Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Это был очень напряжённый день для Северных Земель. Несмотря на повседневный шум и суету жителей, из-за суровых морозов эта бесплодная тундра всегда казалась несколько подавленной. Но в этом году всё оказалось иначе. От кустов с жёлтыми лепестками до пурпурных цветов и изогнутых стволов деревьев с редкими, но изысканными красными и розовыми бутонами — пейзаж столицы стал настоящим образцом причудливой заснеженной весны. В это же время во дворце правителя новоиспечённый родитель чинил зимний плащ маленькому мальчику. — Ну вот. Вэньцзюнь, теперь мы готовы к путешествию? — Да, папочка! Маленький мальчик, Шан Вэньцзюнь, кивнул со всей серьёзностью, на которую только способен шестилетний ребёнок, его светлые волосы и глаза были точной копией своего отца. Шан Цинхуа улыбнулся, весьма удивлённый энтузиазмом сынишки. Он нежно сжал маленькую ладошку и повёл сына к выходу из дворца, где их уже поджидала карета. На улице их ждала ещё одна фигура с малышом на руках. Мобэй-цзюнь нёс их сына Шан Вэньваня, которому недавно исполнилось три года, сейчас сладко посапывавшего на руках у своего отца. Шан Вэньцзюнь подбежал к Мобэй-цзюню и поднял обе руки вверх, громко объявляя: — Папа, высоко в небо! Это был своего рода их секретный пароль, который Мобэй-цзюнь, по-видимому, понял сразу, потому что в тот же миг наклонился и легко поднял своего первенца свободной рукой, усаживая Шан Вэньцзюня к себе на плечо. Сынишка тут же вцепился ему в волосы. Если бы кто-нибудь увидел эту картину десять лет назад, он бы не поверил, что перед ним печально известный повелитель демонов, правивший этими ледяными землями. Не зря легендарный Мобэй-цзюнь славился не только своей силой и навыками, но и пугающим поведением. И вот он сейчас, спустя десять лет после женитьбы, с сыновьями на руках. Шан Цинхуа беспомощно покачал головой, мягко упрекая: — Муженёк, тебе не следует слишком баловать Вэньцзюня. Он сейчас в том возрасте, когда беготня поможет ему вырасти. И кто бы мог подумать, что именно свирепый демон в этой семье потакал любым капризам своих детей, а Шан Цинхуа оказался гораздо более строгим родителем. Тем не менее он позволял своему супругу делать всё, что ему захочется, понимая, что от этого уж точно не будет никакого вреда. Они сели в карету и направились на городскую площадь, где их давно ждал накрытый стол. Пока повозка проезжала по улицам, демоны и люди ликовали, рассыпая им вслед разноцветные зёрна. Это был второй раз, когда Шан Цинхуа встречали с таким размахом, и он всё ещё не мог привыкнуть к тому, что кто-то мог приветствовать его с такими почестями. Это резко отличалось от того обращения, с которым ему приходилось сталкиваться всю свою жизнь, до того, как он стал супругом Мобэй-цзюня. Повелитель горного пика трудился не покладая рук, чтобы получить такое признание, и мог с уверенностью сказать, что оно того стоило. Гул оживлённой толпы заставил спящего малыша зашевелиться, и с ещё сонными глазами Шан Вэньвань протянул руки к бессмертному: — Папа... Обними. Шан Цинхуа забрал сына из рук Мобэй-цзюня и заключил в свои объятия, выглянув за пределы кареты. Мальчик тоже устремил свой любопытный взгляд на улицы города, с большим интересом рассматривая разноцветные зёрна, которые люди подбрасывали в воздух. — Папа, можно я это съем? Шан Цинхуа усмехнулся в ответ, покачав головой. — Обычные зёрна можно есть, но эти специально окрашены, поэтому несъедобны. Потерпи ещё немного, Вэньвань, скоро будет много вкусной еды. Услышав это, Шан Вэньцзюнь вырвался из хватки отца и забрался к Цинхуа на колени. — Папа, а что будет на пиру? Будет ли у них снова пятицветный цветочный торт? Мне он очень понравился в прошлый раз! Его сын был в восторге от пиршества, наверное, это была его любимая часть Фестиваля любования цветами. Мобэй-цзюнь, брошенный своими детьми, почувствовал себя покинутым и решил заключить всех в свои медвежьи объятия. Шан Цинхуа издал удивлённый писк, следом раздались радостные хихиканья сыновей, а после и сам бессмертный рассмеялся над слегка нахмуренными бровями Мобэй-цзюня. Он ткнул пальцем в недовольную складку между бровями и поддразнил: — Не ревнуй к детям, муженёк. Мобэй-цзюнь проигнорировал чужие подначивания, обнимая троих своих любимых существ. — Я не ревную, просто… доволен. Цена, которую он заплатил Шэнь Цинцю, чтобы отыскать чудесное духовное дерево, сделавшее возможным существование этой семьи, того стоила. С тех пор прошло семь лет, поэтому его обида на бессмертного, который так вероломно утаивал столь ценную информацию, также несколько утихла. Шан Цинхуа оказался немало удивлён неожиданной сентиментальностью, но мог с уверенностью сказать, что тоже очень счастлив со своей семьёй. Бессмертный не ожидал, что Мобэй-цзюнь захочет детей, но, похоже, случай с его внезапным возвращением в детство зародил в нём зерно этой идеи, и кто мог знать, что Шэнь Цинцю действительно отыщет способ претворить его задумку в реальность. Поначалу Шан Цинхуа немного беспокоился, учитывая, что они всегда были заняты и могли быть не готовы к такому шагу, но Мобэй-цзюнь оставался непреклонен и поклялся быть хорошим отцом. Мобэй-цзюнь хорошо обращался с маленьким Шан Цинхуа, баловал его, исполняя любые капризы. Точно так же он баловал и Шан Вэньцзюня, их первенца. Повелитель пика никогда и подумать не мог, что ему придётся проявлять характер, следя за тем, чтобы Мобэй-цзюнь не испортил их ребёнка; он уже имел неудовольствие наблюдать привычки избалованного принца в Мобэй-цзюне и не мог допустить, чтобы это случилось с их сыном. Он позаботился о том, чтобы Шан Вэньцзюнь получил надлежащее образование, чтобы его сын мог отличать хорошее от плохого, умел находить баланс между работой и отдыхом, но при этом старался не оказывать давления на своего ребёнка. У Шан Цинхуа не было детства, он не хотел отнимать его и у своего сына. Именно поэтому пара представляла собой хорошо слаженную команду по воспитанию своих детей, и старейшины кланов Северных Земель с явным облегчением обрадовались рождению наследников и были ещё сильнее благодарны за то, что отцовство несказанно смягчило нрав их сурового правителя. Прекрасные думы Шан Цинхуа вмиг рассеялись, когда Мобэй-цзюнь добавил: — Всё, чего нам не хватает — это дочери. Шан Цинхуа наградил супруга многозначительным взглядом, но тот предпочёл сделать вид, что не понимает намёка, невинно продолжая: — Не пора ли нам завести третьего ребёнка? Шан Цинхуа вновь пристально посмотрел на него. — Мобэй-цзюнь, сейчас как раз то время, когда дети не приносят ощутимых проблем. Подожди, пока они станут подростками, тогда посмотрим, захочешь ли ты ещё детей. Его супруг не нашёлся с ответом, к тому же они как раз достигли места встречи. Семья Мобэй-цзюня вышла из повозки и направилась к накрытым под открытым небом столам. Их гости уже прибыли, старейшины вовсю развлекали их в ожидании хозяев. Вспомнив разговор о дочери, Шан Цинхуа сразу же перевёл взгляд на девочку, которую держал на руках её отец, Святой правитель Ло Бинхэ. — Шэнь шисюн, Ло шичжи, спасибо, что пришли, — мягко поприветствовал он своего старшего товарища и повелителя Центральных Земель, а после помахал малышке. Су Шэнъин коротко поклонилась, внешностью и манерами почти точная копия своего отца Шэнь Цинцю. Шан Вэньцзюнь и Шан Вэньвань также помахали своей подруге, и она им тепло улыбнулась, на мгновение вернувшись в образ непосредственного ребёнка. Шэнь Цинцю кивнул в ответ на приветствие и сказал: — Оставим в сторону любезности, весна в этих суровых землях поистине весьма занятна. Тебе следует пойти поприветствовать Чжанмэнь-шисюна и остальных. — Увидимся позже, А–Ин! — Шан Вэньцзюнь помахал рукой на прощание и побежал вслед за своими родителями. Глаза Су Шэнъин, похожие на широко распахнутые очи лани, проводили убегающего мальчика, что не укрылось от разом погрустневшего отца. Ло Бинхэ подавил желание открыто нахмуриться, вместо этого предпочитая бормотать себе под нос. — Моя А–Ин! Этот ребёнок слишком сблизился с нашей дочерью… В ответ Шэнь Цинцю закатил глаза и легонько постучал веером по голове мужа, возразив: — Они всего лишь дети. Прибереги это угрожающее поведение, когда Шэнъин вырастет. И под этим я подразумеваю ещё минимум пятнадцать лет. Вся эта ситуация была довольно нелепой, учитывая, что именно Шэнь Цинцю больше всего хотел дочь. У Ло Бинхэ не было особых предпочтений, но его Учитель хотел завести первой именно девочку. Принимая во внимание отсутствие у них обоих радостных воспоминаний о собственных семьях, он хотел постепенно взрастить в себе привязанность к собственному ребёнку. Шэнь Цинцю подумал, что ему будет легче адаптироваться, если он сначала воспитает девочку, и был приятно удивлен, когда первой на свет действительно появилась дочка, стоило им решить, что наконец-то готовы к прибавлению в семье. Возможно, всё дело было в том, что Су Шэнъин оказалась слишком похожа на своего человеческого отца, но Ло Бинхэ, поначалу с осторожностью относившийся к воспитанию детей, отринул все тревоги, став тем самым примером чрезмерно заботливого родителя, который в будущем обречён затевать потасовки с женихами своей дочери. Шэнь Цинцю столь же яростно защищал свою дочь, но, по его мнению, для такого рода бессмысленных тревог было ещё слишком рано, вот только Ло Бинхэ не разделял его мнения. — Цинцю, пятнадцать лет пролетят как одно мгновение! Пока эти двое обсуждали будущее своей дочери, Шан Цинхуа и Мобэй-цзюнь успели обменяться приветствиями с Юэ Цинъюанем и Лю Цингэ. Повелитель горного пика Аньдин извиняющимся тоном поинтересовался: — Я рад, что Чжанмэнь-шисюн и Лю шиди почтили нас своим присутствием, но это действительно удобно? Разве сейчас не то самое время? Ради безопасности своих потомков, о духовном дереве знали лишь немногие избранные; всегда существовал риск того, что дерево станет широко известным и станет мишенью их врагов, особенно когда детородные плоды приближались к своей зрелости. Шан Цинхуа было известно о том, что Юэ Цинъюань и Лю Цингэ скоро ждут ещё одного ребёнка. Глава школы с улыбкой успокоил своего шиди: — Всё в порядке, Юэцзинь и Исюань наблюдают за деревом. До их появления на свет ещё пятнадцать дней, у нас будет достаточно времени, чтобы вернуться. — Я знаю, что Исюань может выстоять в бою, но разве Юэцзинь ещё не слишком молодой птенец? Он умеет драться? Беспокойство Шан Цинхуа не было беспочвенным; Лю Юэцзинь был птенцом чжэнь-няо, который вылупился в присутствии Главы школы и Бога войны Цанцюн. Можно было бы подумать, что это обычный духовный зверь, но Тяньлан-цзюнь, Святой повелитель демонов, ныне отправившийся в Западный рай со своей женой, торжественно сообщил им, что с обильными духовными ресурсами горы Цанцюн спустя шестьдесят лет птица сможет принять человеческий облик. К тому же птенец фактически признал Лю Цингэ как своего родителя, что означало, что чжэнь-няо сам стремился обрести человеческую форму, чтобы больше походить на своего отца. Услышав эту новость, пара приняла решение, что птенец должен быть официально усыновлён как их первенец, и назвали его Лю Юэцзинь. Хотя дети должны были наследовать фамилию Лю Цингэ, фамилия Юэ Цинъюань также вошла в состав имени поколения. Ожидалось, что птенец достигнет зрелости через восемь лет, но пока что он оставался в форме птицы, и его умственные способности оставались такими же, как у подростка двенадцати лет. — У Юэцзиня есть яд, чтобы защитить себя, и я научил его, как уклоняться от атак, с Исюанем он будет в порядке, — уверенно ответил Лю Цингэ. Лю Юэцзинь, достигнув возраста зрелости птицы, имел очень красивое оперение, которое было ядовито на ощупь. Простое прикосновение к чжэнь-няо не может убить, но стоит яду попасть на слизистую оболочку, и смерть будет мгновенной. Лю Юэцзинь мог просто позволить своим врагам попытаться укусить его, и те немедленно умрут мучительной смертью. Но, будучи ответственным отцом, Лю Цингэ не мог позволить своему сыну действовать столь безрассудно; нельзя допустить, чтобы это превратилось в семейную черту. Хозяин горного пика Байчжань обучил своего сына предугадывать чужие движения и уворачиваться от атак, а птенец, признав в нём родителя, с энтузиазмом принимал участие в уроках. — Ну что ж, поверю Лю шиди на слово. Я пойду поговорю с Му шиди, прежде чем мы начнем пир, пожалуйста, присаживайтесь на свои места, — гостеприимно предложил Шан Цинхуа, не в силах представить, как пухлый птенчик уклонялся от ударов и выпадов бессмертного, который не моргнув глазом мог бессердечно надавать тумаков своим ученикам... «Возможно, материнство… Кхе-кхе, отцовство научило Лю Цингэ общению с детьми?» Му Цинфан и Чжучжи-лан как раз учили своего сына названиям окружающих их цветов, когда Шан Цинхуа нашёл их. Двухлетний Му Цзин был похож на миниатюрного Му Цинфана, но он явно унаследовал кровь Чжучжи-лана, стоило только взглянуть в его большие жёлтые глаза или заметить кончик хвоста, выглядывающий из-под полы халата. Шан Цинхуа не присутствовал лично, но слышал от Му Цинфана, каким счастливым был Чжучжи-лан во время рождения, когда обнаружил, что сын не унаследовал его уродливую форму. У малыша были змеиные глаза, хвост и раздвоенный язык, но его внешний вид был в основном таким же, как и у любого другого полудемона, что стало большим облегчением для повелителя демонов Южных земель. Му Цинфана не сильно беспокоило, как выглядел их ребёнок, но он понимал — его супруг боится, что их сыну доведётся пережить травлю подобную той, с которой когда-то столкнулся он сам. Счастье Чжучжи-лана делало счастливым и самого целителя. — Чжучжи-лан, Му шиди, спасибо, что пришли. Как ваш малыш? Приветствие Шан Цинхуа было встречено парой улыбок, а маленький Му Цзин с энтузиазмом помахал своему другу Шан Вэньваню. — Дядя Лягух! Шан Цинхуа рассмеялся над неправильным произношением своего имени. Му Цзин мог выговаривать только цинва*, так как он всё ещё учился пользоваться своим слегка раздвоенным языком. Чжучжи-лан виновато улыбнулся, поправляя: — «Хуа», это Цинхуа. Сяо Цзину нужно больше практиковать свою речь. Его сын невинно моргнул, не понимая, что он сделал не так, он ведь так и сказал: «дядя Цинхуа». — Цзин–цзин! — Шан Вэньван был очень взволнован, увидев своего приятеля. Двое малышей схватили друг друга за руки, а затем совершили странное энергичное рукопожатие. Не желая остаться в стороне, Шан Вэньцзюнь вскарабкался на руки своего отца и повторил такое же рукопожатие с Му Цзином. Как только со всеми формальными любезностями было покончено, все, наконец, расселись за большим накрытым столом, и было бы ложью сказать, что присутствующие на пиру гости не были удивлены, наблюдая за тем, как самые могущественные люди и демоны двух королевств ведут себя, словно обычные семьянины; в первую очередь они предпочли покормить своих детей, прежде чем взяться за собственные палочки для еды. Малыши могли есть и сами, но подаваемые порции оказались слишком большими, поэтому родители терпеливо нарезали кусочки поменьше. Шан Вэньцзюнь, чинно выпрямив спину, сидел рядом с Мобэй-цзюнем, съев сначала овощи, а затем перешёл на сладости, в то время как Шан Вэньвань восседал на коленях великого демона, его манеры во время еды всё ещё оставляли желать лучшего. Мобэй-цзюнь не возражал против пятен на одежде, весьма довольный тем, что Шан Цинхуа собственноручно скормил ему несколько кусочков, прежде чем приступил к еде. На протяжении десятилетия их брака не проходило и дня без того, чтобы они не доставляли дискомфорт всем присутствующим при их трапезах. Между тем, Лю Цингэ и Юэ Цинъюань могли свободно наслаждаться едой, но у вынужденных наблюдателей картины того, как они подкладывали лакомые кусочки друг другу в тарелки, зубы сводило, словно от приторной сладости. Все, естественно, знали, насколько свирепым Лю Цингэ был как Повелитель пика Байчжань, но его забота по отношению к Юэ Цинъюаню заставила некоторых задуматься, не использовал ли Юэ Цинъюань любовное зелье, чтобы укротить агрессивного бессмертного. Су Шэнъин сидела между родителями и ела так изящно, как только могла двухлетняя девочка, то и дело тщательно вытирая щёки, размазывая соус из-за своих слегка неуклюжих движений. Ло Бинхэ, Верховный Святой Правитель, преданно наполнял чаши, словно добровольный слуга супруга и дочери. Гостям было нечего на это сказать, уже много лет было известно, что Ло Бинхэ полностью очарован красотой Цюю-цзюня. Чжучжи-лан усадил Му Цзина к себе на колени, наблюдая за тем, как сынишка ест, и тщательно следя, чтобы малыш не испачкался. Время от времени Му Цзин бессознательно протягивал хвост, чтобы взять что-то со стола, но Му Цинфан вовремя реагировал, поправляя поведение ребёнка за столом. Ему было очень любопытно, где его сын научился использовать свой хвост, словно третью руку, учитывая, что даже Чжучжи-лан редко использовал его подобным образом. Да и к тому же, хвост Му Цзина был слишком коротким, чтобы дотянуться до стола. Празднества продолжались до вечера, каждый житель северных земель приветствовал недолгую, но долгожданную весну. Исследование Шан Цинхуа, изначально задумавшееся как сюрприз для Мобэй-цзюня, переросло в полноценный проект, в результате которого в столице и других регионах их очень холодной родины были высажены кусты цветущих растений. Цветы всё ещё требовали доработки, и для их выращивания требовалась ци демоницы, поэтому период их полного цветения длился всего около шести недель, а в остальное время года растения могли похвастаться лишь редкой листвой, но всё же не погибали, несмотря на суровые погодные условия. Тем не менее для демонов, которые много тысяч лет не видели ни намёка на тепло в этих землях вечной мерзлоты, почувствовать дыхание весны было настоящим чудом, и с тех пор они поклонялись Шан Цинхуа, бессмертному, чьи руки сотворили чудес больше, чем могло бы сделать божество. Шан Вэньцзюнь знал историю Фестиваля любования цветами, но мальчик просто не мог представить свою родину без этих редких, но изящных и красочных цветов. Эти деревья и кустарники, тщательно выращенные Шан Цинхуа, были посажены в год рождения Шан Вэньцзюня; их дети выросли, не ведая унылого пейзажа обжигающего холода, в котором родился их отец, без единого яркого мазка на сером полотне промёрзлой земли. Кто-нибудь может задаться вопросом, почему бессмертный столько времени потратил на то, чтобы заставить обычные растения зацвести, если в этом нет ничего ценного, но именно эта небольшая забота Шан Цинхуа согрела сердца демонов, которые теперь ежегодно праздновали сей драгоценный момент, начиная с прошлого года, когда посаженные растения наконец созрели и полностью зацвели. Фестиваль по традиции заканчивался избранием Цветочной девы года; это был почётный титул демоницы, которой оказалось под силу заставить распуститься самый красивый бутон на специально заготовленной для дружеского соревнования веточке. Хотя это был неофициальный титул, предназначенный лишь для того, чтобы оживить празднество, умение заставить цветы красиво расцвести рассматривалось как черта, близкая к способностям Шан Цинхуа, и любая демоница, выигравшая это соревнование, впоследствии обретала повсеместную славу. Цветочная дева прошлого года когда-то была всего лишь молодой официанткой в ​​гостинице с горячими источниками, которой совместно управляют пики Аньдин и Цзуйсянь, но после того, как она завоевала громкий титул, предложения руки и сердца посыпались десятками. Поэтому теперь любая девушка, мечтавшая об удачном замужестве, с нетерпением ждала этого момента, чтобы воспользоваться открывшимися возможностями. — У нас впереди ещё много официальных встреч, поэтому не провожаем. Мобэй-цзюнь, как всегда, был скуп на слова, он по-прежнему сдержанно относился к своим союзникам даже после стольких лет. Их гости давно привыкли к этому, они просто помахали семье Мобэй-цзюня из отъезжающих повозок. Основное празднование проходило в столице, но и другие регионы северных земель пожелали иметь честь отпраздновать эту короткую и драгоценную весну со своими правителями, которые сделали подобное возможным, поэтому старейшины договорились о том, чтобы Мобэй-цзюнь и Шан Цинхуа посетили другие города и деревни. На первый взгляд это было сделано для того, чтобы милостиво исполнить скромные пожелания отпраздновать приход весны со своим народом, но, конечно же, коварные старейшины втайне лелеяли планы, чтобы жители Северных Земель смогли в полной мере прочувствовать непоколебимую верность Мобэй-цзюню и его королевству. Шан Цинхуа подобное не волновало; это было похоже на короткий отпуск, которым он мог насладиться вместе со своей семьёй, поэтому он и не думал жаловаться. Мобэй-цзюнь также рассматривал это как способ избежать своих повседневных обязанностей, поэтому был только рад выехать из столицы. Наевшись до отвала и растратив всю энергию на игры с друзьями, Шан Вэньцзюнь и Шан Вэньвань давно заснули, закутавшись в мягкость роскошных меховых одеял. В просторной повозке Мобэй-цзюнь притянул Шан Цинхуа к себе на колени, склонив голову на чужое плечо. — Наконец-то мы предоставлены сами себе. Повелитель пика почувствовал лёгкую усталость от переполняющего его волнения и прижался к широкой груди мужа. — Семейная поездка на целый месяц. Старейшины такие капризные и надоедливые, но иногда и от них бывает толк, — прокомментировал Шан Цинхуа, предаваясь долгожданному безделью. Повозка оказалась достаточно просторной, чтобы дети могли спать на одной стороне, а они — на другой. Путешествие в следующий город обещало быть утомительным, и повелитель пика был совсем не прочь немного отдохнуть. Он и в самом деле собирался, если бы не бесстыдные руки, украдкой расстегивающие его одежду... — М-муженёк, дети здесь…! — Стук колёс повозки заглушит любые звуки, если мы будем вести себя достаточно тихо. Все остальные возражения и лихорадочный шёпот уже совсем скоро потонули в приглушённых вздохах и всхлипах. … .. . Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю обычно путешествовали при помощи силы Синьмо, особенно, если дело не терпело отлагательств, но сейчас с ними была Су Шэнъин, поэтому они всё чаще передвигались верхом или на мечах. Повелитель горного пика хотел, чтобы его дочь воочию увидела живописные пейзажи и узнала о мире, в котором выросла. Много путешествовать означало хорошо разбираться в хитросплетениях мира, и как отец, Шэнь Цинцю считал, что лучшее, что он мог дать своей дочери — это знания, чтобы Су Шэнъин могла развивать свою проницательность и в будущем с лёгкостью принимать важные решения. — Пришло время наведаться на кладбище, Учитель. Хотите вернуться прямо в школу Цанцюн? — Да, Шэнъин не видела своих бабушку и дедушку с тех пор, как ей исполнился месяц. Су Шэнъин знала, кем были её бабушка и дедушка, хотя и не помнила своего первого посещения семейного захоронения. Её фамилия отличалась от фамилии родителей; дочка была названа в честь бабушки по отцовской линии. Малышка была в том возрасте, когда ещё не могла вникнуть в сложные рассуждения, но родители пообещали, что объяснят ей всё, когда она станет старше. Ло Бинхэ однажды опустился на колени до уровня её глаз и, заключив маленькие ладошки в свои, сказал: — Это фамилия благородной и смелой женщины, и однажды ты узнаешь, как сильно она хотела бы встретиться с тобой. Из всех женатых пар только Шэнь Цинцю и Ло Бинхэ не спешили с появлением детей. Когда около семи лет назад Тяньлан-цзюнь поведал им, что благодаря волшебному дереву они могут завести малышей, то намекнул, что хочет увидеть внуков перед тем, как покинет этот мир. За всю свою жизнь Шэнь Цинцю причинил вред бóльшему количеству детей, чем мог сосчитать пальцев на обеих руках; и он лишь недавно отыскал способ стать уважаемым повелителем пика и достойным учителем. Бессмертный никогда не рассматривал возможность потомства, к тому же, учитывая его отчуждённый нрав, Шэнь Цинцю чувствовал, что пока не готов завести ребёнка. У Ло Бинхэ уже был опыт отцовства. Он смутно помнил то удивление, которое испытал, когда держал на руках первенца от своей первой жены. А потом у него было столько жён и наложниц, столько детей, что он уже и не мог вспомнить. Некоторые из них, получившие достойное воспитание от прекрасных матерей, естественно, запомнились больше. Те же, которые выросли с мелочными и расчётливыми матерями, не вызывали у него никаких чувств, кроме головной боли. А дети от демонических наложниц были настоящим бедствием, переменчивые в настроении и готовые убить даже собственных братьев и сестёр ради выгоды. В то время его настолько утомили постоянные внутрисемейные распри, что он, повинуясь сиюминутной прихоти, даже объединил миры, просто чтобы избавиться от их нытья. Если бы в то время у Ло Бинхэ ещё осталось сердце, он бы осознал свою безжалостность, разрушившую тысячи жизней слиянием, призванным решить бытовые неурядицы. Вот только теперь, когда он задумывался об этом, понимал, что напрасно принимал слепое поклонение его решимости за преданность. Ему правда нравились его многочисленные жёны и наложницы, он даже любил их и своих детей, но мало-помалу апатия осиновым колом засела у него в груди, вытеснив все остальные чувства. Ло Бинхэ осознал, что они любили лишь образ, известный как «Ло Бинхэ», многие были очарованы его внешностью, его хитростью, некоторых он принудил при помощи демонической крови, но больше никто из них не помнил об искренности своих эмоций. И Ло Бинхэ, монстр, который давно позабыл, что такое любовь, постепенно начал понимать, что его симпатия, его привязанность могли быть ничем иным, как наградой этим женщинам за их чувства к нему. Он испытывал к ним нежность, но больше не было сердца, которое он мог бы отдать. Существовало ли когда-нибудь вообще это сердце, если он с такой лёгкостью мог рассеять свои чувства среди шестисот женщин и называть это любовью? И, в конце концов, он с лёгкостью предал их всех забвению, списав на тень истории, которая осталась в прошлом, потому что никогда не произойдёт. Так существовало ли когда-нибудь это сердце, если Ло Бинхэ смог просто отмотать время назад и вернуть их все на свои первоначальные позиции, словно фигуры недавно купленной шахматной доски? Та жизнь ему не нравилась, и Ло Бинхэ понимал это. Он не имел права быть отцом, поэтому и не планировал заводить детей в ближайшее время. Именно Су Сиянь заставила Тяньлан-цзюня прекратить выпрашивать внуков у их сына и зятя. — Я понимаю ваши опасения. Бинхэ только начал укреплять свои политические позиции в Царстве Демонов, а перемирие всё ещё находится в зачаточном состоянии. При таком количестве скрытых врагов было бы неразумно ставить под угрозу молодую, уязвимую жизнь в столь критический момент, — поддержала их тонкая душа, хотя её отчасти верное предположение и не было истинной причиной волнений, терзающих сердца молодой пары. Ло Бинхэ взглянул на Шэнь Цинцю с робкой мольбой в глазах, его супруг тихо кивнул. С молчаливого разрешения Ло Бинхэ улыбнулся своей матери и спросил: — Если в будущем у нас всё-таки будут дети, можем ли мы попросить тебя придумать для них имена, мама? Су Сиянь не смогла дать имя своему сыну, и Ло Бинхэ хотел компенсировать это, предоставив своей матери честь назвать его детей, даже несмотря на то, что её, вероятно, не будет рядом, когда они будут готовы стать родителями. Су Сиянь пришла в замешательство, услышав эту тихую просьбу, но растерянность быстро сменилась радостью. По крайней мере, она сможет оставить после себя что-то для будущего поколения, разве могла быть бóльшая радость для матери Ло Бинхэ. — Тогда, Шэнъин — имя для вашего первенца. «Победоносный и бесстрашный» — отражение качеств, которыми обладали будущие родители. Су Сиянь дала им ещё несколько советов на случай, если они решат завести несколько детей. Когда же они решили вопрос с именами и покинули Царство Снов, Шэнь Цинцю вдруг выпалил: — Бинхэ... Ты не думаешь, что «Су» будет подходящей фамилией для наших детей? Вопрос привёл Ло Бинхэ в замешательство, он был по-настоящему ошеломлён. Имя ему дала река Ло, так что, строго говоря, это была не его настоящая фамилия. — Но, Учитель, а как же твоя фамилия? Его супруг временами мог быть настолько самоотверженным, что подобная жертвенность всерьёз беспокоила Бинхэ. Шэнь Цзю покачал головой, словно говоря, что он не настолько зациклен на том, чтобы оставить свою фамилию потомкам. — В прошлом я был рабом, помнишь? Кто знает, откуда взялось это имя? Уж точно не то, что стоит помнить. Я знаю, что твоя приёмная мать дала тебе твоё имя, но если бы этого не произошло, ты бы родился с фамилией Су. Этот учитель подумал, что было бы разумно позволить нашим детям носить эту фамилию. Это объяснение имело смысл, но гораздо больше, нежели логика, подкупало трепетное отношение Шэнь Цинцю к своему супругу и уважение к его матери. Ло Бинхэ был до глубины души тронут этим неловким жестом проявления любви своего Учителя; он переплёл их пальцы и сильно сжал чужую руку, притягивая к себе. Заключив любимого в крепкие объятия, Бинхэ с благодарностью взглянул на супруга; именно тогда они приняли решение завести детей. — Сделаем так, как ты сказал, назовём нашего первенца Су Шэнъин. =================================== * Qingwa (цинва) = лягушка, кит. (Му Цзин неправильно произнёс имя Шан Цинхуа как Шан Цинва), прим. авт. Автор не обещает написать экстру, в которой будут представлены все дети, но уже продумала имена детей для всех четырёх пар. Для тех, кому любопытно: Су Шэнъин (дочь): 蘇勝英 (2 года) Су Шэнву (сын): 蘇勝武 Су Шэнцзе (сын): 蘇勝捷 Су Шэнхуэй (дочь): 蘇勝慧 Шан Вэньцзюнь (сын): 尚溫珺 (6 лет) Шан Вэньвань (сын): 尚溫琬 (3 года) Шан Вэнькан (дочь): 尚溫璨 Лю Юэцзинь (птенец Чжэньняо): 柳岳錦 (7 лет) Лю Юэсю (сын): 柳岳繡(0 лет) Му Цзин (сын): 木靜 (2 года) Му Си (дочь, близнец): 木喜 Му Ле (дочь, близнец): 木樂