Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Это было простым стечением обстоятельств. — Тише, не надо больше говорить об этом. До Ло Бинхэ донёсся громкий шёпот, и он невольно задумался, неужели дворцовые горничные не могут говорить тише. Задаваясь вопросом, что же такого запретного они обсуждают, он спрятался, подслушивая разговор двух служанок. — Цюю-цзюнь уже продемонстрировал, что случается с теми, кто пытается забраться в постель Сяолан-цзюня. И, конечно же, я знаю, что происходит с людьми, которые желают стать наложницами нашего господина. Нет ничего плохого в том, что я завидую. Только подумай, сколько найдётся людей, подобных Цюю-цзюню, способных завоевать любовь и преданность такого могущественного демона? Ло Бинхэ улыбнулся про себя, втайне довольный тем, что все вокруг знают об их взаимной привязанности после трёх лет его настойчивого бахвальства. — Часть этого следует отнести на счёт заслуг нашего господина. Даже если бы Цюю-цзюнь был самой очаровательной красавицей во всех известных мирах, его власть была бы ничем без доброжелательности Сяолан-цзюня и его прямолинейного характера. Ло Бинхэ замер, его улыбка на мгновение померкла. Какой честностью и прямолинейностью он обладал, помимо незамутнённой верности и послушания своему учителю? — Конечно, Цюю-цзюнь тоже безмерно влюблён в нашего господина, недаром он славится чистотой нравов, иначе зачем бессмертному столь яростно защищать своё положение законного супруга? Для демонов эти дворцовые горничные были поистине наивны. Словно не знали, насколько ревностно Ло Бинхэ охранял своё сокровище, и даже посмели предположить, будто его Учитель оказался настолько легковерным, чтобы впустить повелителя демонов в своё сердце, просто потому что он оказался порядочным человеком. Ло Бинхэ хотел было рассмеяться, но обнаружил, что не может произнести ни звука. Шэнь Цинцю однажды сказал, что принимает все стороны своего ученика, но будет ли он действительно любить Ло Бинхэ, если тот окажется сломленным чудовищем? Шэнь Цинцю никогда ничего не говорил об их прошлом, но на память невольно пришли воспоминания, как неприлично бессмертный позволил полудемону вести себя с ним во время того сна, когда он встретил нынешнего Шэнь Цинцю в своей прошлой жизни. Было ли это свидетельством принятия бессмертным его истинной сущности? Тем не менее, для людей, которые испытали ни с чем не сравнимые страдания, было естественно сталкиваться с обратной стороной счастья. У любого могли возникнуть сомнения. И для Ло Бинхэ наступил именно этот момент. Неуверенность, проистекающая из его болезненного прошлого, и размышления о собственной жестокости не так-то легко излечить, несмотря на безоблачное пребывание в полном блаженстве в течение последних нескольких лет. Он вспомнил о своём пророческом сне, размышляя о том, что случилось бы, если бы он не спас своего супруга от своего прошлого «я». Зная себя, он бы щедро предавался чувственным удовольствиям, стоило только распробовать Шэнь Цинцю на вкус, приняв это за новый способ мучить своего пленника. Болезненное любопытство повелителя демонов — устроил бы Шэнь Цинцю такой исход или нет, учитывая его странную потребность быть принятым своим возлюбленным, —породило возмутительный план. Когда в будущем Шэнь Цинцю узнает обо всём, он решит, что этой затеей Ло Бинхэ всего лишь выпрашивал хорошую трёпку. Но для того, чьи мысли были заняты страхом малейшей вероятности того, что Шэнь Цинцю не полюбит своего ученика в его самых уродливых проявлениях, всё казалось гораздо серьёзнее. Ло Бинхэ хотел удостовериться в обратном, а значит, предстояло ещё раз проверить пределы терпимости Шэнь Цинцю. По сути, он так и остался, как неоднократно заявлял Шэнь Цинцю, дерзким мальчишкой, которому нравилось выходить за рамки возможного. Для Шэнь Цинцю это был относительно обычный день, когда он заснул или, точнее, задремал после утомительных дел. Ему редко снились сны, которые обходились без участия Ло Бинхэ, и ещё реже он видел сны, затрагивающие его болезненное прошлое. Перед ним на коленях стоял маленький ребёнок, в руках он сжимал чашку тёплого чая. Шэнь Цинцю уставился в чашку, обдумывая своё желание воспроизвести события прошлого. Иронично, но без этой бессмысленной жестокости он, в конечном счёте, не достиг бы того, чем стал сегодня. Облить чаем склонённую голову Ло Бинхэ было тем, что он мог и должен был сделать даже во сне. Тем не менее, в конце концов, повелитель пика отставил чашку в сторону. Его любопытство узнать, как Ло Бинхэ повёл бы себя без столь унизительного опыта, победило. — Не думал, что тебе не чуждо милосердие. Лениво растянутые слова насторожили Шэнь Цинцю, бессмертный обернулся и почувствовал, как что-то мощное врезалось в него, сбивая с ног и прижимая его руки к земле. Ло Бинхэ, прищурившись, смотрел на него сверху вниз, в его глазах бушевала плохо скрываемая злоба. Шэнь Цинцю посмотрел на своего ученика и супруга и рявкнул: — И что, по-твоему, ты творишь? Сначала он заподозрил, что это очередная шаловливая прихоть его ученика, но следующие слова прозвучали как гром среди ясного неба. — В последний раз, когда мы встречались, я оторвал тебе только одну ногу, и ты умолял о наказании, Учитель. Этот ученик вернулся, чтобы исполнить грязные желания учителя. Шэнь Цинцю потребовалось несколько долгих минут, чтобы понять, о чём он говорит, и бессмертный замер в замешательстве, вспомнив тот странный сон, в котором он видел двух Ло Бинхэ. Его супруг в тот раз выдал смутные и непонятные объяснения, но так ничего и не объяснил. Сам бессмертный в конце концов предположил, что Ло Бинхэ, который вёл себя как кровожадный мучитель, был частью сновидения, которое бессознательно вызвал его ученик, а потом он просто-напросто позабыл этот сон. Прошлые догадки Шэнь Цинцю вновь всплыли в его голове, и он пришёл к вероятному выводу. Это был сердечный демон Ло Бинхэ. Его глупый возлюбленный боялся того, кем он стал, а неконтролируемый страх совершенствующихся обычно проявлялся в виде сердечного демона, чтобы искушать и подвергать опасности процесс совершенствования. И для повелителя демонов, обладавшего столь обширными способностями в Царстве Снов, его собственный сердечный демон мог стать заложником сна, чтобы впоследствии мучать своего хозяина. Но практика Ло Бинхэ всегда была стабильной; неужели это расстроило сердечного демона до такой степени, что он обратил своё внимание на ближайшего к Ло Бинхэ человека и вместо этого использовал Шэнь Цинцю, чтобы попытаться пошатнуть развитие Ло Бинхэ? Ввиду того, что Шэнь Цинцю долгое время и сам был подонком, взрастившим собственного сердечного демона, он решил, что вероятность того, что его догадка окажется правдой, очень высока. Несмотря на уязвимое положение, в котором находился, бессмертный усмехнулся, слова его сочились неприкрытым презрением: — И зачем же ты вернулся, маленький зверёныш? Он намеренно насмехался, желая испытать пределы терпения этого демона. В своей предыдущей жизни ему довелось испытать худшее от этого злобного животного, и любые пытки уже не станут неожиданностью. Он ожидал, что вот-вот лишится пары конечностей, но вместо боли пальцы Ло Бинхэ, которые медленно раздвигали отвороты его спального халата, принесли волнующую дрожь. Несмотря на то, что столкнулся с противником, который был опасен как для него, так и для психики его ученика, Шэнь Цинцю не мог не закатить глаза. Являясь частью души его супруга, этот сердечный демон оказался столь же неисправимо развратным. С другой стороны, основой его личности послужил Ло Бинхэ, который обладал гаремом из более чем шестисот жён; его либидо изначально было безудержным. Шэнь Цинцю взвешивал все возможные варианты, задаваясь вопросом, должен ли он подыгрывать спектаклю и использовать этот шанс, чтобы на некоторое время успокоить сердечного демона, дабы стабилизировать развитие своего безнадёжного мужа, или же сражаться, как он сделал бы в своей прошлой жизни. Тем временем бесстыдные руки, освобождающие его от одежды, ослабили пояс, спуская халат с плеч. Шэнь Цинцю ощутил горячий прилив раздражения, стоило увидеть, как сердечный демон Ло Бинхэ облизнул пухлые губы, словно увидел перед собой аппетитный кусок мяса. Он разом отбросил все сомнения и замахнулся ногой, чтобы как следует вмазать демону по лицу. — У тебя разве нет более шестисот красоток, готовых обслужить тебя в постели? Выглядишь так, словно годами не трахался, смотреть противно, — прорычал повелитель пика, бесцеремонно подпирая пяткой лицо демона. Шэнь Цинцю ожидал вспышки гнева или потери конечности, но вместо этого увидел жестокую улыбку на лице Ло Бинхэ, наполовину скрытую его ступнёй. Внезапно бессмертный почувствовал, как что-то туго обвивается вокруг его запястий, взглянул наверх и увидел, как его руки стягивает вервие бессмертных, крепко связывая их вместе. Лишившись духовной энергии, Шэнь Цинцю на мгновение отвлёкся на сбивающее с толку давно позабытое ощущение беззащитности. Теперь, когда у него оказались свободны обе руки, Ло Бинхэ поймал поднятую ногу Шэнь Цинцю за лодыжку и, просунув руку под колено другой ноги, прижал их к чужой груди, выставляя спрятанную хризантему на всеобщее обозрение. Унизительное положение только ещё больше разозлило бессмертного; не то чтобы он никогда не бывал в такой ситуации, но эта ухмылка на лице Ло Бинхэ просто выводила его из себя. Сердечный демон втиснулся между его ног, не давая Шэнь Цинцю возможности прикрыться. Мозолистый кончик пальца обвёл сморщенный вход, а затем грубо ворвался внутрь. Шэнь Цинцю тихо выругался себе под нос, сначала проклиная себя за то, что привык к забавам мужа, а затем осыпая проклятьями эту тень тирана за то, что осмелился проникнуть внутрь него безо всякой смазки. Сухой палец вызывал дискомфорт из-за трения, но его движения казались отработанными, он легко проникал всё глубже в тёплый и влажный внутренний проход. — Этому ученику кажется, что всё скорее наоборот, и это Учитель давно не предавался постельным утехам. Чувствуешь, как твоя дырочка открывается для меня? — съязвил Ло Бинхэ, без колебаний добавляя ещё два пальца. Он не скрывал своего удовольствия от вида того, как Шэнь Цинцю нахмурился, почувствовав тянущую боль, вызванную внезапным растяжением. Три пальца совершали лёгкие поступающие движения, продвигаясь глубже в поисках того самого потайного местечка, в ожидании момента, когда Учитель добровольно сдастся в его руки. Мастерство любовника, который делил ложе с сотнями женщин, было поистине непревзойдённым, и вскоре боль превратилась в непреодолимый зуд желания. — В отличие от тебя… Э-этот мастер никогда не проводил праздно время!.. — бессмертный нахмурился, его лицо покраснело от напряжения. Опустив связанные руки, Шэнь Цинцю попытался оттолкнуть своего ученика, но внезапная вспышка удовольствия пронзила его, заставив прикусить губы, чтобы сдержать стон. Ло Бинхэ торжествующе ухмыльнулся, вытянув средний палец, чтобы продолжить массировать простату, наблюдая за мелкой дрожью, пробегающей по гибкому телу Шэнь Цинцю, пока тот безуспешно пытался подавить инстинкты своего тела. — Несмотря на внутреннее уродство, Учитель неожиданно обладает довольно соблазнительной внешностью. Ты всё ещё девственник в таком возрасте? Что ж, тогда этот ученик с удовольствием лишит тебя той небольшой крупицы достоинства, что ещё осталась, — повелитель демонов развёл пальцы в стороны, расширяя тугое кольцо мышц. После столь усердной стимуляции нежная хризантема стала влажной и покрасневшей, очень приятное зрелище, особенно в сочетании с возмущённым взглядом её хозяина. — Хотя, судя по всему, Учитель, ты наслаждаешься подобным унижением, ты здесь внизу такой жадный. Ло Бинхэ вынул пальцы, а затем быстро вставил их снова, удовлетворённо улыбаясь, когда Шэнь Цинцю дёрнулся от мучительного удовольствия. Пятки мужчины инстинктивно упирались в спину демона, желая оттолкнуть, но это выглядело так, словно Шэнь Цинцю в нетерпении скрестил ноги вокруг талии Ло Бинхэ. Единственное, что теперь держало голову бессмертного ясной, это гнев, который клокотал в душе. Он мысленно осыпал мучителя колючими комментариями, которые отказывался произносить вслух. Сердечный демон был, по сути, тенью сердца совершенствующегося, форму ему придаёт страх и отказ признать свои собственные недостатки и сомнения. Поэтому Шэнь Цинцю злобно поклялся проучить Ло Бинхэ за неприятности, которые тот доставил своему супругу, когда проснётся после этого испытания. — Жаль, но я уже много лет не девственник благодаря тебе! Ты всего лишь тень проклятого сопляка, которую он боится, и ты думаешь, я испугался того, что ты меня трахнешь? Я уже растерял своё достоинство в тот момент, когда пошёл под венец со своим учеником, что ещё, по-твоему, ты можешь у меня отнять?! Бессмертный наотрез отказывался позволить Ло Бинхэ оставить за собой последнее слово. Он упёрся пятками в чужую поясницу, приподнялся и со всей силы ударил головой юношу в лицо. Шэнь Цинцю не сдержал усмешки, увидев на чужом лице отпечаток искреннего удивления, с издёвкой подстрекая: — Говоришь так, как будто у тебя у самого была хоть капля какого-то достоинства. Спал со всем, что движется. Я тебя всего лишь подразнил, а ты уже не можешь держать себя в руках, скотина. Они недолго оставались в этом положении; повелитель демонов прижал бессмертного обратно к кровати, его нос покраснел и опух от удара. В потемневших глазах отражалась ярость, смешанная с голодом. Ло Бинхэ сжал пальцы и вновь помассировал чувствительное местечко, усмехнувшись, когда тело его Учителя напряглось от мучительного удовольствия. Короткий вздох замер в горле бессмертного, Шэнь Цинцю отказался доставить демону удовольствие услышать его стон. — Ты сам сказал, что я могу делать всё, что захочу, во сне. Ну что ж, я решил, что могу использовать подонка для хорошего траха. Если послужишь этому ученику достаточно хорошо, возможно, я подумаю о том, чтобы наградить Учителя местом в моём гареме. По крайней мере, сможешь использовать своё тело, чтобы искупить грехи. Сказав это, Ло Бинхэ крепко сжал челюсти и взглянул в глаза Шэнь Цинцю, ожидая его реакцию на унизительное обращение с ним, как с последней шлюхой. И всё же не в характере Шэнь Цинцю было отступать, не бросив вызов другим. Он плюнул своему ученику в лицо, губы изогнулись в полубезумной ухмылке. — Наложником? В твоих мечтах. Этого мастера устроит лишь место первого супруга, на меньшее я не согласен. — Ха-ха, ты?.. Сволочь, которую все ненавидят, в роли главного супруга? Святой Правитель, которого боялись все существа под солнцем, и человек, которого ненавидели все вокруг, рядом с ним. Звучит цинично, но это была бы довольно красивая пара, глаз не отвести. Ло Бинхэ замолчал, сердито целуя и кусая губы Шэнь Цинцю. Человек, заключенный в объятия этого сердечного демона, не боялся чужих нападок, убаюкивая его обманчивым чувством безопасности, так же яростно отвечая на укусы. Губы распухли, из ранок и царапин сочились капли крови, которую они размазывали по губам друг друга, словно смакуя медовый нектар. Ло Бинхэ вытащил пальцы, оставив растянутое отверстие пульсировать и подрагивать от потери приятного чувства заполненности. Влажные пальцы скользнули вверх, чтобы погладить светлоокрашенный бутон, гладкие подушечки пальцев плавно скользили по набухшему соску. Чередуя удовольствие и боль, Ло Бинхэ безжалостно ущипнул, растирая покрасневший кончик между пальцами. Бутон в тот же миг напрягся под его пальцами, и демон обвёл большим пальцем твёрдую горошину, прежде чем несильно потянуть, наблюдая, как Шэнь Цинцю откидывает голову назад от унизительного ощущения, вызванного столь жестоким обращением с его сосками. Ло Бинхэ принялся растирать горошину пальцами, наблюдая, как та набухает, блестя от телесных жидкостей Шэнь Цинцю. Играя пальцами с одним соском, Ло Бинхэ облизал другой, смачивая твёрдую горошину и резко всасывая в рот. Он мог чувствовать, как рвано поднимается грудь Шэнь Цинцю, мышцы напрягаются при каждом прерывистом вдохе. Наслаждаясь полученной реакцией, демон провёл кончиком языка по набухшему соску, чувствуя не только затвердевшую плоть во рту, но и эрекцию Шэнь Цинцю, прижатую к его животу. Его собственный член уже давно напрягся под слоями одежды, полностью возбуждённый, пока он сам, не зная почему, ласково прикасался к этому подонку, лишённому возможности сопротивляться. Словно младенец, посасывающий грудь матери, Ло Бинхэ жадно облизывал, а затем кусал покрасневший сосок, несильно оттягивая его зубами. Эти пощипывания и укусы истощили выносливость Шэнь Цинцю, оба его соска покраснели и стали чрезвычайно чувствительны после этих игр. Сквозь стиснутые зубы вырвалось тихое шипение, когда выпуклость в чужих штанах прижалась к обнажённому пенису, прикосновение было настолько же болезненным, насколько и возбуждающим. Решение проблемы нашлось быстро, когда Ло Бинхэ сбросил всю свою одежду. Высвобожденный из оков ткани чудовищный пенис пульсировал, вены вздулись. Раскрасневшийся от крови член приобрёл более глубокий цвет, отчётливо контрастируя с бледной кожей бёдер Шэнь Цинцю. Трение сквозь одежду ни капли не утоляло желания, а лишь сильнее распаляло пыл; предэякулят сочился из головки члена в предвкушении удовольствия. Сам повелитель пика представлял собой жалкое зрелище, распластавшись на спине со связанными руками, закинутыми за голову, кончиками пальцев впиваясь в простыни под собой. Два розовых бутона на его груди слегка вздулись от сладких пыток и блестели от слюны, на одном из них виднелись отчётливые следы зубов. Его раскинутые в стороны ноги и приподнятые бёдра открывали вид на сильно растянутый анус, покрасневший и ноющий из-за отсутствия пальцев Ло Бинхэ. Член Шэнь Цинцю, ранее плотно прижатый к его животу, давно достиг полной твёрдости, пока Ло Бинхэ уделял пристальное внимание соскам своего Учителя. Обычно болтливый повелитель демонов и саркастичный бессмертный в другое время уже обменялись бы колкостями по поводу развратного вида друг друга, но вербальное общение потеряло всякий смысл, когда их гнев и негодование полностью выкипели, не оставив после себя ничего, кроме переполняющей их жажды мести. Каждый жест превращал волнение в желание, выплескивающееся с новым прикосновением; обоюдная враждебность, нашедшая отражение в парадоксальной близости. Вооружившись вожделением как оружием, Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю сражались безо всякого смысла и причины. Наконец сердечный демон сообразил вытащить небольшую баночку с мазью и обильно смазал свои руки. Прохладное ощущение вырвало Шэнь Цинцю из тумана желания на некоторое время, но мазь быстро нагрелась, когда широкая ладонь сжала их члены вместе и размашисто провела вверх. Отсутствие свободы и лёгкое онемение рук раздражало Шэнь Цинцю, который не мог ничего сделать, кроме как царапать ногтями шёлковые простыни. Кулак сомкнулся вокруг их возбуждённых пенисов, с силой поглаживая. Давление хватки, плоть, пульсирующая на его собственной, сжатие настолько дразнящее, что Ло Бинхэ чувствовал, как каждая клеточка Шэнь Цинцю жаждет этого прикосновения. Он продолжал борьбу, лаская их члены в руке, стараясь взять как можно больше от мужчины под ним. Пальцы ног Шэнь Цинцю рефлекторно согнулись в ответ на дразнящие ласки, приглушённый стон сорвался с искусанных губ, к радости Ло Бинхэ. Жар, скопившийся между их телами, обжигал, толкая к краю; Шэнь Цинцю больше не сомневался, что Ло Бинхэ собирается замучить его до смерти. Но он потерял дар речи, заметив злобную усмешку на губах демона. — Кажется, у нас гости, Учитель… Эхо быстро приближающихся шагов дало о себе знать, и к ним ворвался ещё один Ло Бинхэ. Его лицо исказилось от ярости, когда он увидел, как некто с его внешностью столь грубо обращается с Учителем. — На колени, Учитель, — лениво протянул сердечный демон и, словно и не замечая постороннего, приподнял и перевернул Шэнь Цинцю так, что теперь тот ненадёжно балансировал на коленях со связанными руками. Шэнь Цинцю, тем временем, уже было всё равно, повредит ли Ло Бинхэ свою психику в конечном итоге или нет; если его муж сейчас здесь, он мог бы сделать одолжение и выбить дерьмо из своего сердечного демона! — Ты..! Ло Бинхэ в гневе бросился на них, но застыл, когда сердечный демон вкрадчиво поинтересовался: — Разве тебе не нравится то, что ты видишь? Готов ли твой любимый учитель мириться с твоей жестокостью? Шэнь Цинцю увидел нерешительность в глазах стоявшего перед ним ученика, и в душу закралось плохое предчувствие, отозвавшееся дрожью вдоль позвоночника. Ло Бинхэ за его спиной провёл ладонью по его горлу, приподнимая голову. — Хочешь пари? Посмотрим, Учителю больше понравится, когда его трахает истинный хозяин, или же он предпочитает маленького белого лотоса вроде тебя? — Да как ты смеешь?! Бессмертный зарычал, но вместо агрессивной ревности, которую он ожидал от своего мужа, Ло Бинхэ замер в нерешительности. Он подошёл ближе, остановившись прямо перед своим учителем, и именно тогда Шэнь Цинцю наконец заметил выпуклость на его промежности и нахмурился, несмотря на компрометирующее положение, в котором оказался. Ему следовало догадаться гораздо раньше: эти двое по сути были одним и тем же Ло Бинхэ, их мозг располагался в одном месте. — Учитель, ты ведь примешь его, верно? Даже несмотря на то, что это монстр, который когда-то мучил тебя... Несмотря на то, что я — и есть этот монстр? На мгновение у Шэнь Цинцю возникла мысль, что Ло Бинхэ намекает на причину возникновения этого сердечного демона, но любые серьёзные размышления напрочь вылетели из головы, когда его супруг спустил штаны и выпустил свой небесный столп, уже толстый и тяжёлый, сочащийся смазкой. Ло Бинхэ прижал свой член к губам бессмертного, лихорадочное желание затуманило его взгляд. — Я не проиграю ему; Учитель всё равно предпочтёт меня, — уверенно произнёс он, уговаривая Шэнь Цинцю открыть рот. Терпкий мускусный запах обжёг ноздри, прежде чем бессмертный послушно разжал губы, потянувшись языком, чтобы огладить кончик огромного пениса. Шэнь Цинцю чувствовал, что его уступчивость привела в раздражение демона за его спиной, руки на бёдрах сжались крепче, очевидно, оставляя заметные синяки. Недовольный явным преимуществом мужа Шэнь Цинцю, Ло Бинхэ вскинул руки вверх, горячие ладони скользнули по разгорячённой коже, раздвигая округлые ягодицы, дразня покрасневшую дырочку головкой возбуждённого члена, требуя к себе равного внимания. Колечко мышц сжалось в предвкушении, каждое прикосновение чужих рук оставляло на коже обжигающий след, но бессмертный меньше всего любил оправдывать чужие ожидания. Шэнь Цинцю мог выдрессировать любого, как ему заблагорассудится, и сейчас он наказывал сердечного демона, порождённого страхами из прошлой жизни своего мужа, когда, игнорируя внушительные размеры, наклонился вперёд, с готовностью обхватывая подрагивающий член губами. Ло Бинхэ зашипел от удовольствия, позволив своему учителю, зажатому между двумя телами, делать всё, что заблагорассудится. Язык Шэнь Цинцю был не только искусен в ядовитых словах, но ещё более гибок в действии, перекатываясь вдоль головки, размазывая капельки предэякулята по всему стволу. Бессмертный наклонился вперёд со связанными руками, неловко балансируя в неудобном положении, провёл языком вдоль всей длины пениса, прежде чем пропустить член в горло, заглатывая пульсирующую плоть почти целиком. Шэнь Цинцю никогда не мог принять Ло Бинхэ полностью с первой попытки и постарался привыкнуть к тому, как член царапает внутреннюю стенку горла, пока он качал головой, то оглаживая языком пенис, то посасывая головку. Он слышал, как прерывисто вздыхает над ним супруг, пока член нетерпеливо дёргался у него во рту. Тиран за спиной бессмертного давно потерял всякое терпение и решил силой привлечь внимание Шэнь Цинцю, подтолкнув свой член к чувствительному отверстию, прежде чем войти одним слитным толчком. Повелитель пика запрокинул голову от резкой боли и ощущения, что его разрывает изнутри исполинский член, и мучительно закричал, выпуская изо рта чужой член. Тем не менее, боль продлилась недолго, когда Ло Бинхэ быстрым и точным движением бёдер попал по простате, пуская жаркие волны удовольствия по чужому телу. За долгое время бессмертный должен был привыкнуть к тому, чтобы делить ложе с повелителем демонов, но этот монстр оказался ещё более ненасытным, с первобытным голодом вонзаясь в тело Шэнь Цинцю. Ло Бинхэ уже ничего не замечал вокруг; он никогда не переставал поражаться тому, как легко учитель возбуждал его. Напряжённая плоть оказалась бессильной перед грубым вторжением, расширяясь, чтобы принять внушительных размеров член, как тогда, когда демон растягивал анус пальцами. Горячий проход оказался таким восхитительно узким, но столь подходящим для его размеров, обхватывая член по всей длине с отработанной лёгкостью. Демон знал, как превратить боль в ошеломляющий восторг, знал, как тело Шэнь Цинцю отзывалось на его движения, с наслаждением раз за разом попадая по маленькому узелку нервов. Бессмертный содрогнулся от удовольствия, на изнанке сомкнутых век снова и снова вспыхивали вспышки белого пламени из-за того, как беспощадно демон позади него вновь и вновь попадал по его сладкому местечку, не давая возможности отдышаться. Не желая отставать, повелитель демонов, стоящий перед ним, запустил пальцы в волосы Шэнь Цинцю и вложил свой нуждающийся во внимании член в беззащитный рот. Стоны бессмертного оказались заглушены толстым пенисом, Шэнь Цинцю инстинктивно попытался отстраниться, но его супруг недвусмысленно требовал внимания к себе. Мягкая хватка в спутанных волосах казалась полной противоположностью безумному ритму толчков по задней стенке горла, когда Ло Бинхэ трахал его в рот. Шэнь Цинцю задохнулся от первых нескольких толчков, на глаза навернулись слёзы, вызванные необузданными движениями и стимуляцией с двух сторон. Его собственное желание туго скручивалось внизу живота, пока Шэнь Цинцю пытался удержать равновесие, раскачиваясь взад и вперёд на двух огромных членах. Сзади Ло Бинхэ обхватил его за талию, поддерживая бессмертного почти на весу; исполинский пенис глубоко проникал в задний проход во время медленных и сильных движений бёдер, отчего учитель мог только беззвучно хныкать. Другой Ло Бинхэ отрегулировал угол наклона головы Шэнь Цинцю, теперь с бóльшей лёгкостью и силой вонзаясь в чужое горло. Бессмертный больше не задыхался от глубокого проникновения, но толщина члена казалась просто невероятной, Шэнь Цинцю не мог остановить струйки слюны, капающие из уголков рта, поскольку ему просто не удавалось сглотнуть. Вибрации беззвучных стонов Учителя, дразнящие его член, возбуждали Ло Бинхэ до предела, подталкивая к краю. — Цинцю… Цинцю, будь хорошим и выпей всё до капли…! — Ло Бинхэ протяжно застонал, его бёдра сделали несколько коротких и быстрых толчков, прежде чем он излился бессмертному в горло. Шэнь Цинцю задохнулся, проглотив половину, прежде чем закашляться и выплюнуть остаток спермы. Его супруг сжал основание своего члена, пережидая оргазм, после чего сделал несколько быстрых движений рукой, пачкая щёки и рот Шэнь Цинцю липкими белыми каплями. Словно хищник, ожидающий момента, чтобы наброситься, Ло Бинхэ за спиной с новой силой продолжил вбиваться в податливое тело. У Шэнь Цинцю не было возможности отдохнуть, когда он почувствовал, как обжигающая горячая ладонь легла ему на спину между лопаток, прижимая его торс к кровати, в то же время приподнимая бёдра выше. Теперь Ло Бинхэ чередовал короткие движения и сильные толчки, проникая так глубоко, что спина Шэнь Цинцю выгибалась, словно натянутая тетива. Изо рта полудемона вырывались гортанные стоны; всё его внимание занимал собственный член, ныряющий в горячее тело, кожа на ягодицах уже была ярко-красной от безудержных шлепков его бёдер. Ло Бинхэ жаждал разрядки; он жаждал разрешения кончить. Не дождавшись знака, ненасытные пытки Ло Бинхэ продолжались, почти сводя Шэнь Цинцю с ума от того, как полудемон с каждым толчком попадал по простате, от чего перед расфокусированными глазами взрывались яркие сполохи. Кончики пальцев в отчаянии царапали шёлковые простыни; Шэнь Цинцю отчаянно хотел вонзить ногти и рвать чью-то плоть до крови, рыдая из-за отсутствия свободы. Его собственный возбуждённый член уже сочился смазкой, пачкая одеяло и требуя разрядки. Было ли это преднамеренно или же нет, но Шэнь Цинцю нетерпеливо подмахнул бёдрами, желая наконец кончить, и это разрушило последний оплот в разуме Ло Бинхэ, убедив, что учитель наконец сдался ему в поисках плотского удовлетворения. Он протянул руку и обхватил изнывающий без ласки член своего любовника, оглаживая его длинными, сильными движениями, не прекращая глубокие толчки, погружаясь в пульсирующий жар. Ло Бинхэ улыбнулся, почти выскользнув из покрасневшего ануса. — Давай, Цинцю, будь добр и ко мне… Кончи для меня, — хриплое рычание сопровождалось яростным толчком, демон вновь полностью погрузился в одуряющую тесноту. Бёдра Шэнь Цинцю задрожали от невыносимого удовольствия, и он наконец кончил, издав сдавленный крик, долго сдерживаемое желание испарилось, когда жемчужно-белые капли брызнули на покрывало. Внутренние стенки сжались и задрожали от изнурительного оргазма, доводя Ло Бинхэ до пика. Горячая струя спермы наполнила Шэнь Цинцю, а Ло Бинхэ позади него ещё несколько раз лениво толкнулся, чтобы излить в своего учителя всё семя до капли. Шэнь Цинцю выглядел измождённым, сперма испачкала его лицо и промежность, а нефритовая кожа окрасилась в любимый малиновый цвет Ло Бинхэ; бессмертный не выглядел таким измученным с той ночи, когда Ло Бинхэ заставил его кончить шесть раз. Шэнь Цинцю некоторое время тяжело дышал, воспользовавшись минутной передышкой, чтобы перевести дух. Когда дыхание выровнялось, его вызванное постельными утехами оцепенение наконец рассеялось. — Итак... Теперь ты доволен, мой непослушный супруг? Удовольствие от оргазма продлилось недолго. Невозмутимое эхо слов Шэнь Цинцю оказалось неприятно громким в пустом пространстве, где сейчас находилась только их кровать, а фигура сердечного демона Ло Бинхэ перед ним растворилась во мгле, словно подтверждая правильность предположения Шэнь Цинцю. Вместе с ним рассеялись путы вервия бессмертных, растаяв в воздухе, словно иллюзорный плод сновидения. Бессмертный потёр запястья, немного сетуя на то, что некоторые ощущения в этом Царстве Снов оказались слишком реалистичными. Выражение лица Ло Бинхэ стало напряжённым, какое-то время он оценивал свои шансы, прежде чем решил, что благоразумнее будет просто во всём признаться. — Цинцю… как ты узнал, что это я? С некоторым усилием его учитель развернулся. Полувозбуждённый член всё ещё находился внутри, и бессмертный немного зашипел от неприятных ощущений. Нога Шэнь Цинцю оказалась прямо напротив живота демона; пришлось приложить силу, чтобы вытолкнуть Ло Бинхэ из своего тела. Струйка белёсой жидкости вытекла из истерзанной хризантемы, но это было наименьшей из причин дискомфорта бессмертного. Шэнь Цинцю сел и вытер кончиком стеганого одеяла разбрызганную вокруг рта сперму, косясь на супруга так, словно Ло Бинхэ был самым абсурдным созданием, которого он когда-либо видел в своей жизни. Встретившись с чужим снисходительным взглядом, повелитель демонов внезапно понял, насколько был глуп, полагая, что его уловка пройдёт мимо зорких глаз возлюбленного. Шэнь Цинцю сделал глубокий вдох, а затем обрушил накопившийся гнев на разом присмиревшего супруга: — Будь это сон или нет, ты бы убил любого, кто посмел бы коснуться меня подобным образом, но ты легко позволил этой жалкой копии воспользоваться моим ртом. И даже будь ты послушным мальчиком, коим ты себя возомнил, вряд ли бы ты согласился на то, что я всего лишь отсосу тебе; вы оба принялись бы бороться друг с другом за право собственности. Шэнь Цинцю подумал о самом худшем исходе, когда оба демона, образно говоря, скрестили бы «мечи» внутри него, но решил сохранить проклятую догадку в тайне, дабы она не натолкнула этого непослушного зверёныша на непристойные мысли. — Итак, вы, двое дерзких мальчишек, решили поделить меня, и тот, кто развлекался, трахая меня в глотку, никак не мог быть настоящим. Потому что ты всё ещё ненавидишь, когда кто-то чужой касается меня, не так ли? Я, конечно, не сомневаюсь в твоей способности создать точный двойник самого себя, но эта копия кончила подозрительно быстро, ведь обычно ты мучаешь меня ещё четверть шичэня*, прежде чем сменить позу. Это означает, что именно ты был оригиналом, и ты развлекался, играя роль подонка, оскверняющего своего злобного врага. Хотя этот мастер должен заметить, ты тоже кончил значительно раньше, чем обычно. Итак? Я жду объяснений. Бессмертный решил любезно упустить тот факт, что двойник чуть было не причинил ему боль, когда заставил Шэнь Цинцю глубоко заглотить член — ещё одна ошибка, которую Ло Бинхэ никогда не совершит. За последние годы Шэнь Цинцю и его супруг успели хорошо изучить способности друг друга в постели, и такой придирчивый человек, как Шэнь Цинцю, не мог этого не заметить. Не говоря уже о том, что вкус его спермы оказался немного другим; Ло Бинхэ нужно было отведать собственного семени, чтобы узнать, что его вкус гораздо более терпкий. Шэнь Цинцю даже мысленно отказывался признавать, что может узнать своего супруга по такой непристойной и незначительной детали, и покачал головой, отгоняя эту мысль. В любом случае, чем больше он думал об этой ситуации, тем больше недостатков чужого плана находил. Он подыгрывал этому фарсу лишь потому, что хотел поймать мужа с поличным, а Шэнь Цинцю прекрасно знал своего ученика. Ло Бинхэ часто терял бдительность в тот момент, когда думал, что победа уже у него в руках; такое высокомерие напрямую было связано с его выдающимися способностями, учитывая, что он легко мог выйти невредимым из большинства передряг, даже если его застали врасплох. Конечно, всё было совершенно иначе, если речь шла об Учителе. В конце концов, ревность Ло Бинхэ даже к двойнику, созданному его собственными руками, разоблачила эту маленькую ложь. Чего повелитель пика действительно не мог понять, так это почему этот страшный ревнивец собственноручно решил сварить себе уксус и выпить до дна. Что же до того, почему сам Ло Бинхэ кончил раньше, чем ожидал Шэнь Цинцю, то это лишь потому, что он тайно создал свою копию так, чтобы все чувства двойника передавались и ему, доставляя двойное удовольствие. Однако, посмей он когда-нибудь признаться в подобном, Шэнь Цинцю неминуемо отправил бы новоиспечённого Святого Правителя в ссылку в Царство Демонов на год, а сам остался бы на хребте Цанцюн, поэтому Ло Бинхэ благоразумно решил держать рот на замке. Повелитель демонов, казалось, становился меньше с каждым произнесённым словом; Шэнь Цинцю был дотошным человеком по натуре, и само собой разумеется, что за время их брака он успел запомнить чужую манеру поведения вкупе со множеством незаметных привычек. Ло Бинхэ был почти в восторге, обнаружив, что Шэнь Цинцю действительно уделял его персоне так много внимания, когда они занимались любовью, но его радость мгновенно потухла после осознания того, что супруг уличил его в обмане. Ученик представлял собой жалкое зрелище, несильно дёргая Шэнь Цинцю за руку в поисках прощения, но вместо этого получил в наказание сильный щипок тыльной стороны ладони. — Ты так и не усвоил урок, верно? Если не хочешь, чтобы этот мастер на год отлучил тебя от сладкого, выкладывай всё. Ло Бинхэ не оставили никакого выбора. Демон, казалось, весь сжался под давлением супруга, невнятно бормоча: — Я хотел убедиться… что ты любишь меня любым. Твоё сердце смягчилось, и ты принял меня благодаря нашему второму шансу на жизнь. Мы были так счастливы, я боялся... Боялся, что ты забыл, каким чудовищем я был когда-то... А потом я забеспокоился, что ты отвергнешь то, чем я был раньше, поэтому я... Я хотел показать тебе, каким уродливым я всё ещё могу быть, чтобы просто успокоить себя. Цинцю, не сердись, пожалуйста... Он намеренно противопоставил себя в прошлом и настоящем, мысленно желая, чтобы Шэнь Цинцю сдался на милость тирану в этот момент, просто чтобы он мог убедиться в том, что его супруг не был ослеплён его послушанием. Эта неуверенность давно поселилась в его сердце, простые слова не могли успокоить Ло Бинхэ, и несколько лет блаженства супружеской жизни вернули эти сомнения с удвоенной силой. Бессмертный нахмурился. — Ты хотел проверить, любил бы я тебя по-прежнему, останься ты тем тираном, которым был когда-то?.. Если бы я мог любить тебя, если бы мы остались такими, как прежде. Его неисправимый маленький зверёныш медленно кивнул, немного жалкий в своём страхе, что Шэнь Цинцю, возможно, всего лишь любил то, кем он стал в этой жизни, не в силах смириться с тем, что его могут отвергнуть, и неистово желая, чтобы Шэнь Цинцю искренне признал свою привязанность к нему, несмотря на запутанность их жизненных путей. Шэнь Цинцю вздохнул. Его возлюбленный порой был так наивен. Серые глаза внимательно взирали на красивое лицо, полное закоренелого беспокойства, далёкое от гримасы злобного повелителя, который целыми днями расправлялся с недругами, делил ложе с писаными красавицами и мучил своего заклятого врага. Конечно, он не забыл беспощадного демона, которым был его возлюбленный в прошлом, не было никаких сомнений в том, что он любил Ло Бинхэ даже с таким тёмным прошлым, но мог ли он любить его, являясь тем Шэнь Цинцю, каким он был когда-то? Прежде чем ответить на этот вопрос, ему следовало напомнить Ло Бинхэ об одном безжалостном факте. — Бинхэ, это ты полюбил меня первым. Ло Бинхэ никак не ожидал услышать подобного, поэтому казался слегка ошеломлённым. Но он понял, что пытался донести до него бессмертный. Несмотря на то, что Учитель первым украл его сердце, Шэнь Цинцю открылся ему и принял его, потому что именно Ло Бинхэ оказался первым и единственным человеком, который дал хмурому бессмертному шанс. Никто не доверял Шэнь Цинцю, и это была вполне разумная реакция, потому что Шэнь Цинцю никогда не давал им возможности сделать это — он и сам не верил в себя. Он родился чудовищем, которому суждено было уничтожать себя и окружающих его людей, по крайней мере, он так думал, пока Ло Бинхэ не запустил течение их мира по новой. Движимый какой-то странной прихотью, Ло Бинхэ подарил Шэнь Цинцю шанс, пусть даже повелитель демонов всего лишь потворствовал собственному любопытству. Шанс поверить в себя, поверить в других. Это была единственная возможность, но она изменила всё. Бессмертный протянул руки, обхватив лицо Ло Бинхэ ладонями, немного рассеянно провёл большим пальцем по пухлым губам, которые неистово искусал до этого. Шэнь Цинцю посмотрел супругу в глаза, а затем пробормотал: — Но ты бы не полюбил меня. Повелитель демонов рефлекторно хотел возразить, но бессмертный прижал палец к его губам. — Ты был не кем иным, а безжалостным чудовищем, готовым залить эту землю кровью как невинных, так и виновных. Боль твоего разбитого сердца утихала всякий раз, когда ты выбирал женщину из своего гарема на ночь. Вокруг тебя было слишком много отвлекающих факторов, откуда взяться абсурдной возможности полюбить меня таким, какой я есть? Подонок, пытавшийся стереть его с лица земли, был виновен по всем статьям, Ло Бинхэ не желал прощать Шэнь Цинцю, да и не нуждался в этом. Любовь была слишком причудливым чувством, чтобы её можно было измерить земными понятиями, Ло Бинхэ понимал это, даже впервые увидев близость между своим вторым «я» и Учителем из другого мира. Ему потребовалось дважды уничтожить Шэнь Цинцю, прежде чем он наконец понял корни своей одержимости и медленно позволил сердцу привести его к ответу, который давно искал. — Если говорить о настоящем, то у тебя уже готов ответ. В прошлом я потакал твоей причудливой жестокости, зная, каким разрушительным образом это скажется на твоём обучении. Если бы мы остались такими, как раньше, не было бы места для любви. Он приподнял подбородок Ло Бинхэ, заметив, что его красивый супруг выглядит порядком обескураженным. Шэнь Цинцю улыбнулся. — У нас было нечто более оскорбительное, более отвратительное… скорее даже особенное. Как он мог любить Ло Бинхэ? У человека, чьё сердце мертво, ничего не осталось. Маленький монстр пытался уничтожить его, разорвать на части, но какую реакцию ожидал Ло Бинхэ, если Шэнь Цинцю задолго до встречи с полудемоном превратился в руины? Снова и снова его надежды рушились, никому больше не под силу было зажечь в нём искру, особенно тому, кто был так же бессердечен. — Я был живым мертвецом, лишённым связи с этим миром. Наполненный ненавистью, презрением и жестокостью. Ты был таким ослепительным, могущественным, внушающим страх и вызывающим восхищение всего мира. Но… Ло Бинхэ уже не мог скрыть дрожь, постепенно начиная понимать, что пытался донести до него Шэнь Цинцю. Любовь была не единственным чувством, которое они разделяли. — Ты опустился до моего уровня. Я сделал тебя тем, кто ты есть — зверем. В мире нет никого подобного тебе, кроме того, кто превратил твою плоть и скелет в кошмар наяву. Эти изменения… сделали тебя единственным, что у меня осталось в безнадёжной тьме. Он наконец признал их жалкую связь, когда Шэнь Цинцю открыто высмеивал Ло Бинхэ, бросая вызов и побуждая дойти до конца. Вот только победил вовсе не злобный повелитель демонов, не он, одержимый своим подонком-наставником. Его ученик был бутоном белого лотоса, к несчастью, распустившийся на равнине из гнили и зловонных вод. Шэнь Цинцю был похоронен глубоко в земле, а Ло Бинхэ, хотя и был так прекрасен на первый взгляд, в конце концов ещё сильнее укоренился в грязи, известной как его Учитель, а некогда белые лепестки давно отцвели. Он оказался отравлен этой чёрной гнилой землёй. Было почти досадно наблюдать за тем, как Ло Бинхэ стал таким же жалким, как он, запятнанный ядом своего Учителя, но в тот момент Шэнь Цинцю гораздо яснее, чем раньше, ощутил тёмное удовольствие, которое захлестнуло его от осознания, что именно он утащил Ло Бинхэ за собой во мрак. Он, держащий своего ученика в своих объятиях. — Скажи мне, Ло Бинхэ, соблазнит ли тебя столь гротескная нить судьбы? Там, где они когда-то существовали, не было места любви, лишь тёмные и неискоренимые ужасы, дополняющие друг друга. Ло Бинхэ погряз в похоти и страхе, осмелившись прибегнуть к таким грязным закулисным методам лишь для того, чтобы спросить Шэнь Цинцю, позволено ли чудовищу, в которое он когда-то превратился, всё ещё любить своего Учителя. Но теперь настало время Шэнь Цинцю в свою очередь задаться вопросом, сможет ли его ученик относиться к нему с равным уважением, желать его как прежде, несмотря на то, что они могли лишь барахтаться в бездонной яме, которую разделяли только эти два монстра. Когда ни один из них не знал, что такое любовь, и потерял её, не успев распознать. И ни один из них никогда не постиг бы, что такое любовь, если бы не их крепкая связь. — Ты ещё не понимаешь, что это значит — быть любимым тем, кто растоптан. Их чувства были несовершенны. Не было чистой, всеобъемлющей привязанности. Подобно океану и его кристально чистым поверхностям, сверкающим под солнцем, по мере того, как человек падает всё глубже, толщи воды становятся всё темнее и темнее, пока всё не поглотит бездна. Возможно, Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ сумели бы подняться наверх, ближе к поверхности, пока оставались вместе, и они даже вырвались бы, чтобы увидеть бескрайнее небо, но под ними всегда оставалась пропасть, стремившаяся поглотить их обоих. — Я всё ещё могу начать презирать тебя, наказывать тебя, делать всё, что захочу, ради собственного удовлетворения, даже если это причинит тебе боль. Он почувствовал лёгкую дрожь обнимающего его супруга. Шэнь Цинцю рассеянно подумал, не перегнул ли он палку, когда Ло Бинхэ поднял голову с выражением истинного блаженства на лице. Если бы эту ситуацию увидел кто-то другой, он бы подумал, что Ло Бинхэ сошёл с ума. Но Шэнь Цинцю понял ненасытный восторг в этих сияющих глазах; радость от того, что они больше не одиноки, освещала даже самые безнравственные уголки их душ. Да, в этом было несовершенство. Но в этом также состояло и завершение. — Но Учитель ведь никогда не бросит меня. Ты никогда не вырвешься на свободу. С того дня, как они встретились, бессмертный был обречён, первое семя одержимости было посажено, когда Шэнь Цинцю уронил свой взгляд на Ло Бинхэ, чтобы втянуть ребёнка в нищету и страдания. Именно Шэнь Цинцю первым обратился к чёрной звезде, которая в конечном итоге и погубила его. Лихорадочная радость Ло Бинхэ нашла отражение в горячих словах. — Я тоже разбит. Но я выбрал эту дорогу. Всё, что выпало на долю Ло Бинхэ, и все мучения, которые он вытерпел от Шэнь Цинцю, ожесточили его сердце. Тем не менее, в конце концов именно он выбрал свирепое варварство как средство защиты и способ заставить всех остальных подчиниться своей воле, дабы заполнить пустоту в растоптанной душе. Однако в конце пути он обнаружил, что эту пустоту под силу заполнить только тому человеку, который его опустошил, тому самому человеку перед ним, который только что так откровенно признался, что Ло Бинхэ стал его отражением. — Я выбрал тебя, ты сам так сказал. Ло Бинхэ выбрал Шэнь Цинцю с того самого дня, когда подошёл к ступеням под хребтом Цанцюн. Всё, что он подбирал по пути, было не чем иным, как временной передышкой, кратким облегчением и бегством от привычного горя и гнева. Ло Бинхэ шёл по дороге, которую выбрал сам, и с абсолютным высокомерием, приобретённым в результате этого пути, подарил им второй шанс в новой жизни. И это привело их туда, где они находились в этот момент, нити судьбы по-прежнему неразрывно связывали их дороги, которым уже не доведётся разойтись. — Мы были сломлены, но только для того, чтобы однажды стать единым целым. Тела из плоти и крови стали преградой между их душами, даже в Царстве Сновидений они по-прежнему были заперты в своих одиночных камерах. Это разозлило их, они казались по-настоящему расстроены тем, что они не могли просто отбросить свои физические сосуды и стать единым целым. Но без формы они бы так никогда и не узнали, что созданы по образу и подобию друг друга. Они хватались друг за друга, словно утопающие, стремясь прижаться ещё ближе, словно пытаясь сбросить кожу, которая разделяла их, желая, чтобы их души слились и растворились в едином порыве; только тогда Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю почувствовали некое подобие спокойствия. Никакая нить судьбы не могла бы связать их так тесно; они были двумя половинками одного целого, закалённые в одном и том же пламени отчаяния, чтобы быть друг с другом, будь то в печали или в радости, во вражде или согласии, в ненависти или в любви. Они были связаны друг с другом, как благословение, как проклятие, как судьба, которая привязывала их души к этому тягостному царству смертных. Они научили друг друга горечи и боли искалеченных существ, а потом полюбили друг друга так, как будто от этого зависели их жизни. Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ, несомненно, подходили друг другу, где бы и как бы они ни существовали; у них не могло быть по-другому. Небеса пророчили им жестокий конец, но они преодолели беспощадную судьбу вместе. Ло Бинхэ почти яростно вновь вошёл в измождённое ласками тело, но учитель обнял его, потворствуя чужому безумию. Шэнь Цинцю царапал и кусал его в слепой тяге, прижимая к себе так крепко, словно желал, чтобы Ло Бинхэ растворился в нём и уже никогда не смог уйти. Это вовсе не походило на спаривание животных; это было столкновение двух равных стихий, бросившихся навстречу друг другу изо всех сил. На пике бурной страсти, пылающей свирепости их слияния, яркие глаза Ло Бинхэ поймали бесстрашный взгляд своего супруга напротив, и он пробормотал, прежде чем наклониться и украсть поцелуй с чужих искусанных губ: — Шэнь Цинцю, ты всегда был моим. … .. . Распахнув поутру глаза, вобравшие в себя сияние рассветного солнца, Ло Бинхэ обнаружил, что самая любимая часть его души давно проснулась и рассматривает его. Для Ло Бинхэ уже стало привычкой просыпаться, устроившись головой на сгибе локтя Шэнь Цинцю. Бессмертный, как всегда, оставался безэмоциональным, но по какой-то причине на его бесстрастном лице царила невиданная раньше безмятежность. Ло Бинхэ осторожно поднял ладонь, желая проверить, не иллюзия ли это. Юноша быстро осознал свою ошибку, почувствовав сильный удар кулака Шэнь Цинцю, который пришёлся ему в живот, прежде чем он успел хотя бы среагировать. Полудемон свернулся калачиком, уворачиваясь от возможной атаки, украдкой поднял взгляд и увидел усмешку на прекрасном лице возлюбленного. — Только попробуй ещё раз провернуть этот трюк с двойником, и я превращу тебя в импотента на всю жизнь, бессовестное животное, — слова Шэнь Цинцю сочились чистой злобой, и полудемон не сомневался, что его супруг вполне способен претворить свою угрозу в жизнь. Чувствующий себя виноватым Ло Бинхэ уже приготовился угождать и выслуживаться, дабы задобрить учителя, но прежде чем успел сделать хоть что-то, угрюмый бессмертный перевернулся в постели, наваливаясь на своего ученика и уронив голову на крепкую грудь. — Цинцю? Ло Бинхэ попытался угадать настроение своего супруга, разглядывая блестящие чёрные волосы, водопадом покрывавшие их обоих. Шэнь Цинцю уткнулся головой в шею мужа, избегая чужого взгляда, а после обхватил рукой одно из запястий ученика и прижал к кровати. — Из-за твоих нелепых игр разума этот мастер морально истощён. Ло Бинхэ поражённо замер. После этой странной ночи, когда они обнажили друг другу свои самые сокровенные уголки души, Шэнь Цинцю, казалось, наконец растаял в его руках, нежась на груди, словно томная змея на нагретых на солнце камнях. Словно этот мужчина наконец был готов показать Ло Бинхэ всего себя, сломив все свои заслоны перед мужем. Повелитель демонов тихо обнял устроившегося на нём супруга и поцеловал в макушку. — Тогда поспи ещё, Учитель… Я скажу шисюну, что сегодня ты не будешь преподавать. Ответом ему стало слабое ворчание: — Предлагаешь мне прогулять уроки? Мой заблудший ученик и правда знает, как сорвать планы своего учителя. Но вслед за жалобой последовал небрежный поцелуй вперемешку с лёгким покусыванием шеи Ло Бинхэ, а потом ещё, и ещё. До тех пор, пока Ло Бинхэ больше не нашёл в себе силы выносить эти маленькие искорки счастья и не подтянул Шэнь Цинцю к уровню своих глаз, нежно поцеловав его в губы. Супруг, решивший этим утром полениться и восполнить свою душевную усталость после неистового единения их сердец, прикрыл глаза, безмолвно принимая сыплющиеся на него целомудренные поцелуи, откровенно упиваясь ленивой игрой. Ло Бинхэ снисходительно усмехнулся, внезапно вспомнив, что с самого начала хотел научить Шэнь Цинцю быть милым и послушным. По иронии судьбы, именно он оказался приручен своим Учителем, плясал под его дудку, поддавшись колдовскому ядовитому нектару. И, поскольку они были сделаны из одного теста, Шэнь Цинцю собственноручно стесал и отшлифовал свои острые края, чтобы соответствовать изменениям Ло Бинхэ. Первоначальные намерения оказались давно потеряны в витках времени, но окольными путями Ло Бинхэ получил то, что желал. Однако лишь теперь полудемон понял, что на самом деле никогда не хотел заполучить милого или послушного Шэнь Цинцю. Он хотел этого мужчину, хотел его любви, хотел всего, что у него есть, в прямом смысле этого слова. Его родственная душа, прищурившись, устремила взгляд на Ло Бинхэ. — Чего ты ухмыляешься? Ло Бинхэ снова рассмеялся, уже в полный голос, и этот смех, полный искреннего веселья, напомнил его самого в юношеские годы. Прижавшись своим лбом ко лбу супруга, он ответил своему учителю: — Я люблю тебя, Цинцю. Ты тоже меня любишь? После событий прошлой ночи вопрос казался излишним, но Ло Бинхэ никогда не устанет его задавать, даже если Шэнь Цинцю устанет слушать. — Я действительно должен отвечать? Хватит смелости выслушать то, что я скажу, после твоего вчерашнего непослушания? Колючие серые глаза смотрели прямо, Шэнь Цинцю не отводил взгляд, терпеливо ожидая ответа. Его ученик с достоинством кивнул, больше не боясь оказаться нелюбимым. Шэнь Цинцю слегка насмешливо улыбнулся. — Я давно усвоил урок. Я был бы самым настоящим идиотом, если бы решил сидеть и ждать провидения. Я буду приходить и уходить, когда захочу, и никто не встанет у меня на пути. В голову повелителя демонов закралась мысль, что Шэнь Цинцю намекает, что даже его законный супруг не заставит его изменить своим привычкам. Довольно жестокие слова, особенно после вчерашней взаимной искренности. И, возможно, Ло Бинхэ уже привык всякий раз ожидать подвоха, потому что его учитель, очевидно, наслаждался тем, что лишал его опоры всякий раз, когда выдавалась такая возможность, упиваясь произведённым эффектом. Тонкие изящные руки легли на широкую грудь, сдерживая ровный стук сердцебиения Ло Бинхэ, когда Шэнь Цинцю раскрыл карты. — Здесь моя душа. Вот куда я возвращаюсь. Устроит тебя такой ответ? На невозмутимом лице Шэнь Цинцю заиграла торжествующая ухмылка, в то время как Ло Бинхэ настолько оказался застигнут врасплох, что открыл рот от удивления. Щёки юноши вспыхнули, и он медленно залился пунцовым румянцем. Ученик слишком привык к колючему и насмешливому учителю, абсолютно честный ответ обезоружил Ло Бинхэ, и тот мгновенно пал жертвой коварных чар своего супруга. Прекрасно зная, какой эффект он произвёл на обворожительного юношу, заключённого в его объятия, Шэнь Цинцю ощутил сладкий вкус победы и, нисколько не раскаиваясь, продолжил дразнить супруга. — Только взгляни на себя сейчас, превратился в краснеющую девицу, сама невинность. Ах, этот мастер совсем позабыл. Сяо Бин — другой ты, обычно такой же взволнованный ребёнок. Возможно, это действительно у вас в крови. Ситуация невероятно располагала к нежности, это казалось почти невероятным, если бы Ло Бинхэ не знал, что Шэнь Цинцю был из тех людей, которые полностью посвящают себя тем, кто, по их мнению, стоит потраченных усилий. Повелитель демонов был польщён неожиданным флиртом, но в то же время чувствовал, что его обвели вокруг пальца. Зарычав, он опрокинул Шэнь Цинцю на кровать. Ло Бинхэ решил, что обязательно должен восстановить своё скомпрометированное достоинство! — Учитель, ты действительно выпрашиваешь наказание… Шэнь Цинцю довольно болезненно относился к вопросу сохранения репутации, но, столкнувшись с завуалированными угрозами Ло Бинхэ, оставался полностью невозмутимым, просто спросив: — И что же этот маленький негодник собирается сделать со мной? На этот раз настала очередь его супруга повалиться на Шэнь Цинцю и прижать к кровати. — Ты устал, а я… не хочу сегодня ничего делать. Останься со мной. Шэнь Цинцю оказался заключён в тёплые объятия, чувствуя кожей улыбку Ло Бинхэ. Глаза бессмертного медленно слипались под успокаивающий ритм сердца, эхом отдающийся в его собственной груди. Должно быть, он действительно утомился. Сейчас, задумавшись об этом, он понял, что его сердце всегда билось с осторожностью, не теряя бдительности и не сбивая размеренное сердцебиение. Но эта давно сломанная безделушка вдруг встретила свою вторую половину и оказалась цельной и неделимой; рядом с ним теперь находился тот, кто удерживал его от падения и больше не позволял предаваться страху упасть в грязь, оказаться недостойным внезапному счастью. Руки Шэнь Цинцю по-хозяйски устроились на талии супруга, словно так и должно быть. — Тогда перестань пялиться на меня и засыпай... По губам скользнула лёгкая, почти незаметная улыбка. От взгляда Ло Бинхэ не ускользнула эта минутная слабость, и он медленно закрыл глаза, прислушиваясь к одному сердцебиению на двоих. Сердце, которое они собирали из осколков вместе, наконец-то было завершено.

***

С Ло Бинхэ Шэнь Цзю может быть кем угодно. С этим мужчиной у него больше нет сомнений относительно своей природы, больше нет места колебаниям в потворстве собственным желаниям. Шэнь Цзю наконец свободен, и вместе с ним свободен Ло Бинхэ. Неопределённость и беспокойство больше не встанут между ними. ================================ шичэнь — древняя единица измерения времени в Китае, равная 1/12 суток (прим. пер.)