Где твои крылья, Которые нравились мне? Nautilus Pompilius — Крылья
Вспышка. Яркая вспышка в голове Шенон, а потом темнота. Всё здание трясёт, будто человека во время конвульсии, пол надламывается, покрывается паутиной трещин, со всех сторон летят металлические пласты, бетон, арматура, штукатурка, доски. Если прислушаться, слышен тихий писк, мыши пытаются выжить. Почти всё строение превратилось в груду строительного мусора и металлолома. Тони с Питером еле-еле выбрались из завалов. Стоя в изумлении, они смотрели на девушку посреди всего этого хауса. Эбигейл ревела навзрыд, время от времени произнося нечленораздельные проклятия, их с телом Криса накрывал невидимый энергетический купол, не пропускающий ни людей, ни обломки. Алекс, в полузабытье, ногтями царапая лицо и руки, цепляясь за каждый угол, палку, пытается вырваться, и у неё это почти получается. Спотыкаясь, но в итоге удерживаясь, она хромает. Слёзы обжигают царапины. У самого выхода, в стороне от неё срывается бетонная панель и, наплевав на все законы физики, летит прямо в девушку, целиком накрывая ту. Сверху наваливается ещё и ещё одна. От Александры Райан теперь осталось только имя, неприятные воспоминания и огромное количество душевной боли в сердцах других людей. Землетрясение заканчивается. Наступает всепоглощающая тишина, как в морге. Сразу после смерти Алекс, Шенон падает на спину без чувств. Уже похолодевшее тело брата лежит на её коленях, белёсые губы слегка приоткрыты, золотистые кудри испачканы в крови. Эбигейл МакКэффри теряет сознание, зарываясь в темноте на ближайшие несколько месяцев. В течении всего этого времени к ней будут заходить всего три человека. Ежемесячно больнице будут приходить две суммы на содержание и лечение пациентки. Только один человек будет читать для неё в слух и включать любимую музыку. И только один начнёт разбираться в случившемся. «Кристофер Эван МакКэффри» написано на одном из новых мраморных надгробий на кладбище Грин-Вуд в Нью-Йорке. Элис Бриджит и Фергюс Даррен МакКэффри, родители усопшего, приняли решение не транспортировать тело в Дублин и окончательно оборвать связь с Ирландией, полностью обосновавшись в Соединённых Штатах.***
— Питер, я всё понимаю, но, — Нэд тяжело вздохнул. Он безумно волнуется за друга, понимает, как ему важна девушка, но также видит бледность и тёмные круги под глазами Паучка, — Ты сам себя в больницу загоняешь. Ты думаешь кому-то будет лучше? — вышло грубее, чем Эдвард хотел. Хотя в конечном итоге, это правда. — Нэд, если не хочешь, не иди, — Питер допивает банку энергетика и со звонким ударом выбрасывает её в урну, — Я не могу, она… Когда она очнётся, я должен быть рядом. «Если очнётся» тихо добавил Лидс, опуская голову. Питер поджал губы и сделал вид, что не услышал его. Хотя понимал, что любой исход имеет место быть. В медицине он бессилен. Оба, сохраняя молчание, идут по светлым, чистым коридорам больницы. Рядом слышны тихие смешки, счастливые улыбки почти выздоровевших пациентов и их родственников есть почти в каждой палате. И только в самом дальней ВИП-палате с прекрасным видом на улицы Нью-Йорка тишина, нарушаемая размерным тиканьем часов и звуком от приборов. Питер ставит букет из маленьких белоснежных цветочков в вазу, он точно не знает их названия, но Эби любила всё именно такое, минималистичное. Нэд ушёл спустя час. Спустя два заходила медсестра, обновляла капельницу. Темнокожая женщина лет тридцати с сочувствием посмотрела на Паркера и, грустно улыбнувшись, ушла. Ещё через три часа та же медицинская сестра вежливо выставила парня в связи с окончанием времени посещения. На прощанье взглянув на девушку, Питер перешёл порог палаты, чувствуя себя ничтожеством. Резкий рваный вздох, девушка попыталась приподняться, но сразу упала. Участившийся писк приборов на мгновение оглушил. Женщина сразу подскочила к кровати, уже через минуту прибежали ещё медработники, что-то сказали по радиооповещению. Питера быстро отстранили от палаты, но он ещё некоторое время продолжал стоять и просто смотреть на закрытую дверь, за которой врачи боролись за жизнь юной МакКэффри. Дойдя до лавочки и присев, ватными пальцами Паркер достал телефон и относительно такого состояния быстро набрал номер. Спустя несколько гудков ему ответил напряжённый мужской голос. — Мистер Старк, Эбигейл очнулась, — парень сглотнул подступающий к горлу ком, — Меня выгнали из палаты, часы приёма закончились, но… — Питер, я знаю. Уже еду, оставайся там и позвони Мэй, — добавив «скоро буду» Энтони бросил трубку. Питер только сейчас понял, что до белёсых костяшек сжимает телефон. Мэй долго убеждала племянника, что приедет, но он её отговорил. Взволнованный и беспрекословный тон тёти сейчас не волновал парня. В конце концов, у женщины и так завал на работе, ей нужно хоть немного отдохнуть. Ещё ничего не известно, но у Паркера в голове уже сотня развитий событий. Вот он входит в палату, а бледнокожая Эбигейл плачет и счастливо улыбается, привязанными после капельниц руками тянется к лицу Паучка., а вот уже он видит прямую линию на кардиомониторе и посеревшие губы. Это страшно, безумно страшно, но парень собирает всю свою волю в кулак и просто ждёт. В конце концов, сейчас он ничего не может сделать. Человек-Паук бесполезен.***
Открыв глаза, Эбигейл с ужасом понимает, чо ничего не видит. К счастью, со временем, зрение проявляется. На Нью-Йорк опустились сумерки. Палата слабо освещена огнями мегаполиса. Когда проходит онемение, девушка чувствует чью-то тёплую ладонь, аккуратно сжимающую её маленькую и холодную. В кресле, скрючившись, сидит Паркер и, кажется, он недавно задремал. — Питер, — голос выходит хриплым, а то, что должно было быть произнесено с нежностью, выходит мольбой. Поморщившись, парень просыпается и, застыв на несколько секунд, подскакивает, — Всё хорошо. — О господи, Эби, точно всё хорошо? Воды? — девушка отрицательно покачала головой, — Ты была в коме три месяца, врачи не надеялись, что ты проснёшься. Питер крепче сжал ладонь девушки и аккуратно, боясь навредить, поцеловал Эбигейл, как фарфоровую куклу. Девушка ответила на поцелуй и, грустно улыбнувшись, снова легла на подушку. — На удивление, у меня всё хорошо, — чуть задумавшись, она продолжила, — Я должна испытывать… эмоции, много эмоций. Крис, — она запнулась и поджала губы, — Мёртв, но я, — Эш взяла в руки стакан с прикроватной тумбы и сделала глоток, — Я чувствую печаль, но других эмоций будто нет. Будто эти три месяца я не была в коме, а жила и уже смирилась с действительностью. Несколько минут оба молчат. Однако это уже не та тишина, которая давит. От этой тишины веет умиротворённостью, спокойствием, но немного отдаёт грустью. Щелчок оповещает об открытии двери. Слегка подул холодный ветерок, повеяло дорогим мужским парфюмом. Тони молча стоит и смотрит на пару. Шенон же, чувствуя, что что-то предстоит, пытается всматриваться в глаза Старка, но тот умело всё скрывает. Наклонив голову, Старк подходит к кровати. — Как ты себя чувствуешь? — В физическом плане хорошо, но в моральном что-то не так. Слишком, — подбирает слова, — Пусто внутри. Энтони долго и внимательно всматривается в голубые глаза, ставшие после комы ещё ярче. Затем он поставил корзинку со спелыми фруктами на комод и размашистым жестом подозвал к себе Питера. Виновато взглянув на девушку, подросток вслед за Старком вышел в коридор. — Питер, нам нужно серьёзно поговорить, — Тони достаёт из внутреннего кармана пиджака сложенные в два раза листы, — Пока Эбигейл была в коме, я начал разбираться, что там произошло. Первый лист, анализ крови, — Паучок внимательно вчитывается, пытаясь хоть что-то понять, — В неё закачена смертельная для обычного человека доза радиации. Причём смертельная четыре раза, — глаза подростка увеличились в размере, а волоски на руках приподнялись. Внезапно всё встало на места, паучье чутьё реагировало на фактически свой источник. Ведь паук, укусивший Паркера, был радиоактивен. — Дальше я начал копаться в её родословной и наводить справки.