***
Платформа девять и три четверти встретила их разводящим пары поездом и немногочисленными группками, уже собирающимися рядом. Том смотрел на них мимоходом, не задерживаясь; один вид счастливых семейств, обнимающих своих чад, с детства вызывал в нём отторжение, потому что вопрос «почему не я?» хотелось выбить из мозга сразу же, как Том научился думать связно. А это пришло довольно рано, как и осознание, что он никому нахер не сдался. Почему-почему-почему-не-я? — вновь и вновь стучит в голове сейчас, когда думать бы о магии, что ждала его впереди. Семья — так же мрачно, чем-то тёмным и неприятным сворачивалось внутри, когда взгляд падал на одиннадцатилетних детей с глупыми счастливыми лицами пищавших о чём-то своим родителям-волшебникам, что никогда не бросали их в вонючих маггловских притонах на многие-многие годы страха и ненависти. Почему не я? Почему от меня отказались? — Сахаром бы присыпать сверху, — буркнула Асура где-то рядом. — Чтоб диабет наверняка от одного только взгляда. Том сосредоточил внимание на ней. Асура не та, от взгляда на которую все проблемы мгновенно отходили бы на задний план. Риддл слышал и даже удосуживался читать, когда более подходящие книги исчерпывались, про так называемую дружбу и людей, что служили другим, потерявшимся людям, отдушиной. Это — тупость, так не бывает. Люди всегда его раздражали, и Асура исключением не была. От неё наоборот сплошной дискомфорт, и в личное пространство Тома девчонка влезала болезненно и размахивая ногами, но каким-то образом зацепилась, и оторвать теперь не выходило. Он попытался, обрадовался даже, когда та угодила в больницу; отдохнул бы, привёл мысли в порядок, но, как сама девчонка выражалась — хрен там плавал, ощущение, будто Стоун… заразила его собой, что ли. На семью или друга, она не тянула, бесила, как чёрт, но одновременно успокаивала одним присутствием — полная неразбериха, но что-то тёмное, просыпающееся в Томе, чуть стихло, когда он переключился на неё. Сам Риддл всё ещё не понимал природу её на него влияния, но это было не тем, от чего следовало немедленно избавляться: они смогут сжигать города до основания вместе, он уверен, она не стала бы останавливать. Она, слава кому там, не была такой, как, например, эта изнеженная девочка в розовом платье, она сама являлась огнём. Огнём, хорошо замаскированным под лёд. Его огнём. — Тебе ближе к сортиру или к людям? — с долей иронии поинтересовалась Стоун. Том только фыркнул; естественно, к «сортиру», тем более, к концу состава, куда они, не сговариваясь, направлялись, был вовсе не туалет, а отдел с багажом. Зачем — непонятно; оба, пыхтя и отдуваясь, запихнули свои тяжеленные чемоданы на багажную полку прямо в купе, вытащив предварительно по книге, чтобы занять себя в пути. Тому нравилось, как Асура тянется к знаниям; так же жадно, как и он, поглощает новое и перечитывает по нескольку раз, словно стараясь выучить учебники наизусть. Он знал, что получается у неё хуже, чем у него, хоть умственно она была гораздо старше. Просто он… особенный. — Не-а, — мрачно ухмыльнулся Риддл, когда Асура известным маршрутом принялась укладываться на его колени. — Двигайся. И насладился выражением её лица, когда сам использовал её ноги в виде подушки — ехать долго, пялиться на наполняющуюся людьми платформу желания у него нет, сколько бы волшебства там ни чувствовалось: люди раздражают. Целые семьи раздражают больше, а кто-то вроде тех «платиновых снобов», как в Косом, просто выводят; Том не глуп, подобные «аристократы», как и богачи в маггловском мире, и в волшебном, конечно, имеются, это надо иметь в виду. И ему придётся доказать, что он лучше их всех. — Да пожалуйста, — пожала плечами Асура и с помощью левитации подвесила «Заклинания и Чары» на уровень глаз, опуская левую руку на его волосы. Жест привычен, хоть и раздражал сначала. Том прислушался к своим ощущениям и с удивлением отметил, что теперь это кажется даже чем-то… приятным. Неудовольствие спадает вовсе. — Что думаешь? — Думаю, — не отрываясь от книги и явно пытаясь совместить сосредоточенность на заклинании и сосредоточенность на чтении, ответила Стоун. — Что ты — плюшевый мишка по сравнению с той семейкой на платформе, — она помахала рукой куда-то в сторону окна. — Которую куснул за жопу Куро. Они вон там. Платиновые снобы, значит. Том хмыкнул, но взгляд не отвёл, разглядывая смешно сосредоточенное жёсткое лицо Асуры. У неё ровная линия челюсти и острый нос, который она любит совать не в своё дело. Глаза большие до безобразия, чуть ли пол-лица не занимающие, льдистые и прозрачные — можно сказать, очень красивые, но настолько же странные. А вот губы людским стандартам красоты не отвечают: тонкие, бледные, искусанные и часто сухие. Неукротимые волосы, во влажную погоду неуёмно вьющиеся, сейчас заплетены в две толстые косы, и Том едва сдержался, чтобы не начать играть прядками — абсолютно тупая привычка. Если правильно посмотреть, в лице её можно увидеть все почти тридцать горьких лет, которых Том ещё не разгадал. Это выводило, ведь, как только она сообщила, что до того, как появилась здесь, имела абсолютно другую жизнь, показалось, будто загадка разгадана, но нет: её звали Ада, ей было двадцать четыре, когда она умерла, она учила несколько языков и хотела стать переводчиком, чтобы уехать из места, которое ненавидела, а память тела, в которое она угодила, ей не передалась — и это, в общем-то, всё, что знал Том. Он искренне уважал то, как Асура искусно выдаёт одну и ту же информацию под видом новой, но бесило, что у него не выходит пробраться дальше — что было в её детстве? Как она жила? Что ещё она хранит в секрете, ведь секретов у неё наверняка много больше? — Дырку просверлишь, — высокомерно заявила Стоун. — Глянь. Она передала ему сложенную вдвое бумажку, исписанную целиком рукой Джона МакКензи. «Привет, Асура! Мне жаль, что я не могу проводить вас сегодня на вокзал, да и вообще — что мы так мало общались в последнее время. Я, как и многие сейчас, ожидаю начала войны, и возможность этого только подтверждают участившиеся случаи насилия, вот и торчу с утра до ночи в больнице. Что ж, я рад, по крайней мере, что вы будете вдалеке от всего этого большую часть года. У нас уже говорят о необходимости распространения газовой защиты, но, думаю, всерьёз это предложат позже, когда угроза войны подойдёт вплотную. А я верю, что скоро это произойдёт. Но сейчас не об этом. Вы едете учиться волшебству! Не могу передать, как я рад за вас и, признаюсь, как завидую вам, в самом лучшем смысле, за возможность изучить магический мир. Уверен, вы легко станете частью его, потому что в вас столько магии, что я, в теории обязанный быть волшебником, а на деле маггл, чувствовал что-то с самого нашего знакомства. Это — странная тоска по тому, чем я никогда не обладал, преследовавшая меня со дня свадьбы на моей Лизе и увеличившаяся с твоего, Асура, появления. И с появления Тома. И, как бы странно это ни звучало, спасибо вам за это. Спасибо за возвращение магии в мою жизнь. Учитесь хорошо, вытаскивайте из этого мира максимум, становитесь великими. У вас, я уверен, это получится. Удачи и до встречи! П.с: Возможно, вам будет интересно узнать, почему бывшая воспитательница приюта Вула миссис Тейт так долго держала злобу на вас двоих. Я покопался в документах и выяснил, что в 1912 году, когда Джулии Тейт было двадцать пять лет, в одном из проулков Ноттингема, где жила, она стала свидетельницей странного убийства своего сына и сестры. Доподлинно ничего неизвестно, убийц так и не нашли, как и причин смерти Софи Тору (девичья фамилия) и Освальда Тейта. Врачи предполагают, что убийства и вовсе не произошло, ибо следов насильственной смерти выявлено не было — они просто умерли. Джулию хотели принять за невменяемую, но вскоре разрешили переехать в Лондон, где она поступила на работу в сиротский приют. Джулия Тейт утверждала, что её сестру и сына двое нетрезвых мужчин сначала подняли в воздух, а затем, не применяя рук, заставляли кричать и биться в агонии. Также миссис Тейт говорила, что фонари на той улице лопнули, а стёкла окон дребезжали. Так как на этой версии Джулия настаивала недолго, врачи посчитали такую реакцию шоком и не стали задерживать её в родном городе. Понимаете, да? Если те двое были волшебниками, а я думаю, так и есть, Тейт могла подозревать то же и в вас и неосознанно проецировать убийц своей семьи на Тома и тебя. Это её, конечно, ни в коем случае не оправдывает. Вы не имеете никакого отношения к двум магам, убившим ребёнка и девушку ради развлечения. Но, мне кажется, лучше знать. С уважением и сожалениями,Дж. Р. МакКензи»
Том поднял взгляд и успел заметить иронию, скользнувшую в глазах Асуры. Он не мог знать, на что именно эта ирония направлена, но именно это и бесило его — он хотел, чёрт возьми, знать. Он хотел читать её, понимать и быть уверенным, когда та или иная эмоция касается чего-то определённого, как, например, правды о Тейт, а когда она связана с чем-то, до сих пор Томом неизведанным — с её прошлой жизнью. Он проберётся в её голову и выяснит. Выяснит-выяснит-выяснит, Асура станет его полностью, в его подчинении, в его власти. — Да что ж ты так сверлишь-то, старче, — в своей обычной неясной манере протянула Стоун, отбирая записку и засовывая её между страниц учебника. — Что думаешь? Он не собирался говорить, что ему, в общем-то, плевать сейчас и на Тейт, и на МакКензи с его сожалениями, ему хочется её, её секреты и реакции, то, что ею движет. Знать-знать-знать! — Здаров! Ответить Том так или иначе не успел, потому что дверь купе отворилась, и уже в следующую секунду на сидение напротив упал незнакомый мальчик в школьной форме без опознавательных знаков — тоже первокурсник, видимо. Риддл отстранённо понимает, что поезд уже давно движется. Странный тёмный морок с сознания спал, и Том незаметно потряс головой. — Ме-ерлин, — мальчик обвёл взглядом каменные лица и сокрушённо покачал головой. — И чего удирал от столпов похуизма к столпам похуизма? Впрочем, прошу прощения, — он протянул руку сначала Тому, потом Асуре. — Альфард Блэк, к вашим услугам. Том почувствовал, как напряглась на мгновение Асура, но затем протянула руку с кривой усмешкой, и Альфард тут же поцеловал тыльную сторону её ладони, подмигивая. Риддл приподнялся с ухмылкой — Асура на такие знаки внимания никогда не отвечает так же, как все другие девчонки, и это, кажется, интересует Блэка. Как, с неудовольствием заметил Том, заинтересована и Стоун. Чем, интересно? — Асура Стоун, — представилась девочка. — Том Риддл, — холодно кивнул Том. Сказать что-то ещё никто из них вновь не успел, потому что за дверьми купе послышались отрывистые шаги, и Асура с Альфардом одновременно протянули: — Да ёпт твою ма-ать, — и снова с интересом покосились друг на друга прежде, чем дверь величественно отплыла в сторону.***
Альфард — симпатичный пацан с взъерошенными чёрными волосами, чуть не достающими плеч. Интерес в Асуре вызывала скорее не сама известная фамилия и что-то знакомое в имени (упоминался ли он в каноне?..), а его глаза — льдистые, голубые, не такие светлые, как у неё, но, определённо, странные. Ну и сама манера его общения: чего Стоун от Блэков не ожидала, так это явно панибратского обращения и, по-видимому, полного безразличия к тому, являлись ли собеседники чистокровками. Интересно, как он связан с Сириусом?.. Мысль развить не получилось: в коридоре раздались отрывистые шаги. И если обладатель шагов не вознамерился внезапно покопаться в багажном отделе, то направлялся определённо к ним, а Асура ведь только решила, что, наконец, готова «менять» свою жизнь! Ну как менять — поинтересоваться кем-то, кроме Риддла. Ну и, как поинтересоваться — вызнать, были ли все Блэки такими же снобами, как и Малфои с их царственными укушенными задницами. Шаги почему-то вызвали только неприятные ощущения, и с губ само собой слетело: — Да ёпт твою ма-ать, — слетело, надо сказать, это и с губ Альфарда, и Стоун заинтересованно покосилась на мальчишку. Не все Блэки, значит, заведомо пропащие в этом времени. Данное открытие воодушевляло, и прибавляло пунктиков в список её желания оказаться именно на Слизерине; помимо очевидного, чем являлся Том (нет, не потому что она страсть как любила придурка), Асура сомневалась, что выживет на любом другом факультете: её девизом не было «Слабоумие и Отвага», к знаниям она тянулась, но не в разумных пределах, предполагающих безопасную школьную программу, а как раз в пределах шизанутого Риддла, ну, а о барсуках и говорить нечего. Да и потом, прямо взглянув, говоря о четырёх факультетах Хогвартса, был ли у неё выбор, кроме как разевать клюв на змеиный факультет? Чистота крови разве что только… Но амбиции вполне себе отвечали заявке. — Не перевелись дамы ещё в нашем свете… — удовлетворённо заметил Альфард, прежде чем дверь купе прямо-таки величественно отъехала в сторону, являя Асуре… Ну что ж, девочка лет двенадцати, появившаяся на пороге, могла бы быть Асуре сестрой, если бы не заметные различия: глаза у той были карие, небольшие, губы — полные, явно подведённые, да и выражение на тонком лице переполнено таким превосходством, какое Стоун за жизнь бы не наскребла. Волосы гостьи тоже были чёрными, но собранными на затылке в шикарный хвост, доходящий до середины спины, а смотрела она на всех присутствующих с явным, почти льющим через край презрением. На школьной мантии и аккуратном тонком галстучке гордо переливались цвета Слизерина, а юбка, входящая по стандарту в форму для девочек, кокетливо оголяла колени, хотя должна быть строго на уровне или ниже. Асура аж немножечко зауважала девочку; правда сама, коли на то пошло, оскоромясь купить юбку, задрала бы её до середины бедра минимум — бить с ноги легче. — Альфард, — низким, как и у Асуры, с лёгкой хрипотцой голосом заявила гостья. — Ты должен сидеть в нашем купе. — Два новых друга — лучше одной старой сестры, — весело переиначил Альфард, закидывая руки за голову. — Что-то не помню своей подписи в заявлении на рабство, Вальбурга. Ясно, тоже Блэк, но стандартная, помешенная. Альфард, впрочем, тоже явно не среднестатистический, но в ту сторону, которая больше нравилась Асуре — придурковатую. Это то, что, возможно, она имела в виду, думая о «совершенно новой жизни», сидя в первую свою ночь на больничной койке. Волшебство. Волшебные люди, пусть не ледяные, как она сама и Том, с кем удобнее общаться, но и не такие ничтожные, как дети в приюте. Пышущие жизнью. Весёлые, имеющие чувство юмора и огонёк. Как Саша. Ей, возможно, стоило найти именно таких. — Возвращайся в купе, — резко перешла на противное шипение Вальбурга. — Нечего тебе сидеть с… — она в первый раз кинула прямой, презрительный взгляд на Тома и Асуру. — Грязнокровками. Стоун, с интересом рассматривающая выскочку и уже успевшая начисто забыть про Риддла, давно севшего ровно и созерцавшего происходящее, вздрогнула от его не менее холодного голоса: — А у вас, мисс Блэк, надо полагать, — негромко произнёс Том. — Детектор грязной крови где-то под юбкой? — Ха! — абсолютно неаристократично хлопнул кулаком по коленке Альфард. Вот это да-а, подумалось Асуре. Ловить бы эти наишикарные моменты, пока Риддл не превратился полностью в такого же одержимого чистой кровью маньяка, и наслаждаться его прямой иронией — вряд ли уже через несколько месяцев он будет так же поддевать светских дам, способных приоткрыть ему дверь к высокопоставленным лицам магического мира. Но вот этот вот проказник говорил, что не хочет наживать себе в школе врагов! Вальбурга побледнела, побагровела, позеленела и, с гигантским трудом вернув себе самообладание, оправила юбку и выцедила: — К вашему сожалению, мистер..? — Риддл. — Так вот, к вашему глубокому сожалению, мистер Риддл, я знаю все чистокровные семьи нашей страны, и ваша фамилия, увы, никаким образом к этому списку не относится. Конечно, вы можете быть полукровкой, но сильно сомневаюсь, что ваши отец или мать, будь они достаточно чисты, воспитали бы вас в подобном неуважении к даме, — она вновь поправила юбку, будто там действительно висел какой-то детектор, и задрала нос. — А магглы на это вполне способны, ведь они — грязь. — Погодите, мисс Блэк, — Асура встала, оказавшись выше Вальбурги, и тут же села на пол, аккуратно отряхнув и так чистые брюки и уложив голову на основание столика у окна. — Так вот, когда мы на одном уровне с вашим мировоззрением, мисс Блэк, не могли бы вы объяснить: вам, дамам, сволочизм с чистокровным молоком матери впрыскивают… мисс Блэк? — Не соглашусь со своей подругой, мисс Блэк, — беспристрастно, но всё так же угрожающе-тихо продолжил Том. — Вы, без сомнений, сволочизмом не страдаете, но позвольте усомниться в ваших знаниях… Мне просто любопытно, мисс Блэк… — …так вот, коль скоро я сама не знаю своих родителей, позвольте, мисс Блэк, раз вы так уверены в своих способностях, разъясните мне… — …и, раз уж заговорили о семьях, что сделаете вы, мисс Блэк, если мои предки окажутся более великими, чем ваши?.. О, а они окажутся! Соседнее сиденье, вибрирующее из-за бьющегося в истерике где-то на периферии Альфарда, наблюдающего потерявшее нить «светской беседы» лицо сестры, вибрировать резко перестало, когда к купе подошли двое высоких рейвенкловцев, одного из которых валяющаяся на полу Асура прекрасно знала. — Мисс Блэк, мистер Блэк! — вежливо поприветствовал представителей древней семьи Гаррик Олливандер. — Добрый день. О, мисс Стоун, эбеневое дерево и жила дракона и, конечно, мистер Риддл, тис и перо феникса, я вас как раз ищу! Вы позволите? Асура поднялась, усаживаясь рядом с источающим тёмные флюиды Риддлом, и Альфард, вздохнув так, будто его отправляют на плаху, шагнул к выходу и — к сестре, уже улыбающейся молодому Олливандеру. — Такая опера, — едва слышно выдохнул младший Блэк и подмигнул Асуре. — Увидимся в школе! И он поскакал по проходу, словно у него пружина в заднице; Вальбурга, одарив Асуру и Тома многообещающим ледяным взглядом, напоследок ещё раз улыбнулась Гаррику — сдержанной, в рамках приличия, улыбкой, и выплыла вслед за братом чёрным лебедем — честное слово, красавицей бы была, кабы не выражение лица, будто её окружает сплошь перепрелое говно. — Эдриан Дэвис, — представился второй рейвенкловец, пока Гаррик стоял на пороге, задумчиво глядя вслед двум Блэкам. — Это смело, но не советовал бы бесить эту семейку. — Зажрались, — заметила Асура, и Эдриан выдавил понимающую улыбку. — Не Альфард, но эта Вальбурга… — Эдриан прав, — мягко подал голос Гаррик, возвращаясь в купе и закрывая за собой дверь. — Альфард первый год в Хогвартсе, судя по палочке, человек очень непростой, но действенный. Вальбурга… По правде говоря, — он перевёл серебристые глаза с Асуры на Тома. — Они могут вас сжить со свету, будьте осторожнее. Итак, — не обратив внимание на фырканье Риддла, Олливандер расплылся в наидобрейшей улыбке. — Рад снова видеть вас, молодые люди! Дорога не показалась длинной: Гаррик, оказывается, увидев злую Вальбургу, вместе с другом направился запертых в купе детей спасать (благородный порыв, не правда ли? Но, видимо, Блэков в Хогвартсе уже побывало немало, чтобы не знать, какая судьба ждёт учеников, наживающих их в виде врагов), да так там вместе с другом и остался, посвящая Асуру и Тома в тонкости, которые те, выросшие среди магглов, могли не знать — от всех четырёх факультетов, их гостиных и процедуры распределения до фестралов, тягающих школьные кареты. Гаррик оказался абсолютно не предвзятым и, например, на свой Рейвенкло не зазывал, Хаффлпафф идиотами не выставлял, Слизерин воплощением зла не считал, но мягко предупредил, что люди там разные и не всегда приветливые. Из того, что поймала то и дело погружающаяся в мысли Асура, пришлось кое-что выделить: в своей манере мягко, вскользь, Олливандер посоветовал не выставлять на показ свой статус крови, если он недостаточно чист — значит, в тридцатых и сороковых годах с этим всё же было хуже, чем в девяностых. Стоун подозревала, что в основном хуже на Слизерине, хотя и во времена Гарри Поттера этот факультет не то чтобы был особо толерантен. Впрочем, ей было плевать: она приехала учиться, а не передружиться со всей школой, и, раз уж у неё всё настолько туманно с семейным древом, то и выставлять нечего, а глупые насмешки она как-нибудь снесёт, в первый раз, что ли? Другое дело — Том, его-то как раз всё это очень озаботит и видно, что заботило уже: мальчик ловил каждое слово Гаррика и, едва тема коснулась статуса крови, поморщился. Едва заметно, но мимику Риддла Асура уже успела изучить. Нехорошо, но, опять же, Стоун приехала учиться, а не тянуть Тома на мифическую «светлую сторону». Будто она вправе таскать будущего Лорда от книжек по родословной Салазара Слизерина или очень хочет избавлять его от разочарования в связи с маггловским именем — больно надо. Эдриан оказался парнем неразговорчивым и ворчливым, но, когда Гаррик отлучался по делам Префекта факультета, дабы курсировать по вагонам, исправно дополнял слова друга и даже сопроводил детей под начало лесничего Огга воистину гигантских размеров, когда Хогвартс-экспресс достиг станции Хогсмид. Станция была небольшой, но отвечающей стандартам уюта каких-нибудь эстетик из постов социальной сети прошлой жизни Асуры — в самых лучших смыслах. Девочка несколько секунд стояла в свете ламп, сочившегося из окон поезда, и мерно вдыхала запахи паровоза, свежести и мокрой травы, всем своим существом ощущая, что приехала домой. Или это простое самовнушение? Огибаемые учениками, как две льдинки в океане, они с Томом жадно глотали ароматы волшебной вечерней платформы, ощущая, как вырастают крылья за спиной — да, да, они дома, они снова там, где им суждено было быть, они вернулись! — Давайте, шевелите ногами, — подтолкнул их Дэвис к лесничему, который сноровисто и шутливо собирал вокруг себя первогодок. Но Асура вновь остановилась, разглядев чуть дальше, там, куда направлялись старшие ученики, чёрные небольшие кареты. Внимание привлекли существа, что в эти кареты были впряжены: о, фестралы тоже не особо походили на то, что в уже туманном прошлом видела на экране девочка; по коже побежали мурашки, непонятная тревога, крутившая внутренности, возросла, и Асура, и так укутавшаяся в тёплую мантию вместо обычной, сжалась ещё сильнее, ощущая привкус смерти. И, тем не менее, животные, отдалённо напоминающие мёртвых лошадей, притягивали — хотелось подойти ближе, коснуться морды, посмотреть в глаза… — Оу, — тихий голос Эдриана раздался над самым ухом. — Мне жаль, Асура Стоун. Верно. Саша. Саша погиб прямо у неё на глазах жестоко и ужасно, и Ада, уже болезненно выросшая к тем своим девяти годам, могла бы видеть фестралов, живи она в мире волшебства с самого начала. Она познакомилась со Смертью слишком рано, и, конечно, видела тех, кого могут увидеть лишь люди, встречавшие и осознавшие Смерть. Неприятные, тёмные мысли крутились в голове Асуры, пока лесничий сгружал первокурсников в лодки, придирчиво следя, чтобы нервничающие юные маги не сели вместо традиционного средства передвижения в воду. А они вполне могли — если Стоун варилась в своём личном котле тихо и незаметно, то нервы основного контингента ребятни бурлили ярко и со вкусом. — Асура? — как из-под толщи воды позвал её Том, без слов спрашивая, что случилось. — …фестралы, — Гаррик уже рассказал им о них, и опасаться было нечего, но глаза Риддла странно блеснули во тьме. — Я вижу их. Даже забавно, что она могла видеть то, чего не видел пока будущий Волдеморт, но никакого довольства это не принесло: Асура пропустила мимо сознания и саму поездку на лодках к замку, и то, что отчаянно ёжилась вплотную к Тому, словно ища у него защиты, и восторженные вздохи первокурсников, и то, как они поднимались по лестнице туда, где их уже ждал Дамблдор. Захотелось побиться головой о ближайшую каменную поверхность, коих в замке было сплошь и рядом — приехала в Хогвартс, называется, и выпала от чёртовых лошадей! Схватившись за кулон, висящий у неё на шее под мантией, Асура торопливо огляделась, рассматривая своих сокурсников и подмечая лихорадочно горящие лица. Даже Альфард, поумерив своё шило, несомненно имеющееся в его блэковской заднице, с восторгом внимал речи Альбуса, которую Стоун до сих пор не слышала — в ушах шумело. Пришлось придвинуться поближе к Тому, чтобы отхлебнуть привычного холода, но и здесь её ждал провал: Риддл, с первого взгляда вежливо-отстранённый, горел, аки звезда в поднебесье, и на подругу никакого внимания не обращал. На Дамблдора, надо сказать, тоже — будущий Лорд жадно смотрел на старинные стены, свечи и двигающиеся портреты, в большинстве своём покровительственно улыбающиеся детям. Успокойся! — мысленно велела себе Асура. Не помогло; к шуму в ушах прибавилось безумно горящее лицо, и девочка совсем потерялась, уже не зная, отчего именно волнуется — от странного, переполняющего её чувства Смерти, подаренного созерцанием фестралов, или от общего осознания, что она, наконец, в Хогвартсе. — …так что, раз все готовы, мы, пожалуй, приступим к распределению! — с лукавой искрой в голубых глазах, явно закончил речь Дамблдор, и хлопнул в ладони. Двери за его спиной медленно открылись. — Все за мной! Величественность и красота Большого Зала вернули Асуре самообладание гораздо скорее, чем любые мысли. Парящие над пятью столами свечи, множество учеников в чёрных одеждах и остроконечных шляпах, потолок — о, это было так красиво! И такой ничтожно маленькой ощущала себя Асура, движущаяся в колонне одиннадцатилеток вслед за Томом. Крошечной, невидимой песчинкой волшебства в океане магии; даже остальные дети, наблюдающие сейчас за первогодками от своих факультетских столов, казались несоразмерно более могущественными колдунами против девочки с её Левиосой — и Асура во что бы то ни стало решила это исправить. Она выучится, она проникнет в самые потаённые глубины магии, она станет много больше, чем жалкая песчинка, она вберёт в себя волшебство и сама станет им, она перешагнёт её пределы… Том обернулся, поймал её взгляд и кивнул, словно в точности знал, о чём думала девочка. Быть может, действительно знал. И был согласен. — Я буду называть ваши имена в алфавитном порядке, — мягко сообщил Дамблдор, взмахом палочки устанавливая рядом с собой табурет, на котором тут же появилась распределяющая Шляпа. — ...после того, как наша любимая Шляпа споёт свою серенаду, — внезапно негромко добавил Альбус, подмигнув кому-то в шеренге первогодок. Асура, приподняв брови, рассеянно скосилась по сторонам, подмечая девочку на голову ниже себя, полненькую и миловидную, с чётким зелёным оттенком лица. Девочка, по-видимому, была на грани обморока, но после замечания Дамблдора вдруг явно расслабилась и даже разулыбалась. Песню Шляпы она проворонила уже по собственной воле, отстранённо раздумывая, насколько суровый с виду контингент преподавателей окажется юморным, или просто это Альбус так выделяется. — Итак, мы, пожалуй, начнём… — в руках Дамблдора сам собой образовался свиток, и профессор кашлянул. — Мистер Аббот, Корнелиус! Асура разглядывала стол преподавателей, пытаясь понять, кто из учителей кто. — Мистер Блэк, Альфард! — Слизерин! Это было абсолютно глупо, ибо про учителей времён молодого Волдеморта почти ничего известно не было, и даже Слагхорн, которого девочка знала по книгам и фильмам, в реальном мире выглядел совсем не так, как на экране. Впрочем, его-то как раз узнать было на удивление легко — вон он, рядом с пустым резным стулом, принадлежавшим, по всей видимости, Дамблдору, круглый, усатый и забавный. — Мистер Риддл, Том! От женщины, встреченной в Косом переулке, пришлось отвлечься, чтобы посмотреть, как идёт к табурету Том. Гордый, с прямой спиной и вежливым интересом на лице, он был просто образцом будущего любимчика всех и каждого, и даже Шляпа, в которой его голова почти утонула, впечатления не портила. Долго, в принципе, она на башке Риддла не продержалась, уже через секунду чуть ли не истерично проголосив: — Слизерин! Да кто ж, блин, сомневался. Асура кинула другу мимолётную ухмылку и благополучно забыла, что в алфавите S идёт сразу же за R. — Мисс Стоун, Асура! Её как ледяной водой облили, но, сохранив на лице безразличное выражение и выпрямив и без того прямую спину, девочка отрывисто шагнула вперёд, позволяя будущему директору Хогвартса опустить ей на макушку древнюю Шляпу. — Так-так-так, — протянул ей, казалось, прямо на ухо голос. — Девочка из другого мира, как интересно… Ледяная вода, по ощущениям, вновь окатила её с головы до ног. — О, не волнуйся, никто об этом не узнает, — смех у Шляпы оказался скрипучим и больше похожим на звук, получающийся от трения наждачной бумаги. — Грубо, грубо, юная леди, я ведь и обидеться могу! Так, куда же мне тебя распределить… — Асура предпочла молчать — по её мнению, и так всё было ясно. — Храбрость, о, да! Тяга к знаниям… Неуёмная, между прочим, мисс Стоун! Из этого вытекают не вполне адекватные амбиции и… О, Мерлин, — её голос вдруг стал серьёзным. — Что ж так сложно-то… Асура хмыкнула и остро ощутила направленные на неё взгляды всего Большого Зала. Чего сложного в её простом, как дважды два, мозгу? — Как тебе сказать, юная леди… — задумчиво пробормотала Шляпа. — Если покопаться, открываются такие интересные картины… Не вполне радостные. И, о, нет, не связанные с твоим тяжёлым детством, мисс Стоун, — Асура напряглась. — Я бы не стала говорить, что твой мозг так прост. Он совсем непрост… Не хотелось бы ошибиться. Вы издеваетесь, о, Шляпа? — ядовито подумала девочка. — Не хамите, дорогая. С одной стороны, тут всё просто, но с другой… Видите ли, мне доступны не только юные умы, а вы, мисс Стоун, не столь юны, как кажетесь, но и некоторые другие аспекты нашей жизни. Вы идеально подходите для одного из факультетов, да, но то, что я вижу… Не станет ли такое распределение пагубным? Не для вас, о, нет, — Асура ощутила странную улыбку где-то в подсознании. — Для других, путешественница вы наша. Меня стебёт предмет гардероба, али я совсем того? — меланхолично подумалось Стоун. — О, Шляпа, а давайте заканчивать сей балаган, и просто пните меня в хренов Слизерин, а? — Остра на язычок, вы посмотрите, — совсем уж юморно воскликнула в голове Шляпа, и Асуре привиделось покачивание головой. — Ну уж нет. Это будет даже забавно... Хаффлпафф! …чего?