Игра в обольщение

Сесиль и раньше приходилось сидеть в своей комнате, ограниченной домашним арестом. Но сейчас ей нужно было вырваться из дома, чего бы это ей ни стоило. Поэтому, недолго думая, она запихнула в свою кровать куклу с такими же как у нее длинными каштановыми кудрями, уложив ее лицом вниз, натянула на нее одеяло почти до макушки, а сама, поддернув розовые пижамные брюки из чистого японского шелка, и вполне так выглядящие на вечерний туалет, подняла раму окна и выбралась на пожарную лестницу. Махнуть рукой такси вообще не составляло никакого труда и уже минут через сорок, Сесиль входила в просторный холл лофта Норы, которым она иногда, как примерная сестрица, делилась со своим сводным братом. - Значит, так, - Нора провела ее в центр просторного лофта, с неярким приглушенным освещением, создающим особую интимную атмосферу. Она сама во всем обожала некий налет театральщины. – Ты пока угощайся коктейлями, а я… - И остановилась, увидев, как лихо Сесиль выкинула из своего высокого стакана соломинку и выпила коктейль залпом. - Да вот еще к чертям! – вскликнула Майерс, сразу слегка опьянев. – Я и так все выпью, без этих сладких сиропчиков! – И опрокинула еще один стакан уже с чистой текилой. Нора Мишель Геллар насмешливо кивнула. - Томми хочет сделать несколько твоих снимков, мы отправим их твоему Рональду, а ты напишешь ему письмо о том, как сильно ты его любишь. Сесиль задумалась сквозь текилу. - Письмо про любовь? - Именно. – Томми Джо вышел из двери, отделяющей пространство лофта от выхода прямиком на плоскую крышу с оборудованным на ней небольшим садом из комнатных растений – плюща и гортензий в высоких вазах. – Напишешь ему про любовь, приложим ему твои фотографии, он сразу поймет, что он тебе небезразличен. А то твоя мама многое могла ему наговорить и резкого и обидного в том числе. - Да, верно… - Сесиль налила себе еще текилы. Нора Мишель незаметно выскользнула из лофта, а Томми взял свой фотоаппарат с уже накрученным объективом. - Давай, детка, покажи себя! Подвыпившая Сесиль с готовностью ринулась поворачиваться то одним боком, то другим, то улыбаясь, а то надувая свои пухлые губы. - Ну, нет, - возмутился Рэтлифф, - Так дело не пойдет! - Что не так, - раскапризничалась Сесиль, пытаясь написать первые строки в блокноте, промахиваясь и цепляясь снова за стакан со спиртным. – Что это не устраивает… тебя? - Ты не сексуальна. – Невозмутимо отозвался Томми. - Я? – совсем пьяно икнула девушка. – С чего бы это? Какой тебе еще надо сексуальности? - Раздевайся. – Скомандовал Томми Джо. Сесиль уставилась на него в упор своими остекленевшими от текилы глазами. - А? - Раздевайся, давай. Добавишь горяченького своему афроамериканцу. Ну? Сесиль словно очнулась от этой команды и нерешительно начала расстегивать пуговички-жемчужинки на шелковой пижамной рубашке. - Совсем другое дело. – Томми деловито склонился к девушке, ловя нужный ракурс. Сесиль похлопала своими длинными ресницами, зевнула, раз-другой и упала в подушки на спину, сжимая в одной руке блокнот с едва начатым письмом к Рональду. Томми Джо озадаченно глянул на кровать. Сесиль действительно спала крепким сном, вырубившись от дневных страданий и вечерних спиртных доз. - Нора, - сказал Рэтлифф в телефон. – Она дрыхнет без задних ног. Я тогда домой не поеду, а приеду сразу же к обеду у Розалин. Он сдвинул девушку к краю кровати, подоткнув под нее сложенное одеяло, чтобы она не свалилась во сне на пол, и улегся на другой стороне кровати. Через некоторое время он спал и не услышал, как дверь лофта открылась и внутрь комнаты, тихо, словно воришка, пробралась его сводная сестра Нора Мишель Геллар со смартфоном в судорожно сжатой ладони и недобро поблескивающими глазами. Смартфон Томми зазвонил нагло и требовательно как раз в тот момент, как он выходил из душа в лофте, замотавшись в полотенце и отпинывая ногой попавшуюся на его пути пустую бутылку из-под текилы. - Адам? – слегка удивился он звонку. – Что случилось в шесть утра субботним утром, да еще и в каникулы? Через некоторое время, все-таки, выбросив в мусор бутылку и положив на подушку рядом с носом все еще спящей Сесиль ее сотовый, он уже пересекал холл, направляясь к лифтам. «Корвет» вырулил на городское шоссе и тут же рванул вперед, набирая скорость. - Адам, - раздраженно сказал он полчаса спустя, стоя у дверей Академии Святого Патрика, в которой они и должны были приступить к занятиям через несколько недель, по окончании каникул. – Зачем тебе эта ненормальная идея с благотворительностью? Что еще за мать Терезу ты решил на себя примерить? - Ну, знаешь, - разозлился и без того полыхая румянцем во всю щеку, Ламберт. – Мать Тереза вообще-то, не пустой звук! Хватит время тут терять, отвечай, поможешь мне, или нет? Рэтлифф хитро прищурился. - Хотелось бы глянуть, как ты в кабинете ректора бы сейчас бледнел, - Быстро проговорил он, - Но, ладно, не брошу тебя в одиночестве, так уж и быть. И он решительно толкнул дверь в кабинет ректора. - Это весьма похвально, - ректор Дендро потряс пальцами обеих рук. – Но вы же понимаете, что студенты выпускного класса настолько загружены, что если их еще и вовлекать в благотворительность такого масштаба! Шутка сказать – благотворительный марафон по Манхэттену! Адам Ламберт растерянно взглянул на сидящего рядом Томми. - Да что вы, ректор Дендро, - понял его взгляд Томми и тут же заговорил своим неповторимым шероховатым баритоном, одновременно включая, словно лампочку на сто ватт, свою фирменную улыбку, под которой и сам ректор действительно так и подумал, да что это он на самом деле? – Это никак не повредит студентам. Мы проведем марафон по всем правилам, за каждый круг каждый зритель и болельщик заплатит по десять центов, а Манхэттен – он же не вот уж маленький, зевак соберется много, что ж они монетку пожалеют? И потом, это будет в первый день занятий, вернее, занятий после торжественного приветствия все равно не будет, а пробежаться наберется желающих и не только из числа выпускников, там и младшие наши тоже подключатся… - Мне нужно подумать. – Наконец ответил ректор. – Этот вопрос нужно вынести на обсуждение педагогического коллектива. - Разумеется, - начал Адам. - Несомненно, - откликнулся Томми. – Но, если мы только смели мечтать заручиться вашей поддержкой в нашем благом деле, ректор Дендро… - Ну хорошо, - сдался ректор Академии. – Вы меня убедили. Я поставлю этот вопрос перед педагогическим советом и отмечу, что поддерживаю ваше начинание. - Как это тебе удается? – Адам повернулся к Томми лицом, уже сидя в его «Корвете», который на этот раз мчался по направлению к загородным владениям Розалин Хардкасл. - Что именно? – Томми небрежно-изящным жестом водрузил солнцезащитные очки на свой точеный нос. - Вот это твое непробиваемое желание казаться хуже, чем ты есть на самом деле? – Адам склонил голову к его водительскому месту и встречный ветер дунул ему в лицо, разметав волосы. – Зачем тебе это? - Я и не кажусь. Я именно такой и есть. - Нет. Ты хочешь быть серьезным, а тебе до смерти хочется смеяться. Томми искоса взглянул на своего пассажира поверх темных стекол. - И что же меня может рассмешить? - Не что, - Адам подвинулся к нему вплотную так, что его колено уперлось в бедро Томми. – А кто… Адам наклонил голову еще ближе к лицу Томми и свел свои глаза так, что они практически съехали к переносице. Все выражение его лица моментально поменялось, напомнив лицо Губки Боба во время того, как мистер Крабс объявил ему о его увольнении из ресторана. Обиженное и разочарованное, но настолько утрированно, что Томми, глянув несколько раз на его надутые щеки и губы, искренне и от души расхохотался. - Вот, совсем другое дело! – удовлетворенно воскликнул Ламберт. – А то ты похож на сосульку в морозилке. Пора уже отогреться. - Точно пора? – Томми двинул бедром, прижимая колено Адама к сидению. - Точно, - в горле у того пересохло. Он передвинулся и отвернулся вправо, делая вид, что рассматривает проносящийся мимо пейзаж. – Пора. - Нора! – Сесиль тоже была приглашена на обед к миссис Хардкасл. Они с Норой сидели за столом в саду, поджидая остальных. – Я кажется, вчера немного перепила… Ничего не помню. Письмо Рональду я написала или нет? - Написала, - Нора успокаивающе похлопала ее по руке. – Все хорошо, я потом отвезла тебя домой, неужели и этого ты не помнишь? - Я проснулась уже дома. Значит, это ты меня привезла? - Ну да. Мне позвонил Томми и попросил тебя забрать, потому что твоя мама могла бы начать тебя разыскивать. Я привезла тебя домой и помогла тебе войти в квартиру. Мы никому не попались! - О, спасибо тебе, Нора! – Сесиль была готова броситься той на шею, но Нора отстранилась. – Ты меня ужасно выручила! - Пустяки. – Нора Мишель многозначительно помолчала и произнесла свою коронную фразу. – На то и нужны друзья! - Розалин! – через минуту обратилась Нора к миссис Хардкасл. – Я не смогу остаться на обед, простите меня, я здесь лишь для того, чтобы привезти вам Сесиль! - Что-нибудь случилось, дорогая? – Розалин постаралась придать своему лицу заинтересованный вид. - У меня через час сбор студенческого совета, вы же знаете, я – председатель, а мы решили собраться до начала занятий и обсудить кое-что. Так что, я сейчас поговорю с братом и поеду, а встретимся уже потом. - Хорошо, милая. Твой брат в зеленой гостиной. - Что же Томми? – Нора и в самом деле, нашла Рэтлиффа уже переодетым к обеду и причесывающимся перед зеркалом в старинной раме с бронзовыми завитушками. – Наше пари можно считать тобою проигранным? Ламберт никак не дается тебе в руки? Томми молчал. - Я так и знала! – не унималась Геллар. – Еще неделя, и ты начнешь вместе с ним патрулировать территорию колледжа! А потом, не успеешь оглянуться, и все! Семейный обеды в доме директора колледжа Ламберта-старшего, холодный лимонад на подносе и короткий поводок на твоей нежной шейке? - Он смешит меня, - медленно проговорил Томми Джо, не поворачиваясь к сестре. – Он знает, когда мне хочется улыбнуться, а когда… - Что когда? – агрессивно поддела его Нора. - Когда я улыбаюсь внутри. А он вытаскивает эту улыбку наружу. Никогда и никому до этого не было дела. А он… он видит меня. - Так как насчет нашего пари? – пропустив слова Томми мимо своих ушей, вернулась Нора к теме их беседы. – Проигрыш и «Корвет» мой? Томми обернулся к ней. - Даже и не мечтай, сестрица! До конца каникул еще есть время, значит, ты немного торопишься! Обед прошел, как и всегда, за светской беседой и изысканными блюдами. - Мне не очень нравится моя комната, - сказал Адам, когда после обеда они с Томми поднимались в дом по широким мраморным ступеням крыльца. – Она уютная, но мне все время кажется, что в ней чего-то не хватает. Вот смотри! Он распахнул перед Томми дверь в небольшую комнату, которую он занимал, гостя в особняке Розалин. - Здесь не хватает музыки. – Рэтлифф прошел к каминной полке, на которой он приметил лэптоп Адама с подключенной к нему портативной колонкой. Поднял крышку и дождался загрузки компьютера. Нажал несколько клавиш и зазвучала… - Вивальди? – воскликнул удивленный его выбором, Адам. - Эльфийская ночь. – улыбнулся Томми, подходя к распахнутому в сад окну с низким подоконником. Рамы в особняке Розалин открывались на европейский манер, вверх, и сквозь поднятую створку в комнату врывался теплый ветерок, приносящий запахи цветущих под окном розовых кустов. Адам засмотрелся на профиль Рэтлиффа, снова, абсолютно безотчетно, отмечая красоту его нежного лица. Казалось, Томми и был тем самым эльфом, чьи предки вдохновили знаменитого композитора на создание прекрасной и грустной мелодии. - Вы, эльфы, такие волшебники, такие колдуны, - пробормотал Ламберт. – Как только вы еще не устали жить среди простых смертных? Томми резко обернулся к нему лицом. - А ты прав, Адам. – без тени улыбки сказал он. – Прав. Вот я как раз и решил уехать отсюда. Прямо сейчас. - Уехать? – поразился такому ответу Адам. – От Розалин? - Да не от Розалин, - нетерпеливо отмахнулся Томми. – От тебя уехать. Проведу остаток каникул у родителей на островах. Была бы возможность – на Луну бы сбежал, да вот, увы, нет. - Я не понимаю тебя. Что тебя не устраивает? - Не понимаешь? – глаза Томми уже вовсю полыхали темным карим огнем. – Меня не устраивает твое поведение, Адам! Поведение маленького ханжи! - Не смей называть меня ханжой! – закричал Адам. - А как мне тебя называть? Как называть человека, который любит, но боится сам себе признаться в любви и поэтому лицемерно выдает эту любовь за дружбу и скрывает все свои чувства под напускной маской безразличия, в то время, как сам сгорает от желания? Пока, Адам. Рэтлифф ринулся к входной двери, но Адам перекрыл выход своей рукой. Томми остановился, тяжело дыша. - Пусти. Адам покачал головой и повернул ключ в замочной скважине. - Не пущу. – И опустил свой взгляд на его губы. Уже совершенно откровенно и не скрываясь. – Ты в западне. Их губы соприкоснулись. Томми чувствовал вкус губ Адама, нежный, тонкий, пьянящий и дурманящий аромат. Губы впились уже настойчивее и требовательнее, нежность уступала место желанию, огню, способному испепелить и воскресить, словно двух фениксов, яркая вспышка снова бросила их в объятия друг к другу. Адам отступал, увлекая Томми за собой лишь одним своим взглядом, он вел его, не отцепляясь от его лица, пока не дошел до кровати и не сел на нее. Томми стоял рядом, глядя на его лицо сверху вниз. И вот Адам медленно начал расстегивать пуговицы на своей синей джинсовой рубашке. - Нет, - воскликнул, словно очнувшись от забытья, Томми. – Нет! Адам остановился и глаза его стремительно начали темнеть, наполняясь обидой, словно слезами. - Почему? Со мной что-то не так? - Это не с тобой, это со мной, - едва выговаривая слова непослушными губами, сказал Томми. – Со мной все не так, прости меня! Повернулся и выбежал из комнаты Адама. Томми добежал до зеленой гостиной, где он совсем недавно смотрел на себя в старинное зеркало и снова глянул в него, тяжело опершись о раму руками и прижав к прохладной поверхности свой пылающий от жара лоб. Карие глаза глянули на него в упор, приобретя свой самый глубокий оттенок – оттенок глухой ночи, оттенок черных чернил. - Ночь, - проговорил он, считая учащенные удары своего собственного сердца. – Эльфийская ночь.