Non timebo mala quoniam tu mecum es

Гостиная Слизерина была просторным, в общем понимании, наверное, не очень уютным местом — обставлена она с безупречным вкусом, с кожаными диванами, дорогой с виду старинной мебелью; на стенах висели гобелены, изображающие каких-то средневековых волшебников, у стен — шкафы из тёмного дерева, больше похожие на буфеты, то ли с артефактами, то ли просто с «сувенирами» типа рогов и черепов, а ещё книгами. С потолка свисали размашистые «люстры» — держатели для ламп, но основное освещение давали магические огни, отдающие зелёным, парящие в воздухе. Красивый камин с вырезанным гербом Слизерина пылал ярко, но в комнате всё равно было прохладно — тёмные зеленоватые воды Чёрного Озера за высокими окнами как бы намекали. Помещение вообще было гораздо выше и просторнее, чем ожидала Асура от подземелий. И о, Мерлин, для неё настолько уютнее и ближе тёплой небольшой тоже подземной гостиной Хаффлпаффа, что в груди странно тоскливо заныло. Спасибо, Салазар Слизерин, — подумалось Стоун, когда она оглядывала тянущиеся чёрные диваны, столы и стулья, стоящие в удалении друг от друга, и тёплые с виду тёмно-зелёные ковры. Основатель факультета змей, по-видимому, уважал личное пространство и очень изящно освоил бесчисленные подземные казематы — Асура не удивится, если хоромы Слизерина являлись самыми обширными среди всех факультетов. И, возможно, наиболее красивыми и вдохновляющими. Ей нравилось здесь всё — от зеленоватого полумрака до шикарных кожаных диванов. О холоде и подозрительных взглядах мелких змей как-то совсем не думалось; она знала, куда шла. — Асура Стоун? Стена за спиной отъехала, и в гостиную вошла слегка полноватая девушка лет пятнадцати с забранными в типичную причёску этого времени тёмными волосами. Лицо у неё было обычное, мало запоминающееся, но большие карие глаза светились уверенностью и превосходством, а на груди сверкнул значок Префекта. Куро, замерший у ног Асуры, повёл носом. — Меня зовут Эвелин Булстроуд, я староста факультета Слизерин, — представилась девушка без какого-либо отрицания, чего ожидала Стоун — наслушавшись сплетен, девочка приготовилась к любой реакции на своё появление: от подозрений, как к «шпиону с другого факультета», до неприязни к «неопределившейся соплячке». — Директор Диппет сообщил мне о сложившейся ситуации. Нашу гостиную, вижу, ты уже оценила, теперь пойдём, покажу спальни. И всё? Прищурившись, Асура снова бросила взгляд на молчаливых слизеринцев, с зеркальным подозрением разглядывающих её саму, и, приподняв голову, последовала за старостой к помещениям, располагающимся справа от входа. — Первый уровень занимают комнаты мальчиков, — махнула рукой Эвелин на небольшую изящную лестницу у сектора, отведённого под общежития. Лестница была винтовая; по всей её поверхности расположилась красиво выкованная змея, чьи глаза сверкали изумрудами — захотелось коснуться и понаблюдать за переливами света в зелёных камнях. — Второй этаж для девочек. В каждой комнате живут по два студента. Могу предположить, что неспроста в одной из спален для первокурсниц с самого начала учебного года вторая кровать стояла образцово-заправленной, хоть и пустовала, — в голосе слизеринки послышалась усмешка. Асура, в которой вдохновлённого восторга изрядно поубавилось, сменившись привычной готовностью к любым непредвиденным обстоятельствам, даже радоваться малому количеству человек на одну комнату пока не стала — пристально разглядывала спину Булстроуд, ожидая какой-нибудь подставы. Сколько бы ликования ей ни приносило бегство туда, где гораздо комфортнее, обманываться Стоун не спешила: как ни прекрасна переливающаяся на солнце чешуя змеи, она может тебя укусить. Её статус крови всё ещё неясен, на её новом факультете всё ещё учился Селвин и толпа других чистокровных ублюдков, готовых заживо девочку сожрать, и бдительность терять не следовало. Возможно, с её головой что-то сильно не так, но настороженность граничила с восторгом, похожим на чувство, возникающее в прошлой жизни во время борьбы с заведомо сильным и опасным противником. Импульсивность ли, глупость, но Асура почти предвкушала предстоящее противостояние — не превращается ли она в Тома, желающего подмять под себя всех и доказать свою силу и… власть? Стоун не отрицала, что жаждет силы, но мысли о власти скользнули в мозгу впервые — увидев в непосредственной близости так много тех, кто был «заведомо сильнее других», осознав, как много времени им теперь придётся проводить бок о бок, Асура поняла, что идея быть выше их, иметь значимость, являться лучшей, стать той, к кому они прислушиваются, кому подчиняются, была на удивление привлекательной. — Вижу, ты осторожна, — заметила Эвелин, открывая дверь одной из комнат и бросая на Асуру взгляд через плечо. — Это хорошо, — она отступила, пропуская девочку внутрь, и та на мгновение замерла — спальня тоже оказалась очень просторной, две широких кровати с балдахинами цветов Слизерина, застеленные зелёными покрывалами, стояли на значительном расстоянии друг от друга; у каждой имелись своя тумба и столик из тёмного дерева. На стенах висели книжные полки со светильниками, перемежающиеся с вырезанными в камне гербами факультета, а на полу лежал мягкий ковёр. Потрясающе. — Сразу скажу: мне плевать, насколько чиста твоя кровь, тебя не распределили бы к нам, будь ты грязнокровкой. Также, мне плевать, почему изначально тебя послали в Хаффлпафф; решениям Шляпы я доверяю и считаю, что, подходи ты барсукам, тебя не перенаправили бы к змеям, отсиди ты хоть весь год под дверьми Диппета. Мне неинтересно, как это произошло. Но предупрежу: не все здесь такие добрые, как я, — Булстроуд ухмыльнулась. — Мы едины перед остальными факультетами. Издавна пошло так, что Слизерин стоит особняком, и, что бы ни происходило, ты должна отстаивать честь и достоинство своего нового Дома. Никогда не выноси грязь из замка, неважно, что в этом «замке» случилось, Стоун, понятно? Асура повернулась к старосте, встречая её взгляд прямо. — Я знаю, Эвелин, — холодно сообщила она, автоматически выпрямляя спину и поднимая подбородок. Мыслями Стоун всё ещё находилась во внезапно обуявшем её желании подчинить, в наслаждении от эстетики слизеринской гостиной и отстранённой радости, что спальня, где ей предстояло жить, не казалась отталкивающей, наоборот, притягивающей, несмотря на то, что здесь девочка будет не одна. Всё, что говорила Булстроуд, Асура знала давно, и даже неважно, самовнушением это было или нет, ради факультета или ради себя — проблемы Слизерина, будь то травлей её самой или кого-то другого, внутренними распрями и другими разборками; за пределы змеиного круга ничего не уйдёт. Ей нравилось это. — Понимаю, что вряд ли внушаю доверие, но могу заверить: ни факультетского достоинства, ни чести срамить не собираюсь. Я изначально знала, куда иду, несмотря на то, что пришло на ум Шляпе. И я вполне готова ко всему, что меня ждёт. Эвелин склонила голову и, скользнув взглядом по дешёвой ткани мантии Асуры, кивнула. — Занимательно, — насмешливо произнесла она. — Возможно, тебя и не сожрут. Чья фамилия? Асура тоже склонила голову, приподнимая брови. — Брось, я же сказала, мне безразлично, что за дела у тебя там, — отмахнулась староста. — Фамилия ненастоящая. Понятия не имею, кем были мои родители, — с внезапным интересом к реакции Булстроуд ответила Стоун. — Занимательно, — повторила девушка и скривила губы в усмешке. Карие глаза блеснули и, в противовес своим же словам, Эвелин сообщила: — Интересно будет посмотреть, какая чистокровная семья не углядела за полукровной потеряшкой, и какой спектакль из этого в результате выйдет. — С чего ты взяла, что я полукровка от какой-то чистокровной семьи? — устало поинтересовалась Асура — наверняка всё же где-то прячут детектор чистой крови, иначе эту херню объяснить она не могла. — Мне так кажется, — пожала староста плечами с мрачным весельем и направилась к выходу. — Обо всём остальном, думаю, своей головой дойдёшь — объяснять базовые правила я не собираюсь, ты, раз наша, достаточно умная, чтобы понять разъяснения хаффлпаффских пустомель. Располагайся. Её чемодан уже стоял в изножье кровати, располагающейся по правую сторону от входа в спальню, и Асура задумчиво разглядывала изменения, легко касаясь кончиками пальцев ткани — домовики перешили её мантии, сменив цвета подкладки и герба факультета на груди. Стандартный набор, выдаваемый школой, тоже поменялся: два длинных шарфа, две пары перчаток и обычная шапка слизеринской расцветки заменили то же самое хаффлпаффской, как и тонкие галстучки. Перчатки и шапку, например, носить было вовсе необязательно, чаще для подобного рода утепления пользовались тем, что сами купили, да и шапок Стоун вообще ни разу у учеников не видела, но какая-то ностальгия всё же кольнула — вспомнились фанаты «поттерианы», охотящиеся на факультетские наборы в прошлой жизни. Тема головных уборов вообще отдельная: в униформу всё же входили дурацкие остроконечные шляпы, от которых волосы превращались в мочало, и студенты при любой возможности запихивали их куда подальше. Асура только успела проникнуться атмосферой, как дверь спальни хлопнула, и на пороге появилась невысокая девочка с, ого-го, волосами цвета платины. — Так, — окатив Стоун инквизиторским взглядом, она прошла в комнату и сложила руки на груди. — Хаффлпаффская беженка. Я Элеонор Малфой, и мне нравилось быть единственной первокурсницей с собственной спальней. — Привет, Элеонор, первокурсница-уже-без-собственной-спальни, — с сарказмом отозвалась Асура, вытаскивая из чемодана пижаму. Куро, изучающий степень чистоты полов под кроватью, с интересом высунулся, и девочка честно попыталась скрыть ехидную улыбку — почуял, видимо, цель. Хотя тогда, в Косом, среди покусанных малфойских задниц Асура не видела ни одной женской. Элеонор так же, как и Эвелин, пробежалась взглядом по мантии Асуры, оценила скудость её пожиток в чемодане, где большую часть занимали книги, а не одежда, тоже потрёпанные, и остановилась почему-то на волосах новой соседки. Стоун почудился странный азарт во взгляде стальных серых глаз. — Слушай правила, — заявила Малфой, изящно постукивая носком туфли по каменному полу. — Комнату содержать в чистоте, вещи не раскидывать, на мою половину не лезть и вообще моих вещей не касаться. Не мешать, не навязываться, в ванную утром и вечером я иду первая. Асура с ухмылкой уселась на кровать. — Я бы возразила, но меня почти всё устраивает, — лениво ответила она. — Утром в ванную первая иду я, вечером — ты. — Но… — Возражения не принимаются, — припечатала Асура. Самоуверенность и командный тон мелкой Малфой слегка раздражали, но в то же время и забавляли; мозг автоматически продолжал вести параллели между слизеринцами и хаффлпаффцами — те командованием не отличались, уступали, даже если просто попросить, и в данный момент всё это вызывало довольно двоякие чувства, но вести пусть и глупую, мелкую борьбу за место под солнцем было привычнее. — Уверяю, разницы не заметишь, я встаю рано. Надеюсь, твои же требования распространяются и на тебя тоже: ко мне не лезь, если не спрошу, не бери мои вещи и не навязывайся. Элеонор, по-видимому, не привыкла, что ей ставят ультиматумы и вообще спорят, и полминуты девочка глупо пялилась на Асуру. — Будто бы я захотела трогать твоё дешёвое барахло, — наконец высказалась блондинка. — Ну вот и хорошо, — кивнула Стоун. — Вопрос исчерпан? Малфой покачалась на носках и холодно кивнула. — Кто твои родители? — Понятия не имею, — закатила глаза Асура, возвращаясь к своему чемодану. Честное слово, хоть табличку вешай — «в душе не чаю за предков, жду догадок и теорий». Впрочем, чего ещё она ждала? — Они умерли, и я их не помню. Прежде чем вешать на меня ярлык грязнокровии, предъяви детектор чистоты этой самой крови, вы все меня уже достали. На это Элеонор никак не отреагировала, продолжая с внезапной задумчивостью изучать соседку. — Ты мне кого-то напоминаешь, не сказала бы, что ты похожа на грязнокровку. И выдержка у тебя есть, несмотря на твоё… явное нищенство, — точёный нос скривился. Или у всех чистокровных семейств есть какая-то суперспособность, или я уж не знаю, что, — раздражённо подумала Асура. Да, им, видимо, с рождения вдалбливают про чистоту крови, заставляют заучивать фамилии других чистокровных семейств, возможно они и встречались друг с другом на каких-то званых обедах-ужинах-балах, но как они могут судить о статусе крови по одному взгляду? Или по внешности? Асура, по её же мнению, ничем особым не выделялась — холодный взгляд у неё от жизни весёлой, а не потому, что она училась этому у кого-то; манера держать себя, с одной стороны подходящая поведению «аристократов», с другой абсолютно неподходящая — тоже, да и внешность не особо выдающаяся: темноволосая, бледная, худая, типичная британка. Глаза, слегка неестественные — единственное, что выделялось из образа совершенно обычного человека, но на них волшебное сообщество как раз особого внимания не обращало, вон у Олливандера тоже нетипичный цвет, тут это нормально. Так какого ж хрена? — Кажется, мы договорились не навязываться друг другу? — прохладно заметила Асура. — Ты права, — всё так же задумчиво отозвалась Малфой, проводя тонким пальцем по губам. — О, этот лис!.. Стоун, проследив за Куро, только что окончательно вылезшим из-под кровати и теперь изучающего взглядом оранжевых глаз Элеонор, приготовилась к петушиным боям, но просчиталась — по лицу соседки неожиданно расползлась вполне тёплая улыбка. — А это не он случаем укусил за зад моего отца и братца ещё летом, в Косом переулке? — с ярко проступающим весельем поинтересовалась Малфой, присаживаясь и протягивая лису руку. — …да, — отозвалась Асура. — Это Куро, мой фамильяр. — Какая прелесть! С некоторым недоумением Стоун наблюдала, как Куро подозрительно щурится, но потом подставляет мохнатый бок под поглаживания чистокровной аристократки, внезапно обратившейся в обычную одиннадцатилетнюю девочку. Расценивать ли это, как одобрение, или ну их, странные суждения лиса?.. — Твоего брата случайно не Абраксас зовут? — вдруг поинтересовалась Асура. — Да, — с гораздо большим теплом, чем ещё пять минут назад, ответила Элеонор. — В следующем году поступает. Слышала о нём где-то? Асура рассчитывала увидеть его на своём курсе, вместо Элеонор, он тоже, вроде, будущий Пожиратель, но почему бы ему не быть и курсом младше? Не все же Пожиратели учились вместе с Риддлом. Знакомые фамилии часто встречались, и не только Блэков был полон Слизерин: старший и младший Селвины, двое Ноттов, с пятого курса и с первого, Малфои… Стоун снова посмотрела на соседку, с абсолютно неаристократичным урчанием поглаживающую чёрного лиса. Во всяком случае, лёд тронулся. Когда Элеонор легла, Асура всё ещё продолжала раскладывать вещи, с несвойственной себе чинной осторожностью пристраивая весь свой скудный скарб на тумбочку и стол. В голове роились разрозненные мысли, и когда зелёный шарф Тома лёг на кровать, Стоун с лёгким недоумением уставилась на небольшой блокнот, покоящийся на дне чемодана. Она совсем про него забыла; после первых дней в приюте, когда девочка этот блокнот усердно заполняла, правки на страницы вносились крайне редко, и в конце концов блокнот был отложен до лучших времён — до Хогвартса, где вписанные заметки могли бы пригодиться. Едва Асура взяла его в руки, со страниц выпала фотография — маггловский небольшой снимок, запечатлевший восьмилетнюю Стоун на больничной койке и спящего Тома у неё в ногах. В груди неприятно заныло так, что зубы свело. Асура перевернула чёрно-белую карточку, разглядывая дату — 29 сентября 1935 года, — и судорожно вздохнула, не понимая, почему дурацкая фотография так на неё повлияла. Мысли всколыхнулись чем-то тёмным, связываясь в душный клубок, и Стоун на мгновение зажмурилась, прежде чем отложить блокнот и уверенно утрамбовать зелёный тёплый шарф в самый угол чемодана. Его место занял новый шарф Слизерина, и девочка вновь взялась за блокнот. Она правильно сделала, что записала всё это — воспоминания, хоть и имели периодически свойство всплывать предельно чётко, затирались. Заметки катализировали память, вызывая за собой ряд образов, и слизеринка глубоко вобрала в себя воздух, просматривая указанные пункты. Выручай-комната… Стоило бы найти её побыстрее. С другой стороны, она совсем не помнила, зачем упомянула про Дары Смерти, в частности, — подчёркнуто, — о Воскрешающем камне, находящимся в кольце Гонтов. Смутный комок из мыслей в мозгу зашевелился, но думать об этом было слишком рано — с этим уж точно сделать ничего нереально на данный момент. Девочка окинула взглядом полутёмную комнату и со вздохом сложила блокнот в ящик тумбочки, засунув фотографию на самую последнюю страницу. Этой ночью она спала на удивление крепко и полностью выспалась впервые за три месяца.

***

Сомнения настигли её ещё тогда, когда она шла по направлению к Альфарду. Нет, направленные на неё взгляды Асуру трогали мало, во всяком случае, не все — она на каком-то инстинктивном уровне, затылком, кожей, потрохами чувствовала один-единственный, обволакивающий, вселяющий смутную тревогу взгляд. Причём найти источник не представлялось возможным: пялиться на каждого слизеринца в гостиной не хотелось, да и вообще изучать помещение прямо перед занятиями времени не было, сталкиваться лбами с кем-то в первое же утро — тоже, но взгляд тёмно-синих глаз преследовал её, Асура ощущала это так ярко, что даже голова разболелась. Риддл наблюдал. Зачем? Сомнения увеличились, когда она разглядела лицо Блэка — слегка отстранённое, абсолютно непохожее на его обычное выражение. Ядовито улыбнувшись замершей у доски с объявлениями и расписаниями Вальбурге, Асура уверенно подошла к её младшему брату. — Блэк, давай сюда, — нейтрально позвала она, поманив пальцем. Альфард подтянул на плече ремень сумки и покорно отошёл с ней к винтовой лестнице у общежитий. — Чего кислый такой, Костеростом угостили? — поинтересовалась Асура скептически-проникновенно. — Не спорю, гадость жуткая. Во всяком случае, помнишь условия спора? — Да, — отозвался слизеринец, как показалось девочке, слегка нервно. — Что ты хочешь? Стоун с минуту изучала его, гадая, какая муха Блэка укусила. Впрочем, быть может, он всегда так себя ведёт в змеиной гостиной, когда рядом к тому же сестра? — Книги, — сообщила Асура, и Альфард поднял брови. — Наверняка в вашей чистокровной библиотеке имеется что-нибудь интересное. Боевая магия, какие-нибудь ритуалы, не проходящиеся в школе. И… — возникшая мысль кольнула. — Может, что-то по вашему глубокоуважаемому и, несомненно, охренительно нужному этикету, положенному аристократии? Блэк повернулся к гостиной спиной, и на его лице наконец расцвела хорошо знакомая кривая улыбка. — О, Мерлин, Стоун, тебя что, Малфой ночью покусала? — негромко развеселился он. — Всегда знал, что они ядовиты. — Очень весело, — раздражённо кивнула Асура. — Ну как, ты после рождественских каникул мог бы взять что-нибудь из библиотеки? — Как пожелает леди Асура, — насмешливо склонил Альфард голову. — Да, могу привезти. Но, надеюсь, ты понимаешь, что если с ними что-то случится, меня сожрут, а потом выйдут на тебя и сожрут ещё более изощрённо, в фарше с перчиком и другими приправами? — Боишься? — хмыкнула Асура. — Делать больше нечего, — Блэк сдвинул брови и теперь казался куда старше. — Нам можно брать книги с собой, я просто предупреждаю — осторожнее. — Вот и замечательно, — Стоун, на секунду задумавшись, коротко ткнула Альфарда кулаком в плечо, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Выбери только что-нибудь поинтереснее. Какой там первый урок после завтрака? — Асура, — девочка обернулась, встретившись с заиндевевшим взглядом голубых глаз. Сомнения переросли в тревогу. — Прости, но… Думаю, в гостиной нам лучше поменьше пересекаться. Да и вообще… на людях. Асура смотрела на Блэка, неоправданно долго обдумывая его слова. Тревога, свернувшаяся змеёй где-то в животе, лопнула, переполняя девочку чем-то ледяным, и внезапно вернулся и физический холод, и отстранённость, и желание оказаться подальше от любого большого скопления людей — даже глупо как-то. — Понятно, — Стоун плотнее завязала шарф на шее и поёжилась, чувствуя, как холод подземелий пробирается под одежду. — Асура, — снова позвал Блэк, и теперь в его глазах мелькнуло, кажется, нечто… умоляющее? Асура плохо в этом разбиралась. — Ты не виновата, просто… Ситуация слегка изменилась. Я не могу объяснить. — Понятно, — тупо повторила Асура. Горло почему-то отозвалось странной болью. Заболела, что ли? — Прости, — совсем смешавшись, пробормотал Альфард. Стоун кивнула и, развернувшись на пятках, привычно скользнула в тени. Близилось Рождество. Мысли о подчинении факультета в целом и чистокровных выскочек в частности плотно засели в мозгу, но Асура отдавала себе отчёт, что рыпаться рановато, да и непонятное чувство откинуло её куда-то назад после разговора с Блэком — импульсивное желание нарываться на неприятности с новыми сокурсниками тоже поутихло, и следующую неделю Стоун в основном «ходила по теням»: являлась на завтрак раньше всех, что-то клевала, игнорируя косые взгляды что от слизеринцев, что от хаффлпаффцев, бежала на занятия и ювелирно обходила неусыпное молчаливое внимание синих глаз. Это было забавно, ибо зачастую пустыми места оставались исключительно рядом с ней и Томом — слизеринцы добросердечием и пониманием внезапно страдать так и не начали. Пару раз Асура в самый последний момент нагло вколачивалась за парту к Розье, неизменно вызывая у того высокомерную ухмылку, но без какого-либо контакта, ни неприязненного, ни приятельского, а потом случилось кое-что весёлое: — Стоун, — свысока, но с явными неуверенными нотками в голосе начала на третий вечер Элеонор, когда обе заканчивали домашние задания по своим углам в спальне. — У тебя… красивые волосы. — Да ну, — рассеянно отозвалась Асура, занятая неожиданно изощрёнными вычислениями, которые Дамблдор дал им разбирать со сроком аж в две недели — одно это непрозрачно намекало, что даже ей придётся голову поломать. Вспомнилась математика из прошлой жизни. — Я должна сказать «спасибо»? — Вообще-то, да, — раздражённо заявила Малфой. — Но предлагаю уговор: я игнорирую твоё невежество, а ты даёшь мне тренировать причёски на своей шевелюре. Асура даже от пергамента оторвалась посмотреть, действительно ли холёная аристократка вознамерилась копошиться в её лохмах. По бледному лицу что-либо понять было сложно, но серьёзное выражение вроде не предполагало, что леди Малфой внезапно научилась шутить. — Заразиться вшами не боишься? — нейтрально поинтересовалась Стоун, сдерживая мрачный гогот. — Я слежу за тем, чтобы в моей спальне было чисто, — прошипела Элеонор. — И знаю, что ты достаточно ответственно подходишь к вопросам гигиены. Отвечай: согласна или нет? Ультиматум смешон, но Асура неожиданно сама заинтересовалась — а как на белы рученьки Малфой отреагирует стоуновская новоявленная психическая неуравновешенность в плане прикосновений? Выяснилось, что Элеонор просто обожает экспериментировать с причёсками, а Асура реагировала плохо — пока тонкие пальцы порхали над её головой, девочка напрягалась так, что сводило чуть ли не каждую мышцу в теле. Малфой, занятая любимым делом, становилась куда мягче и напряжение не чувствовала, а Стоун, с волосами раньше вообще не заморачивающаяся, заплетая привычную косу, чуть ли не каждый день теперь являлась на завтрак с причудливой новомодной причёской и напряжённой до состояния камня шеей. Зато яда в общей спальне поубавилось — искреннее восхищение волосами Асуры перекрыло у Элеонор пренебрежение к «нищенке», да и на уроках можно было сесть вместе. Подобного Стоун не ожидала, но любые средства хороши — начинать зарабатывать авторитет на курсе можно с малого и не самыми стандартными способами, хоть крутой растительностью на башке. Пока из всех у неё был нейтрально настроенный Розье с уже сдобренной почвой на будущее и оттаивающая потихоньку Малфой, оба — из сильных чистокровных семей. Тем не менее, странное, непривычное чувство тревожило, и ближе к концу учебной недели Асура решила воспользоваться верным, но слегка рискованным способом привести мысли и чувства в порядок. Этот «верный способ» она открыла для себя, ещё будучи в разбитом состоянии на Хаффлпаффе, и это один из тех немногих случаев, когда на морде Куро отражалась воистину ядерная смесь достаточно ярких эмоций спектра «ты, мать, больная, но я чувствую уважение, впрочем, участвовать в этом мне не особо хочется». Вот и сейчас, пока Асура брела на вершину Астрономической башни, лис плёлся рядом, нервно дёргая хвостом и кидая на неё снизу-вверх укоризненные взгляды. Шла Стоун не туда, где обычно проводились занятия, а чуть ниже, в место, при приближении к которому холод начинал пробирать до костей. Мазохизм немного, но за физический холод платилось холодом душевным, и мысли выстраивались в более чёткую линию — это Асура заметила, однажды неправильно свернув после урока. — Здравствуйте, Барон, — она чуть склонила голову, устраиваясь под одним из стрельчатых окон и накладывая Согревающие чары. Кровавый Барон лишь сверкнул глазами — громко сказано, глазницы у него пусты. Асура не знала, можно ли считать это приветствием; в первый же день, как она сюда забрела, «сверкал глазами» призрак так же, то ли думая, что первокурсница по умолчанию испугается и убежит, то ли не считая, что обязан реагировать как-то иначе. Стоун же рассудила, что, пусть Барон и выглядит чрезвычайно жутко и жутче, пожалуй, любого другого замкового приведения, сделать он ей ничего не сможет — приведение же, мать вашу, они бесплотны и, в отличие от того же «Сверхъестественного», даже не швырнут в тебя чем-то тяжёлым. Зато и этот холод, и странные звуки, которые Барон любил издавать, и стопроцентное отсутствие Пивза, да и вообще отсутствие любого живого существа, ибо Барона сторонились даже слизеринцы, благоприятно влияют на её ментальное спокойствие. Так что она осталась. Барон, похоже, опешил. Даже, если она правильно поняла, попытался всеми доступными ему способами её напугать, но не преуспел — Асура, должно быть, совсем психованная, раз всё воспроизведённое самым страшным призраком Хогвартса её скорее отрезвило и успокоило, чем вогнало в ужас. Дальше столкнулась их принципиальность — из-за какой-то девчонки Барон, естественно, покидать насиженное место не пожелал, а Асура сидела ровно столько, сколько требовалось для душевного равновесия. Кошмарить кого-то другого, чтоб девчонка убралась, тоже не вышло — Стоун ни с кем не общалась. С тех пор и сидят они так; он её не трогает, она его тоже, у неё могильное спокойствие, у него — впервые за долгое время ненавязчивое общество живого существа. Асура, конечно, не знала, как Барон ко всему этому относится, но попытки нагнать Стоун преждевременную седину он прекратил; просто маячил где-то поблизости и занимался своими делами. — Так, — едва слышно обронила Асура, поглаживая забившегося ей под ноги Куро, которому подобное времяпрепровождение не нравилось абсолютно. Врать себе не хотелось, и Стоун раздражённо потёрла переносицу — собственная глупая реакция на слова Блэка выводила. Она даже представить не могла, что станет хвататься за обрывочное общение с Альфардом, а потом, когда это общение, естественно, оборвётся, ведь не могло быть иначе, начнёт натурально хандрить. — Бред какой-то, — буркнула девочка. — Зачем мне эта дружба нужна? Ведь не в связях с чистокровными даже дело, а именно в обычном человеческом общении, будто оно что-то означало. Что-то новое привносило, что ли, грело? Глупость какая! Она сама же и бесилась с его дурацких споров, идиотских желаний; сама же и сказала, что друзья ей не нужны, сама же и не собиралась заводить никаких отношений с детьми — так в чём же проблема, ради всех проклятых! Цепи Барона звякнули в тишине Астрономической башни. По полу стелился промозглый сквозняк, пробирающийся сквозь щели в стенах и дыры в витражах окон, шевелил паутину на забытых здесь кем-то старых, покрытых пылью вещах — разномастных креслах, древних сундуках, изящных подсвечниках. Фантом факультета Слизерин мог бы быть прототипом страшных сказок о приведениях. А, может, действительно был. Дурацкие причины! Их отношения не были дружбой, но он же сам говорил, что могли ею стать, зачем тогда всё это так обрывать? — Я дура, — вполголоса сообщила Асура потолку башни. В ответ вновь звякнули цепи. Она просто по умолчанию не способна на подобного рода человеческие отношения; что Риддл, что Блэк, что все те жалкие немногочисленные попытки в прошлой жизни — будто опыт её ничему не научил. Не получается у неё, и с этим давно нужно было смириться. Даже подсознательно не надеяться. И уж тем более не хандрить, как малолетка, по непредвиденным слепым тычкам в давно изученную и отринутую за ненадобностью тему. Человеческие связи… — Выручай-комната, — упрямо выдохнула она. — Какая, чёрт подери, стена. Лучше сосредоточиться на тайнах замка — восьмой этаж был огромным, и шататься туда-сюда у каждой голой стены оказалось делом неожиданно выматывающим. Уже через полтора часа голова жутко кружилась, а Асура и половины этажа не исследовала. Останавливаться она, конечно, не собиралась, но попытки казались жалкими — так она только кучу времени впустую потратит, а завалить себя делами хотелось непереносимо. — Что же там было-то, на стене?.. — Тролли. — А? — глупо переспросила Стоун. Барон всё так же не обращал на неё ровно никакого внимания; замер где-то под потолком, нереально серебрясь в полумраке, и в отбрасываемых лучах заходящего солнца с другой стороны башни заметно его почти не было — только цепи тянулись куда-то за пределы видимости. — Глупые тролли, — проскрипел Барон, глядя куда-то на опушку Запретного леса. Точно, там должна быть картина. Прямо напротив комнаты, с троллями, с… с троллями в балетных пачках? — Спасибо, господин Барон! — радостно подскочила Асура, чуть не наворачиваясь на припустившем к выходу Куро, счастливом, что пребывание в обществе слизеринского приведения подошло к концу. Она пойдёт туда сегодня вечером — на следующий после пропущенного обеда урок Стоун уже опаздывала. — Здравствуйте, профессор, извините, я опоздала! Печально, что не успела она именно к этому занятию, да и Куро делу никак не помог — мохнатой торпедой, будто его Барон за зад кусал, вписался башкой в дверь класса, с тонким визгом вывалился под ноги рейвенкловца за задней партой и тут же скрылся где-то под столами. Раздались смешки. Асура заправила выбившуюся из причёски, сделанной Элеонор, прядь за ухо и мрачно обвела взглядом аудиторию, разделённую на змей и орлов. Что у магглов, что у магов одно и тоже — друзья и элита мгновенно рассаживаются вместе, и под конец остаются только места для отщепенцев и тех, кому не повезло к отщепенцам попасть. Будучи одним из этих самых отщепенцев, Асура выезжала исключительно на наглости, если умудрялась забуриться к Малфой или Розье, но в этот раз она опоздала — свободное место осталось только одно. — Я заметила, мисс Стоун, — сверкнув глазами то ли снисходительно, то ли неодобрительно, сообщила Мэррисот. — Присаживайтесь. Решив, что воротить нос глупо, Асура пробралась к свободной парте и села, мечтая, чтобы эта парта сейчас взорвалась к херам. Чёртов Риддл улыбался. — …сегодняшний урок мы полностью посвятим теме, — продолжила профессор, палочкой переворачивая страницы учебника. — Так что следующий будет отведён исключительно под тренировку заклинаний, — класс одобрительно зашумел. — Тихо! Мистер Лестрейндж, специально ради вас после рождественских каникул я организую контрольную по пройденному материалу, обратите ваше внимание ко мне, пожалуйста. Мистер Гринграсс, мистер Блэк, вас это тоже касается. Итак… Почему-то именно сейчас магия поднялась в венах, истово потянувшись вправо, туда, где столпом спокойствия и вежливого внимания замер на стуле Том. Асура сопротивлялась, как могла — за прошедшее время эмоции она смогла запихнуть туда, где годами томилось всё ненужное человеческое дерьмо, но волшебству-то не прикажешь, волшебство вотпрямщас хочет поближе к Риддлу, волшебство почти по-людски не понимает, какого хрена два его вместилища так долго находились настолько далеко друг от друга, волшебству надо. И самое паршивое, что волшебство тянуло за собой и эмоции — Асуре стало душно и тошно; вспомнились мысли на верху Астрономической башни, совершенно внезапно накатило ледяное чувство одиночества, и Стоун самозабвенно погрузилась в отвращение к самой себе. Ну как так-то, а? — …что мы знаем о Пикси? Она превращается в какую-то розовую размазню, не иначе. Асура вскинула руку ещё до того, как Мэррисот закончила вопрос, едва ли не хлопнув ладонью по столу. — Мисс Стоун? — в зелёных глазах профессора мелькнула странная эмоция. Похоже, Асура её забавляет. — Обитают в основном в Корнуолле, не больше восьми дюймов в длину, имеют синий окрас и летают, в большинстве случаев только и делают, что проказничают, — выпалила Асура сердито. — Известна волшебница, Димфна Фармейдж, которую однажды похитили корнуэльские Пикси — она прославилась тем, что совершала набеги на Министерство, пытаясь убедить чинуш истребить всех Пикси. — Хорошо, чем они отличаются от Докси? — кажется, она прячет улыбку. — …мистер Риддл? Хрен ли влезает! — Докси часто путают с феями, — в противовес Асуре совершенно спокойно отозвался Том, опуская руку. — Обитают в кустах и нападают на всех, кто подходит слишком близко к месту их жилья. Зубы у них, в отличие от Пикси, ядовиты. — …а ещё у них есть крылья, — вставила Стоун, чуть ли с места не вскакивая. — Также у Докси по две пары верхних и нижних конечностей… — …у Пикси — обычные ручки и ножки, — подхватил Риддл. — Докси больше похожи на маленьких человечков, у Пикси есть рожки. — Докси чёрного цвета, после их укуса обязательно надо принять противоядие… — Пикси больше шутники, они скорее затащат тебя на дерево, чем причинят реальный вред. — Также Докси откладывают яйца, тогда как Пикси — живородящие… Класс увлечённо смотрел бесплатный цирк, и аудиторию снова наводнили смешки. — Кажется, они нашли друг друга, — хмыкнул кто-то из слизеринцев. — Дуэт ущербности. — …и не советую подставлять свой зад зубам Докси, а то ещё отвалится, — закончила Асура, разворачиваясь к однокурснику и прошивая его ледяным взглядом. — О твоём никто убиваться не станет, Мальсибер. — Достаточно, мисс Стоун, — откровенно забавляясь, прервала локальный конфликт Мэррисот. — По десять баллов Слизерину и Х… — она усмехнулась. — Двадцать баллов Слизерину, Асура, Том. Раз тему данных мелких вредителей исчерпали, перейдём к следующей… Асура еле высидела оставшееся время — хотелось то ли дать Риддлу в морду, то ли сесть и выяснить всё, как адекватные (трижды «ха») люди, и ситуация до смешного начала напоминать детство в приюте. Едва прозвенел звонок, Стоун, спотыкаясь о соткавшегося из небытия Куро, бросилась к преподавательскому столу. — Профессор Мэррисот, можно вас? — Конечно, — ей нравилось это — как Галатея Мэррисот становилась мягче, когда занятие подходило к концу, и Асура неизменно к ней подъезжала то с вопросами по теме, то с просьбами рассказать побольше. ЗоТИ Стоун действительно импонировали, как и сама профессор, и в груди что-то приятно теплело — Мэррисот была первым и единственным преподавателем за обе её жизни, с которым она смогла найти общий язык без всяких выкрутасов и подковырок. Не возникало желания ни отстраняться, ни юлить — эта женщина не несла в себе каких-то угроз типа дамблдоровских, не имела какого-то стороннего интереса, как Слагхорн, она просто любила свой предмет, отдавалась ему и могла видеть тот огонь, что горел в Асуре при изучении магии. Поэтому не хотелось ни портить отношения, ни думать о том, что было бы неплохо узнать её получше, как человека — ниточка непременно бы оборвалась, судя по тенденции «дружелюбия» в жизни Асуры. — Что случилось, Асура? — Я прочитала те книги, что вы мне дали, — девочка вывалила на стол небольшую стопку по боевой магии начального уровня, и Мэррисот подняла брови. — Можно ещё? — Уже? — с лёгким недоумением спросила профессор. Вытянуть из неё литературу на данную тематику оказалось не так уж и просто — Мэррисот гоняла их пока по совсем элементарным знаниям, обещая перейти к более интересному со второго курса. Тогда же начнёт готовить желающих к дуэлингу, клуб по чему тоже вела она — потрясающая, на самом деле, женщина, которой то ли под девяносто, то ли за. Всем бы на девятом десятке так скакать, и ведь с этого года у неё ещё и двойная нагрузка на все курсы в Хогвартсе. — Да, — кивнула Асура. — Что ж… — Мэррисот пронзила девочку испытующим взглядом и отвернулась к книжным стеллажам. — Очень рассчитываю на твоё благоразумие, Асура. Главным критерием, конечно, было обещание, что пока Асура только читает и изучает, так сказать, на будущее — испытывать прочитанное если и можно, то только под присмотром, ибо для неопытного волшебника последствия могли быть весьма неприятными. Присмотр тоже являлся расплывчатой оговоркой — времени у Мэррисот тренировать рандомных первоклашек не было. В общем, Асура магичила по-тихому, неуверенно, в паре обнаруженных заброшенных классах и нечасто, — Выручай-комнату же пока не нашла. — Конечно, профессор Мэррисот, — вежливо ответствовала она. — Я тоже хотел бы изучить этот материал, профессор, — раздался за спиной мягкий голос. — Если можно, конечно. Пришлось тяжело вздохнуть и медленно выдохнуть. Ну естественно, если Асуре и удастся самостоятельно подбить к кому-нибудь клинья и заработать доверие в свою сторону, то ситуация никак не может не нарисовать Тома Риддла, у которого, несомненно, это выйдет гораздо лучше. — Думаю, да, Том, — улыбнулась Галатея, поворачиваясь к детям с новой стопкой книг в руках, среди которых мелькнули и правила дуэлинга. — Вы оба заслужили доверие. Она это доверие, блять, зарабатывала всеми своими не изобилующими хорошими качествами и выдержкой взрослого человека в теле ребёнка каждое, сука, занятие, и выдержки этой хватило исключительно на Мэррисот и Слагхорна. Первой — потому что Галатея ей действительно нравилась, второму — потому что выгодно в будущем по всем параметрам. — Я первая, — злым гремлином вцепилась в книги Асура, понимая, что ведёт себя по-идиотски. — Вы вполне можете изучать их вместе, разве нет? — удивилась профессор. — Вы же теперь на одном факультете. И вот как ей объяснить, что Стоун просто зарывается, пытаясь понять, что на самом деле связывает её с будущим наитемнейшим волшебником, от природы наделённым таким нагибаторским обаянием, что косит штабелями почти всех, на кого он нацелится? — Не волнуйтесь, профессор, — мило улыбнулся Риддл, позволяя Асуре стянуть со стола учебники и злобно запихнуть их в сумку. — Мы разберёмся. На самом деле, мы давно знакомы… Асура решительно поманила Куро и направилась к выходу из аудитории, в пол-уха слушая, как Том рассказывает душещипательную историю их знакомства. В его новые игры вникать не хотелось. Не сейчас. В Выручай-комнату она не пошла, отложив это дело на завтра — ещё чего доброго вызовет какую-нибудь адскую локацию, с психу неправильно сформулировав просьбу, — вместо этого направившись в библиотеку. Нужно было занести небольшую башенку макулатуры, позаимствованную ещё недели две назад — и избавиться от этой улики, естественно, ибо макулатура насчитывала целый сборник книг по Родам и связям волшебных семей, начиная со средних веков. Задержавшись в читальном зале, Стоун опустилась в кресло под тускло горящей лампой и со вздохом открыла одну из самых больших книг — если не принимать во внимание, зачем именно она всё это чтиво себе натащила, изучать семейные связи и фамилии, к спискам коих периодически приписывались неразвёрнутые описания специфических магических открытий, принадлежащих представителям конкретного Рода, оказалось неожиданно интересно. В первый раз кольнуло острое сожаление, что сама Асура не причастна ни к одной чистокровной семье. — Успокоилась? — донёсся из-за спины вкрадчивый голос. Асура лишь устало вздохнула. Всякий шторм в груди улёгся — она вообще чувствовала себя так, будто отходит от грандиозной истерики, и, наконец, на почти трезвую голову могла оценить всю глупость своих душевных метаний. — Здесь, — девочка постучала указательным пальцем по ветхим страницам. Тихое шуршание, и Стоун остро ощутила знакомое тепло. — Полагаю, — негромко произнёс Том. — Именно ты утащила у меня из-под носа всю нужную мне литературу. — Ага, — легко отозвалась Асура. — Ты рассматривал происхождение своего второго имени? Девочка повернула голову; Риддл возвышался над ней мрачной тенью, и почему-то само собой пришло понимание — нет, пока не рассматривал. Асура понятия не имела, когда по канону юный Волдеморт обнаружил свои связи со Слизерином и насколько долго тыкался наугад, безуспешно пытаясь отыскать следы Риддла-старшего, но, видимо, к середине первого курса он всё ещё надеялся на отца. А, может, как раз к середине первого курса Том решил обратиться мыслями к родословной матери, только, вот беда — плохая Асура совершила налёт на библиотеку и спёрла почти все ценные фолианты, движимая, без сомнений, дуростью. — Почему ты решила, что моё второе имя может что-то значить? — нарочито беззаботно поинтересовался Риддл. — Потому что твоя мать, по всей видимости, была сентиментальна, и назвала тебя в честь отца, — сочинила на ходу Асура. — И вряд ли бы вытащила второе имя с потолка. Итак, Марволо Гонт, — она снова ткнула в страницы пальцем. Стоун отчего-то простодушно думала, что в одной из книг найдётся простенькое древо, ведущее прямиком от Салазара Слизерина к его потомкам, Гонтам, без всяких изысков и подводных камней, позволяющее не заморачиваться с целым набором древней макулатуры, но хрен там плавал — хоть и с интересом, но порыться в куче затёртых талмудов пришлось, да и пыльные углы школьной библиотеки вместе с доброжелательной, но строгой библиотекаршей мисс Тиссоу, они изрядно мантиями протёрли. — Если не вдаваться совсем уж глубоко, то, как я поняла, его семья была затворниками и в Хогвартсе не училась, найти их в школьных записях я так и не смогла, — начала Асура, игнорируя напряжение, повисшее в воздухе плотной стеной. — Но нашла его предка, Корвинуса Гонта, учился в восемнадцатом веке на Слизерине, был старостой, активно участвовал в некой школьной деятельности, — ага, по всей видимости, именно он и превратил вход Тайной Комнаты в женский туалет, чтоб уж точно никто не догадался, но об этом пока рано говорить. — Гонты — истинно чистокровный Род, занесённый в справочник «Священных двадцати восьми», — Асура указала на небольшую книгу без автора, довольно новый экземпляр, неизвестно как попавший в библиотеку. — Оставались чистокровными до сегодняшнего дня, не самыми, надо сказать, хорошими методами, но не суть, все мы грешны. Ещё в семнадцатом веке роднились только с американской семьёй Сейр — одна из предков, Гормлайт Гонт, была тётей Изольды Сейр, волшебницы, основавшей школу волшебства Ильверморни в Штатах, — Стоун отложила одну из книг и взяла другую, подревнее. — Сейры, вроде, на данный момент считаются вымершей семьёй, так что остаются Гонты. Которые являются прямыми потомками Салазара Слизерина, — девочка, ощущая, что отрезает себе какие-то пути к отступлению, подняла ветхий томик повыше, чтоб окаменевший взор Риддла наверняка поймал в фокус её изыскания. — По женской линии, так как мужская ещё в одиннадцатом веке прервалась — иначе бы фамилия сохранилась. Салазар Слизерин, как ты знаешь, владел змеиным языком, и эта способность передавалась его потомкам из поколения в поколение, вплоть до последней ныне существующей семьи его родственников — Марволо Гонта, его сына, Морфина, и дочери Меропы, — последняя книжица была чем-то испачкана, и Асура брезгливо поддела её палочкой. Как в неё попала эта информация, неизвестно, имени Тома под инициалами Меропы Гонт не значилось, и Стоун сомневалась, что данный справочник вообще кто-то когда-то трогал. — …которая умерла тридцать первого декабря 1926 года. — Ни о каком наследии типа медальона и колец в книгах по Родословным упомянуто не было, так что говорить об этом Асура не стала, потом как-нибудь сам разберётся. — Вот так. Поздравляю, последний представитель Рода Слизерин. Последний относительно адекватный, по крайней мере, — добавила она еле слышно. Том в лице никак не поменялся, только атмосфера ощутимо сгустилась. Асура с отстранённой печалью поняла, что прошедшее время ничерта не изменило: она всё так же видела его. Видела словно бы инстинктивно; видела, как гордо чуть распрямились его плечи, видела, как полыхнула незыблемая уверенность в тёмных глазах, видела, как он незримо наполняется почти безумной радостью, хотя сторонний наблюдатель не заметил бы ничего из этого. Забавно, что насколько слепа Стоун в отношении других людей, настолько въедливо она наблюдает едва различимые изменения в Томе Риддле. В который раз вздохнув, Асура поднялась с места — вот теперь уж точно хрен его от собственного величия оторвёшь, и плевать ему на всех вокруг. Чужая ладонь неожиданно легла на плечо, возвращая девочку в кресло, и Стоун изумлённо подняла брови. — Почему ты решила изучить мою родословную? — тихо спросил Том, и Асура склонила голову набок, поражаясь, как всего за минуту в его образе настолько ярко пробилось чувство собственной значимости, что фигура почти источала эту величественную уверенность в себе. Напомнить, что ли, за кого выскочила его мать, или ну его, пусть порадуется? — Ты ведь не могла знать наверняка. Асура только плечами пожала — кто бы ей объяснил, столько времени на это угрохала. — Вариант, что мне просто стало интересно, тебя не устроит? — И выгоды от этого ты никакой получить не могла, — продолжил Риддл, задумчиво рассматривая её лицо. — Или ты рассчитывала узнать что-то и о своих предках в процессе изучения? — Мне даже второго имени не оставили, а фамилия выдуманная, — устало отозвалась Асура. — Не за что зацепиться. Считай, что я страсть как хотела знать, с кем четыре года жила, ведь ты такой крутой. Потешь эго. Странно, но Том лишь усмехнулся, и вдруг протянул руку ладонью вверх. С полминуты Стоун недоумённо смотрела на его кисть — красивую, с длинными изящными пальцами, — и опустила поверх свою, думая, что Риддл вознамерился куда-то её потащить — найти ещё книги по Родословным, например, раз девочка всё равно этим занимается. Но Том не сдвинулся с места, продолжая разглядывать их переплетённые пальцы. И тут до Асуры дошло: её рука покоилась в его бледной ладони, на удивление уютно, без какого-либо отрицания или желания немедленно конечность вырвать, а на лице Риддла тенью стелилась снисходительная улыбка — как у Лорда, благосклонно дающем поданным руку на поцелуй. Мразина. Стоун попыталась вывернуть кисть из цепких пальцев, но Том держал на удивление крепко. — Было забавно наблюдать, как ты шарахаешься от любого контакта с этими идиотами, — заметил он, проводя большим пальцем по венке, выступившей на тыльной стороне ладони Асуры. — И столь же забавно, что ты всё ещё позволяешь мне касаться тебя, — сука. — Я бы назвал забавным и то, что мне самому не претит касаться тебя, но, если честно, это слегка беспокоит, — девочка аж замерла от столь неожиданного поворота. — Думал, что за почти четыре месяца учёбы в Хогвартсе это изменится, ведь нахождение здесь только подтвердило мои мысли о незначительности любых человеческих связей, — протянул он задумчиво и с интересом склонил голову к плечу. — И мне действительно не нужны и противны подобного рода контакты. Почему ты исключение, Асура? Ты что-нибудь выяснила об этом? Асура полную минуту разглядывала синие глаза напротив, осторожно касаясь кончиками пальцев кожи Тома и ощущая, как нечто бурлящее кипятком поднимается в груди, а потом расхохоталась так, что слизеринец вздрогнул, и где-то на другом конце библиотеки прокричала что-то недовольное мисс Тиссоу. — Стоун, я серьёзно, — зашипел мгновенно вернувший облик одиннадцатилетнего парня Том, аж ностальгия взыграла. — Я тоже! — пуще прежнего развеселилась Асура, с какой-то насквозь больной почти нежностью обхватывая его лицо ладонями и тут же отпуская, так сказать, во избежание. Сука, ненормальный, просто потрясающий человек! Видеть-то его Асура видит, но, видимо, понимать так и не смогла — вот как он ухитрился за жалких пять минут сменить личину обычного первокурсника, пресловутого рассудительного юноши и лорда Волдеморта? Кем он был на самом деле сейчас, одиннадцатилетний непризнанный слизеринец, едва узнавший тайну своей Родословной? Начал ли понимать неполноценность собственных эмоций и надеялся ли найти ответ на этот вопрос в волшебном мире? Понимал ли вообще разницу между собственной эмоциональной инвалидностью, связанной с Амортенцией, если это действительно правда, и обычной сломленностью Асуры? Вот сейчас, когда ему всего одиннадцать, кем был Том Риддл? Не ей ли знать, прожившей с ним бок о бок четыре года? Себя бы узнать — может, будь она другим человеком, вещи оказались бы проще и понимала бы она происходящее лучше. Как же всё сложно… — Думаю, в конце концов мы с этим разберёмся, Том, — всё ещё улыбаясь, Асура откинулась на спинку кресла. Разберутся — если всё пойдёт по уже намеченному пути, Том будет прекрасно в эмоциях разбираться и презирать их и за них, а вот Асура… — Полагаю, попытка в игнор закончена, и мы можем разделить мысли о контингенте здешнего народа и скрытых тайн? — ядовито поинтересовалась она. Что-то вякнула гордость, вспомнился приют и первый раз, когда Стоун решила, что не сможет оставить Тома одного. С лёгкой горькой обречённостью мелькнула мысль — никуда уже Асура от Тома Риддла не денется, куда бы он ни пошёл.