы и интерес двигаться вперед? Возможно, мы не столько ищем любви, сколько пытаемся разглядеть и понять себя, мечтая разобраться с глубоко запрятанными конфликтами... Поэтому «любовь», призванная совершить в нашей жизни революцию, может оказаться бесполезной. Но тогда, что может защитить от саморазрушения? Марк больше не мог копаться в себе... Сколько можно? Попробовав раз – становишься зависимым, с каждой мыслью извращаясь всё больше... Всю жизнь он истошно искал в себе следы болезни, гены мутации, изъян и тысячу несовершенств, считая, что он не заслуживает не только любви, но и жизни. И это не удивительно. Так живёт любой, кто в детстве познал чувство ненужности... Что уж говорить про мальчика, родившегося в психушке, потому что его мать приходилось привязывать, чтобы она не покончила с собой. Первый год после рождения Марк провёл в приюте, пока его мама постепенно приходила в себя. И пусть она чаще безумно любила его, балуя и увлекая в свои ненормальные затеи, в периоды острой депрессии ребёнку каждый раз напоминали, что он бесполезен...и было бы лучше, если бы ни его, ни её здесь не было...совсем. До семи лет тётя забирала его на это время к себе, а свою сестру отправляла в клинику. Но у неё у самой хватало забот, и когда Марк подрос, он отказался "прятаться" от мамы, сказав, что "всё в порядке...надо просто подождать". Проблема в том, что этот мальчик внутри Марка ждал до сих пор... Грустно плача от безысходности, он замучил до смерти своего хёна... Марк боялся его. Ему было нечего сказать этому ребёнку. Он не знал, как его утешить... Журналист опустил руку в воду... Холодная. Это тьма на дне озера обещала покой и чуть ли не мгновенное освобождение от всех проблем, но Марк – не его мать... Он слишком любит этот ночной воздух, пахнущий жизнью, чтобы так глупо лишить себя возможности на победу. Он садится на землю, снимает обувь и опускает ноги в воду. Потом достаёт телефон: пять пропущенных от Джено... «Он слишком переживает.» Марк отправил Джуне голосовое сообщение, затем написал Джено и выключил связь. Он сделал подборку любимых песен, которые слушал, когда у него бывало приподнятое настроение, поставил громкость чуть ниже средней и откинулся на спину... Марка не волновало, как он будет добираться обратно. Сейчас он планировал остаться здесь навсегда... Красный мотоцикл подъехал почти неслышно, да и он был слишком погружён в размышления, слушая музыку, поэтому знакомый голос над ухом застал Марка врасплох. – Загораешь? – журналист вздрогнул и резко сел, вытаращившись на непонятно откуда взявшегося Донхёка. – Нехорошо так исчезать, тигрёнок. Твой милый друг очень беспокоился, заявившись в полицию. – В поли-?.. Что?! Но... – Видимо мой папаша произвёл на него впечатление сегодня, так что его опасения на счёт твоей жизни вполне логичны, – он сел рядом, снял свою кожаную экипировку и вытащил, вытягивая из-за пояса, футболку. – Давай сюда ноги. – Зачем? – Оу... Так мой малыш хочет снова заболеть, чтобы я за ним ухаживал? Как это романтично... – Отвяжись. Ты встретил Джено в участке? Что ты там делал? Договаривался о «доле»? – Не умеешь ты поддерживать нужную атмосферу, хён... Совсем не умеешь... Хёк резко выдернул ногу Марка из воды и заставил его развернуться, укладывая её себе на бёдра. Вытянув футболку, он стал вытирать ей мокрые конечности. – Что ты де-?! – Марк попытался вырваться, но Хёк грубо вернул ноги обратно. «Полтора метра... Мне срочно нужны эти чёртовы полтора метра!» – Тихо! Будешь рыпаться – начну согревать по-другому. Журналист не стал уточнять детали зловещей угрозы. Зная, что ещё не раз пожалеет, он позволил тёплым рукам вытереть и размять свои стопы, наслаждаясь заботой этого парня, по которой он всё же скучал, хоть и не стал бы специально простужаться. Закончив с ногами, Хёк накрыл их своей кожанкой и оставил у себя, сложив на голенях руки, устало вздохнув... Марк не стал возражать. Он откинулся на спину и закрыл глаза... «Он приехал, потому что беспокоился?.. Как он узнал, где я?..» Только сейчас он заметил, что с телефона доносится последний припев «~I don't need your love... Don't need it... Don't need a, need it, no... Don't need it... I don't need your love...» Они сидели молча, позволяя ветру теребить их волосы и одежду. А ногам Марка было очень мягко и тепло... Смущающая по непонятным причинам композиция закончилась, но то, что заиграло дальше, заставило подавиться... «~So give me your love, I need it... Give me your heart, I'm bleeding...Why don't you give me your love?...» Марк нервно нащупывал рукой телефон. А Хёк прыснул со смеху: – Ты уж определись, что ли!.. То не нужна, то нужна... – его продолжало потрясывать от смеха. – Да ладно, успокойся... Хорошая же песня! Хек постукивал в такт по его ногам, но Марку всё это не нравилось. Особенно ощущения тёплых чужих бёдер и хитрая улыбка на смуглом лице. Наконец он нащупал телефон, переключив композицию... «~Would you rescue me... when I'm by myself?... When I need your love... if I need your help~...» Марк выключил чёртов телефон и отбросил дурацкий гаджет в сторону. Почему все песни, так или иначе, про любовь?.. Ночная прохлада медленно забиралась под одежду, покрывая кожу мурашками, но никто не шевелился. «Ему наверное холодно в одной футболке...» Марк осторожно приподнялся и замер, наблюдая мягкую улыбку на красивом лице, устремившем мечтательный взгляд куда-то сквозь времена и пространства... «О чём он думает?..» Ветер теребил золотые с медным отливом волосы, редкими порывами убирая их со лба... Парень сидел, слегка ссутулившись, облокотившись на Марковы ноги, и журналисту показалось, что Хёк единственный, кто по-настоящему устал и заслуживает ласки и заботы... Он тоже хотел бы быть услышанным...больше всего на свете... И для Марка вдруг стало невероятно важно, быть первым, кому этот таинственный парень откроется. Он действительно хочет быть его «глотком свежего воздуха»... – Ты обещал мне всё рассказать. – Я помню, хён... Потерпи ещё немного... – У нас нет времени, Хёк. – Нет?.. Жаль... – он вдруг повернулся к Марку. – Оказывается, ты знал, кто такой Ким Соныль. Хммм... Я это упустил... Скажи, милый, всё ещё подозреваешь меня в его убийстве? – Ты когда уже проявишь уваж-... – Хотя, я не удивлюсь, если ты подозреваешь меня во всех смертях в радиусе двадцати километров, – эта усмешка не на шутку задела. Марку вдруг стало обидно... – Где сейчас Ха ЧжиНа? Но он не угадал с атакой... Совсем не угадал. Хитрые глаза сузились в щёлки, а тонкая рука с силой сжала чужую ногу. – Слышь, тигрёнок?.. Давай ты не спрашиваешь про мою сводную сестру, а я не требую приглашения на свадьбу, хотя уже и подготовил подарочек. Марк мгновенно вспомнил недавний разговор по телефону, и непонятный ком тут же застрял в горле, мешая дышать... «Нужно отвлечься...» – Я приглашу тебя. Но ты, взамен, даришь мне необитаемый остров... И рассказываешь правду... – Какую правду? – Ну... Где тело умершего подозреваемого, например. Почему ЧжиНа уволилась. Кто испортил пути, чтобы поезд сошёл с рельс. И... Почему ты до сих пор просто не сжёг этот завод, как когда-то спалил приют? Хёк внимательно смотрел на журналиста. И этот взгляд, казалось, видел насквозь. Странные ощущения заставили Марка вдруг возбудиться... «What?.. Нет, нет... Это ещё что такое?» Он попытался вернуть себе ноги, памятуя про положенные нормой госстандарта полтора метра между ними, но Хёк шикнул, с силой удерживая их у себя. – Я же предупредил. Или, может, ты этого и добиваешься?.. Марк предпочёл не встречаться взглядами. – Насчёт острова готов подумать, но это будет не безвозмездно, естественно, понимаешь, да? А вот «правда»... Знаешь, милый?.. А я ведь могу расчувствоваться и весь твой свадебный банкет спалить нафиг... В состоянии аффекта, так сказать, – он странно смеялся себе под нос, а Марк удивлялся повисшей вдруг холодной тоске между ними... Он знал, из какого отряда эта пустая тень. Она носит уродливую форму сожаления... «Нам нужно отвлечься...» Журналист откинулся на спину, став с надеждой всматриваться в небо, пытаясь отыскать хоть одно знакомое созвездие... Молясь, чтобы в следующий раз, когда он проснётся, в мире всё было на своих местах, а у сердца не было невыполнимых желаний и тайн... – Те розы в саду... – Розы?.. В доме барона? Это мачеха за ними ухаживает. – Хммммм... – он закрыл глаза, воскрешая в памяти их аромат. – Если бы люди могли жить так же, как розы... Ведь этим цветам нет дела до того, что они живут, лишь чтобы украсить собой чью-то комнату. Они цветут, живя по-настоящему красиво, поражая своим великолепием, и благоухают даже тогда, когда их срезают... И умирая, они заставляют восхищаться своими бархатистыми лепестками, романтично летящими вслед за стеблями в урну... А мы лишь только и умеем, что вонять... Даже после смерти. Становилось невыносимо холодно, и Марк поёжился, обхватив себя руками. – Ну нееееет, милый... Это ты невесте будешь впаривать про свою неадекватность. Со мной этот бред не прокатит, так что даже не пытайся. И кстати... Не знаю, что там с другими, но я тоже «воняю»?! Да ты знаешь, сколько стоит эта элитная «вонь»?! – Так ты считаешь, я психически здоров?.. – Мамма мия... Да мой тигрёнок здоровее всех здоровых. Просто, даже попугай, слыша одно и тоже, начинает повторять, вот и всё. – Отлично. Теперь я попугай. – Это тебе выбирать, кем быть: больным попугаем или... моим тигрёнком, – последние слова были сказаны более мягко и после небольшой паузы, а Марку показалось, что ногам стало ещё теплее... – А «твой тигрёнок», типа, совершенно здоров и эмоционально стабилен? – Пока он мой – да. Но, сам понимаешь, всегда есть вероятность... – А если он не хочет быть твоим? – Тигрёнок, но не мой? Хмммм... А так бывает? Ну что ж. Попугаи тоже долго живут. – Да пошёл ты... – Марк сел, потирая руки. – Холодно?.. Иди ко мне, – зазывая, Донхёк протянул руку. – Ты больной?! Мне холодно, но мозги ещё не совсем окоченели для подобного... Хёк удерживал его ноги, не давая встать, и заглядывал в глаза, заставляя непонятно краснеть. – «Для подобного»? Оу... Я, если честно, не планировал сегодня никаких интимностей, в свете последних событий... Но если ты настаиваешь, – закусив нижнюю губу, Хёк потянул его за ноги к себе. Марк не знал, куда себя деть от этих наглых глаз, что будили в нем странное томление, распаляя внутренности... Но взгляд всё же застревал на чужих губах, вкус которых был ещё опасно свеж в памяти. – Да ладно тебе ломаться... Иди сюда... – Хёк вдруг с силой дёрнул, заставляя Марка, проскользив по траве, приблизиться вплотную. Он убрал с ног куртку и накинул её журналисту на плечи, прижав его к себе. – У нас пока есть время, хён... Не теряй его... Стало намного теплее, но Марк был не уверен в источнике жара, заставлявшего нервные клетки дребезжать... «Не терять? Но... Так близко... Нужно что-то делать, иначе... Какого черта, вообще?..» Он никак не мог понять, почему, вместо того, чтобы оттолкнуть этого парня, вырваться и послать на все четыре стороны, Марк продолжал с наслаждением тонуть в его руках. – Может всё же... – томный шёпот над самым ухом вызвал волны мурашек, поднимая волосы дыбом. – Нет! – Марк попытался вырваться, противясь наслаждению от аромата так хорошо знакомого ему парфюма на горячей коже. «Эта «элитная вонь» скоро доведет меня...» Но было поздно... Он уже попал под чары этого красавчика, до безумия опьяненный близостью, запахом и заботливыми руками... И этот голос, шептавший в ухо... – А если я хорошо заплачу?.. – Хёк вдруг слегка прикусил его ухо, и Марк почувствовал, как тысяча вольт прошлись по коже... – Думай, что несёшь... Чужой язык, теперь зализывающий место укуса, заставил его томно прикрыть глаза, представляя что будет, если он окажется во рту...так же как этой ночью в машине... – Тогда, может... Тебе просто нужно выпить, хён?.. У меня в убежище есть хороший бурбон... Тебе понравится, – горячий язык прошёлся по всем изгибам ушной раковины, а Марк сжал зубы, изо всех сил стараясь не стонать... Он почти ощущал его внутри себя, давясь обильно выделяемой слюной... «Понравится? Ты издеваешься?..» Марк готов был вынести многое... Но. – Поехали, ну?.. Она всё равно скажет, что ты всё выдумал, лишь бы не идти к психологу... А мы с тобой просто насладимся хорошим алкоголем... И ты испытаешь наконец в полной мере то, что я заставляю тебя испытывать... Последние слова он договаривал, уже дыша в чужие губы... Марк ахнул, застонав, когда наконец этот язык оказался там, где его так страстно желали. ~ I feel like I'm drowning...-7-
22 июля 2019 г. в 21:28