Как воспитать своего Шэнь Цинцю

Свадебная церемония Шан Цинхуа требовала гораздо больше подготовки, чем можно было подумать, поэтому его решение уступить первенство очереди старшим горным лордам было вполне уместным. Его свадьба должна была состояться в Царстве Демонов, мало кто бы решился пустить толпу могущественных существ в земли людей даже ради столь радостного события. Мобэй-цзюнь занимал довольно высокое положение в своём мире, потому было решено, что церемония состоится в соответствии с обычаями и традициями их клана, и на этот раз настала очередь демонов принимать гостей. Всё это не имело ровным счётом никакого значения для Шан Цинхуа. Ему и без того хватало забот с подготовкой к свадебному обряду. Если раньше, глядя на взаимный обмен «любезностями» во время церемоний и суматоху с приданым, он искренне сочувствовал своим шисюнам, то, столкнувшись воочию с истинным наследием демонов, впору было пожалеть себя. Несмотря на то, что Мобэй-цзюнь мог показаться отчуждённым и одиноким, за его плечами находился целый могущественный клан старейшин, а также множество отдалённых ветвей потомков братьев и сестёр правителя предыдущего поколения. Догадавшись, что Мобэй-цзюнь не испытывал ни малейшего желания вдаваться в тонкости собственной родословной, один из старейшин взял на себя труд заполнить пробелы в истории для Шан Цинхуа. — Традиции Северных земель? — непонимающее переспросил горный лорд. Старейшина проявлял чудеса выдержки и терпения; он был одним из немногих подданных Мобэй-цзюня, который не сбежал, увидев на пороге дворца Шан Цинхуа. Не то чтобы бессмертный внушал им такой благоговейный ужас, просто большинству из демонов было прекрасно известно: раз этот немного неуклюжий человечек здесь, значит и Мобэй-цзюнь где-то поблизости, и меньше всего им хотелось сталкиваться нос к носу со своим вспыльчивым правителем, если только того не требовали семейные дела. К Шан Цинхуа они относились со сдержанным уважением. Многочисленные слухи рисовали образ бессмертного, как обладателя щедрой руки, способной даровать спасение многим поколениям их потомков, но вместе с тем приписывали ему черты беспощадного божества, способного оборвать эту золотую нить надежды одним лишь щелчком пальцев. Шан Цинхуа наслаждался восхищением и почётом, но в то же время с нарастающим ужасом оценивал, сколько сил и времени ему придётся вложить, чтобы заработать себе должную репутацию. Трудоголизм Шэнь Цинцю казался ему чем-то недосягаемым, ему поистине было невдомёк, как его шисюн находил в себе силы столь планомерно и упорно трудиться ради туманных будущих перспектив. — Кто-то должен научить его жить в своё удовольствие, — проворчал себе под нос горный лорд пика Аньдин, благополучно пропустив мимо ушей добрую половину лекции достопочтенного старца. — До того, как наш род приспособился жить в гармонии с этими землями, холод стал суровым испытанием даже для самых могущественных представителей нашего клана. Традиции свадебной церемонии берут начало из тех древних времён, когда демон, предлагающий руку и сердце, должен был доказать свою способность позаботиться о будущей семье, обеспечив кров и очаг, а после преподнести недавно убитого хищника с богатым мехом в знак того, что он может обеспечить супругу пропитанием и одеждой. В глубине души Шан Цинхуа даже нашёл этот обычай довольно практичным и по-странному милым в своей заботе о будущей семье. На первый взгляд в этом не было ничего сложного, или же он был просто наивен. Старейшина любезно продолжал: — Будущая невеста готовит из добытого мяса сытный ужин, а из меха ей предстоит сшить одеяло для свадебного ложа и подбить накидку, которую она наденет во время церемонии. Это должно стать доказательством того, что навыки будущей жены соответствуют ожиданиям жениха. На губах Шан Цинхуа по-прежнему играла безмятежная улыбка, хотя в глубине сознания он уже рухнул на колени и, стуча кулаком по воображаемой земле, вопил в приступе безумного отчаяния: «Да сколько ещё мне предстоит вынести!» — Несомненно, в последние несколько десятилетий, благородные дамы, которым не довелось получить… должного образования, обычно прибегали к помощи своих более опытных замужних родственниц в изготовлении одеяла и приготовлении ужина… — Не берите в голову… Разве станет для меня испытанием какое-то блюдо или простая накидка… Я практически всю жизнь только этим и занимаюсь… При воспоминаниях о годах угнетения пика Аньдин, сердце Шан Цинхуа болезненно заныло, но демоны, очевидно, восприняли его заявление как подтверждение преданности горного лорда и его готовности с честью вынести все испытания при подготовке к церемонии. По губам ледяного демона мелькнула слабая улыбка, но и этого уже оказалось достаточно, чтобы привести всех остальных представителей клана в головокружительный восторг — им не так часто приходилось видеть на лице своего повелителя хотя бы намёк на радость! Однако эта улыбка промелькнула и так же быстро исчезла, одновременно с продолжением истории, предназначенной для ушей его несчастного будущего супруга. — Как только соглашение о браке будет достигнуто, жених и невеста должны заручиться благословением семей. Семья жениха объявляет тематику, в которой должна быть выполнена свадебная накидка и, как правило, за основу берётся какой-то благоприятный символ, который должен принести благополучие молодожёнам. Жених со своей стороны должен исполнить задачу, поставленную перед ним семьёй невесты, чтобы доказать, что способен обеспечить невесте безоблачную супружескую жизнь, — нотки веселья в голосе старейшины заставили Шан Цинхуа насторожиться, и интуиция в который раз его не подвела. — Поскольку будущий супруг повелителя не имеет кровных родственных связей, его согласие можно считать безоговорочным. Однако в отсутствие ближайших кровных родственников повелителя… вам придётся снискать одобрения Линьгуан Цзюня. Теперь стало понятно, отчего Мобэй-цзюнь был таким угрюмым. Шан Цинхуа готов был пасть на колени и умолять почтенного старика о благословении. Линьгуан Цзюнь однажды уже чуть было не убил его, а теперь, чтобы связать свою жизнь с Мобэй-цзюнем, ему придётся заручиться поддержкой этого негодяя? Это казалось вдвойне страшней, чем попросить одобрения Шэнь Цинцю, поскольку горный лорд пика Цинцзин, по крайней мере, снизошёл до простого кивка, внутренне предаваясь тайным планам использовать ледяного демона в своих интригах! В последнее время Шан Цинхуа был так занят, что и думать забыл о Линьгуан Цзюне. Истекая кровью на ледяном полу в полубессознательном состоянии, он плохо понимал, чем закончилась битва. В тот роковой день бессмертный почти превратился в ледяную скульптуру, и сознание вернулось к нему лишь в густом обволакивающем жаре горячего источника. Похоже, настало время справиться о судьбе Линьгуан Цзюня, ведь вполне может случиться, что Мобэй-цзюнь давно расправился со своим дядей. Внутренне страшась возможного ответа, горный лорд несмело поинтересовался: — А что, если… Линьгуан Цзюнь не даст своего благословения? Старейшина нахмурился. — Тогда не будет никакой свадьбы. Церемония не состоится, пока Линьгуан Цзюнь не одобрит этот брак. — Я не могу попросить благословения у более отдалённой ветви семьи? Шан Цинхуа чуть было не разрыдался горючими слезами, когда старик в ответ лишь покачал головой, а прочитанная ему только что лекция о том, как жизнь в условиях суровой зимы сплотила их клан и потому требовала одобрения ближайших родственников, просвистела в сознании, словно выпущенная из тетивы гибкая стрела. Мобэй-цзюнь не считал нужным скрывать своего недовольства этой идеей. — В его одобрении не возникнет необходимости, если он будет мёртв, ведь так? Присутствующие демоны тревожно охнули, в страхе опустив глаза. Даже старейшина, до сего момента с готовностью принимающий участие в обсуждении, онемел от негодования перед лицом готовящегося вопиющего зверства. Шан Цинхуа мягко провёл рукой по тыльной стороне ладони ледяного демона, незаметно успокаивая бушующий в чужой груди гнев. Пусть он и в полной мере разделял неприязнь к опасному родственнику, довольно неразумно с такой лёгкостью рассуждать об убийстве собственного дяди, особенно в присутствии клана. Нетерпеливый молодой демон слишком привык к тому, что все потакали его малейшим прихотям. — Ваше Величество, я смогу убедить Линьгуан Цзюня. Нет нужды в кровопролитии, — Мобэй-цзюнь поймал себя на мысли, что тихий мурлыкающий шёпот на ухо слушать неимоверно приятно, но вот в самих словах было мало убедительности. Наследник клана цепко ухватил пальцами подбородок Шан Цинхуа и повернул его лицо так, чтобы встретиться взглядом с бессмертным. Он отчего-то не сомневался, что этот трусливый человечек, бок о бок с которым он провёл не одно десятилетие, не станет всерьёз относиться к их традициям. Его мало заботило благословение Линьгуан Цзюня. С каких пор Мобэй-цзюню вообще требовалось чьё-то одобрение? Он просто не мог позволить Линьгуан Цзюню приблизиться к Шан Цинхуа после того, что произошло во время обряда вознесения. — Ты решишься отправиться к нему? Зная характер Шан Цинхуа, он был уверен, что бессмертный побоится снова встретиться лицом к лицу с демоном, который чуть было не убил его. Всё, что ему требовалось, это сказать лишь слово, и Мобэй-цзюнь переступит порог своей семьи рука об руку с Шан Цинхуа, даже если не получит благословений. Однако Шан Цинхуа, похоже, не догадывался о намерениях Мобэй-цзюня. Он с готовностью кивнул: — Если я сумел найти решение проблемы продовольствия Царства Демонов, я не сомневаюсь, что убедить Линьгуан Цзюня мне вполне под силу. Шан Цинхуа старался выглядеть уверенно, хотя в глубине души понимал, что это станет самым серьёзным испытанием, с которым ему приходилось сталкиваться. По крайней мере, проблема с продовольствием не несла никакой угрозы его жизни. Вот только с тех пор, как Мобэй-цзюнь принял наследование кланом, Линьгуан Цзюнь не показывался никому на глаза. Можно ли предположить, что благородный демон усвоил урок? Что ни говорите, а ему не хотелось испытывать на себе сокрушительную ярость Мобэй-цзюня, если тот не получит желаемого, поэтому ему придётся постараться. Погрузившись в глубокие думы, Шан Цинхуа не заметил брошенного на него довольного взгляда ледяного демона, глубокая складка между чужими бровями наконец разгладилась. Ответ бессмертного немало удивил Мобэй-цзюня, но его странно будоражила мысль, что этот маленький человечек был готов зайти так далеко ради него. Он сжал пальцами чужой подбородок, потянув возлюбленного на себя для поцелуя. Ещё недавно подобные публичные проявления привязанности заставляли Шан Цинхуа краснеть и смущаться, но очень скоро он понял, что Мобэй-цзюнь никому и ничему не позволял встать между ним и его желаниями, особенно, когда это касалось его будущего супруга. Поэтому горный лорд довольно быстро сдался, с готовностью отвечая на поцелуй, смакуя прохладные губы Мобэй-цзюня. Ну и пусть демоны смотрят, сказал он самому себе; рано или поздно они к этому привыкнут, так же как и ученики его собственного пика. Надо признать, реакция демонов оказалась более чем сдержанной; возможно, они действительно были более прогрессивны в вопросах личных отношений или же просто менее нравственными, нежели люди. Повелитель демонов теперь полностью игнорировал свою свиту, а значит собрание можно было считать законченным. Представители клана тихо покинули дворцовый зал, оставив пару наедине. У демонов наверняка нашлись дела поважнее, чем наблюдать с первых рядов за чужими поцелуями; с тех пор, как план по заключению перемирия начал претворяться в жизнь, даже в самых отдалённых северных землях произошли существенные изменения в политике и управлении. Вечная мерзлота и суровые погодные условия делали невозможным посадку зерновых культур. С другой стороны, недостаток провизии сполна восполнялся добычей редких минералов и ценных животных, что способствовало расширению торговых путей. Уже едва живой от постоянных нагрузок и стресса Шан Цинхуа уделял северным территориям особое внимание, учитывая, что правителем этих земель являлся его будущий супруг. Хотя, справедливости ради стоит отметить, что Мобэй-цзюнь бывал тут слишком редко, чтобы действительно что-то решать. Наконец-то Шан Цинхуа сумел в полной мере раскрыть свои таланты в организации рынка и торговли, с лёгкостью разрабатывая долгосрочные планы для будущих союзных отношений. Отдавая должное опыту и мастерству бессмертного, Мобэй-цзюнь не задавал никаких вопросов, безмолвно позволяя действовать на своё усмотрение. Конечно же, нашлись и недовольные, но отдельные протесты не сыскали поддержки и быстро сошли на нет. И всё же Шан Цинхуа благоразумно предпочёл заручиться помощью горного лорда пика Цуйсянь, чтобы построить небольшое убежище для бессмертных вблизи горячих источников — недалеко от того места, где сам когда-то соорудил для себя скромную хижину. Источники оказались богаты духовной энергией, к тому же это было одно из немногих мест, где среди зимы всегда царило тепло. Тихий и уютный отдых на горячих источниках, приправленный изысканной кухней пика Цуйсянь — возможно, Шан Цинхуа и уступал в хитрости и коварстве Шэнь Цинцю, но в том, чтобы делать деньги из ничего ему не было равных. Мобэй-цзюнь оказался не в восторге от идеи, что маленькую хижину Шан Цинхуа теперь будут окружать дома других бессмертных, построенные ради коммерческой выгоды, и он возвёл отдельный небольшой коттедж вблизи собственного горячего ключа, предназначенный для личного пользования будущего супруга. Шан Цинхуа немало удивился тому, что Мобэй-цзюнь проявил интерес к этим «адским землям», но его сердце сладко замерло, когда он узнал, что ледяной демон сильно дорожил этим местом, потому что именно там он сделал предложение. Если подумать, повелитель демонов мог быть довольно милым, раз ценил такие воспоминания. — Если встреча окончена, думаю, мне стоит вернуться к своим обязанно... Он не успел договорить, как мир перед его глазами перевернулся, и он обнаружил себя распластанным на столе для переговоров. Мобэй-цзюнь возвышался над ним, руки упирались в столешницу по обе стороны от его головы, полностью отрезая путь к бегству. Глаза Шан Цинхуа изумлённо распахнулись, он инстинктивно обхватил своё тело руками. Ледяной демон утробно зарычал, недовольно сведя брови к переносице. Температура в комнате ощутимо упала, реагируя на изменение настроения демона. — Ваше Величество, мне действительно нужно вернуться к работе, иначе мы отстанем от графика, — горному лорду с трудом удавалось скрыть дрожь в голосе, вот только его протесты оказались напрасны. Демон обхватил запястья Шан Цинхуа широкой ладонью и завёл ему за голову. — Кажется, ещё в самый первый раз, Цинхуа, я довольно ясно дал понять, что между своей работой и мной ты должен отдавать приоритет мне, как своему супругу. Прозвучавший над самым ухом низкий глубокий голос вызвал по телу Шан Цинхуа невольную дрожь. Он не мог поверить в происходящее! После всего, что ему пришлось вынести, влача жалкое существование шпиона, а потом и усердной работы ради того, чтобы собрать свою репутацию по крупицам и стать немного лучше, дабы стать достойным своего супруга, он и подумать не мог, что Мобэй-цзюнь окажется настолько мелочным, чтобы закатывать ему истерики всякий раз, стоило ему отдать предпочтение своим обязанностям! Однако же нельзя сказать, что вся вина целиком ложилась на плечи ледяного демона. За годы угнетения пика Аньдин Шан Цинхуа слишком привык работать за шестерых, бессмертный всегда подсознательно стремился трудиться на пределе своих возможностей, хотя и продолжал роптать на неподъёмную нагрузку. Он и сейчас не оставил своей привычки работать с утра до ночи, совершенно позабыв, что его своенравный господин также требует внимания своего возлюбленного. Чаще всего Мобэй-цзюнь молчаливой скульптурой восседал рядом с ним, в какой-то момент просто сгребая в охапку и утаскивая Шан Цинхуа в постель, чтобы горный лорд мог немного отдохнуть. Он тренировал или, вернее, третировал учеников пика Аньдин в надежде, что бессмертный переложит на их плечи больше обязанностей, но казалось, что горный лорд просто позабыл о существовании других людей, пытаясь справиться со всем в одиночку. Эта дурная привычка брала своё начало ещё со времён зарождения их сотрудничества; тогда горный лорд опасался, что если станет прибегать к помощи других учеников, то нить, связывающая его с Мобэй-цзюнем, ослабнет. По этой же причине он был единственным горным лордом, у которого не было прямых учеников, он всегда предпочитал обходиться своими силами. Стоило Мобэй-цзюню прознать об этом, он тут же рассудил, что ситуацию нужно срочно исправлять. Он не ожидал, что Шан Цинхуа с таким упорством станет сопротивляться любой идее немного расслабиться. Ледяной демон всего лишь хотел, чтобы бессмертный проводил время в своё удовольствие и, конечно же, использовал любую свободную минуту, чтобы уделить ему внимание, в котором он так остро нуждался. Казалось, что Шан Цинхуа опасался, что всё пойдёт совершенно не по плану, стоит ему ослабить контроль над ситуацией, даже несмотря на то, что сам постоянно жаловался на усталость. Горный лорд любил повторять: «Ситуация с перемирием стабилизируется через несколько лет. Когда это случится, я смогу бездельничать столько, сколько захочу!» Вот только Мобэй-цзюнь отказывался ждать так долго; он не какая-то наложница, вынужденная томиться в ледяном дворце одинокими ночами. Он был правителем этих земель, и если он хочет своего супруга, он его получит. — Забудь. Мы потом вместе со всем разберёмся. А пока обрати своё внимание на меня. — Прямо на столе переговоров? — Наш первый раз тоже случился на столе, так какая разница? Горному лорду пика Аньдин неистово захотелось разрыдаться. Если ему предстояло отдаться ненасытному демону, он, по крайней мере, предпочёл бы, чтобы это случилось в более подходящей обстановке, а точнее на кровати. Сдаться на милость демону на неудобной столешнице уже само по себе казалось ужасной затеей, но делать это на столе для переговоров в дворцовом зале казалось ещё более унизительным. Упоминание об их первом опыте разбудило неловкие воспоминания. Сказать по правде, он никогда не задумывался над тем, каким должен быть их первый раз. Это случилось вскоре после подавления мятежа, и раненые вернулись в школу Цанцюн. Шан Цинхуа сбился с ног, с головой окунувшись в свои обязанности, строя планы и чертя диаграммы, и поэтому полностью пропустил предупреждающие об опасности сигналы. Мобэй-цзюнь и не предполагал, что настанет день, когда Шан Цинхуа будет полностью его игнорировать. С тех пор, как планы по налаживанию торговых путей между двумя царствами начали претворяться в жизнь, его маленький бессмертный стал ключевой фигурой происходящего. Вот только гордость, которую он испытывал за своего возлюбленного, весьма омрачало то, что Шан Цинхуа, заваленный работой, с каждым днём всё больше отдалялся от него, оставив в одиночестве дожидаться крупиц чужого внимания. Мобэй-цзюнь даже начал привыкать радоваться моментам, когда ему удавалось урвать для себя редкие моменты близости, взваливая измождённого работой Шан Цинхуа на плечо и утаскивая отдыхать. Если бы он знал, что бессмертный предпочтёт ему свои обязанности, Мобэй-цзюнь сделал бы всё, чтобы его будущий супруг провёл свою жизнь в праздности и безделье, тратя всё своё время лишь на то, чтобы угождать ледяному демону. Упомянутый выше горный лорд и не догадывался о том, какие мысли занимали голову ледяного демона. А точнее, он и не задумывался об этой стороне их отношений. Он охотно отвечал на прикосновения и поцелуи, не подозревая о том, что Мобэй-цзюнь с нетерпением жаждал гораздо бо́льшего. Вот почему, когда демон швырнул бессмертного на его же письменный стол, отпихивая в сторону исписанные ровным почерком листы пергамента и кисти, Шан Цинхуа лишь смерил его недоумённым взглядом. — В-ваше Величество? — Ничего не хочешь мне сказать?.. Ледяной демон казался весьма расстроенным. После того памятного дня, когда завершился обряд вознесения, а их отношения перешли на совершенно иной уровень, Мобэй-цзюнь почти никогда не смотрел на него с таким кислым выражением лица, отчего Шан Цинхуа ещё больше растерялся. — Я… я что-то забыл? В глазах, напоминающих по цвету синий весенний лёд, на секунду промелькнуло странное выражение и, прежде чем бессмертный это осознал, его ханьфу оказалось разорвано на куски. Мобэй-цзюнь никогда не пускал в ход духовную энергию, если дело касалось Шан Цинхуа, поэтому можно было не опасаться, что одежда бессмертного активирует защитные талисманы, но в данный момент это было последнее, что волновало горного лорда. Испуганный вскрик бессмертного потонул в утробном рычании демона, когда тот ощутимо прикусил чужую шею, тело Шан Цинхуа вздрогнуло, соприкоснувшись с холодной кожей — он и не заметил, когда Мобэй-цзюнь успел ослабить пояс своего халата. Ноги горного лорда оказались широко разведены в стороны, и демон втиснулся между ними, прижимаясь к своему возлюбленному так близко, насколько это возможно. Шан Цинхуа изо всех сил пытался глотнуть воздуха, пока Мобэй-цзюнь зло целовал его, агрессивно проскальзывая в горячий рот языком и чередуя поцелуи с укусами. Когда демон наконец дал бессмертному вздохнуть, он почти задыхался, растерянно моргая. — Я принёс голову Цзючжун-цзюня, как и обещал. Тем не менее, ты отказался признавать заслуги своего будущего мужа, — категорически заявил Мобэй-цзюнь, не скрывая недовольства. Эти слова мгновенно отрезвили несчастного горного лорда, он вскинул руки, мягко проведя ладонями по щекам демона, бессознательно пытаясь успокоить. Неудивительно, что Мобэй-цзюнь дулся; демон успел напридумывать себе, что Шан Цинхуа не оценил его усилия. Он по-прежнему оставался всего-навсего ребёнком, требующим внимания своего маленького человека, отчаянно желая, чтобы тот похвалил и оценил его подвиги. Шан Цинхуа обхватил лицо Мобэй-цзюня ладонями, нежно поглаживая щёки изящными пальцами. — Мне очень жаль, я не собирался вас игнорировать… Ваше Величество, вы превзошли самого себя, никакие слова похвалы не способны выразить моей признательности. Я как-то могу загладить свою вину? Одних слов явно было недостаточно, чтобы успокоить гнев и обиду демона. Он и без того довольно долго сдерживался, упуская возможность поговорить с Шан Цинхуа из-за того, что тот валился с ног от усталости, часто засыпая прямо за чтением очередного документа. Мобэй-цзюнь обхватил рукой своего возлюбленного за талию и прижал к себе ещё ближе, довольно однозначно заявляя о своих намерениях. По крайней мере, твёрдая горячая выпуклость, упирающаяся в бедро бессмертному, не оставляла сомнений в том, какие именно желания обуревали демона. — Я хочу свою награду. Я хочу тебя. Щёки Шан Цинхуа горячо вспыхнули, хотя тот изо всех сил пытался мыслить трезво. В любом случае, они собирались пожениться, не было ничего удивительного в том, что Мобэй-цзюнь испытывал к нему влечение, да и он отнюдь не причислял себя к целомудренным монахам. Увидев, что складки между бровями Мобэй-цзюня стали глубже, Шан Цинхуа понял, что сопротивляться нет никакого смысла. Он коротко кивнул, расслабляясь. Наблюдать за тем, как разгладилось лицо Мобэй-цзюня, было почти забавно, и Шан Цинхуа чуть было не улыбнулся, как вдруг демон рывком стащил с него штаны, намереваясь взять его без подготовки. — П-подождите, что вы делаете? Он упёрся ладонями в грудь Мобэй-цзюня, удерживая над собой, чем вызвал недовольное рычание ледяного демона. Шан Цинхуа прошиб холодный пот после внезапной догадки, он робко спросил: — Ваше Величество, вы… знаете, что делать? Взгляд Мобэй-цзюня стал растерянным, но он упорно хранил молчание. Шан Цинхуа воспринял это как отрицательный ответ. Он неуверенно пожевал губы, прежде чем задать другой вопрос. — Вы когда-нибудь видели, как это делается? Демон замер, после чего медленно кивнул. К сожалению, его будущему супругу от этого было ни горячо, ни холодно. Шан Цинхуа всегда был далёк от плотских удовольствий из-за напряжённого графика, но всё же не был настолько невежественен, чтобы не понимать, что секс это нечто гораздо бо́льшее, нежели попытка просто засунуть свой член в другого человека. Мысленно он поблагодарил автора эротических книг о главе их школы и Боге Войны, в противном случае Шан Цинхуа не получил бы даже базовых знаний. Всего лишь счастливое стечение обстоятельств, которое только что уберегло его пятую точку от болезненного вторжения. Ему хватило благоразумия не интересоваться о причине отсутствия опыта у Мобэй-цзюня. Вместо этого он осторожно заметил: — Это мой первый раз… Я не хочу испытывать боли. Этой подсказки должно было хватить. С присущим ему великолепием Мобэй-цзюнь полностью разрушил все ожидания Шан Цинхуа. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Вполне логичный вопрос. Ледяной демон был готов исполнить любую просьбу Шан Цинхуа, если это сделает того счастливым, поэтому маленькому человечку нужно было просто сказать, чего он хочет. Шан Цинхуа, испытывая помимо жгучего стыда ещё и лёгкий ужас вкупе с чувством жалости к собственному невежеству, рассудил, что стоит изъясняться предельно ясно, в противном случае Мобэй-цзюнь рисковал потерять лицо, а он — свою многострадальную задницу от дикой боли. — Ваше Величество, я — не женщина, и даже если бы я ею был, нельзя просто раздеться и взять меня. Мало того, что ни о какой прелюдии не шло и речи, так ещё и атмосфера в целом оставляла желать лучшего. Пожалуй, впору было порадоваться своему привилегированному положению, если Мобэй-цзюнь позволял бессмертному жаловаться и диктовать свои условия, но в последнее время его своевольный господин действительно упорно работал над своим характером, меньше всего Шан Цинхуа хотелось разочаровывать своего будущего супруга. — А сам ты знаешь, что делать?.. Шан Цинхуа недоумённо приподнял бровь. Техническую сторону вопроса он почерпнул из запрещённых порнографических книг на хребте Цанцюн, но всё же кивнул. Пусть это всего лишь вымышленная писанина, по сравнению с неопытным демоном он находился в более выигрышном положении. Для него стало полной неожиданностью, когда по комнате пронёсся порыв ледяного воздуха, а иней тонкой плёнкой осел на разгорячённой коже под угрожающее потрескивание мороза. — Где ты научился? Глаза Мобэй-цзюня опасно сверкнули, а в глубине души заклокотала неудержимая ярость от одной лишь мысли, что Шан Цинхуа успел где-то обучиться подобному без его ведома, хотя только что утверждал, что был девственником. Быстро оценив обстановку и вполне реальную угрозу собственной жизни, бессмертный торопливо выпалил: — Я читал об этом в книгах! Ощущение опасности немного рассеялось, хотя выражение лица демона оставалось по-прежнему напряжённым. Мобэй-цзюнь немного отодвинулся, ослабляя хватку и давая Шан Цинхуа немного пространства. — Тогда научи меня. Вес отданного приказа едва не придавил обескураженного бессмертного. Этого хватило, чтобы ненадолго выбить горного лорда из колеи, Шан Цинхуа оторопело уставился на демона. Высокомерный и упрямый повелитель просит помощи? Возможно Шан Цинхуа бы даже прослезился от умиления, если бы не предмет обсуждения. Он неуверенно предложил: — Ваше Величество, когда в Царстве Людей юноши достигают совершеннолетия, семьи, не стеснённые в средствах, обычно отправляют их в бордели, чтобы женщины обучили их плотским удовольствиям… Может быть и вы захотите… Он так и не успел закончить свою мысль, натолкнувшись на тяжёлый взгляд Мобэй-цзюня, воздух вокруг потрескивал от невидимой энергии. После столь недвусмысленного предупреждения Шан Цинхуа мудро предпочёл захлопнуть рот, стараясь не смотреть на исполинский столп, гордо возвышающийся между ног демона. — Я хочу только тебя и никого больше. Ты смеешь позволять женщинам прикасаться к тебе? — Н-нет… Ваше Величество, никто из нас не может похвастаться опытом. В таком случае, вы пообещаете остановиться, если это причинит мне боль, — потребовал горный лорд, чувствуя, что лучше пойти на компромисс, иначе Мобэй-цзюнь придёт совсем в скверное расположение духа. Демон безмолвно приподнял бровь и не сказал ни слова, вместо этого его большие ладони ласково огладили бёдра Шан Цинхуа. От ощущения острых ногтей на нежной коже бессмертный задрожал. С этим нужно что-то делать, он не позволит Мобэй-цзюню дотронуться до него, пока тот не отстрижёт эти когти. Шан Цинхуа обхватил руками шею ледяного демона и приподнялся, оказываясь лицом к лицу с Мобэй-цзюнем. Кто бы мог подумать, что ему придётся взять инициативу на себя, но сейчас ему следовало успокоить своего господина. Бессмертный глубоко вздохнул и накрыл губами прохладные губы демона в чувственном поцелуе. В голову закралась мысль, что будет довольно неловко, если он закроет глаза будучи тем, кто всё это затеял, но Мобэй-цзюнь поймал его растерянный взгляд и больше не отпускал, их глаза и губы оказались прикованы друг к другу. Сильная рука легла на затылок Шан Цинхуа, удерживая того на месте, прохладный язык настойчиво раздвинул чужие губы, агрессивно вторгаясь в глубину горячего рта. «Разве не ты только что просил обучить тебя?» — возмущённо завопил Шан Цинхуа мысленно, хотя он и не подумал сопротивляться, покорно раскрывая губы навстречу требовательному языку, чьи прохладные прикосновения пускали по его телу волны сладкой дрожи. Что ж, для неопытного, Мобэй-цзюнь справлялся довольно неплохо. Он знал, как заставить Шан Цинхуа стонать в поцелуе, прося большего. Демон прислушивался к робким вздохам и тяжёлому дыханию, чувствуя, как пальцы бессмертного путаются в его волосах, стоило ласково огладить внутренние стенки щёк. Горный лорд, полностью увлечённый поцелуем, не сразу заметил тонкие красные полосы на своих бёдрах, когтистая хватка Мобэй-цзюня стала крепче, когда он притянул своего возлюбленного ближе к себе, яростно вдавливаясь между его бёдер. Резкий толчок отозвался сладкой дрожью вдоль позвоночника, но сухое трение не приносило должного удовольствия. Шан Цинхуа подтянул к себе порванный ханьфу, принимаясь рыться в рукавах. Его манёвр не остался незамеченным, и демон немного отстранился, позволяя горному лорду взять то, что ему нужно. Шан Цинхуа вздохнул с облегчением, отыскав пузырёк с лекарственной мазью. Всё ещё смущаясь, Шан Цинхуа прижался ближе к Мобэй-цзюню, обнимая его и склоняя голову, чтобы оставить россыпь лёгких поцелуев-укусов на бледной шее. Он мог не беспокоиться о том, что упадёт, потому что демон крепко держал его, подхватив под бёдра одной рукой, а другой поддерживая под спину. Крепкие мышцы демона так и манили укусить их, и Шан Цинхуа не видел причин сдерживаться. Из горла Мобэй-цзюня доносилось мурлыкающее рычание, пока налившийся кровью член гордо упирался в живот бессмертного. Укусы и любовные метки помогали отвлечься, Шан Цинхуа сомневался, что сможет выдержать сейчас взгляд ледяного демона. Он активно вылизывал чужую шею, одновременно нанося густую мазь на чужой член. Его рука едва могла обхватить пульсирующий ствол, отчего горный лорд внезапно отчётливо осознал ужасающую разницу в их размерах. Если он не умрёт сейчас, когда эта штуковина пронзит его насквозь, он неминуемо помрёт позже, оставалось разве что пуститься в бегство, дабы предотвратить неизбежное. Шан Цинхуа храбро сдерживал слёзы, двигая скользкими пальцами вдоль толстого члена, кончики его пальцев чувственно поглаживали выступившие венки, отчего Мобэй-цзюнь рычал над самым его ухом, словно дикое животное. Это было странное ощущение — контраст жара его собственной кожи и прохлады любовника под его ладонью. Тело бессмертного коротко вздрагивало, когда демон приподнял его за талию, бесконтрольно двигая на себя в рваном темпе. Только так Мобэй-цзюнь мог справиться с головокружительным ощущением нарастающего возбуждения под неуверенными поглаживаниями своего возлюбленного. Его дыхание стало тяжёлым и неровным, и Шан Цинхуа обхватил руками оба их члена, щедро размазывая жирную мазь по всей длине. Чем сильнее он двигал рукой, тем жёстче становилась хватка Мобэй-цзюня на его пояснице, пока демон бездумно толкался в чужую ладонь. Мягкие вздохи звучали, словно песня для чужих ушей, Мобэй-цзюнь откровенно наслаждался ими, а ещё удивительно пошлыми хлюпающими звуками, которые рождали движения ладоней Шан Цинхуа. Краем глаза он заметил, как бессмертный медленно отнял руку от его шеи, откидываясь назад. Губы бессмертного медленно скользили от его ключицы к горлу, оставляя цепочку поцелуев и лёгких укусов. Мобэй-цзюнь вонзил свои когти глубже в мягкую кожу поясницы бессмертного, по воздуху разлился лёгкий металлический запах капелек крови там, где его острые ногти оставили след. Он призвал всю свою волю, сдерживаясь из последних сил, но рваные движения руки Шан Цинхуа не оставляли ему ни единого шанса. Почувствовав, что Мобэй-цзюнь уже на пределе, бессмертный завёл руку за спину, осторожно проникая в себя одним пальцем. Он вошёл без особого сопротивления, но прикосновения к себе невероятно смущали, особенно учитывая, что приходилось растягивать себя на глазах у любовника. Но стоило вообразить эти острые когти внутри себя, и Шан Цинхуа приходил в такой неописуемый ужас, что согласен был вытерпеть любой стыд. Его щёки горели, пока он одной рукой размазывал смазку по напряжённому члену, а другой — неторопливо растягивал себя. Увлечённый попыткой ввести второй палец Шан Цинхуа не заметил жадного блеска в глазах Мобэй-цзюня и очнулся лишь тогда, когда почувствовал, что его вновь уложили спиной на стол. Демон подхватил руками его под коленями и широко развёл ноги в стороны. — В-ваше Величество? — просипел Шан Цинхуа еле слышно, потные щёки вспыхнули жарким румянцем, когда бессмертный осознал, в каком положении распластался перед своим господином. Ухмылка на лице Мобэй-цзюня не предвещала ничего хорошего. — Как ты собираешься учить меня, если я ничего не вижу? Никогда ещё горный лорд пика Аньдин не мечтал о мгновенной смерти так сильно, как в этот самый момент, когда его бесцеремонно схватили, широко раздвинув ноги, и все его интимные части тела оказались выставлены на всеобщее обозрение, а сам он замер с двумя пальцами в заднем проходе. От испуга он едва не испустил дух, но лёгкие покалывания от когтей демона, рисующих красные линии на его ногах, привели бессмертного в чувство. Мобэй-цзюнь коротко приказал: — Продолжай. Ледяной демон и не собирался щадить чувства Шан Цинхуа, откровенно наслаждаясь зрелищем и сводящим с ума металлическим запахом крови от оставленных его когтями мелких царапин по всему телу бессмертного. Шан Цинхуа вздрогнул под пристальным взглядом, медленно возобновляя движения пальцев, вот только сосредоточиться никак не получалось. Он мог видеть собственное бесстыдное отражение в глазах Мобэй-цзюня и поёжился от того, насколько сосредоточенным взглядом тот наблюдал за действиями своего возлюбленного. Бессмертный прикусил нижнюю губу, пытаясь сдержать громкие стоны и хныканье от стимуляции пальцами. Тело казалось охваченным огнём под жарким взглядом, отчего Шан Цинхуа хотелось немедленно провалиться сквозь землю. Его собственный возбуждённый член подрагивал, а тело била лёгкая дрожь под тяжёлым взглядом потемневших глаз. Шан Цинхуа нерешительно двинул пальцами в надежде ослабить сопротивление ануса. Мобэй-цзюнь продолжал хранить молчание, но его глаза лучились весельем, пока он жадным взглядом скользил по нежному телу беззащитного существа перед ним, словно тот был изысканным блюдом на его праздничном ужине. Когда его взгляд задержался в той самой точке, где находились сейчас пальцы Шан Цинхуа, бессмертный не сдержал короткого вскрика, после чего смущённо прикрыл лицо рукой. — П-пожалуйста… Не надо, не смотри… Он больше не мог выносить ощущение беспомощного стыда, чувствуя себя совершенно опозоренным из-за того, чем ему приходилось заниматься на глазах у демона. И всё же его пальцы не переставали двигаться, когда наконец нестерпимая боль не сменилась лёгким удовольствием. Теперь Шан Цинхуа чувствовал себя отъявленным негодяем — получал удовольствие от прикосновений к себе и при этом умолял не смотреть на него. Мобэй-цзюнь недовольно нахмурился. — Убери руки, сейчас же. Его маленький возлюбленный задрожал от властного голоса, послушно отнимая руку от лица и вытаскивая пальцы. Ледяной демон поймал чужое запястье широкой ладонью и медленно поднёс к губам. Шан Цинхуа был настолько потрясён зрелищем, что даже не сумел издать испуганный писк, растерянно наблюдая за тем, как Мобэй-цзюнь облизывает и посасывает пальцы, которые только что побывали в его теле. Бессмертный вздрогнул, чувствуя прохладу языка, осторожно оглаживающего каждый дюйм его кожи. То, что Мобэй-цзюнь выглядел при этом так, словно наслаждался самым изысканным угощением, выглядело невероятно бесстыдно, и Шан Цинхуа с удивлением понял, что его собственное желание растёт. Увлечённый зрелищем Шан Цинхуа не сразу почувствовал, как сильная рука обхватила его за талию и притянула вплотную к демону. — Постой, подожди..! Демон проигнорировал его мольбу, прижимая налившуюся кровью головку к плотному отверстию, губы бессмертного покинул острый, болезненный вздох, когда лишь кончик члена проник внутрь. Прежний позор оказался забыт, и Шан Цинхуа неосознанно дёрнулся, пытаясь уйти от болезненного прикосновения, но что мог сделать маленький человек против повелителя демонов? Ему оставалось только задыхаться в агонии от болезненного вторжения, пока его разрывали на две части. Ледяной демон замер только тогда, когда вошёл на всю длину, напряжённым взглядом следя за тем, как его возлюбленный пытается справиться с нестерпимой болью. Мобэй-цзюнь мягкими поцелуями собрал капельки слёз в уголках чужих глаз. Этот нежный жест немного успокоил бессмертного, Шан Цинхуа медленно и глубоко дышал, пытаясь привыкнуть к незнакомому ощущению заполненности. Прохлада внутри немного ослабила боль, и это напомнило горному лорду совсем о другой проблеме. Широко распахнутые, заплаканные глаза испуганно моргнули, и Шан Цинхуа с тревогой взглянул на Мобэй-цзюня: — Ваше Величество… не горячо ли внутри меня?.. Д-должно быть это… неприятно?.. Хотя холод Мобэй-цзюня притуплял болевые ощущения, для ледяного демона горячее тело могло стать настоящей пыткой. Шан Цинхуа беспокойно вскинулся, заметив нахмуренные брови Мобэй-цзюня, не подозревая, что своими словами пробудил безумие совершенно иного рода. — Твой жар… единственный, который я согласен вытерпеть… Красивые речи всегда давались ему с трудом, и он не видел иного способа, кроме как лаской выразить, как сильно тепло плоти Шан Цинхуа пробуждало в нём желание исследовать каждый дюйм этого тела, пока огонь Шан Цинхуа удерживал Мобэй-цзюня в своём плену. Он хотел увидеть, как много он может получить, прежде чем сгорит дотла. Демон немного отстранился, прежде чем снова вонзиться, на этот раз с бóльшей осторожностью. Мобэй-цзюнь боялся, что Шан Цинхуа попросит его остановиться, если он причинит ему ещё больше боли. Несмотря на то, что в этот раз Шан Цинхуа был готов, его маленькое тело всё ещё не привыкло к исполинским размерам. Бессмертный зажмурился, стараясь успокоить разрывающую нутро боль. Он не издавал ни звука, но руки, крепко обхватывающие спину Мобэй-цзюня, безмолвно побуждали демона продолжать. Шан Цинхуа не нашёл бы в себе сил открыто признаться в этом, но он был очень польщён тем, с какой бережностью Мобэй-цзюнь относился к нему. Вместо этого он обнимал повелителя демонов так крепко, как только мог. Позволив бессмертному немного привыкнуть к ощущениям, Мобэй-цзюнь принялся энергично двигаться, тишину комнаты нарушили пошлые звуки шлепков кожи о кожу. Шан Цинхуа тяжело дышал, рвано выдыхая сквозь приоткрытый рот, пока массивный член раз за разом пронзал его в бешеном ритме. Несмотря на то, что его тело, наконец, начало привыкать к чудовищным размерам чужого пениса, рваные толчки всё ещё приносили жгучую пульсирующую боль, и Шан Цинхуа готов был возносить молитвы всем известным богам, чтобы Мобэй-цзюнь кончил как можно скорее. Но в этот момент демон приподнял его талию выше, чтобы войти ещё глубже, и бессмертный вздрогнул от совершенно нового ощущения, дразнящего импульса удовольствия, пробежавшего вдоль позвоночника. Его реакция не осталась незамеченной, и Мобэй-цзюнь повторил своё движение, направляя свой член вновь по той же самой точке, отчего Шан Цинхуа закатил глаза от наслаждения. — В-ваше Величество! Пульсирующий сгусток боли и удовольствия рассыпался сверкающими брызгами в глубине сознания бессмертного, он хотел, чтобы Мобэй-цзюнь немного замедлил темп, но того, казалось, занимало совершено иное. — Нет, не так! — Не так, тогда… Тогда как?! Слова Мобэй-цзюня вынудили Шан Цинхуа проглотить надрывные стоны и недоумённо моргнуть. Демон сбился с ритма, наклоняясь, чтобы заглянуть в лицо бессмертного. Его будущий супруг умён, он наверняка поймёт, вне всякого сомнения. — Цинхуа… По-прежнему только я могу так тебя называть? Услышав тихий вопрос, Шан Цинхуа замер, его сердце пропустило удар. Он не ожидал, что Мобэй-цзюнь отнесётся к этому так серьёзно, и теперь чувствовал, что в этот раз был совершенно несправедлив к ледяному демону. — Мобэй-цзюнь?.. Должно быть, его догадка оказалась верной, поскольку любовник ухмыльнулся и продолжил безжалостно врываться в и так порядком истерзанное тело. Шан Цинхуа снова изумлённо вскрикнул. Вспышки удовольствия отчего-то пугали, особенно учитывая, что Шан Цинхуа был гораздо более привычен к боли. Его руки неосознанно выпустили Мобэй-цзюня из объятий, чтобы слепо ухватиться за край стола. Мысленно он молил богов даровать ему сил вынести всю тяжесть бремени занятий любовью с этим диким зверем, который сейчас неистово толкался в него. — Мобэй-цзюнь, пожалуйста… Пожалуйста, помедленнее! Шан Цинхуа выстанывал просьбы вперемешку со всхлипами, стол безудержно скрипел, норовя вот-вот рухнуть под мощью, с которой Мобэй-цзюнь пронзал тело Шан Цинхуа своим членом. Горный лорд беспомощно вцепился в столешницу, наполовину опасаясь за свою жизнь, наполовину — за то, что стол всё-таки не выдержит энергичных толчков демона. Глаза Мобэй-цзюня сверкали тлеющими в них угольками желания, демон наклонился опасно близко, впитывая ошеломлённые эмоции своего возлюбленного. — Так… хорошо? Бессмертный едва ли расслышал шёпот, слишком увлечённый фейерверком чувств и пронзительного удовольствия, он очнулся лишь, когда Мобэй-цзюнь толкнулся в него особенно сильно и снова хрипло спросил: — Тебе хорошо? — Да, да… очень хорошо, ты хорош! К этому моменту Шан Цинхуа уже почти перестал соображать, лишь бездумно выпалил то, что Мобэй-цзюнь хотел услышать. Этим он неосознанно подписал свой смертный приговор, потому что щедрая похвала лишь ещё больше раззадорила демона. Мобэй-цзюнь с удвоенной силой продолжил врываться в истерзанное разгорячённое тело, даже несмотря на то, что страх Шан Цинхуа перед незнакомым доселе плотским восторгом заставлял того рыдать и умолять о пощаде, вперемешку с ворохом похвал, которые так желал услышать повелитель демонов. И это лишь заставляло Мобэй-цзюня двигаться в нежном теле ещё сильнее, толкаться ещё усерднее — порочный круг, из которого не выбраться. Демон всем телом прижимался к своему возлюбленному, бессмысленно толкаясь в поисках долгожданной разрядки, откровенно наслаждаясь бессвязным бормотанием и всхлипами Шан Цинхуа, растерянного и утонувшего в новых ощущениях. Несмотря на отсутствие опыта, Мобэй-цзюнь заставил Шан Цинхуа испытать оргазм, ни разу не коснувшись его члена, после чего демон позволил себе поддаться завораживающей горячей тесноте любовника и длинным медленным движением толкнулся на всю длину, отпуская себя. Именно так, грубо и жёстко, лорд Северных земель впервые взял своего будущего супруга на столе в его собственном кабинете. Не стоит говорить, что следующие несколько дней Шан Цинхуа был вне себя от злости и обиды, придя к неутешительному выводу, что Мобэй-цзюнь ужасен в занятиях любовью даже несмотря на то, что ему было не с чем сравнивать. Конечно, он никак не проявлял своих эмоций, но каким-то образом Мобэй-цзюнь обо всём догадался. С тех пор демон использовал любую возможность, чтобы завалить бессмертного на подходящую горизонтальную поверхность, пытаясь продемонстрировать, что он может лучше. К его чести стоит признать, что с каждым разом Мобэй-цзюнь действительно всё больше пытался сдерживать свою страсть, чтобы доставить удовольствие будущему супругу, и пара, пусть и в присущей им довольно неуклюжей манере, сумела превратить количество в качество. Шан Цинхуа теперь знал, что Мобэй-цзюню нравится, когда он зовёт его по имени, и ещё больше он любил слышать похвалу в постели, потому что только так повелитель демонов мог быть уверен, что всё делает правильно. Горный лорд отказывался часто его баловать, потому что и без того довольно богатый опыт любовных утех со своим пылким любовником подсказывал — стоит излишне перехвалить Мобэй-цзюня и следующие несколько дней он просто не сможет встать с постели. Вспомнив об этом, горный лорд мысленно тяжело вздохнул. Вряд ли ему удастся когда-нибудь отучить Мобэй-цзюня заниматься подобным там, где ему взбредёт в голову, тем более, что ледяной демон, казалось, получал какое-то странное удовольствие, вгоняя бессмертного в краску. Горный лорд сдался, лишь пробормотав: — Не забудь о своём обещании, Мобэй-цзюнь. У меня будут проблемы, если мы выбьемся из графика. — В моём присутствии никто не посмеет и слова тебе сказать. Ты слишком об этом беспокоишься, Цинхуа, — парировал Мобэй-цзюнь, приступая к более приятному занятию по доставлению удовольствия своему возлюбленному. За окнами уже опустилась ночь, когда демон и бессмертный всё же должным образом закончили со своими обязанностями после всего того беспорядка, что они устроили в зале заседаний. Для Шан Цинхуа давно установили невысказанное правило — засыпать строго в постели и не засиживаться за работой, пока не свалится от усталости. Иногда Мобэй-цзюнь мог быть даже чрезмерно заботлив по отношению к своему будущему супругу. — Так ты собираешься встретиться с Линьгуан Цзюнем? Хотя ему льстило то, с какой серьёзностью его возлюбленный отнёсся к их предстоящему браку, в глубине души Мобэй-цзюня всё клокотало от ярости при мысли о мерзавце, который волею судьбы приходился ему родным дядей. Шан Цинхуа медленно кивнул. — Наверное, всё будет хорошо… Мне не обязательно с ним встречаться в одиночку, верно? — В обычных обстоятельствах невесту сопровождает уже женатый член семьи, вот только… — Семья значит… Если считать моих боевых товарищей семьёй, то выбор сузится до трёх, — тихо размышлял горный лорд. В некотором смысле, они с Мобэй-цзюнем были похожи гораздо сильнее, чем ему казалось; у них обоих были проблемы с доверием. Даже в этот момент ему пришлось серьёзно задуматься, действительно ли бессмертные из его школы считали его своим, принимая во внимание всё, что он когда-то натворил, и его довольно скромный статус. Ему ещё предстоит упорно потрудиться, чтобы закрепить то уважение, которое он успел снискать. — Я отправлюсь с тобой в школу Цанцюн. К тому же мне ещё надо попросить их благословения. — Ты спросишь их? Но они даже не… В смысле, ты и правда собираешься их просить? Даже сама идея о том, что ледяной демон, который скорее бы уничтожил своего дядю, чем позволил тому помешать его планам, отправится с визитом уважения в школу Цанцюн, казалась невероятной. Мобэй-цзюнь мог просто заявить, что у Шан Цинхуа нет семьи и тем самым избавить себя от лишних неприятностей. Ледяной демон нахмурился, сильнее укутывая своего маленького человека в шерстяное одеяло. — А почему нет? Ваш глава школы угрожал мне. Я всего лишь успокою их, а взамен пусть кто-нибудь из них проводит тебя к Линьгуан Цзюню, — кратко объяснил Мобэй-цзюнь. В такие моменты Шан Цинхуа вспоминал, что Мобэй-цзюнь мыслит несколько иначе, чем другие. — Ты действительно принял слова Чжанмэнь–шисюна близко к сердцу, да? Их путешествие оказалось относительно коротким. Пусть в их распоряжении и не было столь мощного артефакта, как Синьмо, навыки и скорость Мобэй-цзюня позволили им добраться до места назначения довольно быстро. Ледяной демон вышагивал с таким видом, словно пик Аньдин давно и всецело принадлежал ему, равно как и остальная школа Цанцюн, после чего ворвался в главный зал пика Цюндин, выпалив с порога, что прибыл просить благословения для своего брака с Шан Цинхуа. Горный лорд пытался сохранять спокойствие и не замечать вспыхнувшую мучительную головную боль, одновременно задаваясь вопросом, отчего Мобэй-цзюнь всегда просил об одолжении с таким видом, словно это ему все должны? Шэнь Цинцю оказался прав, он действительно совершенно не умел справляться со своим будущим мужем. К счастью, Юэ Цинъюань не оскорбился на громкое и не самое уважительное заявление. На губах главы школы играла привычная безмятежная улыбка, когда он поманил своего супруга. Лю Цингэ наклонился, выслушав указания старшего военного товарища. Через мгновение он кратко кивнул. — Мобэй-цзюнь, пожалуйста, следуй за мной. Есть моменты, которые нам следует обсудить. Ледяной демон кивнул, бесстрашно принимая приглашение главы школы и поравнялся с совершенствующимся. Шан Цинхуа двинулся было за ними, но Лю Цингэ остановил его. — Мы отправляемся на пик Цинцзин. — Мы — что? В итоге на Шэнь Цинцю, как снег на голову, свалились незваные гости, а Лю Цингэ объяснил, что в этом заключалось испытание Юэ Цинъюаня для жениха — провести целый день вдали от несчастной будущей невесты. Горный лорд пика Цинцзин хлопком раскрыл веер, смерив посетителей недовольным холодным взглядом. Мин Фань послушно сервировал стол закусками и разлил по чашкам ароматный зелёный чай, поскольку Ло Бинхэ отсутствовал, занятый делами в Царстве Демонов, а значит сам не мог позаботиться о своём Учителе. Тихо потягивая чай, Шан Цинхуа отстранённо думал, что они впервые за долгое время собираются в таком неловком составе со времени их первой и единственной совместной миссии. — Подумать только, он всерьёз намерен жениться на тебе… Иногда я совершенно не понимаю демонов, — внезапно пробормотал Шэнь Цинцю, ни к кому конкретно не обращаясь. Лю Цингэ прищурился, в то время как ещё один будущий супруг демона лишь неловко почесал щёку. Шан Цинхуа прекрасно понял, что бессмертный имел в виду; представители этой расы выбирали себе в спутники жизни тех, кого, казалось, на дух не переносили. Взять хотя бы выбор Ло Бинхэ, Мобэй-цзюня и Ша Хуалин. — Не могу не согласиться, Шэнь–шисюн… Но, кто знает, возможно, в скором времени мне и вовсе не удастся жениться. Горный лорд пика Аньдин неуверенно пожал плечами и замер, заметив, что теперь все взгляды за столом обращены к нему. — Разве этот демон не явился, чтобы просить благословения? Ты хочешь сказать, его родня доставляет тебе неприятности? Такое пристальное внимание со стороны Лю Цингэ немало удивило Шан Цинхуа, похоже, нелюдимый бессмертный в последнее время стал куда более общительным. Брак с Юэ Цинъюанем действительно поменял его в лучшую сторону. Совершенствующийся поспешил заверить, что никто его не притесняет, и вкратце обрисовал ситуацию с Линьгуан Цзюнем, от которого сейчас зависела судьба его брака. К концу повествования даже холодный бессмертный с горы Цинцзин утратил свою невозмутимость. Однако прежде чем он успел хоть что-то сказать, вмешался Лю Цингэ: — Ты рисковал своей жизнью ради него? В голосе воинственного горного лорда отчётливо слышалось недоверие, и это было вполне объяснимо. То, что Шан Цинхуа, который никогда не мог похвастаться храбростью, ринулся в бой, уже само по себе казалось невероятным. А в то, что он сумел одолеть высшего демона, и вовсе было невозможно поверить. Это был самый настоящий подвиг. Обычно кроткий горный лорд замер, робко уставившись в собственную чашку. Затем на его губы легла мягкая застенчивая улыбка. — Когда тебе единственному известны чьи-то плюсы и минусы, разве это не делает этого человека особенным для тебя? Тем временем Мобэй-цзюня привели на пик Аньдин, прямо на то самое место, откуда он всегда наблюдал за работой Шан Цинхуа. — Хотя мы всего лишь боевые братья, Шан–шиди является незаменимой частью братства школы Цанцюн. Я не стану препятствовать счастью Шан–шиди, если это его выбор. Моё единственное условие — на сегодня ты должен занять его место и в течение дня выполнять чужие обязанности. Если так ты сможешь лучше понять бремя на плечах Шан–шиди и будешь хорошо с ним обращаться, я не стану возражать. Если что-то будет не понятно, не стесняйся обращаться за советом. В конце дня я приду проверить, как обстоят дела. До встречи, Мобэй-цзюнь, — озвучив свои условия, Юэ Цинъюань вернулся на свой пик. Демон с тоской оглядел аккуратную пачку документов на письменном столе. Он достаточно часто наблюдал за своим возлюбленным за работой, но совершенно ничего не знал об обязанностях Шан Цинхуа. Пока он размышлял над тем, как же справиться с поставленной задачей, чей-то звонкий голос объявил о своём присутствии. — Мой господин, глава школы попросил меня помочь вам сегодня! Титул был привычен, вот только он вовсе не был горным лордом. Тем, кто вошёл в комнату, оказался недавно назначенный старшим учеником Шан Цинхуа юноша по имени Оуян Цзычжэнь. Необходимость в главном ученике назрела давно, да и к тому же на кого-то нужно было оставлять управление пиком, пока горный лорд отсутствовал в Царстве Демонов. Оуян Цзычжэнь был редким экземпляром на пике Аньдин, настоящим солнечным лучиком и, возможно, одним из немногих, кто не уклонялся от неподъёмной груды обязанностей, возложенных на него горным лордом, и не прятался, когда Мобэй-цзюнь совершал очередной обход. Заметив трудолюбие ученика, Шан Цинхуа более не сомневался в выборе кандидатуры на место старшего. Мобэй-цзюнь по-прежнему не сильно жаловал представителей человеческой расы, но, по крайней мере, относился к Оуян Цзычжэню относительно вежливо, хотя бы потому, что этот юный совершенствующийся готов был принять на себя груз обязанностей, а значит, его учитель мог больше времени уделять Мобэй-цзюню. — Что мне с ними делать?.. — О, эта кипа документов на подпись. Планы уже утверждены, требуется только печать горного лорда. Вот эти бумаги нуждаются в пересмотре планов, а после предварительного одобрения Учителя глава школы должен вынести окончательное решение. В этой стопке собраны новые задачи. Учитель должен оценить уровень требуемых мер, а затем составить план перед отправкой их на рассмотрение. Ученик объяснял коротко и по делу, но один момент всё же привлёк внимание Мобэй-цзюня. Он выхватил бумаги из третьей стопки, просматривая беглым взглядом. Не поворачиваясь к своему помощнику, он недоумённо переспросил: — В чём разница между второй и третьей партией, если ему всё ещё предстоит составлять план с нуля для последующего утверждения? В таком случае следовало просто сгрудить всё в одну кучу, от планирования до окончательного одобрения. Молодой человек бесстрашно покачал головой, пускаясь в объяснения: — По правде говоря, после своей оценки Учитель должен соответствующим образом распределить обязанности, а затем принять результаты работы. Но Учитель всегда предпочитает делать всё самостоятельно. На самом деле очень печально, что он не может доверить нам разработку собственного плана. Невинное замечание больно укололо Мобэй-цзюня. Шан Цинхуа долгие годы провёл в роли шпиона, неудивительно, что он привык никого не подпускать близко к себе, опасаясь разоблачения. Демон так долго держал эту птицу в клетке, и к тому времени, когда он наконец открыл дверцу, она просто разучилась летать. Другими словами, во всём, с чем сейчас приходилось сталкиваться Шан Цинхуа, косвенно был виноват именно он, и любые последствия долгожданной свободы горного лорда стали результатом неосторожных действий Мобэй-цзюня. Повелитель демонов не видел причин и дальше размышлять об этом, он быстро сунул кипу бумаг в руки Оуян Цзычжэня, кратко приказав выполнить эту часть работы для него. Как ученику Шан Цинхуа, рано или поздно ему придётся научиться самостоятельности. Сам Мобэй-цзюнь взялся за другие документы, попутно пытаясь придумать, что он мог сделать, дабы хоть немного снять груз ответственности с плеч своего будущего супруга. Сам Мобэй-цзюнь не видел особых проблем в том, чтобы с каменным выражением лица спихнуть часть своей работы на подчинённых. Как его супругу, Шан Цинхуа не пристало волноваться о подобных пустяках, и поэтому Мобэй-цзюнь был полон решимости научить своего возлюбленного использовать других людей. За такими мыслями он провёл весь день, одновременно разбираясь с накопившейся документацией, но всё же выполнил условие Юэ Цинъюаня и смог воссоединиться с Шан Цинхуа на пике Цюндин. Всё, что осталось — это нанять одного из горных лордов в качестве сопровождающего для встречи с Линьгуан Цзюнем, но ещё до того, как Мобэй-цзюнь успел вставить хоть слово, Лю Цингэ объявил, что отправится с ними в Царство Демонов. Даже Шан Цинхуа, казалось, был немало удивлён таким предложением, но Лю Цингэ не потрудился объяснить причины, которые им двигали. Бог Войны с пика Байчжань лишь кратко пояснил, что, услышав рассказ Шан Цинхуа, принял решение его сопровождать. Присутствие рядом доблестного шиди само по себе казалось более чем обнадёживающим, и бессмертный с радостью принял предложение. Вся остальная подготовка заняла до смешного мало времени. Мобэй-цзюнь послал гонца, чтобы пригласить Линьгуан Цзюня в свою обитель, хотя вряд ли у кого-то повернулся бы язык именовать это «приглашением». Ледяной демон никогда бы не отпустил Шан Цинхуа к своему дяде, пусть и в сопровождении Лю Цингэ. Вместо этого он пригласил странствующего дядюшку на свою территорию, где даже Линьгуан Цзюнь вряд ли бы решился совершить нечто безрассудное. Старейшины всё-таки помешали Мобэй-цзюню встретиться с Линьгуан Цзюнем лично, должно быть они всерьёз отнеслись к недавним угрозам расправиться с нерадивым родственником. И вот Шан Цинхуа смиренно ждал прибытия гостя, рядом настороженно застыл Лю Цингэ; тихий и угрюмый, по суровости выражения лица он мало чем отличался от окружавших его демонов, но горный лорд пика Аньдин радовался хотя бы тому, что воинственный шиди не стал ввязываться в бессмысленные драки, с него и так достаточно неприятностей. — Вижу, ты наконец купаешься в славе и богатстве, о которых так мечтал. Брови Шан Цинхуа изумлённо выгнулись, и он с трудом выдавил из себя кривую улыбку. — Добро пожаловать, Линьгуан Цзюнь. Мы вас ждали. Пожалуйста, следуйте за мной. Горный лорд мысленно призвал на помощь все запасы терпения, проявляя удивительную вежливость к демону, который чуть было его не убил. Лю Цингэ же следил за Линьгуан Цзюнем настороженным взглядом, вне всякого сомнения оценивая чужие навыки. Они вошли в большой зал, и незаметные служанки подали ароматный чай, снова торопливо скрываясь в лабиринтах коридоров дворца. Шан Цинхуа понимал их, как никто другой. Не будь на кону его собственная свадьба, он бы и сам первый сбежал из этой комнаты, в которой собрались двое настоящих безумцев. И всё же, проглотив опасения, горный лорд обратился к гостю с искренней речью. — Должно быть, вам уже известно о цели вашего визита. Поскольку вы единственный прямой родственник Мобэй-цзюня, я обязан просить вас о благословении нашего союза. Пожалуйста, не торопитесь с ответом. Если вам нужно время подумать, я сделаю всё возможное, чтобы заверить вас в том, что достоин вашего племянника. Это скорее напоминало деловое предложение, нежели просьбу о благословении брака, но Шан Цинхуа действительно понятия не имел, как ему следует вести себя с этим демоном. Похоже, Линьгуан Цзюнь понимал, какая власть нежданно-негаданно попала ему в руки, его губы изогнулись в самодовольной ухмылке. Он недовольно протянул: — Это важный вопрос, так почему здесь присутствует третий? Ты — тот, кто ждёт решения, а я же наделён всеми полномочиями его дать. Сначала избавься от него, а потом мы поговорим. Лю Цингэ ощетинился, его рука сомкнулась на рукояти Чэнлуаня. Шан Цинхуа поспешил вмешаться, прежде чем случится что-то, после чего ни о какой свадьбе уж точно не будет и речи. — Шиди, не мог бы ты подождать за дверью? Если… Ну, если действительно что-то случится, я, вероятно, успею нанести удар или даже два и позову на помощь. Я ведь не настолько беспомощен, верно? Горный лорд пика Байчжань нахмурился, услышав шёпот над самым ухом, он явно был недоволен таким раскладом. Зачем тогда он вообще приезжал, если Шан Цинхуа может пострадать? И всё же меньше всего он хотел всё испортить своим вмешательством. Как оказалось, этот брак очень много значит для Шан Цинхуа, раз он даже готов пойти на такие жертвы; Лю Цингэ совершенно запутался. Он до сих пор не мог понять, отчего его боевой товарищ выбрал в спутники жизни чужака, демона, который когда-то причинил много бед бессмертным. Одна из причин, по которой он пришёл, состояла в том, чтобы лично убедиться в ценности Мобэй-цзюня. В том, что Шан Цинхуа действительно выбрал достойного. — Хорошо… Но если я что-нибудь услышу, я выбиваю дверь и нападаю без лишних вопросов, — горный лорд одарил Линьгуан Цзюня угрожающим взглядом, прежде чем покинуть комнату, плотно затворив за собой дверь. Бессмертный, который и без того уже трясся от страха, словно беззащитный мышонок, был рад услышать, что, по крайней мере, помощь будет неподалёку. Он всё ещё ощущал фантомную боль в ладонях от ледяных штырей, которые когда-то вогнал ему под кожу демон, сидящий сейчас напротив. Взгляд Линьгуан Цзюня задержался на нём, сейчас он напоминал хищника, наблюдающего за своей добычей. Шан Цинхуа отвёл глаза, нервно теребя пальцы. Он ждал, пока демон заговорит, а тот, казалось, впитывал чужой страх, как губка. Неторопливо смакуя зелёный чай, Линьгуан Цзюнь наконец обратился к бессмертному, который когда-то смешал ему все карты и разрушил цель его жизни. — Что ты планируешь делать, если я скажу нет? Как думаешь, это отродье сильно взбесится? Грубость вопроса заставила бывшего шпиона недовольно покачать головой. — Кажется, мы оба знаем, что случилось в последний раз, когда это произошло. Линьгуан Цзюнь скривился от воспоминаний, и Шан Цинхуа плотно сжал губы, понимая, что ступил на опасную почву. Демон усмехнулся, глядя на бессмертного, разом растеряв свой шутливый тон: — Давай начистоту. Ты хочешь, чтобы я кивнул, и твоя свадьба с этим грязным отродьем прошла как по маслу. Горный лорд молча кивнул, чувствуя несказанное облегчение оттого, что демон наконец-то перешёл к делу. Насмешки над Мобэй-цзюнем он пропускал мимо ушей, он не даст спровоцировать себя на ответную грубость. — Как насчёт того, чтобы встать на колени и поклониться мне? Умоляй меня и, возможно, я подумаю над твоей просьбой. Лю Цингэ, стоящий за дверью, чётко расслышал каждое слово. Разъярённый Бог Войны уже готов был вынести дверь и наброситься на демона, который позволил себе так унизить одного из людей их школы, но замер, услышав ответ Шан Цинхуа. — Если я сделаю это, могу ли я быть уверенным в том, что ты сдержишь слово? Очевидно, горный лорд всерьёз обдумывал возможность принять это возмутительное предложение. Ответом ему послужил неприятный лающий смех. — В самом деле сделаешь это? У тебя совсем нет гордости? Неудивительно, что этот паршивец выбрал тебя. — Ну… Какое это имеет значение по сравнению с будущим, которое я хочу? Моральные ценности Шан Цинхуа до сих пор оставались под вопросом, какая ещё гордость? Будь на его месте Шэнь Цинцю или Лю Цингэ, они скорее всего снесли бы Линьгуан Цзюню голову с плеч прежде, чем тот успел бы закончить свою просьбу. Однако горного лорда пика Аньдин мало беспокоила радость демона от того, что он увидит поклон слабого человечка, вроде него. Скорее уж, он даже с облегчением примет подобное условие. По крайней мере, это небольно. Гордость всего лишь разменная монета и, похоже, в этом Линьгуан Цзюнь просчитался, ведь для этого невзрачного бессмертного она не играла никакой роли. Ответ горного лорда привёл демона в настоящую ярость, тот смерил бессмертного взглядом, полным отвращения. — Разве ты не один из двенадцати горных лордов хребта Цанцюн? Что они вообще в тебе нашли? — Это хороший вопрос, Линьгуан Цзюнь. Иногда я тоже задаюсь вопросом, что мой господин увидел во мне. — С этим-то как раз всё ясно — прекрасную грушу для битья. Совершенно не понимаю твоих мотивов, слабак. После всего, что он тебе наговорил и как с тобой обращался, ты всё ещё выбираешь его? Из преданности? Меня от тебя тошнит. Лю Цингэ с удвоенным вниманием прислушался к разговору. Возможно, сейчас он получит ответы на свои вопросы и сможет принять Шан Цинхуа после его предательства. Поначалу он думал, что Юэ Цинъюань просто был слишком мягок, с такой лёгкостью простив своего шиди. Но к его несказанному удивлению, Шэнь Цинцю, который презирал любую угрозу для своей школы, тоже легко спустил ему это с рук. Лю Цингэ видел мир в чёрных и белых тонах, и для того, чтобы простить Шан Цинхуа, он должен был понять его мотивы. Несмотря на то, что его шисюн внёс неоценимый вклад в будущее их школы и мира в целом, Бог Войны всё ещё был далёк от того, чтобы списать все долги. В этот момент в коридоре появился Мобэй-цзюнь. Словно не веря своим глазам, что Шан Цинхуа остался наедине с Линьгуан Цзюнем, он уставился на предполагаемого сопровождающего. Демон попытался было войти в зал, но Лю Цингэ быстро заслонил ему путь. Ледяной демон был уже близок к тому, чтобы в ярости отшвырнуть назойливого человека прочь, когда услышал голос своего будущего супруга из-за двери. — Мы ведь уже говорили об этом, не так ли? Я, как никто, знаком с его недостатками, пороками и жестокостью… Я действительно собирался оставить его. Поскольку думал, что после всех десятилетий, которые я провёл возле него, я всё ещё оставался обычной пешкой. Повелитель демонов настороженно замер, прислушиваясь. Сердце болезненно заныло при упоминании о том, как Шан Цинхуа хотел покинуть его. Тем временем Лю Цингэ уже был в шаге от того, чтобы призвать Чэнлуань. Теперь он и вовсе ничего не понимал. Если всё сказанное — правда, то почему после всего этого Шан Цинхуа по-прежнему выбрал Мобэй-цзюня? Похоже, Линьгуан Цзюнь испытывал похожие затруднения, все трое оказались немало озадачены ответом Шан Цинхуа, последовавшим за этим откровением. — Я бы сказал, это ты виноват в том, что я вернулся. — Я виноват? Хочешь сказать, моё намерение расправиться с племянником пробудило в тебе жалость? Линьгуан Цзюнь не сомневался, что когда-то Мобэй-цзюнь просто слишком сильно ударил этого шута по голове. Шан Цинхуа и правда безмятежно улыбался, лишь безумец захочет оставаться рядом с человеком, который причинил ему столько боли. — Я тоже далеко не безупречен. Я не мог даже мечтать о том, чтобы Мобэй-цзюнь меня выбрал. Не думаю, что смогу найти себе более достойную пару. И тем, кто заставил меня это понять, был ты. Вернее, ваш разговор с моим господином. Я полагал, что провёл с ним достаточно времени, но на самом деле я совершенно ничего не знал о нём. На самом деле Шан Цинхуа всегда думал, что именно он полюбил первым, именно он первым вложил всю свою душу и сердце в эти отношения задолго до того, как они начались. — Слушая тебя, я всё понял. Мобэй-цзюнь не только совершал ошибки, он и сам страдал от этого не меньше. Конечно, я всё ещё придерживаюсь мысли, что довольно неразумно срывать свои обиды на других… но он менялся. Он пытался победить свои страхи и неуверенность, и я понял, что он старается стать лучше для меня… Ради меня. Человек скорее может сдвинуть горы, нежели изменить свою природу. И Мобэй-цзюнь выбрал наиболее сложный путь. Я был всего лишь безнадёжным слабаком, который влюбился, несмотря на чужие недостатки, он же пытался измениться и стать тем, кого хочется полюбить всей душой. Может быть, я обычный влюблённый простак, но сейчас я хочу стать достойным его. И даже если ради этого мне придётся встать на колени и умолять, так что с того? Лю Цингэ поджал губы. Мысли горного лорда пика Байчжань так и остались загадкой, но после он бросил короткий взгляд на Мобэй-цзюня и, развернувшись, отправился прочь, словно случайно стал свидетелем чего-то очень личного. Сам же ледяной демон замер на месте, неспособный пошевелиться. Впервые Шан Цинхуа был настолько откровенен в своих чувствах, а может разговор с незнакомцем, чьё мнение не имело для него значения, помог ему раскрыться. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что не мог похвастаться выдающимися умственными способностями, но в этот момент наконец понял, что двигало его супругом, когда тот работал, выматывая себя до изнеможения. Шан Цинхуа стремился стать лучше, стать достойным Мобэй-цзюня. Ледяной демон уже готов был ворваться в комнату. Он скорее разрушит все известные традиции, чем позволит своему будущему супругу унижаться ради их совместного будущего. Но, услышав слова дяди, остановился. — Отвратительно. Любое унижение теперь потеряло всякий смысл. Шан Цинхуа внезапно посетила мысль, что, возможно, то, что приводило Линьгуан Цзюня в такую ярость, когда дело касалось его племянника, была не только растоптанная любовь к покойной жене, но и то, что он видел в Мобэй-цзюне и чего не доставало ему самому — решимости что-то менять. Несмотря на свою любовь, Линьгуан Цзюнь повиновался традициям клана и передал любимую в руки своему брату вместо того, чтобы поправ все мыслимые и немыслимые правила, попытаться спасти её. Это сожаление, вероятно, продолжало преследовать демона и по сей день. Внезапно бессмертный ощутил укол жалости к старому демону. Но сейчас у него были более важные дела. — Тогда… Что мне сделать, чтобы заручиться твоим одобрением? Линьгуан Цзюнь с неприязнью поморщился. От вида робкого бессмертного, который осмеливался с таким воодушевлением рассуждать о великой любви, к горлу подступала тошнота. Сейчас он и в самом деле хотел покончить со всем этим фарсом, прежде чем окончательно выйдет из себя и раздавит это надоедливое насекомое каблуком. — Безумец встретил себе подобного, какая чудесная пара! Иди и вышей мне парочку гусей, или что там обычно делают в таких случаях, раз уж ты серьёзно настроен! Это было настолько неожиданно, что глаза Шан Цинхуа удивлённо распахнулись. — Линьгуан Цзюнь, ты готов благословить нас? — Он теперь правитель этих земель, а значит, его голова стала лакомым куском для множества амбициозных дураков. И как только он женится на тебе, ты станешь его единственной слабостью. Я с нетерпением буду ждать того дня, когда он сойдёт с ума, потеряв тебя. Разве можно представить что-то больнее, чем получить, а потом потерять любовь? Линьгуан Цзюнь знал об этом не понаслышке. Он мстительно думал о том, как однажды Мобэй-цзюню доведётся познать такие же страдания. Старый демон недовольно выпалил своё согласие и выскочил из комнаты, сытый по горло всем этим фарсом. Шан Цинхуа безучастно взирал на распахнутую дверь, на мгновение почти не осмеливаясь поверить в то, что всё благополучно завершилось. Не прошло и минуты, как в комнату вошёл Мобэй-цзюнь с привычным бесстрастным выражением лица. Шан Цинхуа светло улыбнулся при виде него, готовый сообщить радостные новости. — Ваше Величество, больше нет нужды беспокоиться. Линьгуан Цзюнь, он– Его самым бесцеремонным образом прервали, заключив в крепкие объятия. Горный лорд недоумённо замер, пытаясь припомнить, не разозлил ли кто-то снова ледяного демона. — Через три дня я принесу домой тушу самого лучшего зверя для тебя. Свадьба состоится, как только ты закончишь накидку, — мягкий шёпот над самым ухом вызвал лёгкую дрожь вдоль позвоночника Шан Цинхуа. Для него не было секретом, что демон с нетерпением ждал церемонии, но чтобы до такой степени… Неужели препятствие в виде Линьгуан Цзюня так сильно его тревожило? В любом случае, горный лорд счастливо кивнул в ответ. Лучше закончить с этим поскорее, пока не нашлись ещё недовольные. Как Мобэй-цзюнь и обещал, спустя три дня он вернулся с тушей диковинного хищного зверя, напоминающего огромного волка, чем вызвал восхищённые вздохи своих соратников. Его супруг не мог похвастаться столь обширными познаниями в распознавании демонических зверей, как Шэнь Цинцю, но даже он знал, насколько редко подобное существо встречается в природе. Пока он с восхищением рассматривал огромную тушу, раздумывая, как же к нему подступиться, ледяной демон наклонился и прошептал ему на ухо несколько слов, отчего Шан Цинхуа изумлённо приподнял брови. — Думаешь, это приемлемо? Не слишком ли грандиозная затея..? — Ты — равный мне. И ты заслуживаешь всего величия, которое только возможно. Шан Цинхуа терялся в догадках, что настроило Мобэй-цзюня на столь романтический лад, но сердце волнительно затрепетало, когда демон назвал его равным себе. Невольно гордясь своим достижением, горный лорд, призвав на помощь всю свою удачу, приступил к следующему изнурительному испытанию. Он не был столь талантлив в обращении с кистью, поэтому поспешил отправить послание своему шисюну, используя самую уважительную речь, на которую только был способен, ведь дело предстояло иметь не с кем-нибудь, а с самим Шэнь Цинцю. Кто же мог знать, что спустя всего несколько дней горный лорд самолично посетит ледяные земли, прибыв из дворца Ло Бинхэ. Ему поспешно был оказан самый гостеприимный приём, достойный супруга будущего Святого Правителя. Шан Цинхуа ожидал, что Шэнь Цинцю просто передаст необходимое с гонцом. Он и не надеялся, что шисюн явится лично. Кажется, неловкая улыбка не смогла скрыть его недоумения, бесстрастный горный лорд пика Цинцзин положил свиток на стол со словами: — Считай это свадебным подарком для моего шиди. Вышеупомянутый шиди поспешил рассыпаться в самых искренних благодарностях, бережно разворачивая свиток. Восхищённым взглядом он окинул прекрасную картину — пара изящных гусей, парящих на фоне пушистых перистых облаков, выполненных в бледно-жёлтом и розовом цвете, словно купающихся в лучах рассвета. Шан Цинхуа мог лишь только тихо вздохнуть с благодарностью. — Премного благодарен, Шэнь–шисюн, за столь прекрасный эскиз вышивки. Но как ты узнал, что следует остановиться именно на весенней палитре? Не припомню, будто упоминал, что свадебные халаты будут выполнены именно в этих цветах… В отличие от традиций Царства Людей и основной территории Царства Демонов, свадебная одежда северных районов, как правило, была выполнена в оттенках ярко-зелёного, розового и жёлтого, символизируя весну, давно покинувшую эти земли. Лишь традиции ещё хранили память о тёплых днях и ярких душистых цветах. — Нет, ты ничего мне не говорил. Этот мастер сделал свой выбор в пользу именно этих цветов, чтобы изобразить сезон перелёта птиц. Кстати говоря, этот Линьгуан Цзюнь... Должно быть, он изрядный мазохист, раз выбрал такой символ для племянника, которого презирает. — О чём ты..? Я, конечно, слышал, что он должен был выбрать символ, благоприятный для супружеской жизни, но, по правде сказать, я точно не знаю, что означают гуси. Шэнь Цинцю безмолвно смерил Шан Цинхуа нечитаемым взглядом, затем сокрушённо покачал головой, раскрывая веер. — Во всей школе Цанцюн этот мастер единственный читает книги? У Шан Цинхуа, по крайней мере, хватило совести смутиться. — Не соблаговолит ли уважаемый Шэнь–шисюн наставить невежественного шиди на путь истинный?.. Горный лорд пика Цинцзин поначалу собирался просто оставить неразумному собрату поэтический сборник, но всерьёз опасался, что попав в руки людям, не обладающим ни талантом, ни тягой к искусству, вся иносказательность окажется лишь пустым звуком. — Гуси выступают классическим символом супружеской верности, поскольку они, как известно, выбирают себе пару один раз и на всю жизнь. Линьгуан Цзюнь, должно быть, упивается жалостью к себе, раз решил благословить вас подобным символом, поскольку считается, что гуси готовы защищать свою вторую половинку до самой смерти. Шан Цинхуа изумлённо выдохнул. Только теперь он понял, что имел в виду Шэнь Цинцю, когда назвал Линьгуан Цзюня мазохистом. — Т-тогда почему шисюн выбрал весенние цвета для своей картины? Шэнь Цинцю с трудом удержался, чтобы не треснуть бестолкового шиди веером по голове, но сдержался и пустился в объяснения. Если его свадебный подарок не смогут оценить по достоинству, он станет совершенно бесполезен. И если случится подобное, это нанесёт неоценимый урон его гордости. — Гуси, летящие на север, являются предвестниками наступающей весны. Вместо травы и листвы этот мастер изобразил облака, а при помощи цвета передал тёплый сезон. — Так значит, я привнёс весну в жизнь Мобэй-цзюня? На этот раз Шэнь Цинцю не выдержал и швырнул в Шан Цинхуа первой попавшейся книгой. На его удачу, тот ловко увернулся от атаки. Проводив угрюмого бессмертного, который на дух не переносил всю эту «романтическую муть», Шан Цинхуа сосредоточился на испытаниях для невесты. Мясо зверя было освежёвано, подвешено и как следует высушено, а иначе вряд ли удалось бы сохранить его свежесть до дня свадебной церемонии. Осталось дождаться, пока шиди с пика Цуйсянь отправит ему несколько хороших рецептов. Тёплым пушистым мехом зверя Шан Цинхуа подбил одеяло для их свадебного ложа. Суровый мороз северных земель не даст сырой шкуре испортиться, хотя в этом случае всегда оставалась опасность замёрзнуть самому. Независимо от того, как скоро Мобэй-цзюнь хотел провести церемонию, самая быстрая выделка шкуры займёт, по крайней мере, две недели. День за днём Шан Цинхуа проводил за рукоделием, стараясь успеть ко дню свадьбы, в то время как за пределами дворца вовсю шли приготовления ко встрече гостей из Царства Людей. Мобэй-цзюню по-прежнему не было никакого дела до людей, поэтому на свадебной церемонии на правах ближайших родственников присутствовали только бессмертные школы Цанцюн. В отсутствие горных лордов защиту школы приняли на себя их главные ученики. Единственными, кто прибыл на церемонию вслед за учителями, были Оуян Цзычжэнь, поскольку он приходился главным учеником одного из будущих супругов, и Мин Фань, да и то лишь потому, что Ша Хуалин совершенно бесстыдно добавила его в список гостей на правах близкого соратника Мобэй-цзюня. С этого момента время стремительно летело вперёд. Шан Цинхуа не успел и глазом моргнуть, как свадебные одежды были готовы. На правах старшего Юэ Цинъюань оставил за собой возможность повести Шан Цинхуа к алтарю. Свадебные испытания так вымотали несчастного бессмертного, что последние недели все его мысли оказались сосредоточены не столько на самом браке, сколько на стрессе, вызванном всей подготовкой, и к тому времени, когда он всё благополучно закончил, оказалось, что незаметно настал день самой церемонии. Именно тогда на Шан Цинхуа ливневой стеной снизошло осознание происходящего, а с ним и тревога, всё ли пройдёт, как задумано. Он всё ещё не привык к обычаям северных территорий, и сомнения начали неумолимо затуманивать его разум. От внимательного взгляда Юэ Цинъюаня не укрылось, как пальцы его шиди с тревогой сжимают край свадебного плаща, лицо побледнело от охватившего бессмертного отчаяния. Глава школы положил руку на плечо Шан Цинхуа и ободрительно улыбнулся, когда тот рассеянно взглянул на него: — Шан–шиди, согласись, этот день стоил всех трудов по его подготовке? Шан Цинхуа застыл, пытаясь обдумать вопрос шисюна, круговорот тревог и волнений медленно отступил, словно ночной прилив. Он вспомнил всё, что сделал ради этого большого дня, и того, ради кого он всё это совершил. Медленно спокойствие вернулось к нему, горный лорд уверенно кивнул. Щёки Шан Цинхуа покрыл малиновый румянец, стало совестно за столь недостойную вспышку паники. К счастью, шисюн, для которого день свадебной церемонии и связанные с ним волнения остались уже позади, помог ему вовремя взять себя в руки. Мобэй-цзюнь, напротив, пребывал в поразительном спокойствии, редком для его непостоянного нрава. Он видел, как его будущий супруг усердно трудился над подготовкой к свадьбе. Всё это время они были вынуждены провести по отдельности. Когда невеста приступала к рукоделию, им с женихом не разрешалось оставаться наедине согласно обычаям северных земель, а также из-за беспокойства, что невеста будет отвлекаться от своей задачи. Но вот этот день настал, и через несколько мгновений он действительно станет его единственным сокровищем. Мобэй-цзюнь с удивлением обнаружил, что готов ждать даже намного дольше, если его суженый останется с ним, как и обещал. Гости уже заняли свои места, с нетерпением ожидая прибытия невесты. Тяньлан-цзюнь с широкой улыбкой наблюдал за весельем, занимая почётное место действующего Святого Правителя. Здесь же присутствовал и Чжучжи-лан на правах генерала и предполагаемого преемника южных земель. Расстановка сил в Царстве Демонов теперь была такова: Мобэй-цзюнь занимал самые северные территории, южные земли находились под управлением Тяньлан-цзюня, тогда как под властью Ло Бинхэ находились недавно образованные центральные территории, расположенные вдоль границ северных и южных земель, захваченные им на пути его становления Святым Правителем. В некотором смысле свадьба Мобэй-цзюня, на которой присутствовали все благородные демоны, должна была стать свидетельством прочных связей между правителями Царства Демонов. Это было высочайшее проявление мощи, и демоны замирали от предвкушения, гадая, каким же человеком окажется будущий супруг ледяного демона — совершенствующийся Царства Людей, которому оказалось под силу заставить силы природы Царства Демонов подчиниться его прихотям. Пугающая репутация Шан Цинхуа росла день ото дня, но сам горный лорд оставался в блаженном неведении. — Встречайте невесту! Глубокий тембр голоса Юэ Цинъюаня взлетел к сводам свадебного зала, объявляя о прибытии Шан Цинхуа. Бессмертный переступил порог, одетый в свадебный халат освежающих оттенков, предвещающих приход ранней весны, давно покинувшей эти земли. Пока горный лорд неторопливо шёл к алтарю, подол его одежд равномерно колыхался, отчего казалось, что там, где ступал бессмертный, расцветали первые весенние бутоны. Но более всего привлекал внимание свадебный плащ. На плечах накидка была оббита мехом того самого зверя, которого жених добыл на последней охоте, а там, где должен был находиться капюшон, виднелась внушающая благоговейный страх волчья голова, настолько большая, что скрывала больше половины лица Шан Цинхуа. Свадебная накидка, струящаяся по плечам, пока Шан Цинхуа шаг за шагом приближался к Мобэй-цзюню, являла любопытным взорам изящную пару вышитых диких гусей, призванных благословить будущее их союза. Тем, кто хорошо знал Шан Цинхуа, этот образ мог показаться излишне свирепым для обычно кроткого горного лорда, но гостям, впервые лицезревшим будущего супруга Мобэй-цзюня, казалось, что властная звериная мощь подходит бессмертному, словно вторая кожа. Шан Цинхуа поравнялся с Мобэй-цзюнем, и ледяной демон властно откинул капюшон волчьей головы, ухмыляясь от нескрываемого удовольствия, когда увидел, что широко распахнутые глаза бессмертного в ожидании смотрят прямо на него. Демоны не приносили молитв о благословении; большинство сложных обрядов, которых придерживались люди в своих церемониях, были им чужды. Для закрепления союза жениху и невесте лишь требовалось разделить вино в кругу членов своих семей и друзей. Вёл церемонию тот самый старейшина, который когда-то обучил Шан Цинхуа всем тонкостям свадеб демонов, Линьгуан Цзюнь ожидаемо отсутствовал. Две чаши наполнили вином, в чашу жениха добавили кусочки корня женьшеня, а в чашу невесты — палочки корицы. Для этих суровых земель эти травы считались настоящей роскошью, что делало таинство распития вина для закрепления союза неотъемлемой частью каждой церемонии. Му Цинфан изумлённо приподнял брови, мысленно задаваясь вопросом, стоит ли говорить Шан Цинхуа, что эти травы обычно используются для улучшения детородной функции. В конце концов, он решил держать язык за зубами, всё же традиции следует чтить, а питательные вещества для здоровья никогда лишними не будут. Мобэй-цзюнь и Шан Цинхуа пригубили терпкий напиток в знак благословения семей, собравшихся отпраздновать рождение нового союза. Корица придавала вину слегка пряный, сладковатый аромат, смягчая горечь алкоголя в горле. — Теперь обменяйтесь чашами, дабы принести клятву, что супруги разделят все невзгоды и радости в своей семейной жизни, — торжественно объявил старейшина. Молодожёны обменялись чашами и допили вино. Поздравительные возгласы доносились до ушей Шан Цинхуа, словно издалека. Он совершенно позабыл о том, что хотел завоевать признательность старейшин, лично предложив им изысканные блюда, вместо этого взвалив обязанность по их развлечению на Оуян Цзычжэня. Всё, что он видел сейчас — это полный гордости взгляд Мобэй-цзюня. Он не смог выдавить из себя ни единого звука, когда Мобэй-цзюнь рывком отшвырнул от себя пустой кубок и завернул Шан Цинхуа в его же свадебный плащ, бесцеремонно похищая невесту прямо в разгар праздника. — Пожалуйста, наслаждайтесь вечером! — издалека донёсся до гостей приглушённый голос Шан Цинхуа, пока жених стремительно удалялся прочь. В зале воцарилось неловкое молчание, вызванное внезапным бегством молодожёнов, а старейшины клана Мобэй-цзюня изо всех сил старались сохранить лицо перед столь вопиющим пренебрежением своего лидера. В этот момент гнетущую тишину нарушил глубокий грудной смех, и Тяньлан-цзюнь поднялся со своего места, с улыбкой поднимая кубок вина. — Молодая пара изнывает от желания, и старейшинам придётся повеселиться в их отсутствие. Этот тост за всех присутствующих и за первую брачную ночь невесты и жениха! Ошеломлённая толпа с облегчением рассмеялась над словами Святого Правителя, гости вскинули вверх чаши с вином, а старейшины втайне вздохнули с облегчением, поблагодарив Тяньлан-цзюня за предусмотрительность. Под шум весёлого застолья Ло Бинхэ загадочно улыбнулся своему Учителю. — Мне стоило поступить также, вместо того, чтобы тратить драгоценные часы на разговоры с гостями, — прошептал он на ухо своему супругу, в ответ Шэнь Цинцю хлопнул веером по чужой бесстыжей руке, неуклонно ползущей вверх по его бедру. Горный лорд недобро усмехнулся: — Если бы выкинул что-то подобное, спал бы на полу. Щёки и шея Шан Цинхуа покрылись красными пятнами от смущения. К счастью, закутанный в плащ от чужих взглядов, он мог не бояться насмешек. Сбежать в разгар свадебного пира — бессмертный и подумать не мог, что Мобэй-цзюнь может совершить что-то настолько бесцеремонное. Ледяной демон медленно опустил небольшой кулёк в своих руках на меховое одеяло и, словно подарок, принялся разворачивать края плаща, пока полностью не освободил своего супруга от слоёв плотной ткани. Шан Цинхуа предупреждающе выставил перед собой руку: — Давай сначала разденемся, хорошо? Будет неимоверно жаль, если свадебные одежды превратятся в ненужные лохмотья, хотя, стоило признать, в последнее время Мобэй-цзюнь гораздо лучше контролировал свои порывы. Демон с готовностью подчинился приказу своего маленького супруга, торопливо сбрасывая ханьфу. Бессмертный с любопытством наблюдал за нетерпеливым демоном, он устроил ладонь на чужой груди, заставляя Мобэй-цзюня замереть на месте. Тот непонимающе нахмурился, но Шан Цинхуа вовсе не собирался сбивать настрой. Горный лорд взял в ладонь локон чужих волос и ловко связал две их пряди в прочный узел. — Человек никогда не наносит вреда своему телу, потому что наша жизнь считается величайшим подарком от родителей, — объяснил он. — Поэтому даже наши волосы нельзя стричь… Лишь однажды, в день свадьбы. У людей есть традиция связывать пряди волос вместе, как признак наших переплетённых судеб… Мы можем обрезать и после сохранить эту связанную воедино прядь, как напоминание о наших клятвах. Лёгким движением руки Мобэй-цзюнь срезал узел острым ногтем и любовно сжал в ладони. Это был символ их союза, связанный собственноручно Шан Цинхуа. Бессмертный застенчиво улыбнулся демону, зная, что Мобэй-цзюнь наверняка поймёт, что он пытался сказать этим жестом. То, что они чувствовали друг к другу, было сложно выразить словами, но Шан Цинхуа всегда мог доказать свою привязанность в действиях, как это делал Мобэй-цзюнь. Демон с осторожностью убрал локоны волос в небольшую тумбу возле кровати, одновременно доставая пузатый флакон с маслом и толкая супруга на пушистый ворс. — Подожди, накидка ещё на кровати! — И что с того? Я так сильно тебя оттрахаю, что она пропитается нашим запахом. От неприкрытого бесстыдства этого заявления щёки Шан Цинхуа залились малиновым румянцем. Всё же это был его свадебный плащ, а не белоснежный шёлк, призванный стать свидетелем потерянной девственности в первую брачную ночь! Увы, когда дело доходило до постели, бессмертный полностью утрачивал контроль над своим возлюбленным. Мобэй-цзюнь, словно дикий кот, игриво дразнил свою жертву, прежде чем расправиться с беззащитной добычей. Демон не терял времени даром, уже проталкивая первый смазанный палец в узкое колечко мышц. Шан Цинхуа безмолвно приоткрыл рот и вздрогнул от контраста холодных рук и ставшего вдруг горячим и липким воздуха. Жар его тела скоро согреет смазку и пальцы Мобэй-цзюня, но первое прикосновение всегда было неожиданным и чувственным. На левой руке демона больше не было острых ногтей, после их первой ночи он понял, что Шан Цинхуа не позволит прикоснуться к себе, пока существует угроза для его жизни. Хотя ногти на пальцах, растягивающих сейчас тесную дырочку, были аккуратно подстрижены, когти правой руки оставались опасно заострёнными, потому как демон всё же не мог отказать себе в удовольствии впиваться ногтями в мягкую податливую плоть и наблюдать за тем, как Шан Цинхуа дрожит от лёгкой боли, а узкие дорожки багровых капель окрашивают белоснежные бёдра. В том, как Мобэй-цзюнь касался Шан Цинхуа, не было ничего нежного, но без этой лёгкой грубости он уже не представлял свою жизнь. Бессмертный приоткрыл рот, беспомощно глотая воздух, и супруг прильнул к распухшим губам в жадном поцелуе. Языки сплетались и толкались, лаская друг друга, и Шан Цинхуа блаженно прикрыл глаза, постанывая в поцелуй. Демон наслаждался своей властью, вылизывая самые потаённые местечки чужого рта, сцеловывая полузадушенные вздохи и всхлипы бессмертного под ним. Губы ещё хранили вкус свадебного вина, добавляя сладким поцелуям чуть горьковатые нотки. Горячие, влажные стеночки ануса сжались, плотно обхватывая пальцы Мобэй-цзюня, когда он задвигал ими, стараясь найти то самое местечко, от которого стоны Шан Цинхуа становились настоящей музыкой для его ушей. Его маленький возлюбленный терпеливо переносил небольшую боль, вонзая ногти в широкую спину демона. Шею обожгло волной горячего воздуха, когда Мобэй-цзюнь наклонился и оставил россыпь бордовых отпечатков на шее бессмертного, прекрасно зная, где нужно укусить, а где поцеловать, чтобы бессмертный метался в его руках, потерявшись в ощущениях. Шан Цинхуа выдвинул множество требований к его поведению в постели, но, как только он выполнял их все, его супруг становился чрезвычайно отзывчивым и податливым. Вот и теперь он послушно выгибался в спине, подставляя шею под укусы Мобэй-цзюня. Зубы демона терзали нежную кожу, оставляя тёмные следы, словно метки собственности, клеймо на своём суженном. — Мобэй-цзюнь, нежнее… Ответом на робкую мольбу стал пристальный взгляд морозных глаз, а затем последовало короткое: — Неверно. Шан Цинхуа охватило ощущение дежавю, лёгкое подрагивание пальцев, сжавшихся на широких плечах, с головой выдавало его волнение и предвкушение. — Супруг? Формальный тон спровоцировал вспышку гнева Мобэй-цзюня, и тот в отместку добавил третий палец, отчего лицо его возлюбленного сморщилось от боли. Другой рукой ледяной демон скользнул меж их телами, оглаживая давно вставший член. Большой палец медленно обвился вокруг распухшей головки, несколько раз скользнул вдоль щели, а после ладонь крепко обхватила пенис, резкими размашистыми движениями скользя вверх и вниз. Бессмертный отчаянно извивался под ним, но Мобэй-цзюнь не ведал пощады, одновременно растягивая анус и лаская член рваными движениями. Острые вспышки удовольствия отвлекали от болезненных ощущений, и вот уже три пальца легко скользили внутри Шан Цинхуа, но бессмертного не оставляло ощущение, что демон не прекратит мучить его, пока не услышит верный ответ. — М–муженёк..? — бессмертный дышал через раз, затуманившимися от удовольствия и боли глазами наблюдая за своим мучителем. Любой другой сказал бы, что выражение лица Мобэй-цзюня не изменилось, но горный лорд ясно увидел скользнувшую по губам демона довольную улыбку. Наградой Шан Цинхуа стали два длинных пальца, мягко ласкающие простату. Комнату заполнили неудержимые стоны, бессмертный уже вовсю извивался под умелыми руками демона, пальцы скребли по плечам мужа, оставляя тонкие красные царапины. Мобэй-цзюнь в восторге зашипел от лёгкой боли, не прекращая дразнить чувствительное местечко пальцами и одновременно лаская истекающий смазкой член, отчего Шан Цинхуа заходился отчаянным криком, в исступлении называя его своим мужем. Маленький горный лорд находился почти на грани безумия, но повелитель демонов остановился лишь за мгновение до того, как он достиг блаженства. Вместо этого ласковые руки исчезли, оставив после себя лишь пустоту, и Мобэй-цзюнь хрипло прошептал ему на ухо: — Встань на колени и раскройся передо мной. Бессмертный наградил его мрачным взглядом, но всё же послушно перевернулся на живот, согнул ноги в коленях и раздвинул руками ягодицы. Его лицо горело огнём от унизительности позы, но по своему опыту он знал, что от выполнения таких маленьких просьб в постели пострадает разве что его гордость. Шан Цинхуа уткнулся лицом в мех, запоздало вспомнив, что это его свадебная накидка, а когда на память пришло самодовольное обещание Мобэй-цзюня, его затопила очередная волна безудержного стыда. Его стоящий колом член истекал смазкой и тёрся о ткань, и бессмертный подсознательно попытался приподнять талию повыше, чтобы не испортить результат многодневных трудов, но ощущение сильной руки, оглаживающей его талию и бёдра, а следом — толстого члена, растягивающего стеночки тесного ануса, отодвинуло все остальные тревоги на второй план. Когда дело касалось занятий любовью, Мобэй-цзюнь не знал полумер. Он замедлял темп, но ни на секунду не прекращал двигаться; его руки легко поддерживали Шан Цинхуа, который чуть было не рухнул навзничь от жёстких размашистых толчков. Твёрдый член вошёл на всю длину и, не дав бессмертному привыкнуть, снова толкнулся вперёд. Шан Цинхуа потерялся в ощущениях, ошеломлённый неуклонно растущей силой толчков демона, и мог только пронзительно вскрикивать и дрожать в сильных объятиях. Мобэй-цзюнь был словно одержим, он не мог перестать двигаться, судорожно толкаясь, будто в лихорадке, в податливое тело своего маленького возлюбленного. Лишь это тепло он готов был ощущать всегда, погружаться в него, теряясь в ощущениях до тех пор, пока уже не сможет чувствовать, где заканчивается его собственный холод и начинается жар плоти Шан Цинхуа. Не останавливаясь, он стал двигаться более плавно, постепенно расширяя узкую дырочку, чтобы это любимое тело смогло принять его целиком, как того требовало яростное, неутомимое желание. — М-медленнее, муженёк, прошу, медленнее! — всхлипывал Шан Цинхуа, его сердце неистово колотилось, готовое вот-вот вырваться из груди, но безжалостный супруг, распробовав вкус чужих страданий, лишь ухмылялся, наблюдая за тем, как глаза возлюбленного наполняются слезами. Демон прочертил красные линии на бёдрах бессмертного, хрипло прошептав: — Тебе ведь нравится, когда я беру тебя так, — каждое слово он подкреплял сильным чувствительным толчком. Шан Цинхуа предпочёл сделать вид, что вовсе не его молчаливая покорность привела к этому, и возразил: — Эт-то п-потому, что тебе нравится… Ин-наче я б-бы… Мобэй-цзюнь замер. Комнату заполнил студёный воздух, и на короткий миг бессмертный запаниковал, подумав, что сказал что-то не так. Вскоре он понял, что источником мороза стал толстый слой синего льда прямо возле ложа, определённо созданный его демоном. Мобэй-цзюнь наклонился ближе и прошептал ему на ухо, почти задевая нежную мочку губами: — Вот как?.. Сильные руки подхватили бессмертного под ноги, и Мобэй-цзюнь, приподняв Шан Цинхуа, усадил того себе на колени, прижав спиной к своей груди. В то же самое мгновение совершенствующийся понял, что видит собственное отражение на кристально чистой поверхности льда и инстинктивно отвернулся, но Мобэй-цзюнь обхватил пальцами его подбородок и заставил вновь взглянуть в наколдованное зеркало. — Смотри… Это разомлевшее от счастья лицо человека, который задыхается от удовольствия. И это твоё лицо, мой супруг. Заплаканные глаза, румяные щёки, капельки слюны в уголках рта; Шан Цинхуа выглядел нестерпимо испорченным и опьянённым от наслаждения. Он зажмурился от испытанного унижения. — Нет, нет… Не заставляй меня смотреть… — Не отворачивайся. Так ты выглядишь, Цинхуа, всякий раз, когда я беру тебя. Вот так, смотри, как мы становимся единым целым, — повинуясь томному шёпоту, Шан Цинхуа невольно перевёл взгляд вниз. Туда, где его бёдра удобно устроились на бёдрах его мужа, мокрый пульсирующий член почти полностью погрузился в красную распухшую по краям дырочку, влажную от смазки. Шан Цинхуа дрожал, и в ответ мышцы его ануса заметно сокращались, плотно обхватывая толстый пенис. Это не укрылось от его взгляда, и чувства смущения и унижения нахлынули с новой силой. Вот только Мобэй-цзюнь с ним ещё не закончил. Демон поймал его запястье и направил руку вниз, туда, где их тела оказались плотно связаны. Шан Цинхуа попытался вывернуться, но Мобэй-цзюнь заставил его коснуться краешка покрасневшего ануса и провёл кончиками пальцев по сморщенной кожице там, где демон вошёл в него. Больше всего на свете Шан Цинхуа хотелось отвести глаза, но пристальный ледяной взгляд мужа словно приковал его к себе и не отпускал, и бессмертный не осмелился ослушаться. — Смотри, как я делаю тебя своим. Мобэй-цзюнь поудобнее перехватил его бёдра и принялся вбиваться в измождённое тело, комнату наполнили порочные звуки шлепков. То, что Шан Цинхуа видел всё, что демон вытворял с его телом, лишь усиливало возбуждение. Он в исступлении бессвязно выкрикивал имя своего мужа, пока в отражении член демона раз за разом погружался в измученную плоть до самого основания, а на его собственном лице застыло всё то же бесстыдное выражение нестерпимого удовольствия. — Неверно! — недовольно взревел Мобэй-цзюнь, продолжая безжалостные толчки, наказывая Шан Цинхуа за его ошибку. — М-муженёк, остановись, я не могу… я…я правда больше не могу! Горестные всхлипы чередовались со вздохами и горловыми стонами демона, который с таким усердием насаживал своего возлюбленного на себя, что давно позабытый свадебный плащ вовсю впитывал их пот и семя. Шан Цинхуа не смел отвести взгляд, будто поражённый колдовским заклинанием ледяного демона, загипнотизированный отражением их плотского единения, пока все эти безумные ощущения не взорвались белой вспышкой, и бессмертный, пронзительно вскрикнув, кончил с такой силой, что его семя мутными брызгами разбрызгалось по ледяному зеркалу. Горный лорд едва успел сделать вздох, когда почувствовал, что Мобэй-цзюнь, сделав особенно сильный толчок, излился глубоко внутри него, и внутренности обожгло горячей спермой. Внутри всё пульсировало от несдержанности чужого дикого желания. Шан Цинхуа невнятно скулил, вздрагивая всем телом, но повелитель демонов, похоже, всё понял по-своему. Мобэй-цзюнь нахмурился, заподозрив неладное. — Тебе было хорошо?.. Это был страшный вопрос. Беспощадный. Шан Цинхуа попытался сделать вид, будто не расслышал, изнывая от усталости, но попытка с треском провалилась. Рука Мобэй-цзюня нежно огладила низ его живота, и он вновь спросил своим низким грудным голосом. — Это было лучше, чем в прошлый раз? —… — Цинхуа. Шан Цинхуа знал, что бы он не ответил, это не доведёт его до добра. Обливаясь глубоко в сердце горючими слезами, он устало кивнул. — Да, это было… П-подожди, муженёк, позволь мне немного отдохнуть, муженёк, пожалуйста?!