Non timebo mala quoniam tu mecum es

Он ходил по побережью туда-сюда, и исходившую от него злость почти можно было потрогать руками. Злость эта могла напугать, о, она могла обратить в бегство, но Асура, крепко обхватившая себя руками, чтобы меньше мёрзнуть, стояла на месте, переполняемая диким разочарованием и раздражением. И волнами океана — дышать всё ещё было трудно. — Мы так ничего и не узнали! — наконец прошипел Том, не замедляя шага. — Какой смысл в этой старухе, если она не в состоянии рассказать нам правду?! — Ну, что-то мы всё же поняли, — чисто для проформы отозвалась Стоун. Мыслить здраво тоже не получалось — хотелось лишь вернуться в хижину и трясти Джозефину до тех пор, пока та не поведает абсолютно всё, и, если честно, Асуре было достаточно плевать, сколько визгов она получит в ответ. Она-то думала, что, обогащённая знаниями из книг по «Гарри Поттеру», что-то новое для себя до поступления в Хогвартс не откроет. Хер вам в рыло — тётя Джо, по-видимому, знала много больше положенного. — Ничего особого нам это не даёт! — рявкнул Риддл, сворачивая у места, где стояла Асура, и вновь пускаясь по проложенному маршруту. — Салазар Слизерин… Это имя мне ни о чём не говорит, Асура, так какой смысл в сказанном, если у меня даже нет возможности поискать информацию в этом вонючем приюте! Асура наконец подняла взгляд от песчаного побережья и вздрогнула, заметив искажённое ненавистью лицо Тома. Вот это — будущий Волдеморт. Холодный, жестокий, готовый причинять боль беззащитным людям. И это было одновременно ужасающе и эстетически прекрасно. — Том, — позвала Стоун, вставая на траектории риддловских метаний. В голове разом установилась картинка: они, повзрослевшие, идут бок о бок, и у неё на руке метка — его метка, вот только сколько бы людей Асура ни «колола» своим характером, волшебством или действиями, убивать их она не готова. Да и вряд ли она окажется рядом с ним — скорее, у его ног, и на это она не готова тоже. Но Том-то готов? Девочка видела, что Риддл хочет сказать прямо — он пойдёт обратно в хижину и выпытает у старухи все ответы, пусть для этого понадобится вывернуть её сознание наизнанку. Если понадобится — Джону тоже, и Асура уверена, что сейчас у него это получится. Даже в тот момент, когда он понял, что не один, безумия в его облике было куда меньше. Говорят, злодеями не рождаются. Но что если Том Риддл с самого начала имел чёрную душу, с рождения, а, может, и раньше — когда Меропа Гонт приворожила его отца любовным зельем? Что если тут ничего сделать нельзя, и Тому предопределено не покидать прохладу тьмы? Что если его душа тупо не годится для положительных человеческих эмоций, и выхода нет? Асура с мрачной усмешкой воспроизвела в голове картину, как она вытаскивает чёрный ошмёток души из Тома и макает его в таз с отбеливателем. Проблема ещё в том, что она сама никак не годится для каких-либо героических целей. Она просто не знала, как правильно, а как лучше не надо; не знала, что говорить Тому, чтобы вытравить из него всё безумие, не знала, как бывает там — на правильном пути. — Том! — Асура обхватила ладонями красивое лицо, не давая вновь отвернуться, и мальчик вздрогнул от ледяного прикосновения. — Прекрати! — Отпусти меня, — прорычал Риддл. И ей хотелось бы отпустить и не иметь ничего общего с происходящим. Но девочка лишь сильнее сжала пальцы на скулах Тома, не позволяя вырваться, и тряхнула руками в порыве донести мысль, которую сама не особо понимала. …она не хочет, чтобы все домыслы о его душе оказались правдой. — Она не скажет, Том, — чуть ли не умоляющим тоном выцедила Асура. — Ты же видел её, у неё крыша протёкшая, и уже давно. Мы узнали хоть что-то; узнали, что не одни, и узнали, что обучающие магии места бывают — у Джозефины волшебная палочка, она где-то её получила! Том, не скатывайся в безумие… И сейчас бы услышать подтверждение наличия хоть крупицы света в его ещё цельной душе. Хотя бы тем, что он не оттолкнёт её, а подумает, примет её слова к сведению, как важное мнение со стороны. Конечно же, он её оттолкнул. Магией, и тут же зашагал в противоположную сторону. — Я должен знать, — едва слышно выдохнул он. — Любыми способами. На минуту повисла тишина; её прерывал только шум моря — успокаивающий, обволакивающий, мирный. — Риддл, — напряжённо позвала Асура, возвращая себе привычное состояние; не тот раздрай, что был минуту назад. — А будь добр поставить меня на место, пожалуйста? Том резко обернулся, и его лицо смешно вытянулось. Девочка парила где-то в трёх метрах над землёй и с каждой секундой поднималась всё выше. Наследник всея Слизерин открыл рот, закрыл, нахмурился, поджал губы и поднял бровь. Асура бровь подняла зеркально и развела руками, то ли призывая отменить случайное волшебство, то ли с любимым выражением посмотри-что-ты-паршивец-наделал-сука-сожгу-на-ёбанном-костре. — Это не я, — открестился Риддл. — Ага, а у нас тут неуравновешенных волшебников целый вагон, — огрызнулась девочка, подлетая ещё на полметра вверх. — Ставь на место, говорю! — Что здесь происходит? Дети одновременно посмотрели на приближающегося со стороны хижины Джона и синхронно подняли глаза к небу. — Не сейчас, доктор МакКензи, — ровно отозвалась Асура. — Сейчас Томми возьмёт себя в руки, прекратит изображать огнедышащего дракона в острой стадии ПМС и благосклонно вернёт меня на матерь-Землю. Правда, Томми? — Я тебе говорю, Сурри, — клацнул челюстью Риддл. — Я никогда не поднимал людей в воздух. — Ну, а я и обычные предметы через раз магией отфутболиваю, так что, если у нас не завёлся гений-невидимка, Риддл, то это ты, о великий Наследник! Вертай всё взад, я сейчас в стратосферу уйду! Том, вместо того, чтобы приступить к ликвидации последствий своей истерики, нахмурился сильнее, изучая бултыхающуюся в воздухе Асуру. Прикусив губу, он аккуратно обошёл Джона по периметру, уставился вверх под другим углом и щёлкнул пальцами. — Когда я послал магический импульс, ты хотела защититься? — Я хотела, чтоб ты перестал быть мелким Ганнибалом! — Кем? — спросил Том с живым интересом. — А, впрочем, неважно. Скорее всего, ты сделала это подсознательно, но чуть медленнее, чем я, вот волшебство и отскочило только в тебя, — он самодовольно ухмыльнулся, и девочка красноречиво закатила глаза. — В общем, нам нужно отменить последствия вместе. Давай на счёт три. — Показушник, — крикнула Стоун с вышины уже метров восемь и прикрыла глаза. — Раз? — Два… — Риддл сложил руки на груди и вдруг чуть ли не подпрыгнул. — Стой! Словно порывом ветра, Асуру отнесло в сторону, ближе к острым камням, образующим на пустом пляже что-то вроде отгороженного места для отдыха. Сразу же, не останавливаясь, девочка полетела вниз. — Нет! — рявкнул Том, бросившись вперёд и одновременно взмахивая рукой. Траектория падения резко сменилась, и Асура с громкими ругательствами бултыхнулась на всей скорости в воду. Риддл с МакКензи столкнулись у кромки, и Том отступил, позволяя врачу вытащить Асуру за шиворот из ледяного шотландского моря. — Б-беспокоишься з-з-за м-меня, Рид-д-д-д-дл? — с превосходством оттарабанила зубами Стоун, едва Джон отволок её поближе к Тому. — Ещё чего напридумай, — тем же тоном отозвался юный Лорд. — Меня просто поражает твоя способность находить смертельную опасность на пустом месте, Стоун. Кажется, ей не было так холодно даже зимой, а тогда, надо сказать, девочка весьма близко подошла к состоянию «льдина». Ледяная вода успела промочить её чуть ли не до костей; солью пробралась в глаза и горло и сделала абсолютно бесполезными все слои одежды, что одолжил ей МакКензи и что она сама на себя натянула. — Ёб-ба-нный свет-т-т-т-т, — трясло так сильно, что даже смешно. Джон сорвал с неё промокший свитер и заменил своей курткой, закутав как в кокон. Но, если честно, интересовало совсем не это. — Ш-шо скзла Д-д-д-джф-фна? — спросила Асура. Хотелось в джакузи с кипятком. Жаль, что таковых здесь не имелось стопроцентно. — Что сказала Джозефина? — перевёл Том; его лицо окаменело так быстро, будто он в глаза Горгоне посмотрел. — Давайте сначала… — Нет! — одновременно отрезали дети. — Хорошо… — Джон отвёл взгляд, неосознанно пытаясь закутать Стоун покрепче; тепла это, надо сказать, нисколечки не добавляло — для начала бы избавиться от всей остальной мокрой насквозь одежды, но доктор, кажется, понимал, что раздевание в обществе двух идиотов хорошенько ударит по гордости девочки. Асура с меланхоличной обречённостью почувствовала, как резко поднимается температура, а горло сводит кашлем — как-то быстро она начинает заболевать. Всего лишь в море слетала один раз! — Вы, конечно, слишком на неё насели, но я понятия не имею, что с ней произошло. Видеть она вас больше не хочет, о магическом мире я и до этого дня знал совсем немного, так что… — он перевёл взгляд на кривившуюся от боли в горле Асуру. — Только просила передать — «не будь его». Что это значит? — В-в-ваша б-баб-бушка, д-д-октор, вы-ы и с-скажите, — огрызнулась Стоун. Она переглянулась с Риддлом, и в голову вдруг пришёл абсолютно не связанный с разговором вопрос. — К-как зв-зв-вали в-вашу жену? Её д-девичья фамилия? — О, — хватка на плечах девочки ослабла, но тепла в глазах Джона стало больше — человек противоречий. Сильный, волевой, но давно и беспросветно потерявшийся. — Её звали Элизабет Малфой. Сактёрствовать не получилось, да и вряд ли за пару месяцев данные навыки у Асуры сильно возросли, несмотря на присутствие Тома, по которому Голливуд плачет. Губы сами собой сложились в идеальное «о», и Риддл с Джоном мгновенно напряглись, будто ожидали, что девочка сейчас откроет им одну из тайн вселенной. — Асура? — спросил Том. — Что ты знаешь? — Ты знаешь мою жену?! — воскликнул МакКензи и тут же исправился: — Хотя, конечно, нет, она погибла четыре года назад… Но тебе это имя о чём-то говорит, да? Асура отрывисто кивнула, пытаясь сообразить, какую полуправду можно рассказать, раз мимика действует вперёд сознания. Вот это, конечно, поворот! Всего одна фамилия, и теории о смерти Лизы и их с Джоном дочки начали возникать в голове, как на сраном конвейере! Малфой — вроде редкая фамилия, и если эта женщина внезапно отказалась от идеалов родной семьи и выскочила замуж за маггла или, что хуже, потенциального волшебника, лишившегося магии из-за муд… чудака в прошлом, то в их гибели может иметь место и целенаправленное убийство, чтоб род чистокровных, так сказать, не порочить. Да господи, Асура теперь даже сомневается, что Джон не соврал насчёт аварии — наверняка там было что-то более страшное, тёмная магия, например. — Мне зн-накома эт-та ф-ф-ф-фамилия, — выдавила Стоун, сворачиваясь в руках МакКензи крендельком. — Но я не ос-собо п-п-понимаю, откуда… — Если это магический род, значит, твои родители были волшебниками! — выдвинул теорию Риддл. — И знали представителей этого рода! Ну или просто в юношестве я слишком часто перечитывала свою любимую книгу на английском, спасибо Саше, — подумала Асура, но дальше «строить теории» не смогла. Болезненный, не согревающий жар ударил по ней, как совсем недавно шотландский ветер, и мысли спутались, отдалились, словно девочку окутывало небытие. Собственное состояние на какой-то миг испугало, но логику из марева болезни всё же удалось выцепить — ей и так было холодно, и она только что слетала в ледяное море, тут минимум воспаление лёгких. Другой вопрос — какого чёрта её так быстро накрыло, но ничего не поделаешь. Дальнейшее идентифицировать адекватно не получалось; она даже не понимала, кто её тащил на руках, но кое-что в воспалённом сознании всё же отложилось: — Не надо шуметь, разгильдяй, — скрипел сквозь тени и образы знакомый голос. — Я тебе не целитель. Пару трав дам, чтоб до больницы не загнулась, а после — проваливайте по добру. И не смей пускать мальчика ко мне на порог. И девчонку потом — тоже. Пусть придёт, когда будет готова, она поймёт, — и едва различимый шёпот, в самое ухо: — Слышала меня, девочка? Не будь его. Не надо. Дорога запомнилась тошнотой, болью и лютым холодом. Асура старалась не думать, сколько всё это продлится: автобусы, вокзалы, время… Она пыталась забыться и не воспринимать окружающее, потому что, видимо, своей везучестью ухитрилась заработать просто выдающуюся пневмонию, но всё же помнила и смутные голоса Тома с Джоном, которые явно большую часть дороги ругались, как не в себя, и прикосновения ко лбу и щекам — осторожные, то холодные, то тёплые, и разобрать, кому они принадлежат, не представлялось возможным, ибо веки были тяжёлые, как планета, и поднять их казалось сущим адом. Очнулась Асура с неприятным чувством дежавю в знакомой палате, всё такая же дезориентированная и бессильная. По ощущениям отличия были только в одном: пресловутое шестое чувство различало наполненность здания; сейчас, в конце сентября, посетителей и персонала в больнице было куда больше, чем в вечер Рождества. А ещё — сны. Они стали более чёткими, и кроме Волдеморта, неизменным главным героем стоящего чуть поодаль от Асуры, там можно было различить другие фигуры. — Прости меня, Асура. Девочка попыталась подняться, что, к удивлению, получилось — Стоун, кряхтя и борясь с игольчатой болью в горле, перетекла в полусидящее положение и, наконец, разлепила горящие глаза. На стуле возле койки, как и в первый раз, обнаружился доктор МакКензи. Асура пару минут изучала его испытующим взглядом, не имея ровно никакого желания развивать тему. — Магия непредсказуема, когда ты неопытный восьмилетний волшебник, доктор МакКензи, — равнодушно пожала плечами она, с трудом выдавливая слова сквозь горящие лёгкие. — Я не только об этом, — было ощущение, что Джон за минувшее время постарел лет на двадцать. Мужчина поморщился, когда девочка обратилась к нему, как раньше — много сил положил на то, чтобы она звала его по имени и без напускного уважения. — У тебя типичная пневмония, с травками Джозефины и твоей магией не представляющая смертельной угрозы. Скоро поправишься. Но всё остальное… — Доктор МакКензи, я не питала надежд, что кто-то за красивые глаза захочет меня удочерить или подарить каникулы в Шотландии, — перебила его Асура, осторожно касаясь горла — кажется, следующие часы она проведёт, отхаркивая мокроту в режиме нон-стоп. — У любого действия есть корысть, я понимаю и ни в чём вас не виню. К сожалению, думаю, Джозефина была права, и мы ничем не сможем помочь вам в поисках убийцы ваших родных; пока, по крайней мере. Но также вы дали нам с Томом две недели незабываемых впечатлений, — она слегка склонила голову. — И за это я благодарна. Джон МакКензи смотрел на неё долго, с выжигающей горечью и печалью. От чего — от осознания, что ему никто не поможет? — Почему ты говоришь так, будто тебе много лет? — наконец глухо спросил он. — Почему веришь лишь в корысть, будто бы не встречала никогда простой доброты и сострадания? — Потому что никогда этого не встречала, — криво улыбнулась Асура, бросая взгляд на часы. Восемь вечера. — Сколько я уже здесь? — …три дня, — неохотно отозвался доктор, понимая, что настаивать на дискуссии по теме дальше нет смысла. — Подозреваю, магия помогает тебе исцелиться, как и в тот раз, с несчастным случаем, так что я даю тебе максимум неделю. Три дня… И эти три дня в памяти не отложились совсем — чернота. Каких-либо чувств по поводу трёхдневной бессознанки в обществе лишь Волдеморта из снов, Асура не ощущала, так что просто пододвинула к себе пустой стакан и салфетки — кашель накатывал с каждой секундой всё сильнее. — Что говорят в приюте? — спокойно поинтересовалась девочка. — Да ничего там не говорят, — как-то зло ответил Джон. — Миссис Стейн назвала меня идиотом рассеянным, вот и всё. Стоун хмыкнула. — Почему я в отдельной палате? — продолжила допрос она, пережив приступ кашля. — Я думала, обычных пациентов складывают в общие? — Личная инициатива, — выдавил МакКензи неохотно. — В Рождество было совсем мало людей, ты напомнила мне жену, и я посчитал, что в одноместной тебе будет комфортнее. Сейчас — захотел, сделал. Продолжать разговор дальше Асура не пожелала. По её просьбе доктор принёс книги о латыни, всё равно делать, кроме как заходиться в кашле, было нечего. Спать тоже не хотелось; в двенадцать ночи, заглянувшие к ней медсёстры настоятельно посоветовали девочке идти на боковую, но та совет проигнорировала, даже на ответ не расщедрилась. Ближе к часу за дверью послышались лёгкие шаги, хорошо слышимые в тишине ночной больницы. Свет ночника лёг ровным кругом, освещающим только руки и книгу на коленях, посему Стоун немного напряглась, прислушиваясь. Да — шаги направлялись к её палате, и девочка, почему-то нервничая, уже собралась утекать в какую-нибудь самую непроглядную тень у окна, как дверь, скрипнув, приоткрылась. Не отдавая себе отчёта, Асура резко приподнялась, и стоявшая на тумбочке консерва с мясом подпрыгнула и покатилась по полу. — Не магичь на меня, я с миром, — полушёпотом донеслось из темноты. — Том?! — несказанно удивилась девочка, резко разворачивая лампу к двери. Он. Бледный, с тёмными синяками под глазами, явно злой. — Не ори, — раздражённо буркнул Риддл, падая на стул у койки. — Я тебе подарки принёс. Это было ещё неожиданней, чем Том Риддл, навещающий соседку по приюту в больнице. Впрочем, первый слой шока спал, когда на колени Стоун шлёпнулся Терра, тут же недовольно поползший к девочке под больничную сорочку и явно посылающий Риддла к чертям на змеином, и её кулон — так вот, что забыла Асура, когда собирала скудные пожитки с собой в путешествие! — До некоторых умников доходит, видимо, исключительно с повтора, — пояснил Том злобно, глядя, как Стоун вешает на шею свою побрякушку. — Рэйчел летала с лестницы аж два раза, прежде чем поняла, что воровать — плохо. Ты тоже хороша, — добавил он. — Я говорил, что личные вещи лучше прятать? Оправдываться Асура не собиралась. — Что ты тут делаешь? — А не видно? — саркастично развёл руками Риддл. — Тебя навещаю. — В час ночи? Какую-то долю секунды Том колебался, но затем отстранённо кивнул. — Да. Смех вырвался очередным надрывным кашлем. Юный Лорд, впрочем, не снизошёл до объяснений, гипнотизируя взглядом книги по латыни. — Ты что, не спал все эти дни? — недоверчиво поинтересовалась Асура, когда приступ прошёл. — Да. — А почему? — разъяснить ситуацию стоило хотя бы потому, что всё выглядело так, будто три дня в отключке валялся Риддл, а не Стоун. Риддл снова оставил вопрос без достаточно понятного ответа: — Потому что не мог заснуть. Асура глубоко задумалась, хотя, видимо, из-за болезни, её распирало от смеха. Обстановка вдруг показалась даже уютной. Мягкий свет лампы освещал левую сторону Тома и книги у Асуры на коленях; где-то на других этажах слышались шаги и редкие тихие разговоры, по окну барабанил только-только начавшийся дождь. И опять — что-то в груди девочки фантомно и абсолютно непривычно оборвалось, выпуская на первый план тягучую тоску по непонятно чему. — Том… Он вдруг резко подобрался и, подтянув стул, сел ближе, полностью попадая под свет лампы, чётко обозначившим синяки под глазами, недобро сверкающими. — Я не понимаю, — выцедил он жёстко. — Я семь лет был один, и я привык к одиночеству. Мне никто не нужен, Асура! Никто, даже ты. Неважно, сколько в тебе волшебства, я сильнее, и мне никогда не нужен был кто-то… просто так! — он впился взглядом в её лицо, словно пытаясь прочитать там все ответы. — Может, я попытался бы склонить тебя на свою сторону, как дополнительную силу, мог даже защищать тебя, чтобы в будущем сотрудничать, но… Мне не нужны люди, как… как… — он сжал зубы и ударил кулаком по матрасу. — Как люди! И почему же от этих слов становится лишь тоскливее? Наоборот, эту прорвавшуюся плотину использовать бы, как рычаг, или, может, чтобы потешить самолюбие… Так почему же они находят какой-то отклик, когда не должны её волновать вот вообще никак? Риддл прав — им обоим не нужны люди, как… люди, в привычном человеку понимании. — Почему так? — он даже подался вперёд, как в тот день, когда обнаружил в Асуре магию. — Я не понимаю этих чувств, они… неправильные. Мне никто не нужен. Так почему мне вдруг стало… неудобно от того, что за стеной никого нет? Странная формулировка, но объясняющая многое. Нет, Том Риддл не начал вдруг испытывать какие-то нежные, любовные (помилуйте, ему восемь), дружественные чувства, просто ему… неудобно без неё. С одной стороны, это даже весело, с другой… Асура засмеялась странным, булькающим смехом; её словно тошнило этими смешинками, выташнивало по одному, и Том даже отпрянул. — Том, я не знаю, — честно ответила девочка, затолкав больное веселье поглубже в душу. — Я не тот человек, у которого ты мог бы узнать ответы на подобные вопросы, мне ведь тоже никто никогда нужен не был. Привычка, принуждающее обстоятельство, постоянно оказывающееся рядом, как любимая игрушка, от которой сложно избавиться. И вроде бы быть тем, кто, типа, нужен Волдеморту, достаточно благосклонно влияет на эго, ощущение себя нужной вещью отчего-то пробирало тоской. Но, в конце концов, кем она была для всех тех людей, с кем в прошлой жизни общалась наиболее близко? Андрею, тренеру — средством заработка. Матери, этой фанатичке — средством выжить, потому что, как бы Ада её ни ненавидела, дать помереть от голода не могла. Глебу, «другу по несчастью» — секс и приятные спарринги. Она, по сути, всегда была нужной вещью. Почему же то, что ничего не меняется, внезапно оказалось таким болезненным? А Том Риддл по-другому чувствовать не умел, Асура же знала это. — Можно? — поддавшись порыву, спросила она и раскинула руки в стороны. Ей, честно, просто интересно, и непонимающий прищур Риддла вызвал горькую ухмылку. Забавно, что можно уже составлять список «Он тоже не…» — обнимался. Взяв инициативу на себя, Асура подалась вперёд и обхватила Тома сначала за плечи, потом — прижалась лбом к его ключицам под старой приютской курточкой. Пахло от Риддла смесью чего-то цитрусового, ментолового и одновременно потом. Интересно, этой зимой Коул позволит приютским мыться хоть полтора раза в неделю?.. — Фу, — высказался Риддл. — Ты воняешь. И вдруг тоже обнял её в ответ, положив подбородок на плечо. — Сам райскими садами не фонтанируешь, знаешь ли, — беззлобно отбрила Асура. — Но ещё там, вроде, апельсин и какая-то свежесть… — Ягода… Вишня? И ветер, — протянул Том, для наглядности зарываясь носом в её волосы. …и он совсем не понимал чувств. Как так получается?.. — Так, всё, — очнулся Риддл минут пять спустя, будто только заметив, что они обнимаются. — Я хотел спросить… Что ты думаешь о волшебной палочке? Асура грустно улыбнулась.