Non timebo mala quoniam tu mecum es

Приют после тяжёлой для Англии зимы взбодрился, пришёл в норму; сонное оцепенение спало, и жизнь забурлила и без помощи расторопной суровой монашки — школьные занятия, с 1926 года претерпевшие изменения, в суть которых Асура вдаваться не хотела, но пришлось (доклад некоего Хэдоу из комитета по вопросам образования постановил разделить обучение на более знакомую девочке систему — начальный и средней этапы для детей до одиннадцати лет. Асура попадала в категорию от семи до одиннадцати, учёбой которых занималась миссис Стейн, ни разу у себя Стоун не видевшая, потому что изучали они базу арифметики, письма и чтения, а «девочка не по годам образованная», зато приходилось бывать у мистера Коллинза, который, оказывается, не только возил приюту продовольствие, но и принимал активное участие в других развивающих программах для детей — физических и трудовых. Денег на обычную школу у приюта, конечно, не было, но официальному курсу начальство старалось следовать, а курс предполагал наличие учителей-мужчин. Выкручивались, как могли, в общем), возобновились в усиленном объёме, так как за холодное время приютские слишком расслабились; увеличились нагрузки по уборке и другим делам — например, взбодрённые весной, воспитатели радостно вернули такую хрень, как занятия шитьём для девочек (как поняла Асура, на этом и заработок шёл — умеющие делать это хорошо обшивали чуть ли не всю соседнюю улицу) и нечто, подозрительно напоминающее обычные занятия труда в бывшей школе Ады, для мальчиков — те мастерили, стругали и обогащали ближайший рынок самодельными корзинками. Вылез гигантский минус: обязательные мытьё сократили до раза в неделю, да ещё и горячая вода стала еле тёплой, так что в душевые вообще от холода заходить не хотелось; в остальное время, в целях экономии, обтирались тряпками — Англия в глазах Асуры стремительно превращалась в прибежище бомжей, хотя с приходом тёплого времени детей каждые несколько дней проверяли на паразитов вроде вшей и клопов, а также на чистоту ногтей, ушей и зубов — дабы оные не завелись, наверное. А кое-что всё же изменилось; первый лёгкий шок Асура получила в тот же день после разговора с Риддлом о магии — вечером, когда Стоун тащилась с дежурства, где они с Мередит в четыре руки оттирали окна на первом этаже, Том материализовался не иначе, как прямо из воздуха, схватил её за запястье и потащил к неприметной лесенке, ведущей на чердак, обычно запертый. Асура даже слегка выпала; обычно, если они с Риддлом оказывались настолько близко друг к другу, дело неминуемо заканчивалось громкой потасовкой, но никак не бегством за ручку в укромные места. Звучало это настолько дико и непривычно, что атмосферой явной спешки Стоун проникнуться не успела. — Шевелись! — зашипел Том, воровато оглядываясь на лестницу. — У нас не так уж и… Да блять. Это стало вторым шоком: приютские дети с речевыми оборотами не заморачивались никогда, но если и был тут кто, способный «стоять выше всего этого примитивного лексикона», то этим кем, как считала Асура, являлся именно Том Риддл. — Мистер Риддл! Мисс Стоун! — с конца коридора плыла тучная фигура сестры Эбби, с пол-оборота катализирующая в Асуре всё самое нехорошее. — Куда это вы так резво направляетесь вдвоём? Третий шок подкрался незаметно: не успела Асура открыть рот, дабы высказать всё, что вертелось на языке, в ногу прилетела чужая ступня, и Том мгновенно шагнул вперёд, слегка загораживая девочку собой. — Здравствуйте, сестра Эбби, — непередаваемо вежливо начал он, чуть склонив голову. Стоун оставалось лишь гасить невыносимое желание наподдать в риддловскую задницу коленом. — Мы с Асурой сегодня утром обнаружили, что оба увлекаемся изучением французского языка. Я предложил моей соседке позаниматься вместе, дабы узнать наш уровень и продолжить обучение с максимальным эффектом для обеих сторон. Асура и Эбби уставились на него с одинаковым изумлением. — Что ж… — протянула монашка, переводя испытующий взгляд с благодушного Риддла на окаменевшую физиономию Стоун. — Стремление к знаниям — похвально, мистер Риддл. Я лишь надеюсь, что вы не воспользуетесь ситуацией и будете вести себя благоразумно. Это и к вам относится, мисс Стоун, — со сталью в голосе добавила Эбби и вдруг быстро произнесла: — Faites-moi savoir à quel point vous connaissez le français maintenant? — Assez bien pour que notre niveau général augmente de manière significative, madame. — буквально пропел Том. — Et vous, mademoiselle? — перевела тяжёлый взгляд Эбби на Асуру. Получив тычок пальцем в живот, девочка тяжело вздохнула и ледяным голосом выцедила: — Vous connaissez mon histoire sans doute. Je ne me rappelle pas qui m'a appris le français, mais J' ai une maîtrise en langue. Полную минуту, наверное, сестра Эбби изучала Стоун нечитаемым взглядом, а потом прохладно сообщила: — Знание и произношение у вас на уровне, мисс Стоун, но я настоятельно советую поучиться уважению к старшим. Занимайтесь. Том молчал в ожидании, когда монашка скроется на лестничном пролёте, и не произнёс ни слова, пока оба не взобрались на запылённый чердак, а квадратная дверь плотно закрыла проход. — Асура, ни за что не поверю, что французский язык ты запомнить смогла, а как избегать конфликтов с глупыми старыми мымрами — нет! — яростно выдохнул Риддл, едва они убедились, что внезапных гостей не предполагается. Очень хотелось рассказать, что раньше Асура крутилась в кругах, где к ней или вообще не лезли, или конфликты разрешались исключительно посредством кулаков. Но — нельзя, поэтому девочка просто мрачно уставилась на Тома. — Можно подумать, ты мотал с этой клячей меньше наказаний, чем я. — Гораздо меньше, — поделился Риддл охотно. — Как бы мне ни хотелось заставить её кричать от боли, — в тёмных глазах полыхнуло что-то страшное. — Это невыгодно. Тебе стоит научиться выдержке, Стоун. Лучше пару раз сдержаться и избавить себя от лишних часов в её обществе, чем потешить самолюбие, дав волю эмоциям, и тратить время впустую под её надсмотром. Пару минут Асура боролась с собой, не зная, чего в ней сейчас больше — желания дать Риддлу в морду или согласия с его словами, потому что, в общем-то, он прав. Но сам факт того, что её учит жизни восьмилетка, буквально сводил от злости челюсть, и явное превосходство, мелькнувшее во взгляде напротив, только раззадоривало. — Ладно, — прорычала Стоун, скрипнув зубами. — Чего притащил-то сюда? Притащил Светоч Сдержанности Асуру сюда ради магии. Как только тема сестры Эбби иссякла, лицо Тома озарилось утренним вдохновением, и следующие полчаса прошли за спорами, как и что с источником чудес делать. Проходили они бессистемно: оба рационализм потеряли от накатившего восторга, превратившего и того, и другую в настоящих детей, и Асура, изначально планирующая подойти к делу с умом и начать с рассуждений и теорий, радостно бросилась в омут бомбочкой. Ничего, естественно, из этого не вышло: спор, по больше части, ни о чём, перетёк в вакханалию с летающими по всему чердаку коробками, наполненными давно испорченным барахлом, что ни один из них не контролировал, и закончился очередной потасовкой — видимо, уже по привычке, ибо цели у драки не было и даже за волосы, теперь заплетённые в косу, Том Асуру не тащил. — Так не пойдёт, — пропыхтела Стоун, отплёвываясь от пыли с рукава пиджака Риддла. Коронный укус в предплечье выходил уже как-то автоматически. — Это не эксперименты с волшебством, это волшебный дебилизм. — Тогда что мы знаем? — Том очнулся и спихнул с себя девочку, минут десять валяющуюся без сил на его животе. — Нихрена мы не знаем, — огрызнулась Асура. — Лично я знаю, что ты меня бесишь. — Взаимно, — тем же тоном отозвался мальчик. Долго сидеть на чердаке было нельзя — заметят, и, чего доброго, влепят ещё какое-нибудь наказание. Ближе к ночи авантюризм к неизведанному чуть спал, и Том великодушно указал на дырку размером с почтовую марку в стене чуть пониже прутьев у изголовья кровати в его комнате, а в комнате Асуры закрываемую тумбочкой. — Тише, — свистящим шёпотом проникло из дыры. — Пытаюсь, — рыкнула Стоун, ненавидя свои хилые ручки, которым явно было мало той нагрузки, что выдавал приют; тяжёлую кровать, скрипучие полы и Риддла заодно. — Перестановка в двенадцать ночи в сраном приюте в сраной комнате сраной кровати — такое себе удовольствие, скажу я тебе. Том, без сомнения, хихикнул, но Асура в этот раз предпочла не тратить силы на советы и пожелания. Очищать пространство для прямого «канала связи» между комнатами ради полуночного общения, как в дешёвой мыльной опере, и так отдавало маразмом и давило на гордость. Риддлу, подозревала Стоун, тоже, но впечатления от «открытия, что они оба владеют магией» всё ещё были слишком яркими; возможно, когда страсти поутихнут, они дружно решат, что подобная «романтика» — слишком тупо, и брешь эту закроют. Но сейчас даже Асура то и дело принималась глупо улыбаться, так что, пыхтя, как закопчённая труба, таки перетащила кровать повыше, сдвинула тумбу ближе к шкафу и рухнула на подушку, глядя на сквозную дырку, находившуюся теперь почти на уровне глаз. Пять минут пришлось полежать в тишине, гадая, не заинтересовался ли кто отчаянным скрипом мебели ночью в комнате Стоун, но и спустя ещё четверть часа безмолвие не нарушилось. — Как думаешь, — решила взять флаг первенства Асура, уверенная, что Риддл не спит. — Если всё это — волшебство, есть ли на свете… учреждения, где обучают, как его правильно использовать? Общины? — Не знаю, — глухо ответил Том, и кровать в соседней комнате скрипнула. — Должны быть. Я не один такой, есть ты, значит, действительно, могут быть и другие. И их меньше, чем… простых. Но, учитывая, что никто о нас не знает, получается, это не общеизвестно, а если учесть ещё то, что мы плохо контролируем… магию в разных ситуациях, должны быть люди, следящие, чтобы «простые» не узнали. Значит, по идее, места, где учат держать магию под контролем, обязаны существовать, иначе, без присмотра, в конце концов о магии узнали бы все, верно? Асура повернулась на бок, впиваясь взглядом в стену и прикусывая губу. Он… рассуждает, как взрослый, он здраво подходит к вопросу и строит логические цепочки. Он может терять контроль над гневом, может внезапно кинуться в драку, как обычный мальчишка, а затем профессионально держать маску перед ненавистным человеком, потому что это более выгодно. Может гореть вдохновлённым восторгом, а через минуту вести ровный, вдумчивый диалог. Подобный контраст настораживал и… впечатлял. Вдохновлял. Асура никогда не встречала таких, и, несмотря на то, что большую часть жизни упрямо шла к своей цели, не интересуясь сопутствующим проявлением в виде людей, не способных как-то помочь ей в достижении нужных возможностей, да и вообще не стараясь глубоко вникнуть в чужие личности, сейчас она понимала, что Том Риддл ей интересен. Это паршиво. Предельно паршиво по нереально гигантскому количеству причин, первой из которых, конечно, шёл факт, что интересоваться Волдемортом — хуёво для жизни и нервных клеток. Интересоваться как человеком, в смысле, ибо как кладезь ума и знаний, каким он станет, Том Риддл был чрезвычайно полезным для новых целей Асуры. Всё же она — человек и, как бы ни отпиралась, наверняка подвержена опасности привязаться к часто находящемуся рядом живому существу, способному затронуть душу. А Риддл способен, в этом нет никаких сомнений, и даже если Асура знает, кто он и кем станет, и её магия, нашедшая много чего интересного в магии Тома, и маленькая-настоящая-Асура, одинокая и брошенная, плевать хотели на все разумные доводы. С этим надо что-то делать, Стоун не имеет права находить нечто родственное в человеке, тупо не способном на обычные человеческие чувства. Твою мать, это же просто идиотский анекдот получится: «Жила-была девочка Ада, двадцать четыре года виртуозно обходящаяся без дурацких людских привязанностей, а на своё второе восьмилетие обнаружившая интерес к Волдеморту». — Да, — выдохнула Асура. В душе противно скреблось. — Но я не понимаю, — с той стороны опять заскрипела кровать, и девочка шестым чувством ощутила, что теперь они лежат в идентичных позах и смотрят друг на друга через стену. — Почему нас бросили? Почему оставили здесь, в этом отвратительном месте? Сколько ещё нам находиться в этой пустыне одним, чтобы нас заметили? Если есть другие — почему они не могут забрать нас к себе? Стоун свернулась калачиком, баюкая неприятные и малознакомые ощущения острой тоски где-то недалеко от солнечного сплетения. Ощущения были тягучими, как смола, холодными, болезненной коркой льда замораживающими внутренности. Раньше она не давала этому взять над собой верх, заталкивала поглубже и вытравляла из себя на ринге, погружаясь в бой. А вот теперь, находясь в мире, который действительно приводил её в восторг — тонула. Она могла сказать Тому, что осталось ждать совсем немного, и они окажутся в месте, которое станет им домом. Для него — уж точно. Могла и не могла одновременно, ведь решила, что прошлое останется в прошлом, а обогащать Волдеморта лишними знаниями — опасно. Но она совершенно точно не могла сказать, почему даже в мире волшебства, в мире, где внутри тебя магия ощущается тёплым живым существом, где ты можешь делать то, что обычным людям и не снилось, тебя оставляют одиннадцать лет блуждать в темноте, одиноким и брошенным, не знающим даже, реально ли то, что с тобой происходит, или ты просто сумасшедший. — А может, — хрипло предположил Том. — Может, там на самом деле и нет никого? Может, мы действительно одни? Да, — хотелось закричать Асуре. — Да, да, мы одни, и мы останемся одни, и я почти всю жизнь была одна, от меня тоже отказались с рождения и отказывались до самой смерти! У меня так и не получилось стать нужной! Не получилось перестать быть чужой! — Нет, — почему-то возразила она. — Я уверена, что нужно только подождать, и всё станет ясным. Мы найдём похожих на нас и навсегда покинем это место, — и внезапно добавила. — Во всяком случае, мы теперь точно не совсем одни. У нас есть мы, — фраза получилась до ужаса банальной и тупой. — Да, — отчего-то не стал указывать на это Риддл. В конце концов, Том, я читала о тебе и знаю, каким ты станешь. Ты больше не будешь бояться быть одному и тебе не нужно будет знать, что ты не одинок. Ты найдёшь силу в своей самодостаточности и не будешь нуждаться в ком-то за своим плечом. А вот я, кажется, начинаю понимать, что больше не могу… — Я открылся тебе, — внезапно прежним, твёрдым и холодным голосом произнёс Том. — Я не открываюсь никому. Ты должна понимать, что если ты когда-нибудь захочешь этим воспользоваться, я тебя уничтожу. Асура рассмеялась почти весело, с непростительным облегчением. Поняла вдруг, что с Лордом Волдемортом, который, кажется, сейчас слегка проступил сквозь личину обманчиво маленького мальчика, ей-Аде было бы куда легче сработаться. Что ж, вот от этого вполне привычно играть. — Не беспокойся, То-ом, — теперь и она впервые назвала его вслух по имени. Оно странно приятно легло на язык. — Ты мог заметить, мы чем-то похожи не только в способностях к магии.

***

— Ёбанное Шапито, — мрачно высказалась Асура на русском. Мередит, подняв брови, скосила на девочку взгляд, но та посыл к разъяснению своих слов проигнорировала. Их отношения с Риддлом слегка прояснились: Том, естественно, больше не позволял себе настолько открыто исходить эмоциями, Асура, уловив настрой, с облегчением угомонила играющее в жопе детство, и понеслась. Этот параноик, кажется, решил все свои секреты везде таскать с собой, ведь по-другому Стоун не могла объяснить тот факт, что теперь Риддл, едва её завидев, пристраивался рядом и сиамским близнецом бродил до тех пор, пока обстоятельства не вынуждали разделиться. И даже тогда он от неё не отстал — добился расположения свыше, за рекордные сроки, кажется, изготовил себе пару десятков новых масок, в результате чего Коул безбоязненно ставила их на дежурство вместе. Подобной резкой смены курса никак не могли не заметить все воспитатели, и у сестры Эбби случился явный когнитивный диссонанс: Риддл продолжал настаивать на совместной учёбе, «которая у них с Асурой шла просто невероятно бойко», а Эбби ратовала в равной степени за дисциплину и за изучение нового. Поди разбери теперь, как на этих странных детей влиять; оставлять вместе всё ещё «опасно», но доказательств занятости было достаточно… Да, теперь почти ежедневно обоим приходилось минимум на полчаса заходить в кабинет сестры Эбби и «доказывать», что «совместные занятия» проходят с пользой: монашка гоняла их по французскому, английскому и письму, проверяла знания того, что сейчас проходила с остальными приютскими миссис Стейн, и неизменно поджимала в конце губы. Асура в силу своего возраста, конечно, изучаемый материал знала, а Том… а Том, сука, гений. И хоть на данный момент уровень французского у него был ниже, чем у Стоун, гениальности его это не умаляло. Гениальность, несомненно, во всей красе: привычные драки прекратились, качество совместной работы двух мелких волшебников возросло, а затрачиваемое время сократилось, Стоун стала гораздо меньше грубить (потому что Стоун каждый раз прилетало магическим импульсом, сволочь), в связи с чем уменьшились наказания, и, соответственно, увеличилось время на «занятия» (прятки на чердаке и попытки совладать с магией). И всё это — Том. У Асуры бы терпения не хватило самостоятельно выстроить эту занудную сеть из напускного послушания, что бесило просто невероятно. Как у него получается быть одновременно восьмилетним мальчиком, рассудительным юношей и казаться в десять раз умнее Асуры, которая, вообще-то, старше его на шестнадцать лет?! — Ты импульсивна, — ровно сообщал Риддл через дырку в стене. — Чересчур. Не поимпульсивничаешь тут, когда мелкий засранец вызывает одновременно восторг, дикий интерес и непреодолимое желание отправить с ноги мордой в стену! Две недели пролетели в бешеном ритме; благодаря Тому, у них образовалось гораздо больше свободного времени, которое они тратили, сидя на чердаке. Когда оба поумерили свои восторги, дело пошло бодрее: они обсуждали, как можно было бы лучше «приручить» волшебство, не швырялись сгоряча коробками, и однажды даже устроили футбол старой катушкой от ниток без физического воздействия. Победила, как можно догадаться, не Асура — грёбаный Риддл, гениус в шортах, чтоб его, естественно и здесь оказался лучше. Спать тоже почти не приходилось — Асура бы никогда не предположила, что с кем-то можно так много разговаривать. Она вообще сомневалась, что в прошлой жизни за неделю произносила столько слов, сколько за одну ночь с Риддлом через стенку. Это выводило из себя и странно умиротворяло одновременно; с одной стороны — какого чёрта? С другой — строить предположения, обсуждать иногда даже не магию, а совершенно неожиданные темы, было интересно. Даром, что оба походили на панд из-за недостатка сна, а девочка ещё и нервный тик развила, пытаясь не ляпнуть в «дискуссиях» чего лишнего. — Шапито, — повторила Асура, глядя, как из-за угла выруливает Риддл и миниатюрной грозовой тучей направляется в их сторону. Интересно, это из-за неожиданности их «магического родства» Том так в неё вцепился, или у него просто мозги перемкнуло, и всё скоро вернётся на круги своя? Сами-то человеческие отношения между ними особо теплее не стали, как, например, положено друзьям, несмотря на довольно тесное «сотрудничество». Вот Мередит происходящее совсем не нравилось. Внезапная «дружба» между Риддлом и Стоун её явно напрягала, к «подопечной» она начала относиться ещё более внимательно, при любом удобном случае вырывая её из цепких клешней Тома и почти не показывая свой ершистый характер. Асуре даже казалось, будто Лютер опасается, что Риддл как-то девочку в своих целях использует, и, надо сказать, это забавляло. Сейчас Мередит проницательно переводила взгляд с одного на другую, что-то про себя решая, и, придя к какому-то выводу, изобразила на лице некое подобие радушия и потянулась к головам мелких товарищей. — Ладно, детишки, развлекайтесь, — благосклонно бросила Лютер, потрепав Асуру по волосам. Том ювелирно из-под руки вывернулся. Ещё один пунктик, который Стоун, по привычке из прошлой жизни наблюдающая за всеми, кто оказывался в опасной близости от неё, подметила: Риддл не терпел вторжения в своё личное пространство. И когда до него дотрагивались — тоже. Он даже во время драк с мальчишками всегда старался минимизировать случайные прикосновения, но почему-то терпел выходки Асуры. Терпел — это, в принципе, громко сказано; если любые проявления их «сотрудничества» девочка легко списывала на общий интерес к магии, то тут объяснения подобрать не получалось, ведь «терпел» Том эти «выходки» чуть ли не с самого её появления в приюте — кусалась Асура не впервые, дралась с чувством, да и зимние «обнимашки ради тепла» знатно личное пространство искажали. Скорее, пропускал мимо сознания, и это было странно. В первый понедельник апреля Асура ввалилась в комнату Тома громко, нагло и с блестящими от недосыпа глазами. — Риддл, — пропыхтела она, в один шаг достигая кровати и беспардонно плюхаясь на вытянутые мальчишеские ноги. — Давай учить латынь. Том минуту гипнотизировал её, две принесённые толстенные пыльные книги, конечности, которые девочка и не собиралась освобождать от бремени своей задницы, и поднял бровь. — И с чего такой энтузиазм? — ровно поинтересовался он. Асура подвисла, заново выстраивая цепочку действий с подъёма в пять утра: сготовила (искренне постаралась не испортить) завтрак, показала Мередит, как правильно зашить платье (когда нередко отхватываешь в прошлой жизни ножевые, и не такое научишься зашивать), отдраила туалеты, зачем-то забрела на утренние занятия и обнаружила непонятно откуда взявшиеся учебники по латыни. Не сказать, что сейчас стоял вопрос об отсутствии в приютском ритме чего-то нового, о чём думала зимой Асура возле душевых, но, раз уж можно было заняться когда-то любимым делом — изучением нового языка, — то почему бы и да? А ещё, вроде, большинство заклинаний у волшебников были на латыни, так что это в любом случае полезно. — Жопой чую, нам это пригодится, — предельно невменяемо выдохнула Стоун в лицо Риддлу. Тот скептически осмотрел её ещё раз. Сам-то не выглядит более свежим, между прочим. — Ладно, — вот чего у Тома не отнять, так это стремления к новым знаниям! — Слезь с меня только. Асура понаблюдала, как Риддл шарит по ящикам стола, выуживает листки и карандаши, усаживается обратно на кровать, прислонившись спиной к стене; и, скривившись от боли в пояснице после мытья туалетов, решила обнаглеть, а заодно проверить возникшую вчера теорию. — Совсем совесть потеряла? — вкрадчиво спросил Том, когда Стоун комфортно устроилась головой на его коленях с книгой, закинув ноги на прутья кровати. — Думаешь, тоже умеешь, не касаясь, двигать предметы, и всё теперь позволено? — Ага, — согласилась Асура. В этот раз недосып действовал как-то странно: ей было легко и тянуло улыбаться. А самое главное, ей было потрясающе плевать на собственные жизненные установки. Ненадолго, но это воспринималось передышкой. — Надо же налаживать мосты, мы теперь в одной лодке. Тёмные глаза опасно блеснули. — Да плевать, — фыркнул Риддл и поставил книгу на лоб девочки для удобства. Она затряслась от беззвучного смеха и раскрыла свой учебник. …и даже сумела вникнуть в первый урок. Что-то записала, просмотрела написанное Томом, широко зевнула и почувствовала, как сонный туман заполняет голову на удивление быстро, сковывая движения. Странный уют и умиротворение, подаренное чуть ли не двухнедельным недосыпом, заставили её окончательно наплевать на здравый смысл, и девочка перевернулась набок, прислоняясь щекой к чему-то тёплому. Интересно, насколько сильно она будет ненавидеть себя за то, что мирно задрыхла на бедре Риддла, уткнувшись носом в его же живот? Но это будет потом, так что… Ей снова снился бледный до синевы человек с глазами, пылающими багряным огнём. На этот раз он стоял в пол-оборота, склонив голову к книге в руках с неестественно длинными, похожими на паучьи лапы пальцами, и Асура слышала бормотание на латыни, но слов разобрать не могла. Его мантия всё так же стелилась тьмой у ног, а змеиные зрачки так же обратились к ней, едва она слегка шевельнулась. А потом — поднялась палочка, и девочку потащило вперёд… Асура проснулась за долю секунды до того, как голова глухо встретилась с полом. Пару минут она валялась у кровати, глупо хлопая ресницами, и, наконец догадавшись поднять взгляд, увидела кривую усмешку на бледном лице. На какое-то мгновение образ Тома Риддла сменился образом существа из сна, и Стоун поняла. Лорд Волдеморт. Ну конечно, он! И как она раньше не догадалась — белое змеиное лицо с узкими щелями ноздрей, багровые глаза, ненормальная худоба; во сне она видит будущего Волдеморта, таким, каким он станет после возрождения! Уверенность сменилась раздражением: какого, позвольте, хрена? Стоило раньше осознать, что в этом мире, реальном, были реальные люди, а не актёры — Том не походил ни на одного актёра, отыгравшего Риддла в фильмах, — а Волдеморт во сне ни капли не похож на Файнса. Так что, вопрос, какого чёрта уже во второй раз её мозг рождает этого змея, руководствуясь… чем, собственно, руководствуясь-то? — У меня что-то на лице? — бесстрастно поинтересовался Том, слегка касаясь кончиком указательного пальца уголка губ, всё ещё искривлённых в усмешке. Асура сообразила, что всё это время, не отрываясь, пялилась в его лицо, сидя на полу возле кровати, с которой Риддл только что её столкнул. А до этого она заснула на его коленях с тупой улыбкой на морде. Да твою-то мать, а! — Во всяком случае, я ухожу, — продолжил будущий Тот-которого-хер-убьёшь. — Пришлось тебя разбудить. Будил он её, вишь ты! — Куда это? — колоссальным трудом сохранив на лице безразличие, спросила Асура. — Не твоё дело, Стоун, — хмыкнул Риддл, вставая с кровати и ища взглядом куртку. — Магия магией, но я не обязан постоянно быть рядом с тобой и делиться абсолютно всем. Ага, а как опасаться за сохранность своего неприступного образа, так будем Асуру двадцать четыре на семь за собой таскать. Вывод один: наклюнулось что-то более важное. И наверняка интересное, ибо «важное» в представлении Риддла кардинально отличалось от «важного» любого другого восьмилетнего ребёнка. — Я с тобой, — не раздумывая, сообщила Стоун. — Чёрта с два, — весело отозвался мальчик. — Да мне насрать, Риддл, ни минуты больше в приюте не просижу, — упрямо выпятила подбородок Асура. — Как-нибудь выберусь, потеряюсь, сдохну, и мою смерть повесят на тебя, потому что, если не заметил, все уже прониклись атмосферой «мира, дружбы, жвачки» между нами. Меж бровей пролегла тонкая морщинка, означающая, что Риддл постигает какой-то вопрос. Пришлось задуматься, когда выражение про жвачку появилось — наверняка уже после сороковых? — А ладно, — внезапно согласился Том. — Пойдёшь со мной. Но учти: ты — отвратительная актриса, и если это как-то помешает моим планам, последствия для тебя будут весьма неприятными. Так, он определённо что-то задумал. Если Риддл для себя что-то решает, его ни за что не переубедить, это ещё по книгам было ясно. Поостеречься бы, но вместо этого Асура преисполнилась неуёмным любопытством — она впервые покидает приют не по известному маршруту «приют — церковь»! Первым «испытанием» стал сам побег: Риддл, что-то там у себя в голове покалькулировав, свернул с траектории до двери, распахнул окно и с гаденькой ухмылкой мгновенно за ним скрылся. Асура успела только заметить, как невероятно мягко Том приземлился на землю — не иначе, магией мухлевал. Что ж, не один ты тут такой Гендальф. Впрочем, уповать на волшебство, которое могло и свинью подложить, девочка не стала и воспользовалась приёмами из прошлой жизни, просто правильно оттолкнувшись и сгруппировавшись в воздухе, чем заслужила поднятые брови и безразличный хмык. Второй этаж всего. Затем Риддл, мельком окинув взглядом выходящие на их сторону приютские окна, сорвался с места так быстро, что почти размылся в пространстве; Стоун, матерясь, даже заметить не успела, куда этот попрыгунчик ускакал. Делать нечего: для проформы тоже проверив возможную слежку, девочка со всех ног метнулась к месту в заборе, где мелькнула знакомая тень — прутья решётки в этом закутке были чуть деформированы, и худые восьмилетки вполне могли пролезть через образовавшийся лаз. — Ты серьёзно совсем не помнишь город? — спросил Риддл, когда они ушли от приюта достаточно далеко. Асура с неподдельным интересом глазела по сторонам и пыталась запомнить улицы, так, на всякий пожарный. Получалось плохо: в памяти пока отложился только Чаринг-Кросс, да и то, потому что это вокзал и забыть его было сложно. — Нет, — выдохнула Стоун, жадно рассматривая всё, что встречалось по пути. Она в тридцатых годах Лондона уже три месяца, но, если честно, действительно проникнуться этим временем так и не успела. Приют, казалось, застыл отдельно живущим островком, отгороженным от всего остального мира, и, несмотря на то, что и он, естественно, не походил на реалии двадцать первого века, где жила раньше Асура, полностью осознавать всё происходящее с ней девочка начала только сейчас. Прошлый век! Стоун глубоко втянула в себя вечерний английский воздух с примесью лошадиного запаха и чего-то машинного — автомобили и автобусы уже давно появились, но и конные повозки встречались довольно часто. Мужчины в длинных пальто, женщины в типичных для тридцатых годов платьях и модными сейчас причёсками; Асуре вдруг даже захотелось попробовать поносить юбку или уложить волосы, как делали другие девушки. Губы сами собой растянулись в воодушевлённой улыбке. — А ты засиделась в нашем клоповнике, — протянул Том, краем глаза наблюдая за её лицом. — Слушай, — немного погодя начала девочка, рассматривая пары, гуляющие по набережной Темзы и весёлых молодых людей, явно возвращающихся с вечеринки. Расслоение, надо сказать, налицо: в кварталах, ближних к приюту, в основном попадались нищие люди, может, и не за чертой бедности, но и далеко не шикующие; здесь, к центру города, толпами ходили разодетые и накрахмаленные, особо и за вещами своими не следящие. — А ты не думал немного поднакопить денег? Они никогда не лишние, а здешние товарищи выглядят вполне обеспеченными и рассеянными… Она заметила хорошо знакомый оценивающий взгляд и поняла: Риддл о воровстве думал и наверняка предпринимал. Значит, сегодняшняя вылазка ради «заработка»? — Нет, воровать не будем, — правильно истолковав её вопросительный взгляд, ответил Том. Неужто благородство взыграло? Подловив и эту мысль, Риддл ядовито улыбнулся. — Есть гораздо более прибыльные занятия. Например, торговля некоторыми веществами… Он загадочно позволил голосу сойти на нет, давая Асуре додумать мысль. Та рассеянно уставилась перед собой, и её осенило: — Ты что, никак наркотой торчков обеспечивать собрался? — Нет в тебе тонкости, Стоун, — высокопарно изрёк юный химик, откровенно забавляясь. — Доставлять людям, не ценящим себя и своё здоровье настолько, что готовы подвергать жизнь опасности, токсичную дрянь, и зарабатывать на этом. Слабохарактерные отбросы. Ещё вопросы? Это… неожиданно, но и не ужасающе. Спустя пять минут многозначительной тишины, Стоун не выдержала: — Ты думаешь, мои моральные устои настолько высоки, чтобы я начала читать тебе лекции? — Ну, я ожидал хоть какого-то отклика, — жизнерадостно поделился Риддл. — Зря, — весомо отрезала Асура. — Ты абсолютно прав. И даже если бы я была с тобой не согласна, смысла в спорах не вижу: не доставим мы, доставят другие. А я не имею привычки пытаться «спасти» посторонних мне людей от дурных пристрастий, на которые они сами же и пошли. Пусть убивают себя, чем хотят, а у нас будут деньги. — «У нас», — фыркнул Том, но продолжать дискуссию не стал. Они прошли ещё несколько ярких улиц, свернули в менее оживлённый проулок и остановились у абсолютно обычного жилого здания. Асура, ожидавшая явиться в притон, с некоторым сомнением наблюдала, как Риддл стучится в дверь одной из квартир на первом этаже. Открыл им такой же обычный, как и здание, парень — приятной наружности, весёлый, молодой, не больше двадцати трёх лет на вид. Едва увидев Тома, он восторженно захлопал в ладоши и помахал рукой: — Джеффри, как я рад тебя видеть! Заходи! А это кто с тобой? — Это Энни, — ничуть не смутившись, представил Асуру Риддл. — Она моя… подруга. Захотела познакомиться с тобой. — Друг Джеффри — мой друг! — буквально пропел парень. — Я Дон, можешь звать меня Донни! Заходите, заходите. Чувствуя, что скепсис сейчас ливанёт через глаза и уши, Асура поднялась по небольшой лесенке вслед за Томом и застыла мрачной тенью за его спиной. — Ну что ж лицо-то такое каменное, — благодушно вопросил «Донни», когда входная дверь закрылась. — Давай попроще! — Она не может попроще, — хмыкнул Риддл. — А надо, — слегка посерьёзнел Дон. — В нашем деле не будет лишней щепоточка актёрского мастерства, если вы понимаете, о чём я! — Асура словила красноречивый взгляд Тома. — Ты так в ней уверен, Джеф? — Посмотрим, — уклончиво отозвался мальчик, таинственно улыбаясь. — Я всё проконтролирую. Мало понимающая происходящее Асура кашлянула. Жизнерадостный Дон расщедрился на объяснения уже через десять минут за чашечкой чая. Том, оказывается, «работал» у него уже около месяца под именем «Джеффри», с тех пор, как наркоторговец снял эту квартирку — на вопрос Стоун о том, не опасно ли оседать на одном месте, Донни только посмеялся и прямо рассказал, что меняет место жительства так же часто, как и «официальное» имя. «Работа» обычно проходит в утренних часах и днём, что не очень вписывалось в представления девочки о подобном «бизнесе», и зачастую список адресов, нужных людей и времени встреч Дон выдавал «курьерам» непосредственно перед началом «смены». Каким макаром Риддл входил в круг «доверенных», понятно — к детям меньше подозрений, а к не по годам умным детям, умеющим, когда хотят, исходить обаянием так, что цветы вянут, вообще никаких претензий. В один момент Том что-то шепнул Дону, и Асура напряглась. Но возразить не успела — парень покивал, вычеркнул из блокнота, лежащего у него на коленях, один пункт, быстро это исправил и мгновенно сделался более собранным. — Значит, так, — он выдернул два листка и передал их детям. — Азы для Энни: я выдаю вам более презентабельную одежду, которую вы возвращаете в конце рабочего дня. Тебе, девочка, нужно надеть платье, дабы не привлекать лишнего внимания. Ещё, пожалуй, цветочек в волосы, чтобы вид был более невинным… Умоляю, убери это выражение со своего прекрасного личика, у меня ощущение, что ты меня сейчас съешь, — он снова рассмеялся. — Ещё что… Ах, да, попадаетесь полицейским и не имеете возможность сбежать — никакого Дона в глаза не видели. Сам товар, — он откинулся в кресле и выудил из-за него две плюшевые игрушки. Потрёпанную лису парень вручил Асуре, а явно охреневшего от жизни кролика — Тому. — Концентрированный опиум, — он ткнул в левую лапу игрушки. — Гашиш, кокаин, порошок… — тычок в голову, брюхо, другие лапы. Девочка с трудом сдержала смех, представив, как Риддл шатается по Лондону с плюшевой игрушкой подмышкой. — Там небольшие швы. Выручку складывайте туда же. Пометки в листке возле имён — самодостаточные клиенты, можно вести торг, старайтесь выбить цену побольше. «Зарплата» в конце каждой недели, излишек от продажи — в ваш карман, всё ясно? Асуре было абсолютно неясно, каким чёртом она только зашла к продавцу наркотиками, а её как родную тут же на «дело» отправляют. Так же ей было неясно, как Том вообще мог «работать» тут уже целый месяц, если последние недели они почти всё время проводили вместе, и отлучек Стоун не замечала. И всё же… Риддлу всего восемь лет. Неужели он уже может настолько опутывать чужое сознание, что один факт его присутствия автоматически вызывает доверие к приведённому им левому человеку?.. Тем не менее, она покивала и послушно отправилась на «примерку». Деньги, как говорится, не пахнут, а неожиданно вылезшие приключения — тем более. Увесистые пиздюли, которые Асура попытается надавать своему «другу» после всего произошедшего, запаха тоже не имели. — У меня место недалеко от парка, — обронил Том, без интереса наблюдая, как Асура вертится, пытаясь свыкнуться с непривычным платьем. — А у тебя у Вестминстера. — Чего? — у неё аж дыхание перехватило. — Риддл, ты совсем больной? Забыл, что я нихера не помню город? Разве в первый день мы не будем шататься вместе? — Нет, — нехорошая улыбка пробудила в Стоун желание убивать. — Биг-Бен знаешь? Так вот, ступай к нему, скамейка прямо под часами. Это легко. И он буквально испарился.