Театр теней

1992

В мироздании есть три царства, - ответил старец. - Это царство без наваждений, царство наваждений и царство истины. Дун Юэ "Новые приключения царя обезьян"

Первое, о чем она подумала, выйдя из здания: хорошо, что этого не видел Совет. Второе - что удалит всю оперативную съёмку, до последней кассеты, как будто её вообще не существовало. А, в-третьих, что впредь никогда и ничего больше не съест перед спецоперацией: желудок, конечно, выдержал, но от чувства, которое при этом рождалось внутри, у Интегры даже темнело в глазах. Она шла по зачищенному коридору: кровь, кровь, много чужой крови... Оторванные конечности и другие не менее неприятные вещи. Но она должна была увидеть, как он работает - по крайней мере это Интегра сказала себе, собираясь на место. Запрос на вмешательство "Хеллсинга" они получили в день заседания Круглого стола, от местной полиции, и поэтому выехали сразу после собрания, торопясь преодолеть расстояние от Лондона до Стокпорта раньше, чем закатится солнце. Они успели: когда Интегра вышла из автомобиля, красное зарево стекало по острым башням церкви Святой Марии, отчего те казались угольно-черными. На резных готических украшениях блестели кровавые капли закатных бликов. Они рассыпались в стеклах стрельчатых окон, цветных витражах и на высоких арках, кропили пятнистый камень. Интегра задрала голову. Стрелка циферблата неслышно сдвинулась, и часовая башня торжественно начала бить девять. - Четырнадцатый век, список национального наследия Англии... - пробормотала Интегра, обращаясь скорее к самой себе. Но рядом сразу же привычно отозвалось бархатным голосом: - Цель находится в церкви? Интегра качнула головой: - Нет, за улицу от нее, на территории завода. - Хорошо. Она смутно помнила, что же случилось дальше. Кажется, Алукард сказал "прикажите мне" или что-то вроде того, а потом осклабился. И она приказала дрожащим до звона голосом, широким картинным жестом, от всей души. Блеск и грохот ангельских труб последнего дня... Интегра толкнула дверь, наконец-то вырываясь из здания. Свежий ночной воздух! Она с наслаждением вдохнула его полной грудью, хватала ртом, пытаясь прогнать с языка металлический привкус крови. Казалось, он пропитал ее от и до, так что даже костюм не выстирать. Интегра выступила из тени. Над заводом висела огромная охотничья луна. Шагнув в ее перламутровое пятно, Интегра зажмурилась - по стеклам очков скользнул хищный холодный луч. Алукард стоял перед ней, в самом центре внутреннего двора, словно вырезанный из тьмы: полы плаща почти черные в таком свете, высокая тень протянулась по брусчатке замершей часовой стрелкой. Она указывала на Интегру. Руки вампира были чистыми, перчатки светились незапятнанной белизной, хотя - Интегра знала - после всего, что она видела этой ночью, он должен быть с ног и до головы вымазанным в крови. Она подошла ближе, не спеша и почти торжественно. Глядя ему в глаза, Интегра видела, как угасает алая радужка, как возвращается к нему разум. Алукард сказал с придыханием: - Госпожа... И она кивнула: - Я видела. - Вам понравилось? У Интегры снова все перевернулось внутри. - Это было прекрасно, - коротко сказала она и втянула морозный воздух, прогоняя волну тошноты, - но в следующий раз постарайся работать чище. И, да... Она поморщилась: - Мы подберем тебе какое-нибудь оружие. *** Интегра спускалась вниз по вытертым подвальным ступенькам. Добравшись до коридора, выдохнула: вот и половина пути. Подвалы поместья Хеллсингов мрачным лабиринтом тянулись под территорией здания и вмещали в себя все, что может пригодиться, если владеть небольшой оккультной организацией: биологический центр, лаборатории, прозекторскую, камеры хранения и тюремные клетки. Этакий исследовательский семейный бункер. Часть подвалов была теперь отдана во владения Алукарду, по негласному договору между самим вампиром и Уолтером - у Интегры никто никогда не спрашивал, что она думала на этот счет. Она прошла по сумрачному коридору, прислушиваясь к собственным легким шагам, словно бы пыталась уловить за ними посторонние звуки, обнаружить чье-то присутствие. Но вокруг было спокойно и тихо. У знакомой двери Интегра остановилась, на миг замешкавшись: стоит ли из вежливости постучать или лучше заходить по-хозяйски и смело? В конце концов, ведь это ее дом. Интегра потянула за ручку. За дверями оказалась непроглядная тьма - видимо, за ненадобностью здесь никто не стал менять перегоревшие лампы. - Алукард? - спросила она в темноту. - Да, Хозяйка... Ей показалось, или это была усталость? Интегра осторожно продвинулась вперед, окунувшись в чернильную темноту, но спустя десяток шагов, опасаясь потерять направление, подалась в сторону. Наткнулась лодыжкой на что-то твердое, едва не споткнувшись. Вытянула руку, ощупывая: это, без сомнения, был гроб. Интегра раздраженно выловила в кармане зажигалку и одним движением откинула металлическую крышку. Звякнуло. В темноте зажегся спасительный живой огонек, высветив часть помещения, стены и гротескную фигуру Алукарда. Он сидел на другом конце комнаты, в кресле с высокой спинкой, и смотрел на Интегру с явным неудовольствием. Она задержала взгляд на вампире. После Стокпорта он больше не приходил, и они не виделись даже мельком, даже после того, как Интегра начала намеренно о нем думать. Даже когда, поступившись гордостью, позвала его однажды, почти неслышно. Сделал свою работу и вдруг пропал. Поначалу Интегра не придала этому большого значения, но потом испытала непривычное ощущение пустоты. А вскоре не могла уже отделаться от обидных мыслей, что по какой-то неведомой ей причине попала к Алукарду в немилость - это обескураживало и раздражало одновременно. Но последней каплей стали слова Уолтера о том, что "лорд Алукард уже лично распорядился по поводу пистолета, а поэтому леди нет никакой нужды беспокоить его по поводу деталей заказа". Интегра отступила, опираясь рукой на гроб. Алукард не сводил с нее внимательного взгляда. Интегра заметила, как неодобрительно дернулся уголок его рта, когда она опустилась на край деревянной крышки, но вампир ничего не сказал. Зажигалка захлопнулась с серебряным тихим звуком, и вокруг опять сомкнулась тяжелая темнота. В ней горели только два звериных изжелтых глаза. Секунду Интегра с вампиром сверлили друг друга взглядами, а потом она решительно откашлялась: - Это была хорошая работа. Тогда, в Стокпорте. Прозвучало натянуто, но Интегре нужно было с чего-то начать. Вампир снисходительно согласился: - Хорошая. - Выглядишь не очень счастливым. Собственные слова звучали словно не к месту, но она настроилась продолжать. Интегра и не смогла бы ответить толком, зачем пришла - просто надоела игра в молчанку. И даже спустя неделю после задания, спалось ей по-прежнему преотвратно. "Нет. Не после задания. После того, что было накануне совета". - Не спится? - вдруг спросил Алукард, будто прочитав ее мысли. Интегра не подала виду, только небрежно бросила: - Как-то так. Из-за темноты казалось, что она разговаривает с пустотой. Это было неприятно, словно сидеть с завязанными глазами, но Интегра постепенно привыкала, различая уже, что тьма не была кромешной: на стенах сверху виднелись узкие окна, которые пропускали бы свет, если бы ночь не была такой безлунной и черной. А еще в подвале оказалось неожиданно холодно, заставляя крепко жалеть о том, что она не взяла с собой что-нибудь теплей пиджака. - Чем обязан, Хозяйка, таким вниманием? - холодней подвала был только голос самого Алукарда. Интегра на мгновение растерялась, потом сказала: - Я рада, что мы получили это задание. Ты, наверное, тоже рад. Алукард отчетливо хмыкнул. "Ухмыляется, как обычно" - живо представляла себе Интегра. - "Сейчас скажет что-нибудь невыносимо колкое". - Думаете, убивать, пить кровь и рвать на куски приносит мне удовольствие? - зловеще произнес Алукард. Интегра неопределённо пожала плечами, ожидая окончания фразы. - Правильно думаете. Даже сердце ухнуло вниз, как от свиста падающей гильотины. Но Интегра не поддалась, заметив с нарочитой небрежностью: - Ты сегодня явно не в духе. Так в чем же дело? Интегра усмехнулась себе под нос, подумала, не закурить ли ей, но сразу же отказалась: это было определенно нервное. Вампир молчал. - Ни в чем, - наконец-то отрезал он, а потом тяжеловесно добавил: - Если вы, конечно, хотите, чтобы эта ночь закончилась так же хорошо, как началась. Хозяйка. "Вот так у него всегда, все с двойным дном, никогда не скажет прямо..." - Ты продолжай, - повелительно сказала Интегра, машинально проводя ладонью по крышке гроба. - Что вы от меня хотите? Алукард произнес это с нажимом, даже не добавляя обычного для себя "Хозяйка", так что Интегра всем существом почувствовала его неприязнь. Но, не желая отступить, она только сжала пальцы в кулак и твердо сказала, повернувшись в сторону, где должен был находиться вампир: - Я хочу знать, что происходит. Я же вижу, как ты смотришь на меня, даже прямо сейчас. Разве я тебе так неприятна? - Вот оно что, Хозяйка. Так значит, вам захотелось честности... Интегра злобно бросила, начиная терять терпение: - Да! Да, черт подери! Пожалуйста. Разговор порядком выводил ее из себя, но она держалась, обещая докопаться до истины, заставить этого проклятого вампира говорить ей прямо в глаза, а не вилять хвостом, прячась за туманными фразами. - Я не в настроении вести сейчас задушевные разговоры, - ответила ей тьма с ядовитой вежливостью: - А впрочем, Хозяйка так самоуверенна и молода, что не замечает ничего, что находится дальше ее носа. Прозвучало так обидно, что Интегра тут же вскинулась: - Это же чего, например? - Что я, представьте себе, сложнее, чем просто машина для убийства, - спокойно произнес Алукард. Интегра озадаченно замолчала. Но, не желая радовать вампира затянувшейся паузой, поспешила вставить: - Да ну? - И то, что я к вам сильно привязан, еще не даёт никакого права так со мной обращаться. - Как это - "так"? - Как это было в тот вечер, - припечатал вампир и быстро добавил: - вы ведь прекрасно знаете, о чем я. Интегра потеряла дар речи. - Вот оно что... - наконец-то протянула она, приходя в чувство. - А мне казалось, это тебе понравилось! Ты ведь так хотел меня укусить! Она тут же спохватилась, ожидая какой-нибудь шутки на этот счет, но вампиру, похоже, надоело играть с ней. И Алукард ответил серьезно, извлекая слова с жестокой прицельной точностью: - Нет ничего радостного в том, чтобы идти на поводу у собственных слабостей. Вы, Хозяйка, слышали что-то о Мине Харкер? Мне, похоже, вечно страдать от Хеллсингов. До конца моих... Он замолчал, как будто запнулся на этой фразе. Интегра уже различала не только глаза вампира, но и его фигуру, крепко сцепленные руки в белых перчатках. Его оскал. - Вы очень жестокий ребёнок, Интегра, - надменно заявил Алукард. - Вы даже своего деда могли бы здесь превзойти. Интегра нервно барабанила пальцами по гробу, не в силах выдавить из себя и слова. Алукард поморщился, прикрывая глаза. - Не делайте так, прошу вас, - сказал он с нажимом на последнее слово. - Я же не вламываюсь к вам и не сижу на вашей постели. Интегра почувствовала, как уши начинают гореть. Хорошо, что в темноте этого не было видно, хотя вампиры прекрасно видят и в темноте. - Не припомню, чтобы ты так сильно страдал, - заносчиво сказала Интегра, чувствуя укол совести, но ее уже понесло. Как же ей хотелось, Боже, как ей хотелось поставить его на место, прямо сейчас. Алукард посмотрел на нее уничтожающим взглядом, заставляя сильнее сжимать руками край гроба, а потом вдруг расцепил пальцы и схватился за подлокотники кресла так, что они жалобно затрещали. Он даже приподнялся с места - так ей показалось. - Я вампир, и это моя природа, - бросил Алукард свысока. - Я отлучен от хлеба, креста и святой земли. А вампиры не властны над своими страстями. Это и есть проклятье. Что ты можешь знать о жажде крови, Интегра? Маленькая заигравшаяся Госпожа! Интегра заставляла себя не отводить взгляда. Это было унизительно, но она продолжала слушать, не упуская ни единого слова. - Хеллсинги, - злобно выплюнул Алукард, и ей показалось, что в голосе вампира промелькнула скрытая ненависть. - Самовлюбленные, готовые разбиться в ничто, лишь бы только было по-вашему, лишь бы только достигнуть своей цели. Мните себя святыми. Играете в избавителей человечества. Он продолжал, с нарастающей силой, и тьма повторяла за ним раскатистым громким эхом. - Властные, прикрываетесь своим Богом, наслаждаетесь положением. Упиваетесь своей силой. Которая идёт от меня! Что, Интегра, нравится тебе власть? Пришла поразить меня широтой жеста, покрасоваться. Так вот, - сказал Алукард вдруг резко, так, что даже зазвенело в ушах: - Мне. От вас. Ничего не нужно. Интегра чувствовала, как горит лицо, словно ее бьют по щекам - она еще ни разу не видела Алукарда в таком бешенстве. Бледнея и пунцовея под его пронзительным взглядом, она смотрела в ответ, вцепившись в крышку гроба до боли в пальцах, сжимая зубы, и чувствовала бесконечный стыд. Ей никогда еще, казалось, не было так отвратительно стыдно, как перед этим вампиром. А он продолжал с беспощадным и злым упорством: - Что ты думаешь об этом теперь, Интегра? Не рада уже, что пришла ко мне? Интегра продолжала молчать, изо всех сил сдерживаясь от глупости, какого-нибудь детского лепета, вроде запоздалого оправдания. От извинений, что было бы еще хуже. Она молчала, тяжело дыша, и очки съехали ей на нос. Интегра предпочитала злиться и сгорать от стыда и гнева, но не идти ни на шаг уступки, особенно Алукарду. Особенно ему! Алукард скривил красивые губы и презрительно процедил: - Легко же поставить тебя на место. - Да как ты смеешь... - прошипела Интегра с вызовом. Она вскочила с гроба, как разъяренная кошка, содрогаясь от желания ударить Алукарда прямо сейчас - влепить ему пощечину, выстрелить, дать отпор. Покачнулась, потеряв равновесие в полутьме, и развернувшись так, что разлетелись длинные волосы, пулей бросилась вон из комнаты. Вслед ей летел отвратительно громкий смех Алукарда. Вырвавшись из подвала наверх, Интегра с треском захлопнула за собой дверь, так оглушительно громко, что, наверное, услышал целый этаж. Она прижалась к створке спиной, чувствуя, как предательски щекочет в носу, и, ударив по дереву кулаком, прошептала одними губами: - Прости меня, Алукард.