***
Вася весь день чувствовал себя более-менее, но выйдя на улицу, ему совсем поплохело. Он чувствовал, как его тело начинает разогреваться — температура нещадно поднималась. Затем последовали головные боли, резкие, будто по голове Васе стучали молотком. Вот они и минули мерзкий дворик, где на лавочках у подъездов сидели противные бабульки, прошли под аркой дома и вышли к девятиэтажке, где и проживал Вася. — Тебя проводить наверх? — спросил Демьян, дерзко поправив очки на носу. Все это время, пока парни шли до дома, они не разговаривали, даже не смотрели друг на друга. Оба боялись посмотреть в глаза правде. Вася не отвечал. Головная боль ударила в разы сильнее, чем до этого, а в ушах стоял такой звон, что голос Демьяна в его голове слышался неясно — он колебался, будто легкая рябь на воде. Схватившись за голову обеими руками, Вася в полном молчании отправился к подъезду и зашел внутрь. Головная боль была настолько сильна, что парень напрочь забыл про своего спутника и про элементарную благодарность, в мыслях была только одна цель — поскорее вернуться к себе домой и выпить обезболивающего. Поднялся на первый этаж к лифту, проковылял внутрь и предчувствуя, что ему станет хуже, нажал на кнопку под номером «семь» и спиной облокотился об кабинку лифта. Вася стоял, прижавшись к стене, к своей временной опоре и чувствуя, как пульсирует в его голове кровь, словно под давлением в насосе и смотрел на закрывающиеся дверцы лифта. Но дверцы не успели закрыться — их остановила нога, обутая в черную, лаковую туфлю. «Как-то слишком пафосно для местного бандита» — только успел подумать Вася. Ему и в голову не приходило, что он мог оказаться прав. Тут и показался обладатель черных лаковых туфель. Демьян. В течении нескольких мгновений он зашел в лифт, дверцы за ним скрипящим образом закрылись. Лифт потянулся вверх. — Что с тобой? Почему ты ушел? — спрашивал Демьян, повернувшись спиной к дверцам лифта, а лицом — к рыжеволосому. Вася сиплым голосом ответил: — Голова болит, прямо раскалывается… подожди, — тут парень отнял руки от головы и протер себе глаза, — ты что, пошел за мной? Зачем? — в последнем вопросе послышалась в его тревога. — Затем, чтобы проследить, что ты не умрешь на месте. Я ответственный за то, чтобы ты не сдох, так как я последний, кто тебя видел в школе и здесь у тебя никого родного нет. Я верно говорю? Вася в ответ покачал головой, чувствуя в мыслях тяжесть. Ему казалось, что воздух, которым он дышит, безобразно накачали. — А почему ты так печешься о том, чтобы я не умер? Демьян, сузив свои и без этого узкие, черные глаза, чем-то смахивающие по прорезу на азиатские, посуровел: — Мои родители — врачи. Я должен что-то полезное знать, в отличии от тебя. Тем более, — продолжил он, задумчиво почесав себе затылок, — хоть я в твоих глазах полный придурок, получающий полное удовольствие и эрекцию от математики и всей прочей брехни… но у меня есть чувство совести и оно будет мучать меня, если с тобой что-то случится. Потому что ты — хоть какой, но человек. Чувства гражданина не позволили бы мне оставить тебя одного на вымирание. Но на тебя самого мне все равно. Конечно же, это было далеко не так. Оба парня до сих пор обманывали самих себя же, стараясь при этом одурачить и друг друга, да так, чтобы выглядело это поостроумней. Они были противоположны во всем, но даже у магнитов с разными полюсами есть кое-что общее — они имеют общее притяжение, которое они по своей воле не могут взять и прервать. Лифт со скрежетом остановился. На панели с кнопками загорелась цифра «семь». Парни, будто бы по немой команде, начали двигаться. Демьян развернулся и широко шагая, вышел на лестничную площадку, а за ним, все еще массируя себе виски, проплелся Вася, шаркая ногами. Двери лифта закрылись. — И где ты живешь? — поинтересовался Демьян, засунув руки в карманы своей легкой, цвета мяты, куртки. Вася, нахмурившись от боли, молча прошел к двери, на которой значилось «двадцать один». Молча вытащил из кармана ключи, неспешно нашел нужный себе длинный ключ и вставив в замочную скважину, прокрутил его, открыл дверь и вошел внутрь. Но от Демьяна парень отвязаться не смог — очкастый зашел следом за ним в квартиру и легким движением закрыл за собой дверь. Вошел в центр коридора, снял свою обувь и оставил там же, а куртку повесил на одинокий гвоздь, шатко держащийся в стене. Поставив руки по бокам, Демьян гордо заявил: — Теперь я тебя буду лечить. Вася, остановившись немного поодаль от него в коридоре, невольно, от удивления, открыл рот. Как?. Демьян будет меня лечить?. А вслух спросил: — С ума сошел? Ты же меня ненавидишь! И я тебя… — Вася вздохнул, — так какого черта ты вообще решил меня лечить? Демьян проигнорировал вопросы парня. — Василий, лучше скажите мне, где в вашей квартире можно найти градусник? Вася понял, что переубеждать Очкастого - бесполезная затея. Он убежден в том, что Васе необходима помощь и парню эта мысль очень даже нравилась. Да и сам Демьян, судя по его поведению, был не против. Даже глуповатый Вася прекрасно понимал это и решил сдаться в этой битве. Пока что.***
Наступал вечер и серая завеса облаков наконец прояснилась. Над маленьким, тихим городком занимался оранжевый закат с золотистыми облаками, полосами проходящими над садящимся за горизонт солнцем. Высотки освещались свежим, майским светом, а их белоснежные стены выглядели так же ярко, как упаковки апельсинового сока, под которыми на длинных черных линиях, окруженных зелеными деревьями, ездили и гудели маленькие машинки. К тому времени, лечение шло полным ходом. Демьян заставил Васю остаться на неделю дома, к чему рыжий не сразу примирился и долго протестовал против, неумолимо ругался. Но Демьян был более настойчивым. Парни сидели на кухне. Вася — несмотря на теплую погоду, укутался в пару одеял и надел теплые носочки, сидел, смотря в окно на закат. Демьян тем временем что-то изучал в экране своего смартфона. — Я уверен, что экран погнулся, — заявил очкастый. — Он не должен выглядеть таким образом, его явно кто-то сломал, — говорил он, поворачивая смартфон под разными углами прямо перед своими глазами. — Это ты сам погнутый и зрение у тебя такое же, — не переставал язвить Вася. На самом деле, за замечаниями и упреками парень скрывал свою застенчивость. Вася хотел доказать ему и, естественно, самому себе, что на самом деле он смелый, дерзкий, душа компании — такой, каким он себя представляет всей школе, в том числе своим корешам. Но сидя напротив Демьяна, у Васи внутри начиналась страшная буря. Она разогревалась на медленно-горящем гневе, докипающая до состояния раздражения, смешанным с смущением и, наконец, испаряющаяся в виде бурлящего, но такой ароматного чувства, очень похожего на влюбленность. Вася с неподдельным удовольствием разглядывал Демьяна. А тот сидел, ничего подозрительного не замечая, смотрел в свой смартфон и, сощурив глаза, читал статью про внутреннее устройство самолетного двигателя. Просидев так пять минут, Вася совершенно забылся, полностью прочувствовав на себе очарование очкастого. Чистое, чуть смуглое лицо вызывало в Васе бурю неизведанных ему чувств. Хотя тот, к слову, даже не шевелился. Демьян закинул ногу за ногу и отложив телефон, положил руки на стол. Сцепив пальцы между собой в «замок», он повернулся к Васе, на которого падали золотистые солнечные полосы. Парень, закутанный в теплый плед и все еще покрытый мелкой сыпью, не отрываясь смотрел на него особым взглядом. Мечтательным. Затуманенным. Влюбленным.