***
. Тем временем, на пике Цяньцао царили спокойствие и гармония. Правда, теперь между супругами было гораздо меньше разговоров — как оказалось, Му Цинфан в детстве был не слишком разговорчивым ребёнком. После того, как его переодели и сытно накормили, мальчик устроился с книгой на коленях, а Чжучжи-лан наблюдал за ним со стороны. Он не пытался отвлечь мальчика от его занятия, полностью довольствуясь ролью молчаливого опекуна. За исключением того, что Му Цинфан спросил у Чжучжи-лана, можно ли ему позаимствовать кое-какие травы, он не произнёс больше ни слова. Змеиный демон с готовностью объяснил, что лекарственные растения, да и вся комната целиком отданы в его полное распоряжение, поэтому нет нужды спрашивать разрешения. Мальчик коротко кивнул в ответ и вернулся к чтению. Несмотря на юный возраст, Му Цинфан не выказывал никаких затруднений с терминологией сложного текста. Демон за время знакомства с целителем привык к роли молчаливого зрителя и теперь сидел рядом, кутаясь в уютную тишину. Преданно наблюдая за ребёнком, он напоминал мраморную статую, внутренне подивившись тому, что мальчика не пугал его неподвижный внимательный взгляд. Спустя некоторое время Му Цинфан подошёл к расфасованным коробкам и выбрал несколько сушёных трав. Он принёс растения и, немного пошатываясь, забрался на табурет, чтобы добраться до стола. Чжучжи-лан торопливо поднялся, немного обеспокоенный тем, что ребёнок не справится, когда стул опасно качнулся, и мальчик поскользнулся. Демон, двигаясь с молниеносной скоростью, успел поймать Му Цинфана и почувствовал, как испуганной птичкой колотится его маленькое сердечко в грудной клетке. Чжучжи-лан мало чего боялся, но в этот момент понял, что его жизнь в миг сократилась на несколько лет! — Ты в порядке, Сяоцин–эр? Мальчик нерешительно кивнул, а затем, помолчав, добавил: — Простите. — Всё хорошо, пока ты в безопасности. Если тебе что-то понадобится, просто скажи мне. — Мама всегда говорила, что мне не стоит беспокоить других людей, — ответ мальчика неимоверно расстроил одного большого змея. Это хорошо, когда дети учатся самостоятельности, но Му Цинфан казался слишком зрелым для своего возраста, уже понимая, что не должен доставлять другим беспокойства. То, что к нему относятся также, как к любому другому незнакомцу, заставило змея поёжиться. Руки, которыми он всё ещё обнимал мальчика, сжались крепче. Чжучжи-лан приподнял ребёнка, чтобы установить с ним зрительный контакт. — Сяоцин–эр, если когда-нибудь тебе понадобится помощь, не стесняйся просить меня. М-мы всё-таки семья, — змеиный демон готов был обругать себя последними словами за это неловкое заикание, они женаты уже несколько лет, но он по-прежнему трепетал от головокружительного восторга, называя себя семьёй Му Цинфана. К сожалению, воображение ребёнка не смогло представить себе такой вариант развития событий. Он в замешательстве склонил голову к плечу. — Семья? Мои родители вас усыновили? — Н-нет… — змей окончательно поник, хотя чего удивляться, ведь ребёнок утратил все воспоминания о будущем. — Но ты можешь относиться ко мне как к своей семье, и я не буду против, если ты станешь немного больше зависеть от меня, — поспешно, почти умоляюще добавил он. Самым неприятным в этой ситуации для Чжучжи-лана было отсутствие доверия, особенно принимая во внимание, что его вторая половинка стал ребёнком, которому помощь сейчас была просто необходима. Му Цинфан недоумённо смотрел широко распахнутыми глазами на змея-демона. — Чжучжи–гэгэ, вы хотите быть моей семьёй? Откровенно говоря, из уст ребёнка этот вопрос звучал крайне неправильно, но демон пылко кивнул, стараясь передать свою искренность. От неуловимой нежности в голосе Му Цинфана его лицо вспыхнуло. Он ещё не успел толком осознать, что его только что назвали «гэгэ», когда следующие слова мальчика вернули его в суровую реальность: — Даже моя мама так не волнуется за меня, Чжучжи–гэгэ не нужно так сильно беспокоиться. Чжучжи-лан чувствовал, что совершенно сбит с толку. — Конечно же, она волнуется, она ведь твоя мама. Разве в таком случае она бы попросила нас позаботиться о тебе, отправившись собирать травы вместе с твоим отцом. — Гэгэ, мы сейчас в школе Цанцюн, ведь так? — Верно. — Значит, мои родители, должно быть, умерли. Внезапное заявление совершенно выбило Чжучжи-лана из колеи, но ребёнок не выказывал ни злости, ни печали. Му Цинфан оставался спокойным, на самом деле, даже слишком спокойным для ребёнка. Мальчик, уткнувшись куда-то в плечо демону, продолжал говорить, словно с самим собой: — Мама и папа всегда говорили, что целители посвящают свою жизнь другим. Без лекарей невозможно спасти жизни тех, кого ещё можно спасти. Вот почему они всегда оставляют меня, когда отправляются за лекарственными травами. Если с ними что-нибудь случится, я должен отправиться в школу Цанцюн и стать учеником пика Цяньцао. Тогда я смогу занять их место и стать лекарем, чтобы использовать свою жизнь и свой дар на благо нуждающихся. С самого первого дня, когда ребёнок научился воспринимать речь, его родители, известные лекари, подчёркивали важность своего долга целителей. Они воспитывали своего сына в соответствии со своими принципами, уверенные, что ребёнок однажды пойдёт по их стопам и тоже станет целителем. — Мама всегда заботилась о моей безопасности, поэтому у неё не было причин волноваться обо мне. Она знала, что со мной всё в порядке. Теперь всё стало на свои места. Зрелость ребёнка и его равнодушие к окружающему миру были результатом воспитания. Его родители, оба целители, были настроены вырастить из своего сына достойного преемника, который будет готов посвятить свою жизнь другим. Возможно, всё сложилось бы иначе, не прояви ребёнок с самого детства недюжие таланты, с ранних лет его глаза и обоняние с лёгкостью распознавали лекарственные травы, хотя большинству учеников на это требовались долгие годы обучения. Его родители решили, что в этом состоит предназначение их сына, и вырастили его соответственно. Однажды они могут погибнуть, пытаясь помочь людям, но их сын должен выжить, чтобы продолжить их дело. Намерения были благородными, но Чжучжи-лан поневоле ощутил ни с чем несравнимую душевную боль, услышав, что с самого детства его возлюбленный был так одинок. Губы Му Цинфана не оставляла лёгкая улыбка, пока он говорил о преданности своих родителей делу и о том, как это его вдохновило. Но со слов ребёнка становилось ясно, что его родители, хотя и делали это из лучших побуждений, на самом деле не оставили Му Цинфану выбора. Родители Чжучжи-лана бросили его, поэтому он не мог назвать себя экспертом в делах семейных, но он успел многое почерпнуть из книг Тяньлан-цзюня, и здравый смысл подсказывал ему, что обычно родители поступают иначе. Разве не лучше воспитывать ребёнка также, как и других детей, позволяя наслаждаться беззаботным детством? Чжучжи-лан обнял мальчика, чувствуя, что сейчас просто не в силах его отпустить. — Не волнуйся, Сяоцин–эр, я не оставлю тебя одного. Мальчик замер в его руках, по-видимому, не понимая истинного смысла заботы демона, но вскоре Му Цинфан вернул объятия, прошептав робким, неуверенным голосом: — Чжучжи–гэгэ, вы действительно будете моей семьёй? Каким бы зрелым он ни казался, Му Цинфан всё ещё оставался ребёнком, и в этот момент он искренне верил, что родители погибли, а его самого отправили на хребет Цанцюн. Видимо, сказались усталость и эмоциональное истощение, веки мальчика потяжелели и медленно сомкнулись, где-то рядом раздался шелест чешуйчатой кожи, но ребёнок уже крепко спал, чтобы это заметить. Он дал обещание, а Чжучжи-лан никогда не нарушал своего слова, особенно, если дело касалось его возлюбленного. В комнате, где огромный питон свернулся клубком вокруг маленького одинокого ребёнка, раздалось тихое шипение: — Я всегда буду с тобой…***
Шэнь Цзю был в гневе — Юэ Цинъюань вот так просто позволил этому Ло Бинхэ забрать его. Если он действительно был его старшим братом, то должен был что-то сделать, а не доверять первому встречному! Если пророчество Хуа Цина исполнилось, то Шэнь Цзю, должно быть, действительно стал горным лордом пика Цинцзин и принял этого юношу своим учеником. Он бы, наверное, так и продолжил дуться, позабыв даже переодеться, если бы не уговоры одной бодрой девушки, которая называла себя его будущей ученицей Нин Инъин. Шэнь Цзю всегда больше доверял представительницам слабого пола после того, как в детстве о нём заботилась старшая сестрица, после проданная в рабство. Хотя, сказать по правде, он до сих пор отказывался полностью поверить в россказни Юэ Цинъюаня. Неужели это действительно место, в котором он живёт, и всего этого он достиг сам? Несмотря на очевидные доказательства, Шэнь Цзю скептически отнёсся к сложившейся ситуации. — Учитель в детстве был таким милым ребёнком, — ворковала Нин Инъин, с замиранием сердца оглядывая мальчика. Для приличия Шэнь Цзю надел маску послушного ребёнка, обратив скромный взгляд на свою предполагаемую ученицу. — Нин–шицзе… Это правда? То, что все говорят? Они все действительно мои ученики, а я хороший учитель? Сердце девушки чуть было не остановилось, стоило услышать, как Шэнь Цзю так застенчиво величает её старшей сестрицей. — Да, учитель строгий, но просто замечательный и очень образованный! Все ученики просто обожают Учителя, и, конечно же, А-Ло твой самый преданный ученик, поскольку он… — Шицзе, я вернулся. Пылкую речь Нин Инъин прервал Ло Бинхэ, который вошёл в комнату, держа в руках поднос, заставленный восхитительно ароматными блюдами. Шэнь Цзю наотрез отказался его слушаться, поэтому ему пришлось обратиться за помощью к Нин Инъин, чтобы помочь мальчику переодеться. Вот и пригодилась одежда, которую носил сам Ло Бинхэ, когда страдал от искажения Ци. Сам же повелитель демонов, памятуя о том, что путь к сердцу Учителя лежит через желудок, решил применить испытанный способ по укрощению строптивого Шэнь Цинцю и отправился на кухню. Мин Фань вошёл на кухню и, увидев Ло Бинхэ, яростно что-то шинкующего острым ножом, смерил того подозрительным взглядом. — Шисюн, зачем явился? Ло Бинхэ бросил на юношу угрюмый взгляд, он всё ещё злился после того, как узнал, что именно Мин Фаня Шэнь Цинцю считал своим любимым учеником. Тогда Мин Фань справедливо возразил, что Ло Бинхэ и так стал мужем их Учителя, так что уж точно не ему жаловаться на свою долю. — Слежу за тобой на случай, если ты решишь что-нибудь подсыпать Учителю в еду. Резкий ответ заставил Ло Бинхэ раздражённо прикусить язык, но он не нашёл слов, чтобы возразить. Хотя сейчас у него не было таких намерений, память услужливо напомнила ему о том дне, когда он напоил Шэнь Цзю кровью демона под видом лечебного отвара, и в глубине души демон проклинал внезапную проницательность Мин Фаня. — Какая ерунда... Зачем мне поступать так с собственным мужем? — пробормотал демон, нанося последние штрихи к приготовленному блюду. Главный ученик пика Цинцзин невозмутимо приподнял бровь. — Если вспомнить твою любовь к мертвецам, как знать, какие ещё извращения у тебя на уме? Ло Бинхэ чуть было не споткнулся, оторопев от чужой откровенности. Всё это были дела давно минувших дней, но лишь теперь Ло Бинхэ представилась возможность узнать, что его старший брат действительно думает о нём! — Мин–шисюн, не знаю, что тебе взбрело в голову, но меня подобное не интересует. Всё, что меня волнует, это тело Учителя. Сегодня выдался явно не его день, поскольку оправдания Ло Бинхэ, очевидно, никого не убедили. Брови Мин Фаня удивлённо поползли наверх, выражение лица стало насмешливым. Ему даже не было нужды ничего говорить, в глазах читалось: «Ты хоть понимаешь, как это звучит?» С трудом подавив желание зарычать от охватившего его негодования, Ло Бинхэ схватил поднос и торопливо покинул кухню, опасаясь, что иначе не сможет удержаться и точно поколотит своего шисюна. Когда он вошёл в комнату, Нин Инъин, как мудрая женщина, торопливо поднялась с места, помахала Шэнь Цзю на прощание, и, объявив, что возвращает Учителя под неусыпную заботу А-Ло, ушла. В тот же миг благодушное настроение покинуло Шэнь Цзю, и к нему вернулся привычный хмурый вид. Минуло уже несколько лет с тех пор, как Шэнь Цинцю последний раз смотрел на него с таким выражением лица, и настроение молодого человека немного испортилось. Как бы то ни было, он взял себя в руки и поставил поднос с самой нежной улыбкой, на которую только был способен. — Учитель, должно быть, вы голодны. Этот ученик принёс перекусить. Перед Шэнь Цзю оказалось блюдо с горкой воздушного жемчужно-белого риса, тарелка ароматного куриного супа с корнем имбиря и приготовленный на пару тофу с мясным фаршем. Мальчик поднял взгляд на юношу, склонившегося перед ним в раболепной позе, прежде чем осторожно взять палочки и приступить к трапезе. В тот момент, когда кусочек мясного фарша растаял на языке, Шэнь Цзю, как ни старался, не сумел скрыть отпечаток благоговения на лице. Он сделал вид, будто продолжает медленно жевать, но Ло Бинхэ-то видел, с какой скоростью уменьшалась порция риса на тарелке. Демон скрыл довольную улыбку, радостно наблюдая за тем, как ребёнок наслаждается едой. Вскоре все тарелки опустели, а Шэнь Цзю изо всех сил старался выглядеть равнодушным. Он смерил Ло Бинхэ надменным взглядом, и тот невольно восхитился — похоже, Шэнь Цзю оттачивал свою знаменитую ауру чистого высокомерия с ранней юности. — Так ты… действительно тот самый Ло Бинхэ? — теперь, когда мальчик был переодет и накормлен, его голос звучал не так враждебно. Ужин удался на славу, демон дружелюбно кивнул и тепло улыбнулся. — Да, Учитель. Уже много лет вы заботитесь обо мне. Шэнь Цзю эти слова всё ещё не убедили. Несмотря на то, что Юэ Цинъюань стал живым доказательством его обнадёживающего будущего, он действительно не мог представить себя в роли хорошего учителя. — В таком случае, известно ли тебе, в чём заключалось пророчество Хуа Цина? — Известно, но объяснить подобное немного неловко. Боюсь, Учитель рассердится на меня, если этот ученик раскроет правду, — без малейшего угрызения совести выкрутился Ло Бинхэ. Когда-то это жалкое оправдание в виде пророчества стало ничем иным, как надуманным предлогом, который он сочинил с единственной целью — убедиться в том, что спустя много лет Шэнь Цзю разыщет его. Но со временем необходимость в этом отпала, теперь у Ло Бинхэ есть гораздо более веские доказательства чужой привязанности. Как и следовало ожидать, мальчик пришёл в ярость, услышав отказ. Этот симпатичный юноша раздражал его, но Шэнь Цзю никак не мог взять в толк почему. Ему инстинктивно претило то, как фривольно с ним обращался Ло Бинхэ. — Я тот, кто принял тебя, а ты теперь утверждаешь, что я не заслуживаю знать правду? Несмотря на юный возраст, рычание Шэнь Цзю звучало вполне угрожающе. Конечно, Ло Бинхэ это внушало далеко не страх, скорее наоборот, он находил эту попытку казаться грозным удивительно очаровательной. И пока Демон Снов продолжал задаваться вопросом, где его повелитель успел обронить своё достоинство, лицо демона приняло неуверенное выражение — в искусстве притворства ему не было равных. — Учитель обещает не ругать меня? Обещает не злиться, если новость повергнет его в шок? Воображение мальчика, каким бы хитрым и коварным он не был, всё же имело свои пределы. Шэнь Цзю уверенно кивнул. Разве могло быть что-то более шокирующее, чем его амбициозное будущее и всеобщая любовь к его угрюмой личности? И в этот момент Ло Бинхэ окончательно выбил почву у него из-под ног. — Потому что мы с Учителем созданы друг для друга. В будущем, о котором ты не можешь вспомнить, мы женаты. Я твой ученик, но кроме этого, ещё и твой супруг. Шэнь Цзю застыл, словно громом поражённый. Он был настолько ошеломлён, что смог вымолвить только: — Ты лжёшь! Ему хотелось потребовать объяснения, подвергнуть сомнению здравомыслие этого странного человека перед ним, да и вообще много чего сказать, но из-за перенесённого потрясения ребёнок, казалось, утратил дар речи. Коварный повелитель демонов не дал мальчику прийти в себя и переварить услышанное, загоняя свою жертву в угол. — Помнишь тот момент, когда Хуа Цин вырезал клятву на своей коже? Ло Бинхэ ослабил пояс, и Шэнь Цзю подскочил как ошпаренный. Вот только мужчина, называвший себя его мужем, никуда не торопился, он спустил верх ханьфу и обернулся. Мальчик почти позавидовал скульптурным мускулам и фигуре этого раздражающего человека, но что сразу бросилось в глаза, так это замысловатый узор чуть выше поясницы с левой стороны. Изумрудная змея свернулась в угрожающей позе, скользя среди тонких ветвей бамбука. Шэнь Цзю не знал, как это объяснить, но он чувствовал, как в рептилии, навеки запечатанной в чужой плоти, бьётся его собственный пульс. — Это твоё клеймо на мне, Учитель. Это знак того, что я принадлежу тебе. Я попросил тебя сделать меня своим, и ты исполнил моё желание. Подобно тому человеку, который соединил наши судьбы, мы связали себя клятвой, увековеченной на плоти. Если ты всё ещё сомневаешься, Глава школы Юэ со всей любезностью подтвердит мои слова. Но, Учитель… Полагаю, ты должен понимать, что значит добровольно принадлежать кому-то? В намёках не было нужды. Несмотря на юные годы, Шэнь Цзю всё понимал. Когда-то он был рабом, даже не человеком, а вещью. В любой момент его могли купить, стоило только предложить подходящую цену. Он до дрожи ненавидел своё положение, но добровольно отдаться на волю другому, даже во имя любви… Шэнь Цзю не сомневался, что даже в зрелом возрасте он никогда не станет с лёгкостью относиться к подобной жертве. От мысли, что Ло Бинхэ добровольно пошёл на такое, у мальчика пересохло в горле. — Ты безумен... По удивительной иронии реакция Шэнь Цзю оказалась в точности такой же, как и в тот день, когда Хуа Цин вырезал клятву на своей руке. Но, как и в тот раз, Ло Бинхэ знал, что это означало — ему поверили. Он привёл в порядок свою одежду, старательно скрывая торжествующую улыбку. — Теперь ты веришь мне, Учитель? Признавать то, что он только что категорически отрицал, было неловко, поэтому Шэнь Цзю сделал то, что у него получалось лучше всего. Он презрительно усмехнулся, отводя взгляд. — Даже если это правда, тебе лучше держаться от меня подальше! Ло Бинхэ просто улыбнулся и кивнул, думая о том, что маленького Учителя никто бы не осмелился назвать милым. Оставшиеся часы прошли в относительном спокойствии, Шэнь Цзю развлекался тем, что осматривал окрестности своего будущего дома под бдительной опекой Ло Бинхэ. Но, как только наступила ночь, мальчик поднял невообразимый шум, услышав, что этот самодовольный полудемон собирается спать с ним в одной постели. — Учитель, ты находишься под действием паров демонической травы. Мы до сих пор не знаем, к каким последствиям это может привести. Я должен оставаться рядом с тобой, чтобы в случае возникновения чрезвычайной ситуации прийти на помощь, — справедливо заметил Ло Бинхэ, и Шэнь Цзю в негодовании стиснул зубы, не найдя, что возразить. В итоге мальчик свернулся калачиком в самом дальнем углу кровати, заставив Ло Бинхэ лечь на самом краешке. Повелитель демонов невольно ощутил укол обиды. Разве он как-то обидел маленького Шэнь Цзю, так отчего тот настроен так враждебно? Но все его вопросы оставались без ответа. Ло Бинхэ, как и всегда, безропотно снёс проявление дурного нрава своего супруга и закрыл глаза. Выждав некоторое время, ребёнок медленно сел на кровати. Шэнь Цзю бесшумно придвинулся ближе к своему так называемому мужу. В лучах тусклого лунного света он несколько долгих минут пристально смотрел на то, как равномерно поднимается и опускается его грудь, после чего, убедившись, что спящий крепко спит, протянул руку и тонкими пальцами отвёл непослушную прядку с чужого лба. Он внимательно смотрел на точёный профиль и тонкие черты лица, Шэнь Цзю всегда хорошо видел в темноте. — Удивительно красивый, — невольно сорвалось с губ. Шэнь Цзю готов был поклясться, что никогда не встречал столь безупречного человека, и лицо юноши могло бы показаться обманчиво мягким, если бы не мощная аура его глаз. Шэнь Цзю протянул руку и коснулся чужого ханьфу там, где под слоями ткани свернулась опасная змея. — И такая красота принадлежит мне... Он мой. Ребёнок издал тихий восторженный смешок, головокружительное самодовольство переполняло грудь мальчика. Шэнь Цзю зажал в кулачке ткань халата над татуировкой и, тихонько прижавшись к спине Ло Бинхэ, погрузился в объятия сновидений. Когда дыхание Шэнь Цзю стало ровнее, пара налитых кровью глаз распахнулась в темноте. Ло Бинхэ до боли стиснул кулак и, прикрыв лицо ладонью, тихо простонал: — Я беру свои слова обратно. Разве может существовать ребёнок милее, чем Учитель? Пытаясь отогнать волнующий трепет, повелитель демонов провёл остаток ночи, докучая Демону Снов и упрашивая показать ему воспоминания Шэнь Цзю и то, какое выражение лица у него было в тот момент, когда он издал тот восхитительный смех. К счастью для всех, через несколько дней состояние горных лордов пришло в норму. Воспоминания о днях, проведённых в облике детей ни у кого из них не сохранились, что привело к череде недоразумений… — Подожди-ка, что?! Муженёк, я совершенствующийся, но не чудотворец. Как я могу отыскать способ забеременеть?! Но Мобэй-цзюнь отказывался так легко сдаваться. — Благодаря тебе в Царстве Демонов собирают урожай. Когда-то это тоже считалось невыполнимой задачей. Цинхуа, я верю в тебя. У Шан Цинхуа в прямом смысле слова отвисла челюсть. Ему никогда не пришло бы в голову, что Мобэй-цзюнь окажется таким семейным. — Ты меня извини, но даже твоя вера не гарантирует абсолютного успеха. Тем временем Му Цинфан, который всегда ценил стойкость своего супруга, в этот раз всё же немного… — Чжучжи-лан… Милый, я не могу пошевелиться, когда ты так крепко меня держишь. Ниже пояса его супруг обернулся змеем и теперь кольцами обвивал тело целителя. Чжучжи-лан издал тихий вздох, похожий на шипение, и прошептал: — Тогда считай это эгоизмом с моей стороны… Я хочу побыть так ещё какое-то время. Раньше Му Цинфана немало беспокоило то, что Чжучжи-лан почти никогда не просил чего-то для себя. У горного лорда не осталось иного выбора, кроме как расслабиться в чужих горячих объятиях и отложить запланированную работу на неопределённый срок. Шэнь Цинцю и раньше знал, что Ло Бинхэ невероятно быстро возбуждается, но сейчас он действительно не мог взять в толк, отчего его супруг приходил в трепет всякий раз, когда бессмертный касался спины демона, случайно или намеренно. — Ты принял какое-то неправильное лекарство? — бесстрастно поинтересовался он, но в этот раз Ло Бинхэ действительно не чувствовал за собой никакой вины. — Учитель… Твой ученик и супруг не вёл бы себя так, если бы ты не был таким милым! — Что может быть милого в прикосновении к спине? У тебя снова отклонение Ци? Ша Хуалин получила обещанную награду, которой к удивлению Мин Фаня оказалась пара ручных зеркал. — В чём сила этих зеркал? — не смог он сдержать любопытства. Будь это простые безделушки, он и сам мог купить ей такие. Девушка очаровательно улыбнулась, прикрыв одно зеркальце ладонью. — Кто первым приходит тебе на ум, когда тебя спрашивают о человеке, занимающем твоё сердце? Мин Фань недоумённо моргнул, но не успел сказать ни слова, как в зеркале перед ним появилось отражение Ша Хуалин. Девушка самодовольно ухмыльнулась, пряча второе зеркальце за пазуху. — Эти зеркала обладают силой показывать человека, которого хранит ваше сердце. Так что я всегда могу следить за тобой, куда бы я ни пошла, — промурлыкала она. Совершенствующийся задумчиво погладил подбородок, затем сказал: — Но… Тебе нет нужды проверять меня, Лин-Лин. Хотя это очень полезный подарок от Цзюнь–шана. По крайней мере, я могу убедиться, что ты в порядке, когда мы в разлуке. Он произнёс эти слова так обыденно, но они тронули самые искренние струны души Ша Хуалин. «Мой мужчина так быстро взрослеет», — подумала девушка и мстительно ущипнула Мин Фаня за то, что заставил её сердце взволнованно трепетать в груди. И всё же, что ни говорите, а больше всех выгоды из этого приключения извлёк Тяньлан-цзюнь, который несколько дней с упоением записывал свои наблюдения. Да благословят боги школу Цанцюн, когда свет увидят новые книги. =================================== [Мини–театр Автора] Горные лорды немного подросли, но превратились в двадцатилетних учеников. «МоШаны» ШЦХ: Т-т-т-ты утверждаешь, что я и мой повелитель женаты? ЭТО ВЕДЬ ШУТКА МБЦ: Разве похоже, что я шучу? ШЦХ: *съёжился* Н-нет, совсем нет… МБЦ: … (он снова меня боится) Иди сюда! *обнимает* ШЦХ: *теряет сознание от ужаса* «ЧжуФаны» МЦФ: М-мой супруг… О боги, разве это возможно… ЧЧЛ: Цинфан… (; _ ;) МЦФ: Нет, я имел в виду, что не мог и представить, будто кто-то захочет связать со мной свою судьбу. ЧЧЛ: Значит мне неимоверно повезло, что я первым тебя нашёл… Ученик пика Цяньцао: (Ух ты, и когда только Чжучжи–цяньбэй научился так складно говорить? Казалось, только вчера он заикался, когда признавался в любви.) «БинЦю» ЛБХ: Давай, назови меня гэгэ ~ ШЦЦ: *рычит* И с чего бы мне это делать? ЛБХ: Мы женаты. К тому же сейчас ты моложе меня. Давай, всего один раз! ШЦЦ: … *наклоняется* ЛБХ: … *оживился* ШЦЦ: *шепчет*…Бинхэ. Думаешь, я паду так низко? Лишь. В. Твоих. Мечтах. *ухмыляется и уходит* ЛБХ: … *возбуждён до предела* Этот вызов в глазах и то, как он назвал меня по имени… Демон Снов: … (Этот сопляк безнадёжен, точная копия своего папаши в будущем…)