***
Чердак, ранее пыльный и затхлый, превратился в некий островок спокойствия и безмятежности. Асура с Томом, поднапрягшись, освободили достаточно пространства, чтобы заниматься там волшебством ещё пару лет назад, а сейчас, воспользовавшись новым статусом «школьников закрытой элитной школы», который давал им так же вечное ворчание сестры Эбби, но уже на расстоянии, и вовсе сделали из чердака нечто уютное. Вывернувшись змеями, стащили несколько драных подушек, которые Асура, ругаясь как сапожник, зашила, а Том ночью спустил в прачечную и так же ночью вернул обратно; каким-то прямо-таки магическим образом сколотили разломанный в ничто диван, куда подушки и положили; спёрли пару лампочек, ввинтив их в старые, но работающие лампы, и, собственно, обустроили небольшую комнатку, почему-то, как казалось Стоун, немного в советском стиле. Уют, вообще-то, не предполагался, да и чердаком пользоваться всё ещё было нельзя, что вынуждало быть максимально тихими, но девочка даже осталась довольна. Вроде бы и место для практики, а вроде и перегородка между ними и остальным приютом. — Нашёл, — где-то в начале третьей недели августа сообщил Том. Асура как обычно валялась на его коленях, повернувшись набок, дабы основавший собственную привычку класть книгу на лицо девочки Риддл не мешал читать и ей. — Заклинание левитации, — одновременно произнесли дети, и мальчик с некоторым удивлением уставился сверху-вниз на Стоун. — Как я поняла, одно из легчайших заклинаний, — пояснила Асура. — Думаю, стоит начать с него. Книги, как и всё их магическое имущество, кроме палочек, потрёпанные, и внезапных «попаданческих» штучек, вроде каких-нибудь обстоятельств, в результате которых новичок обзавёлся бы магически облегчённым чемоданом, или чемоданом, с помощью магии преобразованным в бездонный милый сундучок, не произошло. Всё это стоило денег, а денег у них было мало; природного обаяния Риддла и мало-мальски возросших актёрских талантов Стоун в плюсе с мордочкой Куро не хватило, чтобы урвать хоть какой бонус — кроме одежды, естественно, в связи с мягкосердечием старшей Малкин, да и то было крохами, не сильно их обогатившими. Ни Асура, ни Том беды в потрёпанных вещах не видели, они к ним давно привыкли, главное — то, что внутри. Но девочка знала, что бедой это станет в Хогвартсе: на Слизерине слишком много тех же укушенных за зад снобов, и раз уж в девяностые подобное стороной не обходилось, то сейчас, почти в середине прошлого столетия, нравы могли быть много хуже. Много… много хуже. Но что уж там, не первый камень в их огород. Риддл, она уверена, всё это переживёт, и она, конечно, сможет. Все учебники они прочли за две недели, не тратя много времени на сон. Другое дело — Том, скорее всего, и запомнить информацию успел, а вот Асура от спешки стопроцентно основное забыла, так что придётся перечитывать заново. Не то чтобы она была против; девочка искренне не понимала, почему все магглорождённые не становились отличниками, как та же Гермиона Грейнджер, хотя бы в связи с тем, что читать и перечитывать книги по магии, одиннадцать лет пробыв в сером мире без волшебства, было до дрожи в руках интересно. А сейчас, собственно, они искали какое-нибудь несложное заклинание «для разгона». Нашли одновременно: небезызвестное Вингардиум Левиоса. — Хорошо, — Том спихнул её с колен, встал и огляделся. — Листки подойдут для начала. …и-и-и, конечно, всё оказалось не настолько легко, как думала Асура. Стихийная магия тут не работала, волшебство стоило перенаправлять через палочку, а не по тому «каналу», к которому она привыкла, полагаясь на удачу — авось сработает так, как надо, а, может, вместо двери я открою окно и самоубьюсь о тротуар, потому что я тупой волшебник-недоучка, — и лист не хотел левитировать вот вообще никак. Догадайтесь, что произошло через полчаса? Естественно, листок Риддла парил, словно единственно для этого и был создан! — Ненавижу тебя, — сообщила Асура в лицо прямо-таки исходящего самодовольством будущего Волдеморта. Совершенно внезапно в голову пришла тупая отсылка к аниме, и девочка затряслась от беззвучного смеха. Ну естественно. Риддл просто невероятно его напоминал, и в мире, где Том — Учиха Итачи, Асура являлась сраным Роком Ли с косой! — Вингардиум Левиоса! — рявкнула Асура, тыча палочкой в тупую бумажку. Честное слово, нисколько бы не расстроилась, переродись она в мире шиноби, и на пару с этим самым Ли круги бы наматывала, ибо, паче чаяние попади она в Учиху, сожгла бы нахер все их Деревни в первый же день пребывания там! — Не понимаю твоей избирательности, — голосом профессора и явно издеваясь, пропел Риддл. — Ты знаешь несколько языков и, если нужно, усердно читаешь много литературы. Значит, внимательности и усидчивости тебе не занимать. Концентрации — тоже. Так в чём проблема? В тебе проблема, всратый Володя! Ну чем не Учиха? Она, естественно, никогда такого не скажет, но в книгах не единожды говорилось, что Том Риддл — чрезвычайно одарённый волшебник, лучший — за сколько там? — за столетие точно, а если коротко, то просто гений. Ему легко даётся магия, связан он там со Слизерином родством, нет ли, не в этом дело; Том — гений, он чувствует магию, магия переполняет его, Асура видит это, и, если так можно сказать, магия ему явно благоволит. Не как любимчику, хотя и это спорно; может, это из-за того, что Стоун жила с ним бок о бок несколько лет, но ей казалось, что магия течёт через него и её больше даже, чем в том же Дамблдоре. …не забывайте о волшебнике Баруффио, который произнёс «эс» вместо «эф» и в результате обнаружил, что лежит на полу, а у него на груди сидит буйвол, — совершенно внезапно пронеслось в голове, и Асура хмыкнула. Дикция в заклинаниях крайне важна, да, но, вроде, говорит она чётко… Ещё через полчаса, когда Том левитировал по комнате коробки средней тяжести без каких-либо проблем, Асура в очередной раз рассекла воздух и взмахнула, и… догадайтесь, что? бух. — А?.. — крякнул Риддл, и его коробка упала на пол. бух-бух-бух. Ёп твою мать, никаких «эс» она и в помине не говорила, блять! Дети в ужасе уставились на чрезвычайно реалистичного буйвола, словно вот только что из Саванны. — Какого хера, Стоун, — спросил Том тихо, кажется, пытаясь скалькулировать в своей умной голове, как объяснить начальству приюта, что у них завёлся рогатый африканский зверь на чердаке. Судя по лицу, у гения не получалось. — Стой спокойно. — А вот теперь он, кажется, злился. В мозгу, наконец, забрезжила догадка, как заставить магию подчиниться. Первым делом, конечно, успокоиться. Подначивания Риддла делу никак не помогали, да и не сосредоточенность Асуры подводила; её сознание по ощущениям болталось как шарик в пустой коробке, словно мозг отделился и летал по черепу. Почему — неизвестно, как неизвестно и то, каким чёртом сознание начало успокаиваться под неприятным взглядом чёрных глаз и зловонным дыханием буйвола на чердаке сиротского приюта в Англии. Асура слышала, что внизу уже кто-то бежит на третий этаж, привлечённый громоподобным топаньем зверя, и времени оставалось очень-очень мало. Что-то делать надо, но что? И интересно, даже приятно, как мысли, взборождённые неимоверно вначале, теперь, когда времени в обрез, успокаиваются и становятся привычно ледяными. Но едва буйвол, стукнув копытом, сделал шаг в её сторону, Стоун всё же психанула: — Эванеско! — совершив в воздухе непонятную петлю палочкой, взвизгнула она на животное. Буйвол с тихим «пуф» исчез. — А?.. — вновь крякнул Том. — Откуда… ты знаешь? — Понятия не имею, — совершенно честно проблеяла Асура. Не то чтобы они с Сашей не разучивали в детстве заклинания и не играли, носясь по двору с палочками, сорванными с ближайшего дуба, и, сколько бы времени ни прошло, она всё ещё помнила что-то типа Алохоморы или того же Вингардиум Левиосы, но чтоб так… — Какого?.. — Это заклинание не из первого года! — зашипел Риддл, одновременно выключая одну из ламп и заталкивая волшебные книги за диван, ставя вместо этого на него коробки с помощью заклинания так легко, будто уже минимум на второй курс перешёл, сука. — Асура, — прорычал он, ввинчиваясь в её туманный взгляд и наверняка не видя там ничего, так как девочка и сама в ситуацию не въехала. — …Стоун, я когда-нибудь тебя придушу. Потом объяснишься. А теперь сиди тихо и делай вид, что занята уборкой! — мальчик метнулся в противоположную часть чердака и подхватил одну из тряпок как раз в тот момент, когда дверка в полу заскрипела. — Здравствуйте, миссис Коул! Извините, что разбудили, мы решили немного прибрать чердак, а то тут так пыльно… Асура честно пыталась вызвать хотя бы отголосок какой-нибудь цитаты, чтобы понять хоть, что за заклинание. Увы, этого не происходило по её воле: внутренний голос иногда просто вылавливал что-то с глубин памяти, подсовывая в нужный момент, но никогда не подчинялся желанию. Очевидно, заклинание убирает вещи. Очевидно, оно сложное, и больше всего Стоун не понимала, как ей это удалось, если банальная левитация отказывалась работать. Она даже помахала слегка палочкой, опасаясь очередного парнокопытного, пока Риддл обхаживал Коул, но больше ничего не исчезло — и вряд ли исчезнет, подсказывало подсознание. Но почему оно сработало в нужный момент? Почему оно вообще сорвалось с языка — Асура же даже не думала об этом? Может, всё же, память бывшей-Асуры? Может, её родители действительно были волшебниками и что-то дочери рассказывали? Почему тогда её обнаружили в абсолютно маггловском районе Лондона, и никто её так найти и не пытался? Это бессмысленно — память ни разу не проявилась, и теперь, несколько лет спустя, не было смысла пытаться что-то предпринять с её извлечением. Если душа бывшей-Асуры и не исчезла, за это время Асура-Ада полностью поглотила её без всяческих бонусов. Кроме нужного заклинания, видимо… — Асура, — она не заметила, как Том избавился от Коул, и очнулась только, когда мальчик встряхнул её за плечи. — Как ты думаешь, что это значит? — странно, но он больше не злился. Стоун рассеянно вглядывалась в его лицо, ощущая внезапно накатившую сонливость. — Не знаю, — так же честно ответила она. — Я подумала, что, возможно, бывшая-Асура знала что-то до того, как я заменила её. Но это не имеет никакого смысла, потому что её воспоминания никогда не проявлялись, — она зевнула. — Не знаю… Том вызнал достаточно, чтобы вновь задуматься над проблемой «переселения» взрослой Ады в тело маленькой Асуры, но тоже, видно, ничего нового из своих исследований (обмозговываний) не извлёк. Не настолько гений, чтоб доставать факты из нихрена. — …думаю, у нас будет больше возможностей узнать об этом в Хогвартсе, — наконец произнёс он. — Уже поздно, продолжим завтра. — Ты иди, — Асура оглянулась на листок бумаги, который ещё совсем недавно яростно дышал на них в виде буйвола. Знание того, как действовать правильно, вновь кольнуло сознание. — Я спущусь через пять минут. …и следующим вечером, когда Том, ни разу Стоун за день не видевший, в очередной раз уверив миссис Коул, что всё в порядке, поднялся на чердак, Асура, бледная до серости, с горящими красными глазами и громким урчанием в животе, бросилась к нему и дрожащей в ладони палочкой отлевитировала в его руки стопку учебников. Риддл улыбнулся. — Молодец, Сурри.***
Том Марволо Риддл не понимает. Не понимать он ненавидел с раннего детства, когда на вопрос, почему это его не стоит бить из-за странностей, Том не мог противопоставить другим детям ничего. Он всегда был странным, ещё до того, как начала проявляться магия, а ещё он прекрасно знал распорядки, принятые в приюте. Нельзя быть странным. Нельзя выделяться. Нельзя быть лучше, если не можешь дать отпор, за это бьют. Он ненавидел-ненавидел-ненавидел приют и всех, кто там жил, а все, кто там жил, ненавидели-ненавидели-ненавидели его. Он вырос в ненависти, жил в ненависти и, наверное, умрёт в ненависти, потому что ненависть — часть его. Он не мог сделать ничего до того момента, как осознал, что понимает, о чём шепчутся змеи. Змеи любили его. Они относились к нему с уважением, как к Говорящему. Они сами приползали и сами начинали разговор, а ещё они пугали тех, кто пытался навредить ему. Он любил змей. Они стали его помощниками и собеседниками на долгие годы, потому что разговаривать с остальными приютскими, только и умеющими, что задирать младших и относиться плохо к тем, кто не похож на них, было ниже его достоинства. Такова человеческая природа, но змеи… И Том не понимает, ибо она определённо змеёй не была. С первого, может, взгляда, потому что змеёй её называли многие, и в последствии Риддл подумал, что в этом определённо есть смысл. С ней отчего-то было интересно, а интересно ему раньше было исключительно с пресмыкающимися, несправедливо обделёнными вниманием и нёсшими в себе много разнообразных историй. Том едва заметил, как подпустил её ближе — ещё до того, как узнал о её магии. Даже в драках с ней он чувствовал реальный азарт, тогда как с другими одну скуку и злость! А когда понял, что она такая же, как он... Может, в них всё дело? В историях? За восемь лет Том привык к однообразию людей, окружавших его, привык к скудности их личностей, и совсем не рассчитывал, что когда-нибудь найдётся человек, который окажется настолько близко к его... чему, душе? Смешно! Наверное, просто — близко. Однажды, — вещал ему доктор Лотнер так, что скулы от ненависти сводило. — Ты встретишь девушку… Ну, предположим, встретил, хотя Том уверен, что имел в виду Лотнер нечто иное. Она будет не такой как все… — продолжал врач. Явно не такая. Ещё более двинутая. Милая, спокойная, — слушая, как Мередит Лютер вопит где-то за дверью, тянул Лотнер. Трижды «ха!» Она займёт все твои мысли и будет служить тихой гаванью твоей энергии… К чертям его речи, если Стоун — тихая гавань, то мир давно сгорел бы в огне. Или Лотнер совсем в своей дурке обезумел, или Асура — «не та», но в данном случае Том склонялся к первому варианту. Асура, может, и «не та», но явно завладела его мыслями; поди не завладей, если шипит фурией, игнорирует все законы, вертит приютские устои и ещё успевает к нему, Тому, лезть то ради тепла, то с предложениями весь контингент старших парней разгромить. Стоун, как и другие, — злая, как и другие дерётся за лишний кусок, как и другие грубит, но всё же... То предложение Риддл в памяти сохранил — не ради исполнения, чревато остаться без еды и крыши над головой; а как характеристику сумасбродной девчонки. О, они смогли бы сделать это, Том не сомневается. Но вот момент, когда Асура подобралась совсем близко, Риддл бесчестно проворонил. Он позволял ей прикасаться к себе, позволял нагло дрыхнуть у себя на коленях, позволял копошиться в своих волосах, словно они с рождения друзья, позволял ураганом вламываться в свою комнату и творить рандом. Это было… вдохновляюще? ...она не боится, она знает, чего хочет, а ещё она не отказывается от своих слов и не уходит, наткнувшись на чужие иглы. Она его не оставляет. Она похожа на него — полна ненависти так же, так же отчуждена от всех, такая же странная; может, в этом всё дело? Они слишком похожи? Слишком похожи, но так же она несёт ему свой огонь? Это довольно странно, потому что Асура Стоун — лёд чистой воды. Он никогда не видел, чтобы она действительно улыбалась на людях, никогда не видел, чтобы в её взгляде промелькнула хоть капля тепла, а речь прекращала исходить инеем… кроме как с ним. И это тоже. Чертовски. Странно. Они оба — столпы льда, не желающие и не видящие чего-то достойного в человеческих привязанностях, каким-то чёртом размякающие в компании друг друга. Драками ли, чтением, изучением нового — неважно. И Том Риддл не понимает. Верхом идиотизма, как ему казалось, был день, когда он узнал, кем на самом деле являлась Асура. Она всегда была полна загадок, которые ему хотелось разгадать, и в тот момент, когда она призналась, — да, меня звали Ада, и я умерла, а потом переродилась, — Том подумал, что вот оно. Он позволил себе немного раскрыться: — Мне было три года, когда в моей первой поездке на море ко мне приползли змеи, — Том хотел развести Асуру на разговор, но и сам доверительно прикрыл глаза, вспоминая первый случай своей избранности, момент, когда он понял, что другой, что отличается. — Тогда я нашёл существ, с кем мог разговаривать. Нашёл тех, кто понимал меня. Это было... прекрасно. — У меня и змей не было, — отфыркивалась она, бледная и тонкая, свернувшаяся на его кровати. — Не было друзей и не было семьи. Я ненавидела их всех. Поэтому я была счастлива, очутившись здесь — можно было начать всё сначала. Проблема осталась та же; да, Том что-то понял, понял Асуру чуть лучше, но так же понял, что ничерта не разгадал загадку — в девчонке оставалось ещё столько всего! То, что Асура старше, не объясняло причину, почему он ей доверял, почему ему нравилось изучать магию вместе с ней, вместе учиться и вместе слушать шуршание августовских ливней за небольшими окошками чердака; не объясняло его к ней привыкание. Дурацких «домашних» имён это тоже ничерта не объясняло. Ничего — Том уверен, что волшебный мир расставит всё по своим местам. Уж там он разберётся в загадках, в своём происхождении и в Асуре Стоун, кем бы она ни была и что бы ни скрывала. Там он найдёт своё место. Вытащит из магического мира всё, чего бы это ему ни стоило. Наполнится знаниями. Том Риддл улыбается.